S-T-I-K-S. Шпилька-4. Боги Стикса

Глава 5. Незнакомец

Прошагав насквозь тихий проулок, Шайтан понял, что уйти не успеет. Как бы он не прибавлял шаг, скрежет сталкивающихся машин, крики людей и урчание чудовищ приближались. Причём урчание сильно изменилось. Мало того, что издавало его теперь сразу несколько десятков глоток, так ещё и тембр его стал иным – глубоким и басовитым.

«Вот и развитые пожаловали, – подумал про себя майор и тут же удивился всплывшему в голове определению».

Чёртов сон! Почему Шайтан так плохо его запомнил? Ведь в нём, если судить по кусочкам воспоминаний и таким вот вспышкам неизвестно откуда взятой информации, было много полезного!

Память, вопреки возмущениям своего владельца, не спешила выдавать подробности, словно приберегала их для какого-то особого момента. Но и без них в Шайтане крепла неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что против тварей, издающих это вот басовитое, раскатистое, как морской прибой, урчание, одним костылём точно не отбиться.

А значит, иного выхода, кроме как спрятаться и попробовать тихо пересидеть волну непонятных тварей, у майора нет. Вот же ш-шайс-се!

Прятаться Шайтан всегда считал довольно позорным делом. Однако зияющая дырами память тут же услужливо подсказала ему, что именно этим он в последнее время занимался довольно часто. Благодаря чему, собственно, и жив до сих пор.

Заскочив в ближайший подъезд, Шайтан взбежал на верхний этаж. Покосился на запертые квартиры, хотел было постучаться и, притворившись больным, уговорить хозяев позвонить в скорую – вроде как связи быть не должно, так что подобные действия позволили бы ему задержаться до прихода заражённых, а дальше его бы вряд ли отправили на улицу.

Но, подумав ещё немного, от этой идеи Шайтан отказался. Приближаться к людям не хотелось, они могут переродиться.

«Нет, – тут же обрывочно подсказала память. – Они наверняка переродятся. Причём большая их часть».

«Поверю на слово», – хмуро ответил сам себе Шайтан и снова выругался.

Что ж, остаётся надеяться, что сон рано или поздно вспомнится в подробностях. А пока он будет пользоваться теми подсказками, которые у него есть.

Бросив полный сожаления взгляд на двери квартир, майор направился к выходу на чердак. Там его вряд ли станут искать. А если и найдут, задёшево он свою жизнь не продаст.

Хлипкую дверь, ведущую на загаженный голубями чердак, Шайтан, хорошенько размахнувшись, выбил ногой. Зашёл внутрь, подпёр дверь костылём, усмехнулся – тоже мне, забаррикадировался, – и принялся осматриваться.

Обычное для европейского города здание было старым, скорее даже – древним. Фасад и жилую часть дома поддерживали в приличном состоянии косметическими ремонтами, но до чердака ни один специалист явно так и не добрался. Всё пространство его просматривалось от торца до торца. И выглядело оно откровенно паршиво. Деревянные стропила почернели от времени и местами покрылись плесенью, крыша кое-где прохудилась, и под этими местами на рубероиде, которым был застелен пол, виднелись белые следы от давно высохших луж. В стене, обращённой к проулку, которым пытался уйти Шайтан, виднелся ряд крошечных квадратных окошек с выбитыми стеклами.

С виду всё было спокойно. Пожалуй, даже слишком спокойно. Шайтан, стараясь не измазать в голубиных экскрементах, сплошным слоем покрывавших пол, новые туфли, пробрался к окну, выглянул наружу. Как раз в этот момент по улице на огромной скорости пронёсся здоровенный чёрный джип. Вильнул, словно объезжал неожиданное препятствие, и бампером уткнулся в витиеватый фонарный столб с чугунным основанием.

Передок джипа от удара сплющился, крышка капота подлетела в воздух и приземлилась на пару метров левее. Оголившийся движок задымился, мелькнул огонь. Шайтан, затаившись у окна, продолжил наблюдать, ничем себя не выдавая.

Вскоре водительская дверца джипа распахнулась, и оттуда прямо на дорогу выпал водитель в измазанном кровью светло-сером костюме. Поднялся на четвереньки, потряс головой. Кое-как поднялся и неустойчиво, заплетаясь ногами на каждом шагу, побрёл в ту же сторону, куда и ехал.

Шайтан прищурился и перед глазами вновь всплыла прозрачная табличка с зелёным текстом.

Объект – человек, потенциально заражённый, ID…, идентифицировал себя как Карл предположительно безоружен, умения Континента – не выявлены.

