Спустя несколько дней, отряд принца Лотара покинул гостеприимный Таормин и направился по дороге на Кер. Через три дня они прибыли в этот приграничный городок, где докупили необходимую амуницию, отдохнули и отправились дальше. Перебравшись на пароме через Вину – пограничную реку, отделявшую земли Кламара от диких гор Ледеберга – путешественники оставили позади цивилизованные города, ухоженные поля, расчищенные рощи и безопасные леса. Впереди простирался Ледеберг – старые невысокие полуразрушенные горы, поросшие густыми труднопроходимыми лесами; узкие мрачные ущелья, в которых бурлили стремительные горные реки; извилистые долины, в которых обосновались не всегда дружественные племена варваров. Дебри кишели беглыми рабами, каторжниками и хищниками. Путникам предстояло пересечь это пространство с минимальной охраной, пройти, примерно, шестьсот кемов трудного пути. А если учесть многочисленные подъёмы, спуски, повороты и обходные пути, то это расстояние удваивалось.

Ледебергский берег Вины был болотистым. Ноги лошадей вязли в вонючей липкой тине, от влажной земли поднимались неприятные испарения, тучи болотных насекомых кружили над всадниками, забиваясь во все отверстия.

Как только выбрались из болот, путешественники сделали длительный привал на берегу чистого ручья. Дав отдохнуть лошадям, отчистились от неприятной вонючей грязи и привели себя в порядок. К вечеру они углубились в Ледеберг не более, чем на 15 милов. На ночлег остановились на небольшой поляне, с трёх сторон защищенной крутыми скалами, а с четвёртой ограниченной широким полноводным ручьём, кишащим рыбой. Ильг тут же отправился на рыбалку – взял копьё, забрёл в воду, примерно, по пояс, и замер, поджидая, пока приблизится неосторожная рыбка. Затем следовал стремительный удар – и наколотая на наконечник добыча летела на берег, где её подхватывали визжащие от восторга малыши и тащили к костру.

В этот вечер они ужинали восхитительной, сочной, жирной рыбой. В следующие вечера у них были и мясо, и птица, и грибы, и многие другие дары леса.

Прошло несколько дней. Они уже преодолели приличное расстояние, отделявшее их от южных стран континента и приближавшее к северной его части. Однажды путники въехали в долину, где расположилось небольшое селение варваров. Но при виде отряда «светлолицых», варвары разбежались и попрятались в лесах. По совету Ильга, они проехали селение, не останавливаясь и ничего не трогая. Наоборот, оставили у хижины старейшины небольшой подарок – связку шкур. Так они получали двойную выгоду: избавились от лишнего груза и обезопасили свой тыл от преследования.

На одном из ночных привалов, в дежурство Леамы, случилось небольшое происшествие.

Над Ледебергом царила глубокая ночь. Леама сидела на причудливой формы скале, похожей на гигантскую окаменевшую раковину, облокотившись спиной о тёплый, не успевший ещё утратить дневной жар, камень. Перед ней простиралась погружённая в ночной сумрак поляна. Под скалой темнел вход в пещеру, в которой расположились на ночлег путешественники. Слева дремали, повесив головы, стреноженные кони. Неподалеку от них горел костёр, возле которого сидел дежурный раб, подбрасывая в огонь хворост и прислушиваясь к подозрительным шорохам. Девушка не смотрела в сторону костра, чтобы его свет не ослепил её привыкшие к ночной темноте глаза. Она внимательно вглядывалась в окружающие поляну тёмные заросли и прислушивалась к звукам ночного леса, стараясь определить, грозит ли отдыхающим какая-либо опасность, или это просто обычные ночные звуки.

Внезапно она заметила какое-то размытое светлое пятно, мелькнувшее в зарослях в самом дальнем конце поляны. Виолка насторожилась. Выпрямившись и подавшись вперед, Леама вся превратилась в слух. Краем глаза заметила, что Бинка, самая пугливая кобылка в их караване, подняла голову и насторожила уши. Значит, девушке не показалось, и в зарослях по ту сторону поляны, действительно, кто-то был.

