Я решила не спускаться обратно. Мне было ужасно неловко. Хоть я и совершенно не общительный человек, с Давидом у меня раньше не возникало слишком много мыслей, вроде: "А что сказать? А если я отвечу так, не посчитает ли он меня странной?" Я вела себя искренне. Но именно сейчас, когда он перестал каждый раз улыбаться и притворяться, я не знаю, как с ним разговаривать и чем помочь.
Я села прямо около стены и попыталась спрятаться от неприятных мыслей в телефоне. Как только я включила интернет, сообщение от Алины сразу же высветилось на экране. Она спросила, как у меня дела. Такой банальный вопрос ввёл меня в ступор, и я не знала, что ответить. Как объяснить кому-то, как у меня дела, если я сама этого не понимаю? Именно сейчас у меня всё довольно неплохо. Мне тепло, я не умираю от голода, да и Давид рядом. Но я не знаю, что будет завтра, и это не даёт мне покоя. Я написала коротко:" Мою маму забрала полиция. Я сбежала из дома. Но в остальном всё хорошо." Я знала, что на эти ответы посыпятся многочисленные вопросы, но придумывать объяснения на них у меня бы не хватило сил. Я сразу же выключила интернет и начала смотреть прямо перед собой, в одну точку.
Я не знаю, сколько так просидела, но мне надоело. Я спустилась на несколько ступенек вниз и увидела забавную картину. Давид ходил по комнате туда-сюда, делая один круг за другим. Я села на ступеньку и начала наблюдать за ним. Периодически он поднимал руки и закрывал ими лицо, а потом обратно складывал их в локтях. Сначала я испугалась того, что ним сделал весь этот стресс, но он продолжал ходить, не замечая меня. Уже через несколько минут это начало казаться мне забавным. Я не удержалась и засмеялась, сначала тихо, а потом всё громче и громче, пока Давид резко не остановился и не посмотрел на меня. Ему было жутко неловко, и он замешкавшись отвёл взгляд.
– Прекрати смеяться. Как давно ты здесь сидишь?
– Достаточно. А что?
Я подошла к нему, и вся моя неловкость тут же испарилась. Даже наоборот, я почувствовала, что хочу сейчас быть ближе к нему. Я подошла почти вплотную.
– Я запрещаю тебе сегодня думать о том… о чём ты только что думал. Ясно?
– Когда именно "сегодня"? Сейчас же уже глубокая ночь.
– Тогда я запрещаю как минимум до рассвета. – улыбнулась ему я.
Давид наконец-то оттаял. Его серьёзное лицо расправилось и стало намного добрее, а голос ровнее.
– Хорошо, я понял. А что тогда прикажешь мне делать?
– Не так важно. Хотя…Ты идёшь с ноутбуком со мной наверх, и мы что-нибудь посмотрим. Рейнольд, зайка, ты тоже с нами.
Пёс сразу же отозвался на своё имя и подбежал к нам.
– Почему именно наверх? Ах да, там меньше окон и тебе спокойнее.
– Ну вот если знаешь, то зачем спрашиваешь?
Уже через пару минут мы сидели на мягкой кровати, разбросав вокруг все мягкие подушки и устроив очень уютный бардак. Особенно весело было Рейнольду, который схватил в зубы одну из подушек и отказывался её отпускать. Давиду почему-то была очень важна целостность этой мягкой вещи, и он пытался обыграть пса и выхватить её. Это было очень весело, но я хотела, чтобы Давид уделил время мне, поэтому кинула в него другую подушку. Она конечно же пролетела сквозь, и я поняла, какую глупость сделала. Давид рассмеялся.
– Такими приёмами меня не возьмёшь.
Я не могла удержаться перед его смехом и тоже начала странно хихикать.
– Ты сейчас похожа на чайку, знаешь?
– Ну всё, после этих слов тебе точно не уйти.
Я схватила мягкое оружие и все мы трое начали наворачивать круги по комнате.
– А, как страшно. – растянуто и медленно кричал Давид, пробегая первым.
– Вот достану до тебя, будет страшно! – отвечала я, догоняя его.
– Гав! – напоминал о себе Рейнольд следуя за нами.