Майор желчно усмехнулся – ну и нечего тогда беспокоится, пусть своей дорогой бредёт. Ему вообще-то несвойственно было играть в спасателя благородных девиц, бабушек, идущих через дорогу, и даже выброшенных на улицу котят. Майор принципиально предпочитал думать исключительно о себе, а спасением заниматься лишь в тех случаях, когда риск своей шкурой стоит потенциальной выгоды.

Тогда какого чёрта он стоит и размышляет о том, как бы помогал водителю, окажись тот иммунным?

Кстати, об иммунных…

Таксист, с которым Шайтан добрался до проулка и которого – ш-шай-с-се! – тоже был готов пусть не спасти, но хотя бы помочь, был как раз иммунным. А адьютант и та девица в здании «New Gen» – потенциальными заражёнными. Получается, что все люди тут (кстати, а где это – тут?) делятся на два типа. И, в принципе, уже сами названия этих типов достаточно понятны, чтоб сделать вывод, что потенциальные заражённые – не что иное как потенциальные враги. Внешне они опасного впечатления не производят, но лучше бы держаться от них подальше до того момента, как станет понятно, что такое заражение – просто на всякий случай.

А вот иммунные, в теории, друзья. Но только в теории, потому что Шайтан знал – в экстремальных ситуациях из людей редко вылазит что-то хорошее. Обычно на поверхность выплывают самые низменные инстинкты и рефлексы. Одни, пережив самый страшный момент всеобщего обращения (так, а это слово откуда всплыло?), спускают себя с тормозов и окунаются во все тяжкие, становясь бандитами. Другие, вынужденные выживать по соседству с первыми, имеют некоторые, довольно гибкие принципы, но в целом мало отличаются. Те же яйца, только в профиль, короче. Но бывают и третьи, которые…

Где-то в глубине вновь зашевелились вспоминания из сна, мутные, обтекаемые. Шайтан потянулся к ним, едва не застонав от ментальных усилий, но так и не смог вытащить их на поверхность.

– Да грёбаный же ты сон, ш-шайс-се! – выругался Шайтан и вздрогнул, когда совсем рядом от него раздался смутно знакомый голос.

– Расслабься, тут со всеми новичками такое происходит. Полная амнезия и снижение когнитивных функций. Ты, правда, не совсем новичок, так что Система слегка обломала об тебя зубы. По крайней мере, когнитивные способности она снизить не смогла. А вот до памяти всё-таки дотянулась, пусть и только кончиками своих загребущих лап.

До этого момента майор был абсолютно уверен, что на чердаке он один. Всё пространство, пусть и находилось в полумраке, легко просматривалось, ничего, что могло бы сойти за укрытие для человека, не было. Дверей кроме той, которую Шайтан подпёр костылём, тоже не наблюдалось, да и эта как была закрыта, так и осталась, и даже костыль никуда не делся. Тогда как и откуда здесь появился этот незваный гость?

Майор медленно, чтоб не показать растерянности, обернулся. Прислонившись к одной из горизонтальных балок и сложив руки на груди, в паре метров от подпирающего единственную дверь на чердак костыля (чёрт, надо было оставить его при себе, хоть какое-то оружие!), стоял высокий худощавый мужчина в поношенном камуфляже. Поза его выглядела расслабленной, но Шайтан не даром много лет провёл на военной службе. Он сразу понял, что перед ним не вырядившийся в военное шмотьё гражданский, а вполне себе солдат. Причём опытный, а не зелёный новичок.

– Ты кто? – набычился майор.

Лицо незнакомца скрывалось в тени, но голос… Голос Шайтану точно был знаком.

– Нет, стереть она ничего не стёрла, – спокойно продолжил незваный гость, словно бы и не услышав вопроса. – Но в целом своего добилась. Спрятала твои воспоминания. Сделала так, что твоя жизнь в Улье, тот, кем ты там был, теперь кажется тебе сном, а не реальностью. Эх, тебе бы такие же браслеты, как у Шпильки… Тогда разговор вышел бы попроще. Хотя… нет, не уверен.

– Что значит – кем был? – набычился Шайтан. – Я вроде себя ещё не забыл.

А про себя удивился тому, что при упоминании браслетов перед глазами сразу же встало видение двух массивных серых не браслетов, а, скорее, наручей без малейших следов застёжки или фиксатора. Причём – на тонких женских руках. И почему-то глаза – тоже женские, полностью, так, что не видно белка, залитые чёрнотой, на которой виднеются красные вспухшие сосуды.

– А меня? – со смешком в голосе уточнил собеседник и, опустив руки, шагнул из тени под луч света из окошка. – Мы с тобой долго пытались друг друга уничтожить, Шайтан. Все те семь лет, которые ты работал на корпорацию «New Gen». Система нарочно не стала трогать воспоминания о твоём собеседовании в ней. Решила, что этот город и этот день станут отличным респом для тебя. Запутают, заставят поверить, что вся твоя предыдущая жизнь в Улье – всего лишь сон.