Бесшумно соскользнув по скале, Леама спустилась на землю и вошла в ближайшие заросли. Ещё с вечера она тщательно исследовала и изучила окрестности, и теперь уверенно двигалась вокруг поляны, не рискуя споткнуться о камень или выступающий из земли корень, налететь на дерево или наступить на сухую ветку. К тому же, тренированное зрение помогало ей видеть даже в ночном сумраке. Она беззвучно продвигалась вперёд, высматривая потенциальную опасность.

Не пройдя и двух десятков шагов, Леама замерла, услышав впереди приглушенный шум. Кто-то осторожно, но неумело, крался ей навстречу. Скользнув к ближайшему дереву, девушка прижалась к стволу и стала ждать.

Крадущиеся шаги становились всё громче – незнакомец приближался. Леама уже слышала сдерживаемое дыхание и чуяла запах пота. Незнакомец боялся, а оттого сильно потел.

Когда он поравнялся с деревом, за которым пряталась виолка, Леама пропустила его мимо, а затем вышла и набросила на шею шнур-удавку. Натянув концы, начала душить. Мужчина – довольно высокий и сильный – захрипел и попытался освободиться, но девушка лишь сильнее затянула смертельную петлю, упёршись в спину коленом. Когда жертва ослабела от недостатка воздуха и обмякла, Леама, качнувшись в сторону, с силой ударила мужчину о ствол головой. Этого оказалось достаточно, чтобы незнакомец потерял сознание и свалился на землю.

Связав ему руки и ноги кожаным шнурком, с десяток висевших на её поясе специально для такого случая, девушка оставила его на месте и продолжила обход. Она продолжала идти по периметру, прислушиваясь к малейшим шорохам и всматриваясь в любую подозрительную тень. Она не знала, был ли чужак один, или их несколько, поэтому была готова к неожиданным встречам.

Её подозрения оправдались. Вскоре она наткнулась на второго незнакомца, сидевшего в засаде неподалеку от лошадей. Она его скорее учуяла по всё тому же неприятному и резкому запаху пота и давно не мытого тела, чем увидела или услышала. Присмотревшись, обратила внимание на неподвижный тёмный комок в тени густого кустарника. Приблизиться незаметно невозможно – вокруг рассыпаны сухие листья, и простиралось открытое пространство. Поэтому девушка сделала вперёд несколько больших быстрых шагов, а, когда незнакомец обернулся, ударила ногой, целясь в голову. Тот уклонился, но недостаточно быстро. Удар содрал кожу на лбу и отбросил его на землю. В тот же миг девушка прыгнула вперёд. Мужчина выставил вперёд руки, пытаясь защититься от невидимого врага, и шнур-удавка обвился вокруг его правого запястья. Резким рывком перевернув противника на живот, Леама захлестнула петлю вокруг его шеи, и, захватив вторую руку, вывернула её назад и скрутила вместе с первой.

Всё это происходило в абсолютной тишине, как и первый раз, лишь слышалось тяжёлое хриплое дыхание пленного.

Оставив и этого лежать на месте, Леама продолжила обход окрестностей, но больше никого не обнаружила. Тогда она вошла в пещеру и разбудила Яссу, доложив о происшествии.

Пленных выволокли на поляну, поближе к костру, и оставили прямо на земле в том состоянии, в котором они находились, отложив допрос до утра.

Утром, сдав дежурство напарнице, Леама решила взглянуть на пленников при свете дня. Теперь они не выглядели загадочно и опасно, как ночью. Просто двое оборванцев, грязные, обросшие, давно не мытые и не стираные, худые и голодные. Одному лет тридцать, второй не намного старше двадцати. Старший уже пришёл в себя, но выглядел неважно: бледный до синевы, губы трясутся, светлые глаза почти побелели от затаившегося в них ужаса. Даже смотреть противно. Второй выглядел спокойнее, несмотря на то, что лежал он в очень неудобной позе – шёлковый шнур сдавливал горло, затрудняя дыхание, и глубоко врезался в кожу, причиняя боль. Встретившись с холодным взглядом девушки, он не побледнел и не начал трястись от страха, как товарищ, а посмотрел в ответ с некоторым удивлением, даже любопытством.