Я подумала, что мы ведём себя, как идиоты. Но нам было весело, а это гораздо важней. В какой-то момент до меня дошло, что в обычных догонялках я своему сопернику не ровня. Я решила быть хитрой и неожиданно поменяла траекторию, запрыгнув прямо на кровать. Давид не успел так быстро развернуться, и я напала на него. Оторвавшись ногой от кровати, я полетела в его сторону.
– Эй, подожди! – успел прокричать он, прежде чем вместе со мной упасть на выложенный подушками пол.
Я легонько стукнула мягким оружием по нему.
– Ты проиграл, а теперь давай смотреть фильм.
Я выбросила подушку в сторону и посмотрела на Давида. Его чёрные зрачки зафиксировались на мне и не двигались. Хоть он и призрак, но мне показалось, что я услышала, как громко он сглотнул. Я не успела отдышаться от бега и была немного красная.
– Ты заметила, что сидишь прямо на мне?
Я посмотрела вокруг.
– И правда. А как это я не прохожу сквозь?
– Мне это большой силой воли даётся.
Я не совсем поняла, о чём это он.
– Тебя ничего не смущает? – с неловкой улыбкой на лице проговорил он.
– Чего смущаться? Ты же призрак.
– Ну да, призраки же не люди.
– Да нет же. Я такого не говорила!
Я всё таки встала и хотела уже взобраться на кровать, но он схватил меня за футболку и потянул обратно.
– Ну блин, чего тебе?
– Давай ещё так посидим.
– Тебе же вроде не понравилось.
– Я такого не говорил.
Он потянул меня сильнее и повалил на пол рядом с собой. От неожиданности я широко раскрыла глаза и удивлённо смотрела на него. Он не спешил что-то говорить, да и я не сразу сообразила, что можно сказать в такой ситуации. Мы застыли друг напротив друга на целых несколько минут.
– Когда ты стал таким наглым?
– Разве? Я такого не заметил.
– Ты так долго смотришь на меня, неужели тебе не скучно?
– Ни капли. Твоё лицо ведь каждый раз такое разное, что невозможно за раз насмотреться.
– Я всегда один и тот же человек, моё лицо не может быть разным.
– Ты то злишься, то грустишь, то притворяешься безразличной, иногда сомневаешься, а когда ты счастлива, то полностью меняешься. И эмоции так быстро чередуются на твоём лице. Не всегда можно угадать, какая следующая.
– А сейчас я какая? – прошептала я.
– Сейчас ты…– мягко остановился он. – Ты такая простая, ужас. – с каменным лицом выговорил Давид.
– Что!? Что это означает? – громко сказала я, попытавшись ударить его ногой, но она прошла сквозь.
– Да что ты всё время пинаешься? То и означает. У тебя запросов меньше, чем у моей собаки. Ты поела – счастлива. Тепло – опять счастлива. Как будто еда и тепло это не естественные вещи и из-за них стоит так радоваться.
– А что, мне надо ничему не радоваться и только ныть о том, как я что-нибудь хочу? Хочу новое платье, брендовую сумку и серёжки – так что ли?
– Да, именно так. Был бы я жив, я бы тебе всё купил.
– Ага, на деньги своего отца, а не на свои? Да и зачем мне всё это? У меня не так много знакомых, как ты знаешь, чтобы красоваться всякими дорогими вещами перед ними.
– Я бы сам для тебя заработал, а купил бы просто, что бы было. Мне бы от этого легче стало, что у тебя всё есть.
– А ты пробовал хоть раз сам заработать? – удивлённо спросила я.
– Нет.
Я посмотрела на него пустым взглядом.
– Ну вот опять, почему твоё выражение лица снова такое? У тебя такой холодный взгляд, ты меня пугаешь. – продолжил издеваться надо мной Давид.
– Слушай, не нужно мне ничего покупать, но сделай одолжение: отпусти меня уже наконец! Если хочешь продолжить лежать на полу – пожалуйста, а я буду смотреть фильм.
Он отпустил мою футболку, и я прямо с пола вскарабкалась на кровать к ноутбуку. Я нажала на поиск и заметила, что вся история запросов была очищена. "Ну и отлично, значит я сегодня ничего не видела." – подумала я.
