Итак, мы с Сашей поехали по домам, а в начале июля месяца появились в поселке, поселились в общежитии, которое находилось прямо против ворот и проходной (где впоследствии находилась наша медсанчасть).

Вышли мы на работу 6 июля 1957 года, дату, которую мы отмечали потом ежегодно как дату окончания наших мытарств и дату начала работы.

Хотелось отметить, что приказ о приеме на работу по правилам нужно было оформить с момента подачи всех документов, но кадровики нам этого не сделали! И мы потеряли месяц стажа!

Зато, мы получили второй раз подъемные, а наш работодатель «потерял» огромную сумму в две тысячи рублей!!! без которой наша оборонка "не смогла бы" двигаться семимильными шагами вперед к новым достижениям.

Добавляет – Александр Смирнов…

Прочитав эту часть воспоминаний Виктора, я как бы окунулся в атмосферу тех незабываемых лет, получив приличный заряд адреналина. Некоторые события и детали запомнились мне несколько по-иному, но интерпретация Виктора более детальная и, наверное, ближе к истине. Издалека события кажутся не очень драматичными, но переживаний нам досталось немало. Что интересно, несмотря на непростую сложившуюся ситуацию, длившуюся в течение нескольких месяцев, я не помню, чтобы у нас с Виктором возникали какие-либо разногласия в процессе поиска выхода из неё. И в конце концов наши поиски привели к вполне приемлемому варианту трудоустройства, хотя кто знает, как бы сложилась наши судьбы в случае иного развития событий. Мне доставляет большое удовлетворение, что судьба свела меня с Виктором и Ираидой, наши тесные дружеские отношения в течение очень многих лет только укрепились и стали близки к родственным.

Александр Смирнов

Часть 17
Молодой специалист

ОПАСНЫЙ ПРОМЫСЕЛ

Поселили нас с Сашей в общежитии напротив проходной. В нём жили и рабочие. Вечерами они обычно играли в карты, а мы иногда ходили на танцы в Дом Культуры.

Однажды вечером, когда делать было нечего, мы присоединились к ребятам. Они играли в очко на деньги. Ставки были небольшими – от 10 коп до 1 рубля. Перед этим мы с Сашей получили подъёмные, по окладу (по 800 руб.).

До этого на последних курсах в институте мы научились играть в преферанс, причём – вместе почти не встречались. А этот раз нас захватил азарт, а, может быть, ребята играли кооперативно против нас, а мы против них и друг друга.

До этого в очко мы никогда не играли. Конечно, мы продули почти все подъёмные. А ребята потом хвалились приобретениями на выигранные деньги, в том числе и наручными часами.

Саша сказал, что со мной вместе играть не будет.

Вскоре я уехал в командировку. По возвращении – Саша похвалился мне: он почти всё вернул, но больше играть в эту игру не будет.

Через несколько дней ребята пригласили меня поиграть. Я согласился. Я стал играть спокойно без азарта, а ребята завелись, решив обыграть интеллигентов: меня и ещё кого-то.

Но мне всё время везло, да к тому же, я запоминал расклад карт, как, наверно, и Саша. Поэтому к утру в моих карманах была куча смятых рублёвок и троек. Мне даже стало жалко ребят, и к концу игры я специально немного проигрался.

Но всё равно я почти все свои, проигранные раньше, подъёмные отыграл. Прямо от игорного стола через проходную, раньше времени, я пришёл в лабораторию, высыпал и сосчитал свой выигрыш.

И принял решение больше никогда не играть в очко на деньги.

Своё решение я не нарушил, хотя потом раз в месяц, иногда чаще, мы с САШЕЙ играли в преферанс, позже я почти бросил играть.

Хотя два памятных случая потом было. Один в Киеве на пляже – мы с Сашей стали играть с чужими людьми. (Нас могли просто убить, такие случаи уже были).

А второй – в командировку в Ташкент мы поехали поездом, и у нас было трое суток, в течение которых можно было сыграть в преферанс с пассажирами. Что мы частично и сделали. (Правда, нас потом ругали в бухгалтерии: почему не летели самолётом!)

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Однажды, будучи в командировке, я встретился с бывшим старожилом наших мест. Он рассказал, что вокруг монастыря вплоть до Люберец были кругом сплошные леса и болота.