Проснулись и вышли из пещеры Ильг и Ясса. Во время пути они как-то сблизились, возложив на себя охрану остальных во время сна, даже спали рядом, готовые вскочить по первой тревоге. После утреннего туалета виолка приблизилась к пленным и окинула их внимательным взглядом. Ильг, бросив на пленников один любопытный взгляд, начал собираться на охоту – он пообещал детям на завтрак свежего мяса кролика и печёных яиц.

Леама, тоже умытая и освежённая в прохладных струях ручья, приблизилась к сестре и спросила:

– Что с ними будет?

– Допросим и убьём, – ответила Ясса.

– Принца разбудим?

– Зачем? Вряд ли ему это интересно.

– Думаю, наш господин любит жестокие зрелища…

– Да, я это заметила, – усмехнулась Ясса. – Хорошо, допросим, а казним, когда проснётся принц.

Девушки говорили по-ассветски, и, судя по реакции старшего пленного, он их прекрасно понял, потому что ещё больше затрясся и даже тихонько заскулил.

– Начнём с этого, – ткнула Ясса ногой старшего пленного.

Леама схватила мужчину за шиворот и рывком подняла, поставив на колени.

– Давай, негодяй, рассказывай, кто такой и что делал ночью у нашего лагеря? – грозно произнесла Ясса по-илларийски.

– Я ни в чём не виноват, госпожа, я не виноват!.. – заскулил пленный, трясясь. – Это всё он! Это он предложил украсть лошадей!.. Так и сказал: «Пошли, украдем лошадей, будем ехать верхом, а не топтать ноги. Это не военный отряд, а какой-то богач с женщинами и детьми. Их охраняют бабы, просто смехота!». Он так и сказал: «бабы».

– Кто «он»?

– Он, – мотнул головой в сторону лежащего неподалеку товарища мужчина. – Он беглый каторжник, а я простой крестьянин… Говорили, в Ледеберге много дармовой земли, нет господ и поборов, а я, дурак, поверил и пошёл… – мужчина зарыдал, всхлипывая, как обиженный ребёнок. Леама даже поморщилась от презрения, глядя на него.

– Куда же вы направлялись, и зачем вам понадобились лошади?

– Я хотел вернуться в Илларию… Пешком идти долго и тяжело, а он сказал: идём, у них лошадей много, возьмём двух, не обеднеют…

– Значит, вы за нами следили?

– Я?! Нет! Упаси бог! Это всё он, этот мерзкий каторжник! И зачем я только с ним связался!..

– Ладно, идём к другому, – сказала Ясса и обратилась к Леаме по-виольски. – Что скажешь?

– Трус. На него даже противно смотреть… Думаю, он врёт. Говорит, что свободный крестьянин, а ведёт себя хуже забитого раба.

– Я тоже ненавижу трусов… Убей его!

– А принц?

– Проснётся принц, проснутся дети. Им ещё рано смотреть на такие зрелища.

– Ну, твоему сыну пора начинать обучение…

– Придёт его время.

По-видимому, пленный прочитал свой приговор в глазах виолок, потому что вдруг дико завыл и упал к ногам Яссы, пытаясь дотянуться до её сапог губами.

– Не убивайте меня, госпожа! Не убивайте!..

– Заткни его, пока он не разбудил детей, – презрительно приказала Ясса.

Леама схватила скулящего пленного за волосы, запрокинула голову и ударила по торчащему из худой шеи кадыку, сломав его. Вопли мгновенно прекратились, пленный захрипел и закашлял. Девушка зашла ему за спину, обхватила голову двумя руками и резко вывернула, сломав шейные позвонки. Бросив обмякшее тело, повернулась ко второму пленному, с ужасом взиравшему на эту сцену. Ясса подозвала двух рабов и приказала им унести труп подальше от лагеря.

Когда рабы ушли, унося мертвеца, Ясса грозно посмотрела на пленника сверху вниз. Леама поставила его на колени, едва не удавив, отчего тот мучительно закашлялся. Пришлось снять с него удавку, чтобы освободить горло, иначе он бы не смог говорить. Едва почувствовав относительную свободу, пленный тут же поднялся на ноги.