Я долго пыталась выбрать фильм, но ни одно описание, ни название не вызывали у меня особого интереса. Давид сказал, что ему без разницы.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Ну как хочешь.
Я услышала его мнение и включила старый анимационный фильм, который мне ещё на диске включал папа в детстве. Этот диск уже давно потерялся, да и проигрыватель мама продала, а я так хотела увидеть его снова. С первых же секунд заставки меня настигла такая буря эмоций, что я чуть не разревелась. В голове отчётливо представилась картина: я сижу напротив телевизора в своём маленьком мягком кресле в виде мишки и смотрю этот мультфильм, откусывая только что испечённое мамой печенье и запивая какао; в кабинете тихо сидит папа и что-то пишет, я могу наблюдать за ним через открытую дверь, а мама сзади на диване листает журнал и одновременно присматривает за мной; во всей квартире так чисто и уютно.
Я вспомнила, как иногда засыпала прямо в своём кресле за просмотром мультиков, но на утро я всегда магическим образом просыпалась в кровати, да ещё и переодетая в пижаму. Мне тогда казалось, что это как в мультсериале: каждый день герои начинают с одной и той же точки, где бы они не были в конце прошлой серии. Но с возрастом я начала понимать, что жизнь – не мультик. И если взрослый хочет на утро проснуться в кровати – он должен сам туда лечь.
– Ань. Эй, Анют. – услышала я рядом собой мягкий голос и открыла глаза.
– Я вижу, что ты засыпаешь. Может лучше отключить?
Я покачала головой.
– Просто задумалась. – тихо ответила я и тут же очень сладко зевнула.
– Ну и кого ты обманываешь? – прошептал мне под ухо Давид.
– Тебя мне обмануть не удастся. – сказала я и тут же провалилась в сон.
Я проснулась оттого, что пёс своим шершавым и мокрым языком облизывал моё лицо. Я перевернулась на другую сторону и отодвинула его мордочку от себя. "Пожалуйста прекрати, вредный пёс."– сквозь сон промямлила я. Но Рейнольд лишь стал усерднее пытаться меня разбудить. Он зубами начал тянуть меня за рукав футболки. Мне пришлось спустить ватные ноги с кровати. Пёс обрадовался и быстро побежал вниз, а я поплелась за ним. Внизу я увидела Давида, идущего к двери, и быстро перегородила ему путь.
– Доброе утро! Куда собрался?
Решительный взгляд Давида быстро сменился на недовольный. Он слегка закатил глаза и посмотрел на пса.
– Ты её разбудил? Предатель.
– Я быстро соберусь. Пойдём вместе.
– Зачем тебе это? Да и ты не завтракала.
– Я же теперь агент под прикрытием, должна быть готова к подобным ситуациям. Ты вроде сказал, что я любую одежду могу брать.
– Ну, как видишь, она тут кроме тебя никому не нужна, так что да.
Я начала носиться между комнатами и за несколько минут успела умыться и одеться. Я ещё очень боялась того, что кто-то меня ищет, поэтому уделила особое внимание макияжу. Я встала на том самом месте, где когда-то по утрам смотрела на себя в зеркало мама Давида. Я совершенно не разбираюсь в макияже, поэтому мне попутно пришлось включить туториал в телефоне. Я выбрала достаточно яркий макияж с пастельными тенями и помадой, что ещё раз добавило мне возраста. Я прокрасила ресницы тушью и макияж был полностью готов. Давид стоял в дверном проёме, чтобы мне не приходилось лишний раз спускаться и проверять его присутствие. Он то смотрел в телефон, то поглядывал на меня, если ему казалось, что я не вижу.
– Ты так удивлённо смотришь, потому что всё плохо или наоборот?
– Я смотрю, потому что идея с перевоплощением себя оправдала. Ты правда выглядишь совсем по-другому. Очень непривычно.
Я бесцеремонно приступила к поиску одежды. Полазив по шкафам, я нашла более-менее приличные и удобные для себя брюки, которые при этом были просто чёрными и не привлекали лишнего внимания. Блузки и рубашки были не тем, что сейчас нужно, поэтому я надела первую попавшуюся в руки непримечательную кофту. Давид втянулся в процесс моего перевоплощения и даже предложил мне своё худи, хотя на мне оно смотрелось как целая туника.