Где-то в конце 20-х годов в монастыре открыли колонию беспризорников, для которых соорудили мастерские, где впоследствии стали собирать первый отечественный фотоаппарат «ФЭД» (Феликс Эдмундович Дзержинский), чьё имя потом получил и посёлок вокруг монастыря.

Производство фотоаппаратов впоследствии передали на завод в Красногорск, но перед этим решено было построить сюда железную дорогу. И колонисты её построили. О строительстве этой дороги есть первый звуковой фильм «Путёвка в жизнь». Одну станцию по имени отряда назвали «Мальчики». Потом эта дорога пригодилась для нашего предприятия и ряда других, возникших рядом с дорогой. Колонисты или коммунары выросли, повзрослели. Некоторые из них остались здесь жить, женились, заимели детей, и сохранили дух своей коммуны, помогая, и поддерживая друг друга.

На фотографии – Спасо-Преображенский собор Николо-Угрешского монастыря (до реставрации).

retrofoto.ru

В первые дни войны, чтобы не привлекать самолёты противника, решено было взорвать верх колокольни. На ней в то время размещались часы, одна из двух точных копий часов, расположенных на Спасской башне Кремля. Куда они пропали после демонтажа, неизвестно.

Оба монастырских пруда покрыли плотами, на которых в качестве камуфляжа построили макеты домов. Сделано это было для того, чтобы ночью не было отблесков от воды, а днём для дезинформации.

На фотографии – Спасо-Преображенский собор Николо-Угрешского монастыря 1987 год (до реставрации).

Конст@нтин posted a photo:

Именно таким мы, на протяжении долгих лет, видели этот собор до его реставрации – разрушенным после войны.

Весной 1942 года к берегу около посёлка прибило льдину с замёрзшим красноармейцем. Его похоронили на старом кладбище, расположенном за стенами предприятия, по другую сторону ж/д платформы. А позже произвели перезахоронение, перенеся прах этого неизвестного солдата в центр города.

В память об этом случае директор предприятия поставил памятник «Неизвестному солдату» в виде скорбящего мальчика.

На этот памятник был объявлен конкурс. Победил – «скорбящий мальчик». Макет был выполнен сравнительно не большого размера. Но, когда стали отливать его в полную величину, произошел казус.

Так как мальчик был голый, а все части тела увеличивали пропорционально физических размеров человеческого тела, выполненного в макете В глаза бросалась увеличенная в натуральную величину «интимная» часть. Но задуман был не Апполон, поэтому пришлось искать какой-то выход…

Как и когда организовалось предприятие по выпуску порохов, я узнал позже. Во время войны на нём работали «зеки», многие из которых были из числа ИТР. Это была обыкновенная Бериевская шарашка.

Но это – отдельная самостоятельная тема…

Уже в «наше» время (имею в виду – с момента нашего с Сашей пиезда в посёлок Дзержинского), за монастырской стеной, слева от ворот долгое время располагался базар, а у стены стояли магазинчики, в том числе хозяйственный, в котором иногда бывали дефицитные вещи и мебель: шкафы, стенки, кровати, диваны и т. д.

Справа от входа был за загородкой сад, и потом там расположили цех озеленения, в котором осенью я всегда покупал цветы и дарил их Ираиде в день нашей свадьбы.

Малый пруд обмелел, и почти высох.

Со временем монастырскую стену отреставрировали, и покрасили. В народе её стали называть кремлёвской стеной. Мимо этой стены шла дорога к проходной предприятия. Справа, вдоль дороги посадили голубые ели, которые теперь стали большими, а обновлённая стена ещё больше напоминает кремлёвский вид.

Из общежития, которое находилось около проходной предприятия, нас переселили в другое, расположенное на площади в бывших монастырских подворьях. Почему-то ему дали прозвище – «ЧУДИЛЬНИК». Общежитие состояло из нескольких комнат.

Нас с Сашей поселили вместе с Вано Салогяном и Надаром Гелашвили… В других комнатах проживали – Нерсес Диетян, Ратмир Гайнанов и многие другие молодые специалисты. Жили мы дружно.

Когда к кому-нибудь приезжали родственники, дружно помогали их обустроить и помогали, чем могли. Ко мне не раз приезжали – мама, младший братишка – Женя и чаще других – Батя – мой отец.