– На колени! – приказала девушка, толкнув его в спину.

– Зачем? – ответил парень по-ассветски. – Вы всё равно меня убьёте. Я хочу умереть стоя, как мужчина, а не на коленях, как раб.

– Лайсс! – усмехнулась Ясса. По-виольски это означало «смельчак». – Что скажешь в своё оправдание, малыш? Ты слышал наш разговор с твоим товарищем. Он сказал правду или соврал?

– Какое это имеет значение, если вы его всё равно прикончили? – дерзко ответил юноша, растирая онемевшие руки. – Допустим, он сказал правду, что из того? Да, это я предложил украсть лошадей, я называл вас бабами… Я следил за вами два дня. Я даже подумывал прикончить кого-нибудь из вас, чтобы забрать лошадь, но вы всегда были настороже… Встретив этого болвана, я предложил ему увести лошадей этой ночью, но нам не повезло…

– И каков был твой план?

– Сич должен был отвлечь часового, а я бы прокрался к лошадям и увёл парочку… Затем мы бы встретились в условленном месте.

– И ты, имея лошадей, ждал бы этого труса? – недоверчиво спросила Леама.

– Я беглый каторжник, но это не значит, что я нечестный человек, – гордо ответил пленник.

– За что же ты попал на каторгу?

– Пытался похитить наложницу у нашего графа…

Ясса засмеялась.

– Неужели, в вашем селении, не нашлось свободной девушки, согласной выйти за тебя?

– Я любил её…

– А теперь разлюбил?

– Граф её убил, как только узнал о нашей связи.

– Какая романтическая история… – усмехнулась Леама.

– И что нам с ним делать? – спросила Ясса по-виольски.

Сестра неопределённо пожала плечами.

– Принц потребует его смерти.

Леама промолчала.

– Я не сделал вам ничего плохого… – пробормотал парень, не поднимая глаз. – Вы можете отпустить меня, и я уйду…

– Мы в этом не уверены, – ответила Ясса. – Думаю, ты снова попытаешься увести лошадей, и возможно, у тебя получится. А у нас каждое животное на счету. Нам предстоит ещё долгий и трудный путь… Значит, нам придётся тебя убить – для нашего же блага.

Парень криво усмехнулся.

– Сколько себя помню, все желали моей смерти… Даже собственная мать выбросила меня на улицу сразу после рождения. Никто не спрашивал, хочу ли я жить, все только хотели моей смерти… Видимо такова моя судьба: сколько ни убегай от смерти – всё равно она тебя догонит.

Леама посмотрела на Яссу и произнесла по-виольски:

– Он мне нравится… Пусть живёт.

– Предлагаешь его отпустить?

– Нет, я хочу взять его себе.

– Рабом или наложником?

– Там посмотрим.

– Ладно. Предложи ему выбор. Но если он предпочтёт смерть – так тому и быть. Его нужно убить – он умён и смел, а оттого опасен.

Ясса повернулась и ушла. Пленный поднял глаза и посмотрел на оставшуюся девушку. В его взгляде таилась надежда.

Леама окинула его оценивающим взглядом и сказала:

– Моя сестра требует твоей смерти, я же предлагаю жизнь… Выбирай: либо ошейник и жизнь, либо свобода и смерть.

– Выбор невелик… – усмехнулся парень. Опустив глаза, на несколько минут задумался, а затем произнёс: – Если я буду принадлежать вам, тогда согласен…

– Так покажи это.

Мгновение поколебавшись, парень опустился на колени и произнёс:

– Я ваш раб, вы моя госпожа. Клянусь быть покорным и послушным, верным и преданным моей госпоже.

– Твоя клятва принята, Лайсс.

– Меня зовут Никей, госпожа.

– Забудь своё имя. Отныне ты Лайсс. Это очень красивое имя, поверь моему слову.

– И что оно значит?

– Когда-нибудь я тебе скажу… А пока иди-ка сюда.

Леама подвела нового раба к дереву и пристегнула за шею к стволу, снова связав ему руки.

