If you get me – 12.07.20. Если ты достанешься мне

Выходя из подъезда, она уточнила:

– Так, что получается, в настоящее время, ты имеешь подобный доход, тем не менее, я не могу дочери к празднику выслать лишнюю тысячу? Но при этом, ты помнишь, сколько мы затратили на этот раз в магазине, а она могла купить лишь бутылку с шампанским и разве, что шоколадку?

– Нет, ты не так поняла, доход мой ниже…, гораздо, – проблеял Владимир.

– А как – то странно, ты не находишь? Когда у твоего сослуживца очередная модель новенькой марки машины, нет …, ты только послушай себя, о чём ты лепечешь?

– Хорошо, что требуется от меня, ты хочешь, пойдём, пройдёмся туда, где на углу банкомат, отправим твоей дочери денег, в данное время при мне имеется карточка.

«Ну, да, вот он какой, какие широкие жесты, как всегда, пускает очередную пыль мне в глаза», по его представлению, какой мне ещё быть, как не провинциалкой наивной?»

И тут, припомнился, один из приездов дочери, события на предшествующем курсе, когда дочь встречалась парнем с дурными наклонностями, эти отношения дочери беспокоили мать. Тогда Людмиле ещё повезло, когда она уговорила дочку остаться дома и забыть про него, как какое – то недоразумение. Как и та книга, которую она нашла у своей юной девочки, разрекламированный роман, и всё про одиночество, самые натуральные призывы к самоубийству и бессмыслица в отношениях, прочтение, которых, вызывало у Людмилы ощущение – жути: Неужели у дочери такое в душе, опасное настроение, когда человеку не по себе, к чему может привезти гнетущее состояние в совокупности с таким панихидным «чтивом»? Пожалуй, что к тупому итогу – броситься под проходящий поезд, тому, чем и заканчивается безотрадная книга, с сюжетом высосанных из пальца проблем».

Об этом не был в курсе Владимир, «хотя, зачем посвящать в проблемы семьи человека, если его отношение ко мне фальшивое, игнорируя в действительности?

А, хотя, – вернувшись в воспоминания, – гипотетически не та ли, ситуация была с его дочерью, кто знает, однако он мне и здесь пытался «втереть», чем вызвана её инвалидность, внушая мне, что в результате аварии. Когда я достоверно знаю и не с чужих слов, а от самой Камиллиной матери обо всём, что произошло в той ситуации, когда Камилле дал отставку жених, бедная мать“. Людмила подумала о покойной: „С ней дочь прекратила общение, за два года до смерти.

Кажется, всё потом, случилось из-за каких – то денег, Камилле их всегда не хватало». Затем, она вернулась к прежней цепочке прерванных мыслей: «Девушка, решив покончить собой, выбрасывается с балкона высотного дома, но перстом провидения, предначертано выжить».

Такие проблемы от алкоголя в совокупности с офигительной жизнью, а я то, знаю, причину заскока, выходящего за пределы нормального …, а какие усилия впоследствии тому, приложила Камиллина мать, бессонные материнские ночи, хождения по врачам и чудо… Феномен, что она вообще встала с постели, и в настоящем передвигается, опираясь на трость. А, он мне всё врёт, врёт по любому поводу – учёный…, которого вижу насквозь».

Глава четвёртая

Авто мчалось по кольцевой дороге, минуя перекрёстки домов городского округа Люберцы, в сторону «Домодедово»[1], в направлении Северо-Восточного округа «Марьиной рощи»[2], под парящими в облаках самолётиками, что блестели словно игрушечные, проносясь мелькающих вдоль мелькания стройных березок, уходящих вглубь соснового леса, следуя к дачам в «Благуше».

С течением времени подъехав в районе Соколиной горы к Храму Димитрия Солоунского, сплошь в строительно лессовом каркасе. В нём по-прежнему медленно, время от времени, на собранные средства от граждан, велась реконструкция.

Притормозили у церкви, Людмила направляется к Храму. «А в храм с ним не зайти, хотя душу всё так и тянет заглянуть вглубь, примета такая, когда твоя жизнь – в грехе… двери храма закрыты, закрытые они, когда я у дверей с ним».

