Под веткой сирени

Вдруг Альфред сменил тему и продолжил…

– Ты хороший человек. Береги себя, – он по-отечески похлопал меня по плечу, – хорошо, что сейчас здесь мало посетителей, и вы с семьёй можете спокойно отдохнуть. Чего я только ни видел здесь за восемь лет. Особенно с молодыми девушками.

Альфред вытер свой влажный лоб, приподняв кепку, и затем начал свой рассказ…

– Буквально месяцев семь или восемь назад я застал такую дикость. Тоже молодая девушка, примерно твоего возраста, – задумался он и отвёл свой взгляд от меня, чтобы вспомнить детали, – она приехала сюда на машине и пришла ко мне чуть опухшая от слёз, с размазанной тушью под глазами и попросила выделить ей хотя бы маленькую комнатушку, чтобы отдохнуть и успокоиться. Она сказала, что уехала от молодого человека. Думаю ну дела… Я запереживал за беднягу. Она была одета совсем не по погоде. Было уже довольно холодно, а она была в джинсах и лишь в одном свитере, даже без куртки.

– Вы сказали, что застали их ссору. Неужели он приехал сюда?

– Да, непонятно как этот психованный нашел её. Я ушел к Дональду, чтобы поиграть в нарды, а потом слышу истошный женский крик. Выбегаю в коридор на первом этаже, а парень тащит её за руку из комнаты, но девушка, понятное дело, отпирается и просит оставить её в покое. У меня сердце ёкнуло. Я увидел кровь на её брови и понял, что это была свежая рана, ведь ко мне она приехала целой. Понимаешь? Естественно, я вмешался. Не мужик что ли?

Я слушала Альфреда с замиранием сердца, а пальцы рук у меня от волнения были скреплены между собой мёртвой хваткой. У меня хоть и было всего пара парней, но никогда никто не обижал меня. Зато у сестры участь была хуже моей. Сразу вспомнила про неё.

– Я пошёл прямиком на этого ушлёпка, – сказал он и с раскаянием за грубое слово посмотрел на меня, – думая, что он отступит при виде меня, но парень достал из кармана маленький складной ножик. Я напрягся, но всё равно не отступил, ведь надо было выручать девчонку. Кто, если не я? Один Бог знал, что бы он сделал с ней. По нему сразу видно –сумасшедший.

– Может, бровь он ей зацепил этим же ножиком?

– Я на секунду тоже так подумал, но это же каким надо быть отбитым, чтобы полезть на свою девушку с ножом? Скорее всего, он либо ударил её, либо толкнул, и она ударилась. Я думал лишь о том, что мне нужно было вызволить эту зарёванную и напуганную девушку из его лап. Парень полез на меня с ножом, но я мужик не из робкого десятка, – подмигнул Альфред, – и быстро среагировал, схватил его за руку и ударил ею об стенку так, что нож выскользнул. Думаю, ну дела! Он растерялся лишь на долю секунды, но мне этого хватило, чтобы подхватить нож с пола.

– Ты словно супермен, Альфред. С таким можно и в огонь, и в воду.

Казалось, такое бывает только в кино, а не в реальной жизни. Из-за охвативших меня мурашек пришлось обнять себя руками. Альфред заметил это и заботливо накинул на меня лежавший рядом вязаный, слегка колючий плед и продолжил, закуривая сигарету.

– Я старался успокоить парня, говорил ровным голосом, но он послал меня на три буквы, и затем было потянулся вновь схватить девушку за руку. Я успел и зацепил его за заднюю часть куртки, как только он повернулся ко мне спиной, и нечаянно проехался ножом по его пояснице. Я не планировал это делать, – Альфред очень заволновался и не хотел показаться плохим, – просто в той же руке был и ножик, который я подобрал.

– А сильно Вы его поранили? Он не заявил в полицию?

– Не думаю, что рана была глубокая, ведь я это случайно, но шрам бы точно остался. Парень вскрикнул и пригрозил мне полицией, а также закрытием моего мотеля к чёртовой матери, но после этого я его больше не видел. На наш шум выбежали несколько посетителей, и парень мигом ретировался, угрожая девушке, что их разговор еще не закончен.