– Это так, на всякий случай… Я ведь тебя ещё не знаю и не уверена, можно ли верить твоему слову. Знаешь ассветскую пословицу: «Доверяй псу и рабу, лишь когда они на цепи»?

– Никогда не слышал… Но я вас понимаю. Если бы вы стали моей рабыней, я поступил бы точно так же.

Леама опустилась на корточки, заглянула ему в глаза и произнесла:

– Знаешь, Лайсс, мне понравилась твоя смелость, поэтому я и оставила тебя в живых. Но следи за языком: я ведь могу его укоротить. И ещё скажу: я виолка, а мужчина для виолки – вещь, такая же, как нож или седло, например. Иногда эта вещь полезная, иногда нет. Иногда она перестаёт нравиться, и тогда её выбрасывают без сожаления… Постарайся мне нравиться как можно дольше и меньше меня злить…

– Я понял, госпожа…

– Моя ты умница! – почти нежно усмехнулась Леама, похлопав раба по щеке.

Глава 9

Появление новичка вызвало среди присутствующих некоторый интерес. Дети с любопытством крутились вокруг пленника, а добросердечная Анис угостила его завтраком.

Путешествие продолжалось без особых приключений. Однажды, на дневном привале, на одного из рабов напал йол, и убил бедолагу. Так Лайсс получил лошадь, потому что до этих пор шёл пешком, рядом с лошадью своей госпожи, держась за её стремя. Ему пришлось заменить погибшего, а значит, он вышел из-под строгого контроля Леамы. Но, казалось, был не очень этому рад.

Вообще, Лайсс стал неплохим приобретением. У него оказался покладистый и весёлый характер, он неплохо ориентировался в лабиринтах Ледеберга, иногда помогая Ильгу или проводнику, хорошо пел, обладая прекрасным мелодичным голосом, и любил детей, делая им игрушки из подручных средств. Вскоре новичок завоевал симпатии всех, кроме товарищей-рабов, которые, как все угнетённые, не терпели любимчиков. Однажды его даже хотели побить, когда господа спали, но парень, даже без помощи виолки-охранницы, сумел дать решительный отпор и поставить обидчиков на место. За драку рабов строго наказали. Но Леама не била Лайсса, а лишь строго отчитала, приказав впредь обо всех неприятностях докладывать ей. Парень выслушал госпожу, покорно склонив голову, но девушка была уверена, что он ни за что не выполнит её приказ.

Между тем путешественники преодолели половину пути между Кламаром и Сатсом. Однажды, когда отряд выехал к устью узкого каменистого ущелья, из которого вытекал бурный пенистый поток, гремя камнями и разбрызгивая в воздух мириады мелких брызг, преломляющихся в солнечных лучах яркими радужными цветами, герцогский проводник, указав на кипящую воду, сказал:

– Кайя. Это её начало. Отсюда до Сатса, примерно, триста кемов. Однажды я проходил этим путём почти до самой крепости – дальше не рискнул. Говорят, король сатский не жалует чужаков. Его границы уставлены крепостями и гарнизонами, как припортовая улица публичными домами.

– Значит, вы нас здесь покинете? – спросила Ясса.

– Да. Так приказал герцог… – проводник замолчал и замялся. Он хотел ещё что-то сказать, но не решался. Поэтому Ясса продолжила за него:

– Но…

– Кхм… Но… Я бы хотел остаться на службе у принца Лотара… Честно говоря, у меня уже сидят в печёнках эти напыщенные кламарские вельможи. Семьи у меня нет, родных тоже. Я охотник-одиночка. Я молод, и хотел бы ещё увидеть мир или принять участие в славных делах, а не водить высокомерных господ на охоту…

– Что ж, я не против, чтобы ты остался с нами. Думаю, принц тоже не будет возражать. Твои услуги нам ещё пригодятся.

Проводник остался с ними и повёл отряд дальше. Двигаться берегом реки было удобней и быстрее, чем пробираться непроходимыми чащами и звериными тропами. Через декаду отряд выехал из Ледеберга и приблизились к границам Сатса. Путь проходил пологими холмами, покрытыми высокой травой, на которых паслись многочисленные стада антилоп и лохматых бычков. Климат по эту сторону гор был прохладней. Часто шли дожди, и вообще было сыро и неуютно.