В моей трудовой книжке появилась первая запись:

ПРЕДПРИЯТИЕ П/Я 14

1. Общий стаж до поступления не имеется

2. 1957 VII 6 Принят в лабораторию № 13 инженером

МОЛОДЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ

Я начал работать в НИХТИ 06 июля 1957 года. Мы с Сашей Смирновым пришли в лабораторию № 13, которой заведовал бывший зэк «шарашки» – Хритинин Федор Михайлович.

Когда мы пришли, он не знал, куда нас пристроить, хотя лаборатория отвечала за приборы и оборудование разного рода контроля. Мне поручили разработку уровнемера сыпучих.

Надо было в бункере (иногда, металлическом), определять уровни: верхний и нижний, чтобы – либо отключать либо включать подачу каких-то сыпучих гранул.

Задача оказалась не из лёгких. Как определить: заполнился ли бункер, или он уже пуст. Мне пришлось ознакомиться с проблемой заполнении башен элеваторов, а также с заполнением некоторых других систем. Я узнал, что даже обыкновенная пыль на дороге при определённых условиях может быть взрывоопасной. А любые сыпучие обязательно при транспортировке в транспортёре будут образовывать пыль. Если любая пыль может быть взрывоопасной, то в технологической цепочке изготовления порохов тем более, так как может вызвать цепную реакцию взрывов, в том числе и изготовляемого изделия.

Определение уровней в бункере различными методами не давало устойчивых и относительно правильных результатов, чтобы можно было построить автоматику открытия или закрытия заслонок для поступления или опорожнения бункера.

Мы остановились на радиационном методе, когда с помощью beta-луча просвечивается бункер, и, если на пути луча встречается заполненное пространство, то интенсивность излучения одна, а нет – другая. Мы приобрели установку с Co-60, и стали проводить опыты в лаборатории, направляя луч на имитатор бункера, расположенного у дощатой стены, отделяющей одну комнату барака от другой, в которой работали люди. Непосредственно у стены с той стороны работала молоденькая лаборантка (ставшая потом женой Никитникова).

Сам Никитников работал на нашей установке.

Он первым попробовал раскрыть нашу установку, чтобы посмотреть, что же там внутри есть (любопытство не порок, а большое свинство…), а мы ему в этом не препятствовали. Мы обнаружили небольшой контейнер, в котором находилась крупица, как мы предполагаем Co-60. Нас не смутила свинцовая защита (а ведь, я закончил МАИ). Мы всё вернули обратно.

Работники из второй комнаты стали жаловаться на плохое самочувствие, пока кто-то не пожаловался в технику безопасности. Была комиссия, нас всех, кто работал, и тех, кто непосредственно находился за стенкой, отправили в медсанчасть Минатома, где у нас проверили кровь.

Ничего опасного они не заметили, а у меня данные были прекрасные (некоторое время спустя, Сологян попросил меня сдать кровь за него для поступления в Минатом).

Так закончился первый этап моей работы в лаборатории у Хритинина.

Часть 18
Мама Вера и Марта (Рита)

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Как-то так получилось, что на каникулы я приезжал к маме в Каменец – Подольский, но письма почему-то писал ей крайне редко. Когда начал работать, она несколько раз приезжала ко мне в общежитие, в Дзержинку.

У мамы был гражданский, правильнее сказать – командировочный муж – Иван Алексеевич. Он, конечно, удобно устроился. За квартиру платить не надо. В Каменец-Подольский он приезжал на заработки. Работа его была связана со строительством.

Кончался договор и он уезжал домой. Потом приезжал снова.

Маме было трудно дома одной справляться с печкой, которую нужно было топить углем, и воду нужно было приносить с улицы из колонки, и помои выносить в дворовый деревянный туалет. А главное – нужны были и дополнительные деньги к зарплате учителя для того, чтобы – закупать уголь и дрова на зиму, да и одежду обновить… Поэтому она решилась на то, чтобы сдавать одну комнату квартиранткам. Обычно у неё зимой жили какие-нибудь две иногородние девочки – студентки, которые кроме платы ещё и немного помогали по хозяйству.

Писала письма мне и сестрёнка – Рита.

Рита училась в Черновцах, в университете и получала Ленинскую стипендию, где и встретила свою вторую «половинку».

Долго готовились к свадьбе. Наконец – поженились. Жить ушли на частную квартиру. Стипендии не хватало. Поэтому понятно, что все обращения в письмах ко мне носили «потребительский» характер. Помогал, чем мог, хотя сам ещё до конца – «не оперился».