– Он уехал после этого? – в надежде положительного ответа спросила я.

– Да, но я уверен, что если бы остальные ребята не вышли, он бы еще успел потрепать нам нервишки. Козёл, – Альфред от переживания начал говорить всё более спешно, – а девушку я отвёл в её комнату, принёс аптечные штуки для обработки раны. Конечно же, попытался выяснить, что это только что было, но она просто расплакалась. Я понял, что лучше не буду её тревожить, поинтересовался, нужна ли какая помощь, но она отказалась.

– И что дальше было?

– Ничего, я пожелал спокойной ночи, сказал, где меня искать и ушёл. Наутро её уже не было, а ключи от комнаты лежали на стойке. Как бы я хотел верить, что она больше не видела этого придурка. Кстати, она ночевала в той же комнате, что и ты сейчас.

Мама мия. Это не то, что сейчас хотелось бы услышать.

– Я теперь не усну спокойно, зная такие подробности, – я попыталась произнести это с долей шутки, но неспокойное лицо могло меня выдать.

– Чёрт, зря я это сказал. Очень неприятная ситуация. Я часто наблюдал ссоры между обычными дальнобойщиками, но тут… – сказал Альфред и потушил сигарету о пластиковый подлокотник, на котором виднелись небольшие жжёные вмятины от постоянных соприкосновений с сигаретой.

– Да, представляю. Не хотела бы я быть свидетелем такого.

Я встала и отодвинула свой пластиковый стул ближе к стене, чтобы вернуть на законное место, и собралась прощаться с Альфредом, но он в это время добавил…

– У неё еще такое имя необычное… Кэролайн, Кэролин… Черт… Или нет, не так. Ева… Нет, тоже не то. А, всё, вспомнил! Эвелин!

Земля провалилась из-под ног. Мне хотелось верить, что это простое совпадение. Мало ли, сколько девушек с таким именем? Да и ведь все пары ссорятся.

– Вы кстати даже чем-то похожи внешне. Наверно поэтому у меня сразу же возник отеческий порыв позаботиться и о тебе тоже. Где-то на подсознательном уровне оно было.

Внутри неприятно ёкнуло, кольнув сердце. Одно это имя поднимало во мне бурю эмоций, но непонятно, какими они были. Я знала точно – меня задело, вцепилось в меня и не хотело отпускать.

– Жаль её. Ну, ладно, добрых снов.

Он похлопал меня по плечу на прощание. Почему-то он очень любил этот жест.

– Доброй ночи, Энн. Всё нормально? Мне кажется, ты даже побледнела, – заволновался он и даже потянулся в холодильник за шоколадкой, чтобы меня угостить.

– Нет, всё нормально. Просто я не ужинала, как следует, – ответила я и пошла в сторону коридора.

– Ну дела… Давай я тебе сэндвич организую? – решительно сказал Альфред, надеясь на мой положительный ответ. Наверно ему очень хотелось о ком-то позаботиться, ведь он редко видит свою дочь и поэтому не противится одаривать теплом посторонних людей.

– Да нет, спасибо. Уже пора спать, а кушать на ночь – вредно, еда в желудке не будет перевариваться, она начнёт там гнить, затем произойдёт воспаление, гастрит, язва, рак. Ну, Вы поняли.

Он не стал настаивать, а я пронеслась к себе словно угорелая. Я не стала засыпать, глаза не смыкались, в горле стоял ком, перехватывая дыхание. Буду упорно ждать, пока Альфред не уйдёт к себе, а я проскользну к стойке и подгляжу в его блокнот. Мне нужно убедиться, что это не моя Эвелин. Нужно! Боже… Нож, крики, ранения… Нет, с кем угодно, но не с моей сестрой. Навязчивые мысли лезли в голову, путали разум. Не могу позволить им вновь взять надо мной верх. Так, успокойся, Энн. Возьми себя в руки. Ты сейчас спокойно пройдешь, не привлекая внимание, убедишься, что это лишь совпадение и уйдёшь к себе, будто ничего и не было.

