Вечно молодые

– Все нормально! В том-то и дело, что это были оплеухи, а надо было сразу громить мебель. Может тогда все закончилось бы не так по-уродски.

Нас прерывает звук ломающегося дерева. Игорь вновь пролетает с одного конца зала в другой, но на этот раз приземляется на ноги.

– Прекрати, я не буду защищаться! Давай спокойно поговорим, я не хочу ее обидеть!

Вопли Олли разрывают тишину:

– Можно просто подставить ее под удар! Или давай найдем пушку, я вложу ее в твою руку, и ты сам ее застрелишь! Чего ждать-то?

Рука темного сжимает мое плечо. Он напоминает, что, в отличие от Игоря, имел эту возможность. Какая ирония.

Она выпускает волну огня, поджигая попутно бумажные украшения. Дели бросается хоть как-то держать в рамках последствия разъярённой Олли. Игорь просто пытается блокировать, пока она ему слегка не опаляет прическу.

– Ты хоть знаешь, сколько на моей укладке лака? Я мог сгореть заживо!

– Ей бы было не так больно! – она оказывается рядом с ним, начинает наносить удары. Олли в красивом вечернем платье, на каблуках избивает Игоря, который все еще пытается достучаться до нее словами.

Сбрасываю с плеча руку темного и переношусь к ней, пока Кейт не успевает меня подхватить, помогая Дели. Дергаю Олли за пояс и оттаскиваю на пару шагов, пока она понимает, что происходит, я встаю между ними с Игорем и бросаю на него такой грозный взгляд, что все его колкости и аргументы застревают в его глотке. Он остаётся на месте. Взъерошенный, с разорванной жилеткой, один рукав закатан, второго просто нет.

– Свали отсюда нах… – но она не успевает договорить, я делаю шаг в ее сторону, сбрасываю туфли и готовлюсь нападать, мои татуировки начинают гореть чем-то между голубым и лазурным, достаточно, чтобы понять, что я не шучу.

– Какого черта, Сэм??? Дай, взрослые разберутся между собой!

– Я – его страж! Ты – прямая угроза, проверим, кто кого? – я выгибаю бровь и дергаю головой в сторону, спрашивая ее, реально ли она хочет со мной сойтись. Я знаю, что она надерёт мой зад, но перед этим успеет и от меня схватит чего-нибудь, что завтра на ней оставит свой след. Она стискивает зубы и выходит из боевой стойки, но я все также стою и смотрю на нее.

– Я сам могу.

Я оборачиваюсь на него и шикаю так злостно, что он опять затыкается. Я понимаю, что на нас смотрит куча народу, что разборки между сиренами не увидишь так часто. Но шоу должно продолжаться!

Злость и ярость!

Я – комок злости и ярости.

Игорь хотел что-то сказать, но я не дала.

– Вы оба носитесь со мной, как с маленькой девочкой! А я сама могу за себя постоять! Сама могу справиться со всем и решить, что мне нужно, а что нет! Олли, сделай одолжение, дай мне вздохнуть полной грудью, без каких-то ограничений на то, чтобы я просто жила!

С этими словами я подхожу к ней, и она пятится на несколько шагов назад. Верховная сирена пятится от меня. Я что, имею реальный вес в этом мире? Она глубоко дышит и смотрит на меня с отчаяньем.

– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь. В реальной…

– Ты хочешь сказать, что для меня было все нереально? Ты хочешь сказать, что я не доказала, что могу сама отвечать за свои поступки и человека, которого защищаю? Ты хочешь…

Я ловлю взглядом темного, который исследует огромные окна зала, и я не понимаю, почему он вглядывается туда, пока его голос не разлетается вокруг нас:

– Все вон!

Олли соображает быстрее нас. Она переключается, и толпу людей сносит к дальней стене порывом воздуха. Игорь оказывается возле меня ровно для того, чтобы заставить пригнуться и закрыть собой.

Звон стекла и вой сигнала о нападении.

Я инстинктивно закрываю уши, вжимаясь в того, кого защищала 15 секунд назад. Руки Игоря обхватывают мое тело. Это – то единственное, что задерживает меня в этом мире, чтобы не сойти с ума от страха. Они никогда не заходили так близко. Они никогда не пытались войти в замок. Адреналин просачивается в мою кровь, заставляя перейти на «режим сирен».