Людмила уходит, останавливается у придорожного магазина, приобретает немного молока и яиц у престарелых бабулек, торговавших неподалеку в закутке, у стен продуктового магазина, в который тот час входит Владимир, для закупки провизии, а также за парой четвертинок коньячных, фунфыриков.

После закупок они продолжили путь, по грунтовой дороге, сворачивающей в сторону утопающих в зелени дачных улиц, посматривая из автомобиля, съезжающего по покатой развилине. Пока не достигли конторки охранника, а там мужчины обменялись приветствиями, после того как, шлагбаум был поднят, они тронулись и поехали прямо.

На втором перекрёстке машина свернула, в проулке продолжая движение вверх, пока не показались крайние из частных владений.

Двухэтажный деревянный сруб красовался за невысоким заборам, поодаль в метрах пяти от него из небольших блоков две постройки, со всеми удобствами внутри них; кухней, ванной комнатой и санузлом, все строения на территории, где аккуратно подстрижен газон.

Дом напротив берёзовой рощи был в окруженье берёз, невысоких сосёнок, дубовых деревьев и никакого подобия сада, деревья шелестели листвой, создавая прохладу. Левее дома, замыкавшего цепь дачных строений с лепечущими через тропу берёзовым лесом, раскинулось поле, пестрящее разнотравьем и луговыми цветами: Иван чая, васильков и ромашек.

Владимир, вышел из авто и без всякого приглашения в адрес Людмилы, направился в деревянный сруб дома, идёт словно не замечая её. И только, стоило ей отойти в кусты, как у себя за спиной, слышит декламацию стихов классика, стихотворных строк неизвестных широкой публике: «что-то о том…, как женщина мочится под берёзами…».

Что поделать, наверно от поездки мозги у него расплавились окончательно или требуется срочно срочная помощь…, или накатить коньяку?» – затем, минуя калитку в размышлении о таковой, она последовала за хозяином дачи к небольшому строению, отдельного блока кухни.

– Знаешь, я думаю, хорошо бы, вынести стол поближе вон, к той высокой берёзе, здесь так мило и прохлада в тени, а всё ж таки, солнце не переставая палит.

– Хорошо, занимайся, – распорядился Владимир, направляясь к одному из хозяйственных блоков, – мне нужно включить электричество, воду, – при этом, указывая жестом руки и, повернувшись в сторону кухни, он заключил – расставь потом всё в холодильник.

– Да, – «Это ли поступки офицера? – размышляла она. – Да уж…, возраст говорит сам за себя, обслуживайте его, сервируйте столы, что значит, человек не военный, а корпящий в каком-то НИИ, что и сказать, ну и ну, научный сотрудник».

Через полчаса под кроной тенистых деревьев, где обдувал ветерок, расположившись в плетёном кресле, Людмила с упоением слушала пение птиц. На шаг от неё у крыльца, среди лучистых садовых цветов жужжа, кружились редкие пчёлы и каждая, была сама по себе, порхая с цветка на цветок, собирая сладкий нектар, бархатистые насекомые находились по близости в хрупкой гармонии с ней, не мешая друг другу.

– Так ты идёшь? – взяв в руки бокал, – поинтересовалась Людмила, наполняя Рислингом пузатый бокал, пригубив кисловатый напиток, ощутив, как куда-то исчезли вопросы, теребящие мысли; о незавидной, стало быть, роли: «А Вы, поди, кто?»

И это само копание, так свойственное обладателю русской души, уже перестало терзать, гуль и оно, словно скрылось в кустах за стволом одинокой берёзы. Чувствуя, как улетучилось напряжение…, хотелось просто сидеть, дышать, внимая звукам; жужжанию, пению и стрекотанию. Чу, и…, взмахнув крылом, чёрный дрозд полетел с ветви на ветвь.

– Замечательно…, тут, – протянул он но, при этом, слова его не имели соответствия взгляду, с беспокойством, он смотрел на цветы.