– Как твоя мама вообще так уехала, что оставила всю свою одежду?
– Я же говорил, что она почти что сбежала. Они с отцом за неделю до этого ужасно поругались. Потом всё казалось сошло на нет, но скорее всего она уже придумывала план. Однажды я проснулся, спустился завтракать, а мамы не было. Пропали только её документы и некоторые самые любимые вещи. Телефон остался, но всё важное с него было удалено. Ни данных о звонках, ни номеров, ни самой симки. Остались только мои фотографии, мама любила меня фотографировать даже просто пока я ел. Я думаю, отец пытался что-то восстановить, но видимо не получилось.
– Просто развестись и договориться встречаться с тобой было невозможно?
Он ухмыльнулся и покачал головой.
– Только не с моим отцом.
– Ты так говоришь, неужели он был каким-то тираном?
– Не тираном, но он действительно держал маму в клетке.
– Да уж. – протянула я.
Я подумала, что уже сделала всё возможное, чтобы меня не узнали на улице, но только от одной мысли о том, чтобы вернуться в город по телу пробежали мурашки. Словно почувствовав о чём я думаю, Давид что-то придумал.
– А, кстати.
Он прошёл в коридор, порылся в комоде и достал какую-то коробочку.
– Это была бы очень хорошая маскировка.
Давид вручил мне краску для волос. Оттенок был очень светлым пепельно-русым.
– И почему ты дал мне это только сейчас, а не когда я постриглась?
Он отмахнувшись от ответа и пожал плечами.
– Мы же вроде торопимся?
– Вообще нет. Тот к кому мы пойдём не ходит на работу и не имеет чёткого графика, так что не важно во сколько мы придём, он может быть как дома, так и нет.
Я нахмурила брови с мыслью: "Ну и почему ты сразу не сказал." Но ничего не стала произносить вслух, ведь это было не так важно.
– А откуда она у тебя?
Он захохотал и стал искать телефон. Потом вернулся в комнату и, всё ещё продолжая смеяться, показал мне фото блондина брата, который покрасил волосы на спор. Это правда выглядело забавно, так что я даже улыбнулась, хоть уже и была поглощена другими мыслями. Если я воспользуюсь краской, то скоро корни начнут отрастать и это будет таким себе зрелищем. Всё же я решила сделать так, как часто поступаю в последнее время, с лозунгами:"была не была", "да какая разница"и "один раз живём".
Я оставила Давида, а сама спустилась вниз и нанесла краску по инструкции. Несколько раз мне приходило в голову, что это ловушка. Я приоткрывала дверь и смотрела в сторону выхода, но никаких видимых признаков побега не находила. Через указанное время я смыла краску и мне пришлось снова идти за феном. Я была так шокирована результатом, что сама не знала, как описать свои эмоции. Максимально кратко получалось так: это были эмоции человека, который никогда не красился, почти всегда носил школьную форму и мыл волосы самым дешёвым шампунем, но неожиданно попал на какую-то телепередачу, где его преобразили до неузнаваемости.
Я подошла к Давиду.
– Я всё. Мы идём?
Он посмотрел на меня, отвернулся в сторону, закрыл лицо рукой и засмеялся так, что даже согнулся пополам.
– Эй! Ты сам мне предложил, а теперь так реагируешь!
– Когда начинаешь смеяться, так трудно остановиться. – задыхаясь, выговорил он.
В добавку к новой одежде мне достались так же куртка Давида, которую он носил ещё лет пять назад, но мне она идеально подходила, и кроссовки его мамы, которые для меня были большие на один размер, но я не придала этому значение.
Мы вышли из дома, и Рейнольд погнался за нами.
– Нет уж, ты-то точно сидишь дома. – строго сказал он.
Давид расцеловал пса перед уходом, а потом хитро отвлёк его внимание, чтобы закрыть калитку. Рейнольд встал прямо за ней и начал скулить. Давид долго возился с экраном на калитке, и мне это надоело.
– Что ты там делаешь?