Река, правым берегом которой продвигались путешественники, служила естественной границей между Сатсом и Танибом. Правый берег принадлежал королевству, а левый герцогству. Ясса предложила перебраться на тот берег, чтобы ехать прямо в Таниб, но Лотар решил не рисковать. Он не знал политической обстановки в герцогстве и боялся попасть в руки врагов. Нет, лучше пока приехать в королевство, осмотреться, разузнать новости, а потом принимать решение, куда двигаться дальше: ехать домой или просить убежища у родственника – сатского короля.

Перебравшись через мелкую речушку, впадавшую в Кайю почти у самых границ королевства, на следующий день они приблизились к стенам крепости Эссо – бастиона сатской пограничной охраны. Их заметили, и тотчас навстречу, из крепостных ворот, выехал усиленный отряд стражников. Впереди ехал командир в золоченом нагруднике и шлёме, украшенном пышным султаном из перьев.

Всадники встретились посреди дороги, неподалеку от крепостных стен. Командир стражи приказал путникам остановиться и что-то произнёс на своём языке. Вперёд выехал принц в сопровождении Яссы, и заговорил с командиром, с трудом вспоминая слова родного языка, который успел подзабыть за долгие годы плена. Военачальник внимательно выслушал его, иногда бросая любопытные взгляды на стоявшую рядом с принцем виолку. Затем они о чём-то начали спорить, так показалось Яссе. Командир настаивал, принц не очень уверенно отказывался. Наконец, Лотар, без особого желания, согласился на предложение сатца. Их проводили в крепость. По пути Лотар объяснил Яссе, что командир стражников оказался комендантом крепости. Их приняли за чужеземный военный отряд, поэтому он возглавил отряд охраны. Комендант не очень поверил в то, что Лотар – принц Танибский, и предложил проводить их в город Сед – столицу округа, чтобы Лотар рассказал свою историю наместнику. Пусть судьбу чужестранцев решает высшее начальство. Но прежде они побудут в крепости, пока комендант отправит наместнику письмо и получит ответ с соответствующими указаниями. О Танибе он лишь сказал, что там всё спокойно, а больше он ничего не знает, так как не интересуется политикой.

Невзирая на неопределённость положения (то ли пленники, то ли гости), прибывших расположили с комфортом – принца и его приближённых в комнатах коменданта, девушек-охранниц в одной из угловых башен, а рабов в бараке. Питались они за столом коменданта (кроме Анис, детей и Ильга, не привычного к изысканности господ). За столом разговаривали мало, и, в основном, на отвлечённые темы. Хотя, как выяснилось позже, господин комендант неплохо владел ассветским языком, но он оказался весьма осторожным человеком и не болтал лишнего. В отместку за его скрытность, Ясса и виолки разговаривали между собой исключительно по-виольски.

Им пришлось пробыть в крепости несколько дней, но никто не роптал. Путешественники отдохнули, привели себя в порядок, отъелись нормальной пищей и отоспались в удобных постелях. Наконец, из Седа прискакал гонец с посланием от наместника. Тот заинтересовался необычными путешественниками, и приглашал их к себе. На следующий день, принц со свитой и сопровождавшие их стражники, отправились в путь. Выехали на рассвете, чтобы к вечеру прибыть в Сед. Несмотря на поздний час, их ждали и проводили прямо во дворец наместника, где, встретивший прибывших дворецкий, развёл их по приготовленным комнатам.

На следующий день наместник пригласил принца на беседу. Общение за закрытыми дверями длилось долго, но принц остался доволен состоявшимся разговором. Как оказалось, наместник бывал в своё время в Танибе и помнил Лотара, когда тот был ещё малышом. Он подробно рассказал принцу обо всех произошедших со дня его отъезда из дома событиях и о нынешней политической обстановке в герцогстве. В Танибе всё было спокойно, никто не знал о побеге принца, хотя и замечали некоторое оживление у ледебергских границ. Даже поймали нескольких лазутчиков, но они не сказали ничего внятного. Но никаких заявлений, угроз или требований со стороны Медауса не поступало. Наместник предложил Лотару побыть у него некоторое время, пока он пошлёт тайного гонца к его брату герцогу Танибскому. Заодно он решил отослать сообщение и в Аян – столицу Сатса, своему королю.