С его приходом закончилась ароматная прелесть минут – вдруг вихрем полетели к ним сначала несколько пчёлок, а затем их численность, жужжа, увеличилась, «по всей вероятности над столом кружится рой».

– Откуда они и как ты могла здесь сидеть, тебя они не беспокоили?

– Я не знаю, откуда они все взялись…

– Видишь ли, мне опасен укус всяких пчёл, после операции, сделанной мне в Израиле по замене сустава ноги.

– Понятно, что у вас с пчёлами взаимная неприязнь, вернее непереносимость, – не медля, унося бокалы и блюда в блок кухни, подшучивая над ним.

– А, знаешь ли ты, что пчелы, кроме того, что не любят грязи, плохих запахов, темноты, также не любят нескромности, возмущений и похоти, так считают в исламской религии. В христианстве пчела – символ души, чистоты и воздержанности. Есть суждения, что пчела долетает до садов Рая, посещать Царство умерших…, – она продолжала:

– Интересно, чем ты разгневал летающих пчел?

– У меня на них аллергия.

– Ответ не правильный, два ноль, – «однако пчёлы резко реагируют и на тех, кто долго общается с наркоманами, почему – то в голову закралась мысль об его дочери со странными перепадами настроения но, нет у Камиллы явно, что-то с нервами».

А кроме того Людмила была в курсе минувших событий, скандалов происходящих когда—то на даче, покойная хотела разделить это имущество, желая, выкупить у супруга дачу.

Немного погодя она поднялась на крыльцо, где у самого входа на столике должен находиться её телефон и, обнаружив его, поняла, что батарейка в нём разрядилась. Ну, а пока, решив, взять его сотовый, для разговора с сестрой, прошла внутрь дома, из коридора в спальню, там и заметила телефон у кресла на столике, взяла его. Как только нажала на кнопку включения, моментом стали поступать смс сообщения, с практически одинаковым содержанием: предложения об эскорт услугах, саун с тайским массажем, в непрерывном потоке шла речь об особо приятном препровождении времени, «естественно в женской компании».

– Интересные в телефоне твоём предложения, – после недолгой паузы, поинтересовалась она у Сысоева, который прилёг на мягкой перине широкой дубовой кровати, – ты так не находишь?

Людмила подошла к нему поближе, протянула ему телефон, чтобы внести ясность, герой любовник, словно став немощным, приподнялся на одном из локтей, другой рукой взял трубку.

Взглянув из-под газеты на сообщение, что высветилось на экране, опустив очки со лба на нос, так он до этого …, задремал:

– Ах…, это, – самодовольно с беспечной улыбкой, после секундной заминки, прокомментировал, – вечно, они присылают, после заказов такси.

«Что говорить, вывернется без труда», – пронеслось у Людмилы.

Спустя время, они перешли в кухонный блок, расположившись на угловом диване столовой, принялись слушать музыку, переключая движком в допотопном приёмнике радиоволны.

– Сколько пыли кругом, – тем временем приуныла она, – а жаль, что у тебя не хватило ума пригласить, хоть кого – ни будь на дачу прибрать.

– Я не могу в такой обстановке, – вероятно, не столько сама обстановка, как он, сопящий поблизости, её раздражал, – как это делаешь ты, лежишь среди пыли…

– Скажи мне, где же, всё это, всё, веник, ведро? В таком вот «сеттинге» не отдохнёшь, – подумав, «сомнения нет, мне придётся заняться уборкой.

Тем более толку нет в том, а смысл, выказывать недовольство? Скорее всего, на это он и рассчитывал, вечно он экономит, ведь он знал, что здесь кругом грязь, – затем ответила сама себе на вопрос: А собственно зачем, возрастным дедам нужны женщины, именно для обслуги, зачем же ещё!».

– Ну, а как там, у «бывших» твоих на Рублёвке, чем занималась семья? – поинтересовался Сысоев.

– Что за вопрос, прошло столько времени, зачем теперь углубляться? Владимир, у меня с нанимателем соглашение о неразглашении информации.

Людмила знает о том, что подобного договора с нанимателями из Рублёвки не составлялось, но вслух отвечает:

– Видишь ли, соглашение, накладывает на меня обязательства, такие как, не обсуждение с моих дел по работе с детьми.