– Какой ещё Улей? – успел возмутиться Шайтан.

И весь покрылся липким холодным потом, когда увидел, наконец, лицо незнакомца. Лицо, которое в сегодняшнем сне ненавидел до самой глубины своей циничной и рациональной души.

Глава 6. Не та Москва

Дар телепорта, как бы хорошо он ни был раскачан, тоже имеет свои пределы как по длине прыжка, так и по количеству применений подряд. Из этого можно сделать вывод, что респ, на котором оказался Шайтан – заклятый шпилькин враг и по совместительству напарник, – расположен не так уж и далеко. Это несколько обнадёживает – вдвоём выжить будет немного проще. В конце концов, всегда можно подставить бывшего внешника под удар и… Нет, не прокатит. Толку нет, ведь Дар, позволяющий передавать раны от одного живого существа к другому, потерян вместе с остальными.

– Чёрт! – себе под нос ругнулась Шпилька. – Блин! Грёбаный Ул… Континент!

Тем не менее, напарника, каким бы козлом он не был, надо найти. Вместе подписались на это вот всё, вместе и двинут дальше. Да и, кем бы ни был Шайтан раньше, в Пекле он Шпильку не бросил, когда она оказалась в беде.

А с учётом ограничений Дара телепорта, пусть даже и очень сильного, до того места, где сейчас Шайтан, топать ей уже не очень далеко, и это не может не радовать.

Разочарование наступило, как только Шпилька миновала место, где в прошлый раз стала обедом для пробегавшего мимо элитника. В её Москве буквально метров через триста отсюда располагался пустырь с электрической подстанцией, а за ним – огромная многоуровневая эстакада над кольцевой автодорогой. Но тут вместо него красовался очередной двор, застроенный советскими пятиэтажками и засаженный деревьями.

– Чертовщина, мля, – возмутилась Шпилька, глядя на это непотребство.

Хотя, наверное, стоило ожидать подлянки. Кластер с номером 777-11-23 при повторной перезагрузке изменился слишком сильно, и первые признаки стали заметны сразу, но Шпилька не придала им значения, просто подметила. Обои, ретро-этикетки на бутылках колы, та же швабра – это в квартире. Во дворе – столкнувшиеся жигули-классика и «копейка», водители без смартфонов. Дальше тоже были недвусмысленные признаки изменений: ни одной иномарки на дорогах, цифры, одетые по моде поздних девяностых…

Да, это была уже не шпилькина Москва, а совсем другая. Так что и неудивительно, что на запад она тянулась несколько дальше, чем Шпилька привыкла.

Пройдя очередной двор насквозь, они снова вынуждены были спрятаться – на этот раз за детской горкой, – и переждать, пока по улице, рыча движками, пронесутся штук пять машин, чьим водителям уже стало плевать на правила дорожного движения. Когда машины скрылись из виду, Шпилька с Лаймой перебежали на другую сторону. Миновали крохотный сквер с грязными, местами разломанными скамейками, на одной из которых выпивала компания молодёжи в спортивных костюмах «Abibas». Компания, взглядами облапив Шпильку с ног до головы, сделала было попытку сближения, но благоразумно остановилась, увидев голливудскую лаймину улыбку.

А Шпилька прибавила шаг – времени оставалось всё меньше, совсем скоро цифры сообразят, что она тут чужая, и начнут чудачить в далеко не лучшем смысле этого слова.

За сквером обнаружился очередной двор, похожий на предыдущие словно однояйцевый близнец. Но, в отличие от предыдущих, он не был пуст. Его успели оккупировать невесть откуда взявшиеся свежие заражённые – первые ласточки надвигающегося на кластер кошмара.

Тварей было семеро. Шестеро оказались заражёнными первого уровня, если верить появившимся над их головами табличкам с характеристиками. Информацию подтверждали и глаза – заражённые выглядели и вели себя как образцовые тупые медляки. А вот седьмой – жирный бегун третьего уровня, безмятежно раскачивавшийся с пятки на носок, уже представлял некоторую опасность. Кроме того, своей задницей он перегораживал противоположный выход из двора, что Шпильке категорически не нравилось – обходить двор по дуге, тратя время, она не собиралась.

Шпилька нахмурилась, взвешивая шансы. Обернулась к тенью следующей за ней овчарке:

– Готова, подруга? – и, на всякий случай, уточнила. – Ты-то, надеюсь, не исчезнешь в самый ответственный момент, как Жнец? Или и у тебя тоже Дары отобрали?