– Приложи сюда палец.
Он указал на экран, и я сделала, как он попросил.
– Теперь сможешь входить в дом без меня.
Я кивнула, и мы пошли внутрь леса. Я оглянулась по сторонам. Если смешать все цвета вокруг в один, то получился бы тёмно-серый. Только зелёные иголки на соснах напоминали о более спокойных деньках этого года, которые, казалось, были уже так давно.
– Мы сейчас пройдём мимо магазина. Ты ведь взяла деньги?
Я снова кивнула, но про себя подумала: "А ты ещё спрашиваешь?" Я была безумно голодна хоть и не жаловалась всё это время. Я не торопилась бежать в магазин со всех ног, только из-за страха.
Мы вышли из леса. Вокруг начали появляться дома-развалинки, просто кирпичные дома, а местами и даже приличные постройки, но таких было совсем мало. Мы вошли внутрь небольшого частного магазинчика с выцветшей вывеской, и я сразу же оказалась под пристальным взглядом продавщицы. Это была объёмная тётенька с красным лицом и засаленными волосами.
Я подошла к первой полке и сразу сбоку увидела объявление: "ПОМОГИТЕ НАЙТИ РЕБЁНКА". Оно не относилось ни ко мне, ни к Алине, ни даже к Артёму, но по телу пробежал холодок. Мне показалось, что даже на улице было теплее, чем в помещении. Я сжала ладонь в кармане с деньгами, и почувствовала, как она вспотела. Давид наклонился ко мне и прошептал:"От твоего поведения зависит больше, чем от внешности. Веди себя естественно, и она точно ни о чём не догадается." – сказал он.
В этот момент женщина подошла ближе ко мне.
– Выбрали что-то? – сказала она, взглянув на моё лицо прямо под капюшон.
– А, да… Можно мне вот эти два пирожка. Продавщица медленно положила пирожки в пакетик и назвала сумму. Я достала деньги из кармана и начала отсчитывать мелочь.
– Вы к кому-то приехали?
– А, да. – неловко ответила я.
– По вам видно, что не местная. Учитесь?
– Да, журналистика. – почему-то не раздумывая ответила я.
Я отдала деньги и сделала шаг в строну выхода.
– Вы тут осторожнее.
Я застыла на месте.
– Знаете, у нас всегда слух ходил, что люди пропадают, а теперь и сами видим, да ещё и подростки в основном. Вы девушка молодая, вам бы беречься. – Очень растянуто проговорила она с особым акцентом на слове:"пропадают"
– Да, ужасно. Я буду осторожна, спасибо. – Сказала я и с трудом оторвала окаменевшую ногу от старого линолеума на полу магазина. Я потянула на себя скрипучую дверь и вышла на свежий воздух.
– Где здесь можно спрятаться?
– Что? Зачем тебе прятаться?
Я огляделась и увидела впереди, на достаточном расстоянии от двух домов, лежащее срубленное дерево. Я пошла к нему, села и начала жевать свои пирожки. Один был с капустой, а другой с повидлом, но оба они напоминали мне о школьном буфете.
– Тебе не кажется, что она что-то заподозрила?
– Я уверен, что нет. Ты себе придумываешь.
– Её тон меня напугал. – пробубнила я с набитым ртом.
– Если тебе уже сейчас страшно, зачем со мной пошла?
– Не могла по-другому, вот и пошла.
Мы услышали лай со стороны, с которой шли, и вместе посмотрели туда. Счастливый Рейнольд бежал в нашу сторону. Давид был в шоке от такого сюрприза и разозлился на своего мохнатого друга.
– Что ты тут забыл, глупый пёс?! Я же сказал тебе сидеть дома!
Давид попытался подойти к нему и схватить за ошейник, но Рейнольд, ни капли не расстроившись из-за того, что на него ругаются, держался от хозяина на расстоянии и не давал себя поймать.
– Как он вообще вышел? – спросила я.
– Пару раз такое уже случалось. Возможно подкопал себе проход под забором. Посмотри, он ведь весь грязный. Непослушное животное, я-то думал ты меня понимаешь, а ты.
– Не ругайся на него.
– А вдруг он нам всё испортит. Например, начнёт лаять и тебя увидят.