Сысоев лежит на диване, даёт советы Людмиле, по ходу уборки. Людмила старается сдержать раздражение, в итоге высказывает.

– Свой совет дай себе сам, надо же …, никак в моей обязанности входит и обсуждение с тобой моих дел на работе, что по твоей вине на себя нагрузила, а ты обнаглел!

– Или не о чём говорить? Это же твои приятели, твои знакомые, а ты и не в курсе?

Сысоев трёт шею мизинцем, – Допустим, в таких словах есть резон ну, а я, пошел отдыхать…

– Не чую ног под собой, утомился.

– Поставь будильник на утро, – покричала она ему вслед, затем подумав, «а всё же, интересно, чем же, ты так измотался: Если не литр ли, болом?»

Затем вдогонку чуть громче:

– А ты не забыл, что мы собирались в «Жуковский» на лётное шоу и нужно попутно заехать билеты забрать.

Начиная с раннего утра, она нервничала, посему  заметно: он намеренно медлит, но в то же время, наперекор обстоятельствам, желание увидеть шоу, соревнование автомобилей марки Феррари с самолётом модели – Ан – 24 с каждой минутой росло и вдобавок ко всему, обнаружилось: у Владимира поднималось давление.

Настроение заниматься уборкой по дому, резко пропало, испытывая негативные эмоции, занося пледы и ковры с улицы в дом, как она ни старалась но, ей не удавалось отвлечь себя от навязчивых мыслей: «изобретательности его не видно конца, решил устроить замену лётного шоу на клоунаду?»

Становится ясным, зачем ему накануне соревнований в Жуковском потребовалось ехать сюда; его дочь с семьёй собиралась на дачу, ни в этом ли, вся «запиндя»? Мои планы естественно ничего не значат ну, а кто собственно я?»

Ближе к полудню, когда в дом был приведён к парадному виду, и только тогда ей удалось уделить время себе; своей внешности. Между тем Владимир ей объявил, что почувствовал себя значительно лучше. Вслед за этим, они выехали из «Благуши» направляясь в сторону Жуковского, расположенного в Московской области, продолжая движение, по Володарскому шоссе автомобиль набирал скорость.

Въезжая на широкие дорожные полосы, поворачивая, ориентируясь по стрелкам указателей, в то время как автомобиль мчался вперёд, рассекая потоки встречного воздуха, на исходе сорока минут, Людмила, с радостью замечает:

– Наконец-то на улице Фрунзе в Жуковском.

Учитывая дорожные пробки, Людмила с Владимиром едва поспели к завершению авто – лётного шоу и, тем не менее, им удалось увидеть последнюю тройку машин марки Феррари, выпускающих трёхцветный дым в виде колец, автомобилей идущих наравне с турбовинтовым самолётом, парящим над ними, максимальная скорость, которого 500 км/ч.

После завершения гонки, они побывали и в павильоне научных изобретений, посетили выставку роботов; многообразие технических новинок, модели орудийных приборов, сосредоточение компьютерных игр. В приподнятом настроении она замечает:

– Жизнь летит, только следуй за ней.

В то время, как она обходила у павильонов ряды авиатехники, бронетехники, различной спец. автотехники, тем временем, Сысоев стоял в стороне от павильона изобретений у выносных палаток с едой, попивал из стаканчика кофе, да курил.

Весна тем временем, с сырой погоды, меняет циклы, на тёплые дни и резко к жаре, подскочившей к середине недели.

А между тем, менялось и настроение и по прошествии нескольких дней, Людмила решила немного развеяться, прогуляться по столичному центру, совершить экскурсию по Кремлю.

Когда, при посещенье музея Кремля, случайно познакомилась с супружеской парой – солидного возраста, поступки супругов, казались какими-то не логичными;

«И зачем – этим малознакомым супругам понадобилось меня уговаривать и приглашать пообедать в каком-то привокзальном кафе», – размышляла Людмила, однако поддавшись на их уговоры.