Эхом в голове раздавалось тиканье настенных часов, томительное ожидание сводило с ума. Спустя минут двадцать, пока я сидела как на иголках, в коридоре поутих шум, я накинула кофту на плечи, чтобы было теплее и на цыпочках пробралась к стойке в полной темноте, боясь, как бы Альфред не вернулся. Было бы неловко. Я обошла стойку, включила слабо светящую настольную лампу сбоку стола и увидела, что блокнота нет.

– О, черт, – прошипела я себе под нос.

Глаза забегали по поверхности стола в поисках дурацкого блокнота, но его не было.

Куда он делся? Я наивно полагала, что Альфред оставит блокнот на виду. Там ведь личные данные посетителей. Дурочка. Еще сейчас не хватало, чтобы меня застали роющейся в бумагах. Но я, словно на автомате, ватными руками приподнимала листочки, лежащие на столе. Вдруг блокнот спрятан под ними? С каждым движением надежда моя угасала. Вдруг я заметила несколько деревянных полок под стойкой. Ну наконец-то. Он точно там. От нервов мне уже казалось, что моё дыхание слышно на весь коридор и по стенам отдаёт в каждую дверь мотеля. Скрючившись из-за тесноты, я покряхтела и одной рукой опёрлась на край стойки, а второй – потянулась к полке. О да, заветная находка. Я открыла блокнот, молниеносно развернула его и разочарованно откинулась назад на стену. Хоть блокнот и был довольно толстый, начальная дата в нём – три месяца назад. Порывшись еще, я убедилась, – больше ничего нет.

Спустя несколько мгновений я услышала шаги в мою сторону и огляделась в поисках места, за которым можно было бы спрятаться, но фигура из темноты настигла меня быстрее. Альфред стоял передо мной в мятой, домашней футболке и светлых хлопковых штанах. Он был подготовлен ко сну. Он смачно зевнул и удивился, увидев мое обеспокоенное лицо.

– Не спится? Ты чего тут?

Я растерялась и замялась, но Альфред совершенно не понимал, что бы я могла тут делать в такое время.

– Эй, ты чего? Всё хорошо? – как обычно запереживал он.

– Да, простите. Не подумайте ничего плохого, я лишь хотела проверить Ваши записи касательно посетителей мотеля, – призналась я, сжимая руками кофту. Было стыдно.

– Зачем? – в его голосе слышалось подозрение, а глаза настороженно прищурились, с ожиданием глядя на меня. Да я его понимаю.

Чтобы избежать недопонимание, я кратко рассказала об Эвелин и своих подозрениях. Он слушал меня внимательно, без улыбки на лице и был сосредоточен на каждой фразе, чтобы ничего не упустить. Поразмыслив, он продолжил…

– Ох, ну дела, да ведь можно было сразу рассказать и просто попросить. Я ведь всегда готов помочь.

– Да, я немного загналась по этому поводу, – я так затупила, ведь правда могла попросить.

– Ты уверена, что мне стоит показывать тебе эту информацию? Может быть, лучше оставить это неизвестностью? Знаешь, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.

– Если я не узнаю, я не буду спать крепко.

– Ладно, красавица, твоя взяла, – он потряс в руках блокнот, который я пыталась найти. Он был солиднее, чем который я видела с утра, темно-коричневая обложка была похожа на кожаную, – я как раз нёс его сюда.

Мои глаза уже готовы были вывалиться из орбит. Мне хотелось вырвать этот блокнот из рук и уже самой листать, но Альфред остановился на одной странице и показал мне. Что, если там моя Эвелин? Что делать?

– Нашли? – с надеждой посмотрела я на него, касаясь края обложки.

– Да, вот, шестая снизу на правой странице, – Альфред ткнул пальцем в нужное место.

– Так… «Эвелин Броукшейн», – гора упала с плеч, и я закрыла блокнот, прижавшись щекой к плечу Альфреда, которое очень кстати оказалось в нескольких сантиметрах от моей головы.

– Ну, что? – спросил он и забрал блокнот.