За пять лет учебы я получал стипендию, и отец до конца учебы регулярно высылал мне деньги. Хотя он долго сам был без работы. А на его иждивении был Женя.

С его матерью отец разошелся…

В письмах отражено всё их житьё-бытьё в эти – первые годы моей работы в Дзержинке.

Чтобы не пересказывать своими словами то, что сохранили наши письма, просто приведу их здесь. Они тоже, как и вообще все письма того времени, дышат двадцатым веком, и его настроениями.

Письма мама и Рита писали мне – в Дзержинку и в Пензу, куда я ездил в командировки на стажировку по освоению новой ЭВМ – УРАЛ-1. Завод выпускал эти машины, и одна из них была занаряжена нашему предприятию.

В пачке писем первым оказалось письмо от Екатерины Фёдоровны ДУДКО из Фрунзе. Это – жена моего дяди Миши (брата отца). В их семье я жил, когда отец служил в Германии. Во Фрунзе я окончил школу после чего поступил в Москве, в МАИ.

г. Москва. 80 – Д. Ленинградское шоссе 161,

корпус 2. Комната 43. Дудко В. А. Обратный адрес:

Фрунзе 2, Киргизия. Ул. Мичурина 131. Дудко Екатерине Фёдоровне.

8.01.57 г. ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ ВИТЕНЬКА!

Получила от тебя открыточку 6.01.57 г. Спасибо за память обо мне. Поздравляю тебя, дорогой – с новым 1957-ым годом, и поздравляю с успешным окончанием пятилетней учёбы в институте.

Хочу, чтобы новый год не был похож на старый, желаю здоровья., счастья, успехов в повседневныхделах, долголетней жизни и успеха в будущей работе.

Где будешь работать?

Жизнь моя протекает однообразно. Школа идом. Думаю переходить на пенсию по старости. Работать больше не могу, устаю и часто болею. Думаю в марте 1957 г. поехать в Ленинград к Юле.

Они очень хотят, чтобы я приехала. Ты, видно, знаешь, что у Юли сын Мишенька. Они писали, что ты был у них и особо понравился Геле.

Домашние – Толя и Нэля живут скверно. Нэля очень самостоятельная, а Анатолий без характера.

Есть у них сын, а мой внук – Володик, хороший мальчугашка, только жаль, что у него паршивые родители. Вся нескладная жизнь детей изматывает меня, и выбивает из колеи нормальной жизни. Поеду к Юле, посоветуюсь, как быть – возможно, продадим дом и я уеду из Фрунзе навсегда.

Дорогой Витенька, хотелось бы отметить твоё успешное окончание учёбы, но сейчас не могу. Помогаю Анатолию. Продадим дом, и в честь памяти дяди Миши вышлю и тебе немного денег. За дом сейчас дают 80 тысяч рублей, но пока не думаю продавать. Надо посоветоваться с Юлей. Может быть, ещё увидимся с тобой. Думаю из Ленинграда проехать к твоему папе в Брест.

Все родные живут по-старому. Живут, и размножаются. Передают все тебе сердечный привет.

Ну, а как ты живёшь? Как проводишь время?

Где будешь работать? Кем? Переписываешься ли с папой, сестричкой, мамой? Как они живут? Как их здоровье? Твоя сестричка, а моя племянница присылала мне письмецо, но в таком горе затерялось письмо, ну, следовательно, и адрес утерян. Ответить ей не могла.

Витенька, всё то, что пишу тебе, оставь при себе. Будешь писать мне, об этом не упоминай. Делюсь с тобой, потому что горько на душе от такой красивой жизни.

Вот коротенько о всём. Передают привет и большой Анатолий и Нэля. Хочется получить от тебя фото – как ты сейчас выглядишь, мой красавчик.

Крепко целую тебя.

Твоя тётя КАТЯ.

P. S. Адрес Боровика Владлена Васильевича: – «Днепропетровская область. Г. Пятихатки, п/о 1, дом 2, кв. 27. Первомайский переулок.

Пиши мне – Мичурина 131.

Писем от тёти Кати больше не было. Она действительно, продала дом во Фрунзе. Деньги разделила между сыновьями – Юликом и Анатолием.

Юлик купил на эти деньги дачу под Ленинградом. Анатолий с семьёй уехали в Воронеж, где жили родители Нэли. Кажется, они купили себе квартиру.

Мама – Екатерина Фёдоровна переехала с ними.