Вскоре они добрались до кафе «Ёлки палки», что на площади у трёх вокзалов, традиции в нём были просты – каждый сам выбирал себе блюда, то было схоже со шведским столом. Как только супруги заказали шампанское то, Людмила лишь пригубила пару глотков игристого.

Возможно эта умеренность в употреблении вин, на тот момент помогла сохранить в голове её ясность, которая отдавала отчёт своим действиям. Людмила привыкла быть независимой от других в любой обстановке поэтому, обратившись к одному из официантов, попросила рассчитать её вопреки принятым здесь правилам не в конце обеда, а предварительно и отдельно.

И честно говоря, её не покидало смутное чувство тревоги, необъяснимой но, ей не нравилось совокупность обстоятельств, приведших в кафе, как и его обстановка, а кроме того, не понравился сам интерьер. В двухэтажном пространстве с круглыми залами, обозримыми с улицы сквозь прозрачные стены, где посетители столь просторного заведения, походили на диковинных рыбок в стеклянном аквариуме, непрерывно снующих туда и сюда, в круге террас и столов.

Части этого привокзального заведения представляли собой, как открытые площади с рядами столов, так и некоторые части пространства с отгороженными столами в кабинках. С восточной стороны «Ёлок палок», располагалась междуэтажная лестница, с нависавшим над ней огромным комом с длинным шнуром, являясь блестящей люстрой.

Прошло не так много времени, когда Людмила с ассортиментом блюд на подносе присоединилась к сидящей за круглым столом и тут же, в соседней кабинке, между подвыпившими посетителями разгорелся спор, внезапно нарушив спокойствие, привлёкши сотрудников полиции. Пять секунд и…, «какое-то странное и выжидательное выражение читалось на лицах супружеской пары, никак, по этой причине пара замешкалась и как – то притихла, – неужели, это внезапное появление полицейских нарушало прежние замыслы пары, вернее всего, не так себя поведут уверенные в себе москвичи».

Закравшееся недоверие, к паре уроженцев независимой Украины, якобы долгие годы живущих в Российской столице, интуитивно выталкивало Людмилу подальше от компании упитанных супругов, то и дело свербящих глазами, с назойливостью приглашая в свой недостроенный дом в Долгопрудном.

Но, вместе с тем, что-то необъяснимое, как крейзи в голове, по-прежнему продолжало её удерживать, не смотря на все её неоднократные колебания и сомнения. Она упорно не могла понять, «ну, почему, эти люди, по их словам, занимающие в прошлом высокий статус чиновников, оказались столько открытыми и гостеприимными к первой встречной у музеев Кремля? Да и зачем, этим якобы коренным москвичам потребовалось ждать пенсионного возраста для осмотра древних соборов и оружейных палат?» Зазвонил телефон, Владимир Арнольдович, прервав её размышления, словно этим подтолкнув к решительным действиям, отбросив куда – то какую-то абсурдную нерешительность, казалось звонок, освободил её от мутного чужого давления, подобного гипнотическому воздействию. Извинившись перед супругами, она резко встала из-за стола, оставив в недоумении супругов, сидящих за круглым столом, только то, и сообщив напоследок, что дома её заждались. Исчезнув из вида, под удивлёнными взглядами, на себя не похожих, словно застывших во время обеда, она заспешила по лестнице вниз к двери, а там выйдя на площадь, смешалась в толпе у входа в метро, открыла дверь и без оглядки спустилась.

Придя в магазинчик, что находился в ближайшем к дому квартале, Людмила с Владимиром, взяв тележку, прохаживались по залу, набирали продуктов, «интересно, что на еду денег ему никогда не жалко, вот он какой, добрый дядя. Вероятно, он думает, я просто животное? – рассуждала Людмила, – как видимо, мне больше ничего и не нужно?»

– Пойдём, купим чего – ни будь. Что ты хочешь, Люсель, вина…, шампанского?

– Лучше немного белого, – ответив ему, Людмила подумала: «Какая наигранность, улыбается мне, и не слова о том, что я разгуливала по кафе. Как надоели мне эти застолья, одно и то же, ужин на кухне! Да и к тому же гляжу – он не промах», наблюдая, как он при ней, не стесняясь ее, заигрывает без оглядки, с девушкой продавцом, «совсем что ли, сбрендил старый?»