Я посмотрела в глаза этому мохнатому существу, которое сегодня мне очень помогло, и мне показалось, что он что-то понимает.
– Он не будет так делать.
– С чего бы? Он в последнее время стал очень непослушным.
Давиду надоело бегать за псом и он сел рядом. Рейнольд тоже остановился напротив нас и стал наблюдать.
– Ну посмотри на эту наглую морду.
Я просто отвернулась и продолжила есть свои холодные пирожки, медленно, пытаясь почувствовать вкус каждого кусочка, как любой человек наслаждался бы едой перед каким-то очень важным событием, которое при этом ещё не ясно что из себя представляет.
– Где живёт этот человек?
Давид поднял руку и указал очень далеко вдоль леса.
– Там. За всеми остальными домами. – он остановился, но потом кое-что вспомнил и снова продолжил. – Мы вместе пройдём немного по улице, дальше зайдём в лес и ты там спрячешься, а я внутрь.
Я встала, посмотрела по сторонам с желанием увидеть, куда бы выбросить мой пакетик от пирожков. Даже около магазина ничего подобного не было. Я тяжело вздохнула и засунула пакет в карман. Мы встали и поплелись вдаль. Мимо проходили люди. Здесь, на границе городка и леса, они были ещё более пугающие, чем в центре. Всегда в чёрном, чтобы не испачкаться в грязи в отсутствие нормальных дорог, смотрят вниз и бояться лишний раз улыбнуться. Признаться честно, если бы мне там кто-то незнакомый посмотрел в лицо и с радостным выражение лица оголил зубы, я бы тоже испугалась. Я довольно хорошо вписывалась в этот образ, но для большей безопасности всё же натянула капюшон так, что со стороны моего лица почти не было видно.
Рейнольд, как очень умный пёс, тихо шёл сзади и из-за грязи внешне почти сливался с другими бродячими собаками. Несколько из них по дороге заподозрили в нём чужака и попытались оскалиться, но он одним своим безразличным взглядом отбивал у них всё желание устраивать разборки. Видимо у собак, как и у людей, есть своё социальное расслоение, раз пёс из богатого дома с таким пренебрежением относится к уличным дворняжкам.
Чем ближе мы подходили, тем тревожнее мне становилось. Я то и дело оглядывалась на серьёзное лицо Давида, который, казалось, уже всё для себя решил или по крайней мере просто делал вид.
– Ты примерно представляешь, что там внутри? – еле слышно сказала я.
– Я узнал о подвале из их разговора. Нужная нам вещь должна быть там.
– А если её не будет? Если её спрятали, например, когда я сбежала?
– Почему-то мне кажется, за то, что ты можем им так навредить, они точно не переживают. Скорее уверены, что ты, как и Алина, просто уехала из города. Для них так даже лучше, я думаю.
– Для кого конкретно их? Того человека из легенды и библиотекарши?
– Не только. Их тут гораздо больше. В другой школе, в администрации. Сейчас я уверен, что за все пропажи людей здесь ответственны именно эти "сатанисты".
– Они ещё и сатане поклоняются?! – вздрогнула я и почувствовала, как где-то в груди начало покалывать.
– Нет, но их обряды довольно жуткая вещь. Я поэтому и не хотел, чтобы ты сюда шла.
Я промолчала и посмотрела далеко вперёд. В горле начало першить, и я никак не могла глубоко вдохнуть. Мы свернули в лес. Как только мы перешагнули черту, за которой начали расти деревья, я почувствовала, будто у каждого из них появились глаза. Тысячи корявых и тощих сосен уставились на меня. А вдруг лес следил за мной всё это время? На подкорку сознания записалась одна короткая фраза и начала прокручиваться без возможности нажать стоп. "Лес всё знает. Они всё знают." – эти слова насильно кем-то вбивались мне в голову, от чего я перестала обращать внимание на дорогу. Мой ноги рассеянно следовали за Давидом. До того, как он пойдёт в дом к человеку, которому должно быть уже много веков, оставались считаные минуты.