Собака молчаливо оскалилась. Ответить она, по понятным причинам, не могла, но явственно продемонстрировала свою готовность сражаться за хозяйку.

Шпилька, недолго думая, рванула вперёд. Бегун всего один, его надо гарантированно привалить. Медляки, если всё сделать быстро, попросту её не догонят. Да и Лайма прикроет, если вдруг что пойдёт не так.

Заскочила во двор, промчалась мимо медляков навстречу радостно заурчавшему бегуну, на ходу сдёргивая с креплений рюкзака швабру – не зря взяла, ох, не зря. Перехватила поудобнее, размахнулась и со всей дури впечатала её, словно копьё, в харю излишне прыткого заражённого – аккурат той частью, куда положено наматывать тряпку.

Тот явно не ожидал такого тёплого приёма. Швабра в руках Шпильки сработала подобно стационарному препятствию, вот только затормозить она смогла лишь верхнюю часть бегуна. Ноги продолжали нести его вперёд, так что эффект вышел отличный – потеряв выбежавшую в буквальном смысле слова из-под него опору, заражённый с размаху рухнул на асфальт затылком.

Раздался многозначительный хруст. Шпилька, перескочив через заражённого, на всякий случай наподдала ему ногой под рёбра. Но в этом уже не было необходимости – перед глазами тотчас всплыла полупрозрачная табличка:

Уничтожен заражённый. Уровень – три. Вероятность получения ценных трофеев – двадцать шесть процентов. Получено четыре очка к прогрессу физической силы. Получено три очка к прогрессу ловкости. Получено три очка к прогрессу скорости. Получено две единицы гуманности.

Сзади зарычала Лайма – видимо, решила отобедать одним из медляков, оказавшимся слишком близко к овчарке.

– Брось его, Лайма! – крикнула Шпилька и, не вчитываясь, смахнула табличку – не до неё сейчас.

И вздрогнула, услышав за спиной многозначительное урчание. Судя по громкости, издавал его кое-кто крупнее бегуна.

Намного крупнее.

Похолодев, Шпилька прибавила скорость и даже не обернулась – была уверена, что Лайма и сама смекнёт, что пора валить. И собака не подвела – уже в следующую секунду догнала хозяйку и дальше побежала рядом с ней.

А Шпилька понятия не имела, что ей теперь делать. Судя по тону урчания, это не элитник и даже не рубер. Скорее, очень развитый лотерейщик, который вот-вот станет топтуном и зацокает пятками такогопри большом старании, можно легко завалить из крупнокалиберного пулемёта. Но вот беда – как раз пулемёта у Шпильки и нет. Вместо него – деревянная швабра, по ручке которой после атаки на бегуна протянулась длинная трещина.

Не выдержав, Шпилька всё-таки обернулась. Выругалась. И на всякий случай приготовилась лишиться ещё одной жизни.

Это действительно был без пяти минут топтун. Во двор он вломился аккурат в тот момент, когда Шпилька его покинула, и одним прыжком преодолел половину разделяющего их расстояния. Махнул лапой, отшвыривая двух ковыляющих за излишне подвижными человечинкой и собачатинкой тупых медляков.

Пока Шпилька смотрела на недотоптуна, нога неудачно зацепилась за вывороченный кем-то бордюр. Потеряв равновесие, Шпилька нелепо взмахнула руками и позорно растянулась на проезжей части очередной дороги. А вдобавок ещё и процарапала ногу об осколок бордюра – рана ерундовая, царапина, но всё равно не особо приятно.

Раздался пронзительный сигнал. Шпилька, не обращая внимания на боль в ободранных ладонях и мешающий рюкзак, быстро откатилась в сторону, а по тому месту, где она лежала, промчался ярко-красный ушастый «Запорожец». Вскочила обратно на ноги.

На этой дороге движение было довольно активным. Один за другим, непрерывно гудя и непредсказуемо перестраиваясь, мчались разноцветные продукты советского автопрома. В основном – легковушки. Но метрах в трёхстах виднелся и несущийся на всех парах древний, как перестроечные времена, среднетоннажный ГАЗ-АА с натянутым на кузов тентом грязно-зелёного цвета.

– Лайма, за мной!

Времени на сомнения не было. Как и других шансов. Шпилька рванула вперёд, поперёк движению автомобилей, и к гулу клаксонов добавился отборный мат из открытых окон. Шпилька возмущение цифр проигнорировала. Несколько раз лишь чудом не попав под колёса, оказалась, наконец, на противоположной стороне. Остановилась. Убедилась, что овчарка тоже преодолела препятствие в виде автомобильного потока. Обернулась. И, изо всех сил напрягая голосовые связки, заорала:

– Эгей, образина поганая, я тут!

И на всякий случай замахала поднятыми над головой руками.