Но вскоре она перебралась к старшему сыну – Юлику, в Ленинград, где прожила оставшуюся жизнь, и там похоронена.

А теперь – письма моей мамы.

Иван Алексеевич, моя мама – Вера Николаевна Дудко и Сестра – Марта (Рита)

1.07.57 г. ДОРОГОЙ ВИТЕНЬКА!

Сегодня, в час дня приехала в Железноводск.

Доехала благополучно. Но измучилась. Мест нет. Эту ночь буду спать в кабинете врача.

Хорошо, что ты купил мне еду в дорогу. На станциях ничего не было.

Витенька! Как ты доехал? Я видела дурной сон. Боюсь, не заболел ли ты? Желаю тебе устроиться хорошо. Будь здоров. Крепко целую.

Твоя МАМА.

Адрес: г. Железноводск. Санаторий № 5 имени Кирова.

Корпус № 1. МНЕ.

Письмо из Каменец-Подольского. Ул. Шевченко 61. от Марты.

23.07.57 г. ЗДРАВСТВУЙ, ВИКТОР!

Ты так и не выполнил своего обещания – написать письма мне и маме. Мама так беспокоилась о тебе, спрашивает, пишешь ли ты?

Ты пишешь, но не нам. Бывает ещё похуже.

Мама ещё на курорте, приедет первого. Я уже не дождусь этого числа, мне так неважно без неё. Живём мы с Иван Алексеевичем вдвоём. Хозяйничаем.

Я получила ещё на практике свою летнюю стипендию 510 рублей (правда, много?), привезла домой. 350 рублей. Из них маме выслала 200 рублей. Ей, ведь, было не на что приехать, а кто может помочь нам в этом? Счастье, что нам дали стипендию, а то бы зубы на полку. Но маме я всё равно достала бы денег и выслала. Много долгов, денег не хватает, дотянем с И. А. и его пенсией до маминого приезда, а там что… Но не будем жить будущим.

Нужно заплатить за квартиру, а за молоко и думать нечего. А мама приедет, так, хоть легче будет. У меня нет туфель кроме выходных, что делать осенью, не знаю. Это чепуха, мне не привыкать к тому, что нет и не за что купить. Хорошо, что мама подлечиться.

Сижу дома всё время. Сварила варенья, а сахар стоит 15–17 рублей кг. Но мама хоть зимой вспомнит меня. Вот, если бы оно удалось, то я бы была счастлива. Очень скучно, никого нет, а, главное, нет мамы около меня.

Никто не пишет. Вот скоро должно прийти письмо от Николая. И только письмами и ожиданиями буду жить.

Все, кого встречаю, говорят, что я худая, но это не страшно, лишь бы была здорова, а поправлюсь осенью, когда поедем на работу, в колхоз.

Виктор, пиши о себе и своей работе, если можешь, и чаще, а то скоро мама приедет, а ты не пишешь. Брось эту привычку, пиши обо всём, даже плохом, а то твоё молчание ещё больше волнует родных.

Желаю хорошо провести время и посмотреть на фестиваль. Видел ли ты Свету? Думаю, что да, но на всякий случай адрес её – «ул. Чернышевского 22/1, кв. 73. ПАЦУЛО».

Будь счастлив и здоров. Привет Свете и твоим соседям.

Целую. РИТА.

Привет от И. А. А мне никогда не повидать Москву и что-либо другое.

4.08.57 г.

ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ БРАТИШКА!

Письмо твоё получили. Большое спасибо за внимание.

Виктор! Ты входи в новую жизнь, и очень хорошо, что ты решил заниматься физкультурой (конечно, если тебе можно). Пиши о себе побольше. А то мы очень мало знаем о тебе.

Почему, Витя, ты решил порвать со Светой? Эх. Витя! Ты пишешь – грустить и унывать не нужно. Дорогой братишка! Как же не грустить?

Сейчас мне лучше, ибо мама приехала, а то было жутко.

И. А. на работе, а я весь день одна и одна. А с одиночеством не очень приятно соглашаться. Ты очень прав, братик мой, что о моей грусти никому не нужно, и жить я только начинаю. Постараюсь твоё высказывание в хорошем смысле слова как-то применить в своей жизни. О результатах буду сообщать тебе в письмах. И пишешь ты, что очень длинны твои письма. А вот мало мы из них узнаём о твоей жизни. А, главное, дорогой, лучше питаться. Это главное. А затем будешь потихонечку и понемножечку расплачиваться со своими долгами.