Людмила продолжала стоять и смотреть, улыбалась, словно то, что происходит, естественно и вполне нормально, терпеливо наблюдая, как на глазах Сысоев одаривает шоколадкой девушку, сидящую на кассе. «Куда тебе, „дедушка Мазай“, – размышляла она, глядя на такое, откровенно неприличное заигрывание с девушками, со значительной разницей в возрасте, – ещё не всех зайцев собрал, как давно в зеркало на себя ты смотрел?» – хотелось одёрнуть его но, в этот момент в сумке её зазвонил телефон.

– Людочка, «здрасте», вернее доброго вечера Вам. Звоню Вам по просьбе Алисы, она будет ждать Вас около девяти, придёте в четверг?

Спустя несколько суток, когда наступил в четверг, и Людмила направилась на занятия с ребёнком к Алисе. По случайному совпадению, она оказалась недалеко от этого кафе «Ёлки палки», пересекала площадь, ей нужно было спуститься в метро, проходя мимо входа в вокзал, а тут в глаза ей бросилось объявление «о пропаже людей в районе метро», – внутри похолодев, она задумалась, припомнив недавнее не серьёзное знакомство в районе Кремля: «Ужас какой-то…, есть всё – таки у меня интуиция или то самое чувство – самосохранения, а может быть, обо мне позаботился мой ангел? Мысленно она поблагодарила своего ангела-хранителя, не оставляющего её. Ведь, Москва – это большой мегаполис и нужно быть осторожным, кругом суетятся разные люди, есть среди них и преступники, маньяки да мало ли, можно встретить здесь извращенцев, кто знает, что у таких не людей на уме?

Теперь в прошествии дней, подумав о возможных последствиях, она с облегченьем вздохнула, «как говорится: « На Бога надейся, но и сам не плошай».

Пройдя турникет, до неё донеслись приглушённые звуки, достав из миниатюрной сумочки трубку, Людмила ответила:

– Да, не волнуйтесь, еду, да, непременно, к девяти обязательно буду.

– Знаете, – продолжала петь в трубку, работающая на Цветном у Алисы, няня Светлана, – когда мы у Варюши спросили: – Тебе нравится Люда?

– Она сказала нам, что вы добрая и папа девочки из кандидаток одобрил именно Вас.

Спасибо, мне очень приятно, думаю, что мы с ней наладим хороший контакт, – но, в этот самый момент Людмила подумала, – ещё бы, когда дедушка Вари на меня глаз положил.

На прошлой неделе Людмила поочерёдно с другими претендентками на вакансию няни – воспитательницы, приходила к Алисе, маме двухлетней Варюше в фешенебельную квартиру, расположенную в монолитно-кирпичном доме на Цветном бульваре. В фойе её встречала Светлана, няня малышки, с которой они поднималась на лифте к секции, где находилась квартира работодателей, оборудованная различными современными инженерными системами, как и весь дом, находящийся под охраной.

Как было заведено, переобувшись в прихожей, Людмила проходила в гостиную, совмещённую с кухней, где вместе со Светой они занимались приготовлением блюд ребёнка на завтрак и на обед, пока малышка спала. Из окна гостиной ста пятидесяти метровой квартиры открывался прекрасный вид на улицы центра Москвы. И в тот день всё шло как обычно, после прогулки с Варюшей, покормив девочку, которую укачивала в спальне Светлана, Людмила доедала в гостиной – столовой обед, в то время как в дверь позвонили. «Странно, – кто себе позволяет, строгий Алисин режим нарушать, скорее всего, это соседи?»

Но, нет, как оказалось, это дедушка Вари. Алиса попросила ему открыть, она явно знала, кто позвонил. Когда прихожей Людмила открыла дверь, вошёл крепкого сложения мужчина, представился:

– Александр. – Вы работаете воспитателем, я дедушка Вари.

«Почему же дедушка не знаком с персоналом», – подумала Люда, на пути к холодильнику в столовой – гостиной.