– Это не она. Наверно, было глупо полагать, что это возможно, но я все-таки допускала такую мысль. Извините, с ума схожу, наверное, – я уткнулась лицом в Альфреда и облегчённо улыбнулась.

– И ведь это хорошо! – Альфред приобнял меня, – всё, пошли по комнатам. Уже поздний час и мне помнится, родители утром за тобой спустятся весьма рано. Нужно поспать как можно дольше. Беги давай!

Мы уже второй раз за вечер пожелали друг другу добрых снов, и я направилась к себе с мыслью, что это всё было безумно глупо. Я рада увидеть чужое имя. Конечно же, и эту девушку было очень жалко и я, как и Альфред, надеюсь, что с ней всё было хорошо, а парень от неё отстал. Он отделался шрамом, а она – покалеченной психикой. Что вообще движет такими людьми? Как мужчина, который должен оберегать всех и вся, может поднять руку на кого-то? Уму непостижимо. Пусть подобные люди десятой дорогой обходят меня.

На улице уже совсем похолодало к моменту моего возвращения внутрь. Из-за открытой местности перепады температуры чувствовались намного ярче и пробирали тебя до мозга костей. Зато утром мы все будем изнывать от жгучей жары. Но это будет потом, сейчас же нужно утепляться. Поэтому я с нетерпением ждала встречи со своим колючим пледом, под которым я наверняка начну сразу же чесаться. За то время, пока меня не было, воздух в комнатушке пропитался моими вещами, разложенными вокруг, отчего мне стало намного уютнее, и как только моя голова коснулась подушки, я сразу же вырубилась, не успев даже о чем-то подумать.

7

К сожалению, сон был слишком короткий для того, чтобы отоспаться как следует. Как и предвещал Альфред, рано утром меня разбудил стук в дверь, – это были родители.

– Ми-и-и-ила-а-а-ая-я-я-я-я! Папа сейчас пойдёт уносить вещи и заводить машину. У тебя пятнадцать минут, – прокричала мне мама через дверь.

Какие пятнадцать минут? Совсем уже. Я не умытая, голодная и не выспавшаяся. Мне нужно как минимум прийти в себя после пробуждения, и лишь на одно это уйдёт всё это время. Глаза были словно в песке и чесались, я чувствовала себя разбитой из-за того, что меня резко выдернули из сновидений. Зачем так торопиться, никто в наш дом не заселится раньше нас.

– Хорошо, мам! – крикнула я в ответ не очень доброжелательным тоном и накрыла голову подушкой. Вот бы кто-нибудь нажал на неё сверху, чтобы прекратить мои страдания.

После пары минут потягиваний на кровати и холодного душа я напялила вчерашнюю одежду и собрала рюкзак. Сразу же пожалела, что не постирала одежду. Я ведь весь день в ней потела. Мерзость. Еще и рюкзак постоянно спадал у меня с плеча, и это дико меня раздражало. За ночь он будто стал тяжелее.

Что ж. Спасибо этому дому, пойдём к другому.

В коридоре по-прежнему стоял тот же запах, но уже менее уловимый. За ночь мы наверняка слились с ним воедино. Сквозь окна в помещение проникал солнечный свет, который подсвечивал все пылинки в воздухе и приветствовал нас, знаменуя начало нового дня. Нового и достаточно жаркого. Без крема моя кожа покрылась чешуйками от такой температуры.

За стойкой пусто, в коридоре тишина. Не хотела уезжать, не попрощавшись с Альфредом. Неужели он спит? Ах, да. Время ведь семь утра. Я подождала пару минут в надежде, что он выйдет, но никто не появился, кроме двух пролетающих мух. Я всунула свой комнатный ключ в нужную ячейку на деревянной полке и направилась к выходу, напоследок еще раз оглядевшись в надежде увидеть выходящего из комнаты Альфреда. Но, увы, этого не произошло.

Вдруг я услышала, как папа яро сигналит из машины, которую он переставил поближе.

– Живее! – недовольно поторопил меня отец.

– Ты зачем шумишь? Люди еще спят! – крикнула я ему, указывая рукой на мотель.