Дворец наместника стоял на берегу реки неподалеку от моста. С высоты наблюдательной башни открывался прекрасный вид на город, окрестности и противоположный берег. Пока принц общался с наместником, виолки и варвар осматривали город, а Ясса, как верный страж, охраняла спокойствие господина. Вилен же проводил время с Анис и детьми в дворцовом саду.

Вообще, за время путешествия, Ясса незаметно отдалилась от супруга, сдружившись с более молодым, более сильным и близким ей по духу Ильгом. Их взаимная симпатия зародилась ещё в дебрях Ледеберга, когда варвар помог им с принцем преодолеть горы, и вывел к границам Илларии. Доктор же обожал сына, который всё время находился под присмотром Анис, так как его мать-виолка была к нему совершенно равнодушна. Потому, их разрыв прошёл совершенно безболезненно и почти незаметно для обоих.

Выбрав в качестве очередного супруга Ильга, Ясса предложила Анис стать женой доктора. Та без возражений подчинилась, приняв слова госпожи за приказ, хотя и не испытывала к ди Аесу особо нежных чувств.

Наконец, из Таниба прибыл посланный туда гонец. Герцог просил брата прибыть в Таскон – пограничный город, расположенный на берегу Кайи. Он также собирался тайно прибыть туда.

На следующий день после получения известия, Лотар отправился в путь. Их снова сопровождали стражники, но уже в качестве почётного караула.

Спустя пять дней, перебравшись через Кайю на пароме, Лотар, наконец-то, ступил на родную землю. Здесь его встретил почётный караул из герцогских гвардейцев. Принца и свиту разместили во дворце тасконского губернатора. Не успел Лотар переодеться с дороги, как слуга доложил, что его желает видеть герцог.

Лотара и Яссу проводили в небольшую комнату, в которой не было никого, кроме двух мужчин. Герцог Танибский оказался молодым, очень красивым мужчиной, лет под тридцать. Вторым был губернатор. Ясса узнала герцога по удивительной схожести – такие же серые непроницаемые глаза и решительный подбородок, как у принца, и подобные черты лица, только более зрелые и суровые.

Когда Лотар вошёл и увидел брата, он сдержанно улыбнулся и произнёс:

– Здравствуй, Отис.

Герцог не ответил, изучая вошедшего холодным пристальным взглядом. Лотар, видимо, обиделся на такой холодный приём, так как с вызовом произнёс:

– Разве ты не рад моему возвращению?

– Я всегда рад видеть своего брата, – ответил герцог. – Но я не уверен, что ты – это он. Может, ты самозванец. Из Медауса пришло тайное послание, что мой брат отправился на лодке в море со своей любимой наложницей, и утонул…

– Слово врага не стоит и ломаного гроша… Разве я не похож на твоего брата?

– Последний раз я видел Лотара ещё мальчиком. С тех пор прошло много лет, он мог измениться… Да, у нас есть схожие черты, но в мире есть много похожих людей. Но если ты, в самом деле, мой брат Лотар, если в твоих жилах течёт кровь наших предков, то ты знаешь, как доказать это.

Лотар улыбнулся.

– Конечно!

Откинув на затылке волосы, он слегка наклонил голову и повернулся к герцогу спиной. Ясса уже знала, что там, у принца, находится тёмное родимое пятно, похожее на отпечаток губ. Лотар как-то, в порыве откровенности, рассказал, что это их родовая отметина – такое пятно есть у всех членов их семьи. Они называли его «поцелуем бога» и считали благословением герцогской власти.

Герцог приблизился, посмотрел на пятно, затем повернул брата к себе и крепко обнял.

– Здравствуй, малыш… – тепло произнёс он. – С возвращением домой!