Разместив в нём две чаши со смородиной и малиной, Александр попросил Людмилу проехать на лифте с ним вниз к первому уровню автостоянки.

Оказавшись у внушительного по размеру автомобиля, Людмила объясняла, помогая ему, наполнять небольшие контейнеры ягодами и молоденькими огурцами, привезёнными с загородного участка семьи. Что в настоящее время у неё первые дни, а дальше всё зависит от Алисы и папы Вари, на ком остановится выбор, для смены вахты Светланы, она её и знакомит со всеми обязанностями Варюшиной няни.

В четверг Людмила, выйдя из метро станции Трубная пересекая переход Цветного бульвара, поднялась по переулку к стеклобетонному многоэтажному дому, расположенному вблизи старинных переулков, протянутых выше. «Вот она перед вами архитектура культурно – исторического кольца». Людмиле особенно нравился этот столичный район и то, что свернув от «Варюшиного дома» вправо, по Кукольному переулку они доходили до детской песочницы, окружённой старинными улочками и домами, смотрящие из прошлых столетий Москвы.

«Как видно, – размышляла Людмила, уже придя в квартиру нанимательницы, проследовав в ванную комнату для прислуги, она переодевалась в другую одежду для дома, – основное время Алиса проводит в четырёх стенах квартиры, кроме контроля над персоналом, её требований в строгом минутном режиме, у бывшей танцовщицы, как показалось Людмиле, других интересов не существовало. Ситуация Алисы, поселившейся недавно в престижном районе столицы, была непонятна Людмиле, ведь Алиса с ребёнком прибыла в Москву не больше, года назад из Ростова, неужели она везде смогла побывать?

Почему, она не живёт культурной жизнью столицы, когда у неё столько возможностей, которые Людмила не могла себе нередко позволить. В субботу литературные вечера на Никитской, но ей не удастся на вечер поэзии снова попасть, что же делать, если я три недели на вахте с раннего утра до позднего вечера занимаюсь не только, как прописано в договоре с ребёнком, но вместо этого занимаюсь и приготовлением обедов Алисы».

Вместе с Варюшей они гуляли в небольшом сквере у цирка Никулина, затем перейдя дорогу и свернув в переулок, поднялись выше на площадку в непосредственной близости к дому её нанимателей, из окон которого она хорошо просматривалась. Сегодня к прогулке с ребёнком присоединится и Александр. Вскоре он оказался рядом, однако ребёнок, который вёл себя вполне адекватно, то лазая по канатам детской площадки, то с удовольствием раскачиваясь на качелях, вдруг зашёлся в истерике. Девочку вдруг затрясло, и она стала плакать навзрыд.

– Варюша, что ты? Что с тобой маленькая, что случилась, – допытывался от неё, Александр, которая прижалась всем телом к Людмиле. Как будто бы, девочка искала у няни защиты.

– Ничего, страшного, сейчас мы поедем с тобой в магазинчик. Помнишь, где мы покупали печенье? Девочка заулыбалась, отвлёкшись на приятное впечатление.

Зайдя в магазинчик, расположенный на углу дома, Людмила сказала: – Варюша сейчас ты покажешь дедушке, то, что тебе больше понравится, выбирай – вот печенье. А ещё что?

– Огурчик.

– Варюша, я тебе привезу ещё много огурчиков, – сейчас оплачу или выберешь что – то ещё?

Нет, – улыбаясь, ответил ребёнок.

Александр расплатился пластиковой карточкой – на кассе сдачи на крупную купюру не оказалось, затем, все вместе они поднялись на лифте в квартиру.

Когда контакт был налажен и, вернувшись, домой в самом прекрасном расположении духа, Варюша продемонстрировала игрушки, подаренные им, очевидно, что Варя помнила, кто их дарил. Варюша устроила для деда целый концерт, нажав на мелодии диско на синтезаторе, она перед ним танцевала и громко смеялась.

Тем не менее, как – то, странно, разговаривают, Алиса с дедушкой Вари в гостиной. Как только познакомившиеся люди, но не родственники, ребёнку которых два года.