Меня это взбесило, в то время как мама безучастно поправляла свою прическу. Зачем ты её поправляешь, если через десять минут из окна тебя обдует потоком ветра? Железная логика. Я завалилась на заднее сиденье с диким желанием подремать, чтобы моё сознание стало ясным.

– Ты позавтракала? – обернулась ко мне мама.

Мне пришлось приоткрыть один глаз, устало смотря на неё исподлобья. Естественно, я не ела. Не успела.

– Нет, я ничего не ела, – ответила я, и мой живот проурчал эти слова вместе со мной.

Мама полезла в сумку-холодильник и начала перебирать в нём заготовленные дома бутерброды. Протянутый мне сэндвич был с подкопчённым салями, сыром и немного какой-то зеленушки сверху. Всё это зажато между двумя ломтиками чуть потвердевшего серого хлеба. Вот бы оно еще было съедобным.

– Спасибо, – я поправила хаотично разбросанные по хлебу ингредиенты, – а попить случайно не найдется?

Мама будто ждала этот вопрос.

– Естественно найдётся. Какая мама не подготовится к этому? Держи, – она достала из бокового кармана двери бутылочку с яблочным фрешем, – он ведь тебе нравится, верно? Я помню. Твой любимый.

Я улыбнулась ей в ответ и потянулась вперёд за напитком. Сюр. Яблочный фреш был любимым напитком Эвелин, но никак не моим. Мне нравился апельсиновый. У нас дома раньше была соковыжималка, и мама часто делала сок нам с сестрой, но после её смерти перестала. Стараться лишь для одной дочери стало пустой тратой времени. А куда уж ей, такой занятой. Важнее салат взрастить.

Пока наша машина дрожала на каменистой дороге, я с приятной грустью посмотрела вслед «Пустынному оазису». Я долго буду помнить его добродушного хозяина. Прощай, Альфред. После тошнотной тряски удалось заснуть в позе эмбриона практически до конца поездки.

8

После детища Альфреда мы проехали еще часов шесть, пока не начали прорисовываться очертания Пенбрука. Общая цветовая гамма города была выдержана в современном стиле – оттенки коричневого и оранжевого. Миновав мост, разделяющий трассу от городских дорог, наша машина въехала в окрестности города.

Он состоял из малоэтажных кирпичных строений, этажей пять или шесть, не больше. Местами город утыкан подобиями высотных зданий и, наверняка, это торговые или бизнес центры. Отсутствие вычурных и громадных домов-муравейников пробуждало чувства уюта и комфорта, которые теплом отзывались в моём сердце с каждым новым проеханным метром. Терпеть не могу шумные города, вечные толкучки из людей и пробки на дорогах.

На окраине города, по пути в центр, располагались частные сектора с зелёными лужайками, которые напомнили мне наш родной Вэствиль. На десять минут я почувствовала себя как дома.

Вид за окном постепенно сменился на более городской – модные магазины с панорамными окнами, показывающие всю красоту витрин с летней одеждой; манящие кафе и рестораны всех кухонь мира; множество парков, цветные билборды с рекламой и в меру оживлённая активность на улице. Прохладный воздух здесь казался свежее, небо было более голубым. Глаза с неподдельным интересом цеплялись за всё. За мелкий зелёный куст у светофора, за бабульку с собакой, за каждую встречную машину. Всё казалось таким новым и ярким, особенно в самый разгар дня.

Мы ехали медленно, заворожённо разглядывая всё вокруг. Для жителей Пенбрука жизнь текла своим чередом, никто не заметит новую машину. Зато для этой самой машины с этого самого момента, с этой самой секунды, меняется всё, что нам было так привычно до прибытия сюда.

– Ой, папа, папа! – окликнула я, стуча его по плечу, – видел там кафе, которое только что проехали? Крутая вывеска. Никто не запомнил название?

– Какое кафе? – мама устало закатила глаза, не понимая моего интереса, – таких кафе здесь миллион. Скотт, не слушай, поехали уже. Будем останавливаться у каждого места, которое нам понравится, весь день потеряем.

Да и хрен с вами. Сама потом найду.