Я очнулась от тихого рычания Рейнольда. Он смотрел наверх, и я тоже подняла туда свои глаза. На верхушках сосен сидели сотни воронов. Все они уставились вниз, и я сразу вспомнила, как один из них напал на меня. Проскочила мысли о том, что если они все разом сделают так же, то уже никто не сможет меня спасти. Даже собаке такой армии не противостоять, скорее её заклюют до смерти. Я сделала несколько быстрых шагов вперёд и как бы схватила Давида за рукав. Я хотела указать ему наверх, но он развернулся, и в его глазах загорелся огонь решительности. "Сейчас или никогда." – говорили они. Я медленно опустила руку.
– Мы пришли. Спрячься тут и придержи Рейнольда.
Я посмотрела вперёд и увидела среднего размера не слишком примечательный дом, ото всех он отличался разве что довольно приличным видом и забором выше среднего. Внушало страх только содержимое этого дома. Давид сделал несколько шагов вперёд, а потом остановился.
– Потом…Возвращайся сначала ко мне, а на следующий же день уезжай отсюда. Деньги, которые у меня были, я оставил в ящике в столе у себя в комнате. И о нём позаботься, ты мне пообещала. – он указал пальцем на пса и загадочно улыбнулся.
Я внимательно из-за деревьев и небольшого склона наблюдала за каждым его шагом. "Один, два, три…" – начался отсчёт в моей голове. Подходя к забору, Давид неожиданно замедлился, словно шаги стали даваться ему с усилием. Всё медленней и медленней, и неожиданно его силуэт стал более прозрачным и у самого забора растворился. Я застыла на месте и не могла шелохнуться. Что произошло? Что теперь делать? Пространство вокруг показалось мне мутным, я подняла ладонь и обнаружила на своих щеках слёзы.
Рейнольд тоже смотрел на место рядом с забором, он опустил мордочку к земле и начал поскуливать. Вдруг я услышала крик сверху. Вороны начали слетать с деревьев и направились в мою сторону. Они стянули с меня капюшон, дёргали за волосы и хватались лапами за руки. Где-то сзади тихое поскуливание пса превратилось в мольбу о помощи. Я перестала понимать, что происходит вокруг, и мне показалось, будто чьи-то руки вырываются из преисподней и тащат меня в ад. Я сорвалась и со всех ног побежала прочь.
Всё вокруг превратилось в какую-то тёмную материю, в какую сторону я бы не направилась – выхода не было. Я крутила туда-сюда и в какой-то момент услышала приближающиеся голоса. "Ну всё, теперь я точно сошла с ума." – попыталась объяснить это себе. Но потом я увидела жуткую картину и поняла, кому принадлежал один из голосов. Это был директор. Я сидела на кресле, но это не была я, на самом деле там был мой отец, я почувствовала это.
"Я почитал твои работы, но учти – книга для нашего господина должна быть в разы лучше всего этого барахла. Он должна выглядеть так, будто господин самый могущественны человек во всей вселенной!" – высоким тоном эмоционально проговаривал директор, местами переходя на восхищённый крик. "Это и так очевидно, но я напомню: никто не должен заподозрить, что книга не древняя."– приблизив свой широкий и мерзкий рот, проговорил он прямо у глаз моего отца. "Ах, так захватывающе! Будущие поколения, эти блошки на шкуре нашей планеты, будут читать легенду и узнают наконец о нашем господине. Об этом великом человеке, который перешагнул через жизнь, через законы вселенной. Обычные смертные и не могли мечтать о таком кумире!"
Вместе со зрением, мне передались и чувства, которые, как я уверена, испытывал тогда мой отец. Это было одновременно и чувство страха и полнейшее отвращение. Человек, стоящий впереди, был похож на дикаря, которому дали управлять смертельным оружием убийства. "Если сделаешь всё превосходно, мы и тебе пожить дадим."– завершило чудовище свой монолог. Его впалые карие глаза и острые скулы резали глаза. При долгом рассмотрении такого выражения лица, этой сумасшедшей улыбки, можно было совсем перестать верить в человечество. Я почувствовала, будто мои губы шевелятся, значит отец сейчас что-то ответит. Что он ответит?!