Я очень рада тому. Что ты видел немного фестиваль. Что ещё ты видел? Твою просьбу, братишка, исполню. Высылаю фото, где нас пятеро. Но ты знаешь, оно не удачно, и к тому же фотограф разорвал её. Ты извини меня за это. Но пусть это будет для тебя памятью об одном дне, проведённом в Черновицах.

Понравилось оно тебе? Понравился ли тебе Коля? Какое впечатление о неё у тебя? Напиши. Ведь ты мне ни слова об этом не сказал. Буду ждать ответа.

Витенька! Мама приехала 31-го, она похудела и очень сильно ослабла от всех этих процедур. Она быстро устаёт. И. А. работает понемногу, но скоро это кончится. Пиши скорее о себе.

Витёк! Может, прислать тебе яблок? Если да, то отвечай на это побыстрее.

Привет от мамы, И. А., девочек. Жду ответа.

Узнай, есть ли у Вас мужская обувь 40–41 размера, в цене 100–120 рублей.

КРЕПКО ЦЕЛУЮ – ТВОЯ СЕСТРА.

Письмо в Дзержинку из Черновиц. Ул. Островского 4/24 от Риты.

4.10.57 г. ДОРОГОЙ, ВИТЁК!

Даже уже и сейчас ты не отвечаешь на наши письма. Почему? Напиши. Свету я видела один раз, и то мельком, а на следующий день я уехала. Она слишком долго гостила. И мне с ней не пришлось поговорить.

Она сказала, что была у тебя всего один раз, а потом вы ездили на дачу. А больше ничего.

Витёк! Что ты сейчас думаешь делать? Возможно, что ты уже встречаешься с какой-нибудь девушкой? Так ты напиши. И, вообще, пиши мне поскорее, и почаще. Что ты делаешь? Как с работой? Пиши всё, всё.

Теперь немного о себе. Я очень скучала, пока не было мамы. С приездом мамы стало лучше. Но я простудилась и две недели ходила с ячменём. А потом приехал Коля. Мама, И. А., Коля и я ходили на пляж и все катались на лодке целый час, а потом мама и И. А. ушли и мы ещё катались целый час.

Очень жалко, что ты не побывал там. Ведь это очень прекрасно. Я была там всего один раз. Потом мы в воскресенье ходили с ним на базар и купили фрукты и послали тебе посылку. Получил ли ты её? Может быть, тебе ещё нужно прислать? Так ты черкни пару слов.

Потом я поехала в Черновицы и снова устраивалась в общежитие. Живу я сейчас в проходной комнате. Нас шесть человек. Три девочки с нашего курса и три с третьего. Сейчас уже третий день занятия. Идёт лекция по методике преподавания, а я сижу и пишу тебе письмо.

У меня пока никаких изменений нет. Обо всём другом ты знаешь. И я думаю, что мы и дальше будем писать систематически друг другу письма и обо всём. Хорошо?

Ты пиши мне сразу, как получишь письмо, а то отложишь в долгий ящик и не ответишь сразу.

Привет твоим товарищам.

Привет от Коли и девочек. Крепко целую.

РИТА.

Пиши. Жду.

Письмо в Пензу из Каменец – Подольского.

12.10.57 г.

ДОРОГОЙ ВИТЕНЬКА!

Я очень виновата перед тобой. Никак не могла собраться ответить тебе, хотя каждый день и ночь мысленно беседую с тобой.

На курорте я подлечилась, но после курорта недели две чувствовала плохо, т. к. произошло обострение. А потом закрутилась с работой, огородами и т. д. Перед началом учебного года приезжал Коля, пожил у нас с неделю. Просил разрешения жениться на Рите. Я предложила подождать до весны. Как они решат, не знаю. Часы он купил на летнюю стипендию.

Что теперь готовить ему? В общем, свадьба на носу, а денег у меня, как всегда, нет. Кларина свадьба должна быть на Октябрьскую, но отложили, заболел отец жениха. Они рассчитывали на 50 гостей. А что мы будем делать?

Рита очень худая, Коля живёт только на стипендию, она, видимо, переживает, что у него нет ботинок и т. д., хотя и сама не очень сыта и обута.