Нежно голубая вывеска, напоминающая волну и выбивающаяся из стиля окружающих бежевых домов, на которой белыми буквами красовалось короткое название. Сквозь большие окна я заметила стеклянный аквариум вдоль всей стены. Такого еще нигде не видела. У нас ведь дома кафе мало. Все ходят к миссис Роуз. Я визуально запомнила это место и найду без труда. Спойлер… я его так и не нашла самостоятельно.

– У меня уже пятая точка затекла. Ну, долго там еще? – мама не переставала ныть и массировала своё бедро кулаком. Будто одна она, бедняга, устала ехать в тесной машине.

Спустя двадцать минут после въезда в центр мы припарковались возле нашего нового дома. Точнее, дома родителей. Я же всё-таки решила обитать в общежитии. Оно было ближе к универу, чем наш дом. Возможность экономить полчаса в обе стороны меня привлекла, а если соседка будет адекватной, то я не против жить там.

– Мэри, сядь спокойно, – прервал её папа хмурым взглядом. Он был как всегда сосредоточен на чём-то своём.

Меня жутко раздражало то, что помимо того, что отец сам редко позволяет себе выражать позитивные эмоции, так он еще и маму в этом упрекает.

Двухэтажный дом смотрелся скромным и был выдержан в общем коричневом стиле остального города. Родители в несколько рейдов переносили вещи, а я со своим рюкзаком пробралась внутрь вдоль каменной тропинки, где уже стояли коробки с вещами, которые папа отправил вместе с грузовиком. Внутри дом был просторнее того, где мы жили в Вэствиле. Всё такое светлое, непривычное. Нужно будет обязательно купить шторы.

– Ну, как тебе дом, дорогая? – напугала меня мама, высунувшись из-за спины.

– Мама, меня чуть Кондратий не хватил, – я со всем своим актерским мастерством схватилась за сердце, показывая весь ужас сложившейся ситуации.

– Ой, ты девка молодая, с тобой ничего не будет. Смотри, тут спальня, одна из ванных комнат находится по другую сторону лестницы на второй этаж, а здесь… – она повела меня следом в соседнюю комнату, взяв за руку, – кухня. Некоторую технику еще нужно будет докупить, чтобы всё выглядело современно, но в целом пока так.

– А моя комната где?

– Прямо по лестнице и направо. Слева наша с папой спальня, поэтому твоя в другом конце этажа.

– Я полетела к себе, с остальным потом разберусь.

Когда я переступила заветный порог, меня встретила комната раза в полтора больше моей предыдущей с новеньким, еще запечатанным матрасом на массивной деревянной кровати и окрашенными в белый стенами.

Я разобрала вещи, вскрыла матрас и плюхнулась на него. Я чувствовала такую усталость с дороги и была разбитой. Разбитой и одинокой. Я бы хотела сейчас получить заветное смс от близкого человека по типу «как ты? ты доехала? всё хорошо?». Но у меня его нет.

Каждый день я чувствую тоску оттого, что у меня нет близкой души, с которой я могу делиться всем на свете. Хоть Лу и оказалась полным разочарованием, она была одной из тех немногих, с кем я искренне дружила. Мы часто сбегали на вечеринки ночью, гостили друг у друга, я посвящала её в свои самые заветные тайны. Жаль, что она поменялась. Или, может, она всегда была такой, а я просто не замечала и смотрела на жизнь сквозь розовые очки?

Глаза сразу стали влажными, слёзы больно щипали. Мне бывало так погано на душе, а выслушать некому. Мне некого обнять, некому выговориться, некому уткнуться в плечо. Все мы люди, которым нужен близкий человек. Тот, который скажет «я рядом, и ты можешь мне довериться».

Когда тебе двадцать один, ты еще имеешь хороший шанс обрести новых друзей, но всё-таки какова вероятность встретить их, если за все прожитые годы ты сделать этого так и не умудрился?

Я вытерла остатки полувысохших слезинок со своих глаз и, проминая свой матрас, начала раздумывать о планах на ближайшие дни. Университет начинался лишь через неделю.