– Алеся, как я помню, Вы приехали из Челябинска?

– Да, я до Ростова занималась гимнастикой, знаете я из спортивной семьи.

– А сколько у Вас в семье было детей?

– У нас было четверо, так получилось, что папа воспитывал нас в основном один. Я была старшей из них, мне приходилось заниматься и с маленькими.

В этот момент Варя принесла из детской большую куклу, которая имела в себе механизмы и выполняла многие функции: танцевала, повторяла слова и её к тому же, можно было и «покормить». Не раз Людмила вытаскивала куклу из промежутка в стене и шкафа но, она очередной раз, оказывалась засунутой на прежнее место.

– Вы не обижайтесь Алеся, но у нас в семье принято уделять больше внимания мальчикам, так было и со мной, как и с Ванюшей.

Ванюша был ребёнком сестры Руслана, отца Варюши. Теперь вникая в ситуацию, Людмиле становились понятнее манипуляции Светланы, потакающей задетому самолюбию Алисы, которая в разговоре с ней расхваливала её отца из Челябинска. Недавно Светлана сопровождала в поездке в родной город Алису с ребёнком. И особенно чудовищной показалась Людмиле фраза, прозвучавшая из уст няни.

– Когда мы сидели в аэропорту, к нам подошёл какой – то занюханный мужичок и стал что – то спрашивать у Светланы, а я как цербер сказала ему:

– Слышишь ты, иди отсюда!

– Прогнав его, я сказала Алиса, за вас с Варей я любого порву!

«Кошмар», – пронеслось в голове у Людмилы, – «конечно Светлана на всё способна, лишь бы ей выжить самой, у которой имеется разведённая дочь и двое мальчиков внуков, отстающих в развитии. Неудивительно, что она выжила с данной вакансии двух сестёр с Украины, работавших до неё».

А на следующий день, к Людмиле с придирками обратилась Алиса. Вероятно, что после звонка Александром, который сообщил, что постарается Вареньку, навещать и будет с Людмилой на связи. Светлана, которая на днях собиралась уехать, вечером сообщила, что остаётся в квартире Алисы с ночёвкой. Родители девочки собрались вечером прогуляться.

Следующим утром, к Людмиле в столовой-гостиной Алисы приблизилась Света, которая шёпотом сообщила:

– Вы не представляете, что здесь было вчера, когда ребёнок лёг спать, – поделилась на прогулке Светлана с Людмилой. – Когда я с Варей в комнате спали, в полночь меня разбудили крики. Алиса так громко кричала потому, что Руслан её избивает, мне было страшно выйти из детской. Затем, хлопнули двери и в комнате Алисы всё стихло.

– Утром мы с ней говорили, она сказала, что не знает, что делать? – Со мной она ещё не рассчиталась и наняла Вас, Людмила а, что бы в этой ситуации Вы могли посоветовать? Или уехать к папе в Челябинск?

– Вообще – то, я считаю давать советы другим – не этичным. Но по себе, если я не знаю, как поступить мне, предпочитаю не предпринимать ничего и не делать. Сначала лучше успокоиться и подумать, а Вы понимаете, что Варю с Алисой Руслан добровольно вряд ли, отпустит?

Остальную половину дня Светлана провела в комнате у Алисы, взвалив все дела на Людмилу.

К вечеру, какой – то мальчик принёс деньги на памперсы для ребёнка и по довольному выражению лица у Светланы, Людмиле было понятно, что ей выдали отпускные. Светлана предложила проехать после работы на квартиру прислуги, расположенную неподалёку от Бауманской ветки метро.

До того, как Светлана занимала квартиру прислуги, Людмила ездила в Жулебино ночевать к Володе домой. А теперь, она ему сообщила, что после отъезда Светланы она приезжать будет не часто, сложив в чемодан необходимые вещи. Владимир Арнольдович вызвался подвезти чемодан с багажом на квартиру у Бауманской.

Поздним вечером, зайдя в подъезд дома, они поднялись в квартиру, Владимир осмотрел проводку и сантехническое состояние в ней. Затем, Людмила проводила его до остановки трамвая к метро.