У меня с пенсией ничего не получилось Наше ГОРОНО сделало всё, но справка, которую прислал М. Е. из Фрунзе о работе в Садовом, оказалась не правильно оформлена. Е. Ф. прислала подтверждение, и нужно ещё одно лицо. Не везёт, а, возможно, к 1 января прекратят выплату за выслугу.

Живём мы по старому.

Витенька, как твоё здоровье? Как питаешься? Сколько платишь за квартиру?

Как чувствуешь себя в качестве молодого специалиста? Куда тебе прислать орехи? Напиши.

КРЕПКО, КРЕПКО ЦЕЛУЮ – ТВОЯ МАМА.

Тебе за всё спасибо. Привет от И. А. и девочек.

Письмо в г. Пензу. Ул. Фрунзе 11. Кв. 4. Кашициной А. Г. (для Дудко В. А.) Обратный адрес – Черновцы 4/24 Дудко М. А.

21.10.57 г. ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ БРАТИШКА!

Наконец-то я получила от тебя письмо. Благодарю. Ты пишешь, что времени много, но, однако очень редко пишешь всем. Пиши чаще.

Я, Витя, на тебя не обижаюсь за то письмо.

Ибо мы слали тебе посылку, как все люди шлют. Купили самые твёрдые груши, но почему они так дошли плохо к тебе, я не знаю. Я очень хотела сделать тебе приятное, дорогой. Постараюсь в скором времени исправить свою оплошность.

Ты спрашиваешь меня о том, как я живу. Немного о моей жизни ты знаешь из того, что сам видел. А так живём мы большей частью, чаще бывает ещё хуже, реже – лучше.

Виктор, вообще приходится трудновато. Мирюсь со всем. На занятия хожу регулярно, ибо за три дня пропущенных без причин – выбываешь механически. А это вещь неприятная во всех отношениях. Здоровье пока моё хорошее. У нас здесь свирепствует вирусный грипп. Меня пока он минул, но нельзя зарекаться. А вообще, вид у меня ещё хуже, чем ты когда видел меня. Похудела, подурнела, а главное, у меня цвет лица ещё такой плохой.

С Колей у нас всё по-старому. Живём понемногу. Вместе делим всё. Ты, ведь, о нём знаешь всё очень хорошо. Он сирота, никто ему не помогает, а прожить на одну стипендию очень трудно.

Ты не обижайся, Витя, но тебе легче жилось, да и стипендия больше была. А что у нас? Стипендия маленькая, а, ведь, ещё нужно одеваться. Ты себе можешь представить, как это трудно. Вот мы уже месяц ищем обувь, но её не достать. Когда получили стипендию, то не было совсем обуви, а вчера были ботинки по 300 рублей. Это дорого. Ты знаешь, мне об этом совсем некому написать. Мама и так помогает всем, чем может. И я обращаюсь к тебе. Мне даже не очень удобно писать тебе об этом, но придётся.

Послушай эту печальную повесть о нас. Ни у меня, ни у него нет обуви. Помнишь те туфли, которые купила мне тётя в 9-ом классе. Так они совсем у меня разорвались. Ни чинить, ни красить никто их у меня не берёт, да и нести стыдно. Развалились… Хожу почти босая. Модельные туфли не могу же я носить каждый день.

А у Коли ещё хуже положение. У него одни туфли, да и те просят кушать. Ты знаешь, как мне обидно. Что делать? Что? Посоветуй. У меня от дум так начинает болеть голова, что умираю. У меня ещё лучше положение, т. к. у меня хоть есть кому помочь (это не обязательно, чтобы помогали, но живу надеждами). Вот, что делать? Совсем порвалась у меня кофта. А, чтобы купить кофту, нужно заплатить на базаре 300–350 рублей. Видишь, как много нужно средств.

Что же делать? Виктор, послушай мой план и отвечай скорее.

Я думаю, что сделать это можно так. Мы пришлём тебе 150 рублей Коле на ботинки или туфли. Он носит 40-ой размер. Если можешь, купи чёрные или коричневые туфли. Если нет таких, то до 200 рублей, и только не дороже и не на микропористой подошве. За его туфли мы расплатимся с тобой. Я знаю, что у тебя есть вкус. А уж мне, я надеюсь, ты купишь сам. Правда, в первую очередь – ему, а потом мне, коричневые или светло-коричневые, размер № 35, на среднем каблучке. Я думаю, что ты это сделаешь. Отвечай сразу мне. Говорят, что обувь есть в Пензе и Москве и много.