Картинка снова оборвалась. Я понимала, что продолжала бежать в абсолютной темноте и решила следовать за звуками. Чуть дальше мне послышались крики, сначала слабые, потом всё сильнее и сильнее, пока не стали совсем оглушающими. От них резало в ушах, начинало колоть сердце, но я чувствовала, что по-другому нельзя: я должна услышать всё, я не могу прятаться! Среди криков я услышала свой любимый голос, словно из детства. Но тогда я слышала его спокойным и ласковым, сейчас это был резкий, злой и сильный голос. "Я не буду писать для вас! Я не буду!"
По голове словно что-то ударило. Я снова подняла глаза и увидела, как тощие и длинные руки директора убирали какой-то странный вытянутый сосуд в стену. Сосуд? Тот ли самый. Мне показалось, что я очнулась. Рядом стоял заброшенный дом, в который мы с Давидом когда-то положили книгу. Сейчас из-за мокрой и серой погоды он выглядел более одиноким." Если я здесь оказалась, то мне, наверное, нужно войти". – пришла мысль в голову. Я надавила на скрипучую дверь и прошла в комнату. Тогда сам старый дом не внушал мне страха. Я чувствовала, как прямо надо мной нависает более серьёзная проблема и все остальные на фоне неё казались глупостями. Проблемы с мамой – глупости. Экзамены – глупости. Я одна – глупости, вокруг меня целое человечество, хотя возможность снова запереться в доме посреди леса казалась уже почти мечтой. Я подняла доску в полу, книга лежала нетронутой. Моя рука потянулась к ней и, как только коснулась обложки, почувствовала ужасное жжение. Я схватилась за руку, а книга моментально превратилась в пепел.
Я почувствовала мокрую почву под собой и подумала, что наконец-то вернулась в своё физическое тело. Непонятно было только, почему ладонь продолжала болеть. Может это была игра моего больного разума. Кто-то схватил меня за обе руки. "Спасибо вам, птички."– сказал женский голос. Я открыла глаза и поняла, что библиотекарша тянет меня к тому самому дому. Я начала дёргаться и пытаться выбраться. "Надо же, какая резвая. А мне показалось, что ты без сознания." Она протащила меня через ворота, и беловолосый высокий мужчина с почти прозрачными глазами открыл ей дверь в дом. "Оставь её мне."– Улыбнулся он. Женщина тут же расцвела, её глаза загорелись, а зрачки расширились. Она толкнула меня в подвал, куда я чудом упала на руки. Было больно, но я посмотрела перед собой, и боль отошла на второй план. Все стены огромного подвала были украшены вырезанными узорами, выглядело, будто они были сделаны из камня. Мой взгляд зафиксировался на одном элементе, который был уже знаком. Там лежал сосуд.
Я стала крутиться по сторонам, но долго делать этого не пришлось. Сзади себя я увидела кровать, будто прямиком из больницы, а рядом с ней аппарат с кучей разных кнопочек. На ней лежал парень, лицо которого я не могла увидеть снизу, но уже знала, кто это.
Я не успела подняться, как вниз ко мне спустился тот мужчина. Он схватил меня сзади за руки, на что я попыталась ударить его ногой, но для него этот удар был как укус комара. Скорее моя нога заболела от соприкосновения с его железными мышцами. Мужчина привязал меня к стулу. Пока он второпях делал это, я намеренно, насколько это возможно, пыталась расширить грудную клетку и развести руки. Благодаря этому верёвка держала меня не слишком плотно.
– Ну вот мы и встретились, Анна. Я о тебе уже наслышан от своих помощников, да и с отцом твоим мы были знакомы.
– Это вы его убили? – спросила я первое, что пришло в голову. Я хоть и понимала, что нахожусь в ловушке, но почему-то чувствовала, что сейчас случится что-то неожиданное, что непременно должно меня спасти. Я не верила, что могу так просто попасться. Да и мужчина не вселял страха. Если выбирать между добром и злом, белым и чёрным, то он скорее больше походил на ангела, но никак не на убийцу.
– Нет, дал развлечься своим поклонникам. Меня сам процесс не интересует, я делаю это только ради долгой жизни. А этим глупцам надо периодически подкидывать развлечения, иначе они даже понимать перестают, зачем им эта долгая жизнь.