Ты знаешь, здесь очень трудно с сахаром. По 15 руб. кг. И то, очень трудно достать.

Вот так я живу. Пиши мне сразу. Об изменениях в своей жизни я ещё не думаю, вернее, я не могу тебе сразу написать. Напишу, когда получу ответ от тебя.

Привет тебе от Коли, Розы, Светы и девочек.

Крепко, крепко целую тебя,

РИТА.

Пиши, жду. Писать буду на адрес хозяйки и в Москву – на Октябрьские. Напиши, есть ли кофточки шерстяные у вас, и сколько стоят?

Пенза 6. Ул. Фрунзе 11. Кв. 43 Кашициной

А. Г. (Для Дудко В. А.). Обратный адрес 6 г. Черновцы. Ул. Островского 4/24. Дудко М. А.

12. 11. 57 г. ДОРОГОЙ, ВИТЯ!

Ты по-своему обыкновению ничего не пишешь. Даже не поздравил меня с праздником. Почему?

Витя! Как ты провёл праздники? Был ли ты в Москве? Ты сам о себе слишком мало пишешь мне. За всё время я получила от тебя всего лишь одно письмо, а на ответ на моё письмо я ещё до сих пор не получила, и, возможно, не получу.

Ты знаешь, мне порой очень нужно поговорить с тобой. Ты теперь слишком далеко от меня, а ко всему ещё очень редко пишешь. Я думаю, что у тебя теперь есть больше времени, чем раньше, когда ты учился, но ты даже реже стал писать. Ты бы писал маме чаще, а то она очень о тебе беспокоится.

Витя! Как ты живёшь? Как обстоят у тебя дела на личном фронте? Наблюдается ли сдвиг?

Обо всём пиши, да и поскорей.

Мы живём по-старому. Почти всё время вместе, ведь, к тому же мы и учимся на одном факультете.

Я думаю, что ты спросишь о моей жизни поподробнее в следующем письме.

Ты знаешь, Витёк мой, мы с ним уже по настоящему дружим целый год, хотя знали друг друга до этого два года.

Думаю, что мама тебе уже кое-что писала о нас. Нужно что-то решать нам с ним. Хотя, я знаю, что, если мы будем вместе, то нам будет очень-очень трудно, т. к. мы сами не богаты, а у него нет таких родственников. Я, как только получу от тебя ответ, то напишу тебе подробно обо всём. Ты знаешь, ведь, я не знаю, получаешь ли ты мои письма. Сразу отвечу тебе. Договорились.

Праздники все мы были тут. Ты знаешь, Витёк, что Клара Скавровская на Октябрьские вышла замуж, за того парня, с которым дружила. Надеюсь, это тебе будет новостью.

Мне хочется о многом написать тебе, но это сделаю я сразу же по получении письма.

Желаю тебе всего наилучшего.

Привет тебе от Коли. Крепко целую. РИТА.

Пиши скорее и всё-всё. Жду.

Письмо в Пензу из Черновиц.

17.11.57 г. ДОРОГОЙ БРАТИШКА!

Спасибо тебе за посылку, а особенно за обувь.

Туфли мне и Коле немного велики, но это не беда.

Спасибо большое. Сейчас послали тебе посылку с фруктами, на до востребования. А деньги за Колины туфли будем высылать тебе в рассрочку. Согласен?

Пиши побольше о себе. И отвечай сразу. У нас с Колей всё потарому. А как твои дела? Прости, что написала мало, спешу отправить письмо, чтобы оно пришло одновременно с посылкой.

Пиши. Привет от Коли. Целую.

РИТА.

Надеюсь, на этот раз посылка дойдёт благополучно.

Пишет тебе ли отец?

Ты как-то писал, что высылаешь фотографию, но сам не выслал. Может, сейчас вышлешь? Мне бы хотелось, чтобы ты поскорее ответил! Постарайся сразу ответить.

У меня всё по-старому. Пишет мама. Сейчас мы ходим на практику в школу по методике. Как иногда хочется, чтобы уже кончить учиться.

Дорогой Витёк! Пиши скорей и почаще. Я буду отвечать тебе. Что интересует тебя? Отвечай на мои вопросы этого письма. Пиши маме почаще.

Привет от Коли. Привет от девочек. Целую крепко. Жду ответа.

Твоя РИТА.

Письмо в Дзержинку, Заводской тупик из Черновцов.