Когда мы выпрямляемся, в зале начинают появляться темные.

– Пойдем!

Игорь тащит меня за руку!

Я не понимаю, что происходит. Но Мел подталкивает меня к нему:

– Слушай своего принца, ты сейчас плохо соображаешь и…

Ее рука вздымается вверх за моей спиной, и кого-то смывает волной воды. Игорь тащит меня в выбранном направлении, пока я не понимаю, что его рука сменяется чье-то еще на моем плече.

– Можешь ее увести, не распуская рук!?

– Конечно, Ваше…

Бархатный голос за моей спиной заставляет меня вопить как резанную:

– Не отдавай меня ему! – потому что я в ужасе. В адском диком ужасе, что он сейчас достанет пистолет и утащит меня, или пристрелит, или… я не знаю и не хочу знать, что творится в его голове.

– Так будет лучше.

Темный парень дергает меня, увлекая за дверь, которая захлопывается за нами. Вместе с ней в зале остаются звуки сражения. Я безмолвно стою и пялюсь на резное дерево в надежде, что она отопрется и впустит меня к моим подругам, но нет! Мы за чертой! Режим блокировки при закрытых дверях сможет отключить кто-то из сирен после того, как все закончится. Я делаю вдох и разворачиваюсь лицом к темному, надеясь не показать страха перед ним:

– Тебе пора уходить к твоим дружкам.

Я босая, поэтому утыкаюсь глазами в его грудь, и такая маленькая в сравнении, что становится страшно.

– Я бы хотел проводить тебя до… обычно я называю ваш дом – змеиным гнездом, но сейчас… просто чтобы убедится, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке.

– Я сильно в этом сомневаюсь!

– Если я пережила то, как в меня целились из пистолета, то с этим точно справлюсь… Если только ты не собираешься повторить!

Он стискивает челюсть, явно недовольный происходящим, поэтому следующие несколько секунд мы проводим в тишине:

– Никогда не присутствовал на разборках сирен.

– Ну вот, шоу оправдало твои ожидания? – начинаю двигаться в сторону нашей башни, и он сразу же ровняется со мной. Не знаю, стоит ли мне туда направляться, знает ли он, где наш дом, но я так устала от этих скандалов, и он хорошенько поработал над моим телом, что единственное, чего я хочу – это спать!

– Не совсем… я не хотел, чтобы он тебя подставлял…

– Все к этому шло, так что я почти тебе благодарна и…

– Это только начало… позже они сообразят… и…

Я слышу шаги, которые раздаются за нами. Не хочу, чтобы меня видели с мальчишкой, пусть и никто еще не знает, что он темный, поэтому хватаю его за руку и тащу в угол. Мы выглядываем из-за него, наблюдая за двумя приближающимися фигурами. Его дыхание обжигает шею, и я невольно ежусь.

– Если ты не хочешь, чтобы они реально нас заметили, прекрати ерзать. – шепчет он мне на ухо.

Через несколько пройденных метров я угадываю, что это Олли и Аркадия. По последней видно, что она в ярости, и я догадываюсь, от чего. Слухи ползут по замку с молниеносной скоростью, и 10 минут вполне хватило бы на то, чтобы узнать, что ее любимый сын…

– Спутался с сиреной!

Я вздрагиваю от истерики в ее голосе, и темный кладет руку на место между лопатками.

– Не бойся!

Я молчу в ответ! Что я могу ему сказать? Что после того как он приставил ко мне пистолет, у меня напрочь атрофировалось чувство самосохранения? Что я поняла, как легко меня может не стать и решила жить на полную, чтобы чувствовать себя живой? Чтобы чувствовать хоть что-то!

– Аркадия, я.… делала все возможное и я не думала, и не… – мне больно видеть, что из-за меня Олли приходится оправдываться.

– Мне не нужны твои оправдания безмозглая девчонка!

Аркадия выбрасывает руку перед собой, и Олли подхватывает поток. Она повисает в воздухе, буквально распятая.

– Если я захочу – ты выпрыгнешь из этого окна. И я найду кого-то более соображающего. Благо, мне есть из кого выбрать, тройка сирен, которые возятся с этой рыжей, очень способны. Особенно озлобленный огонь… она так зла на весь мир, что ее ненависть можно ощутить физически…

Я чувствую, как в моем горле вот-вот появится крик, но рука темного скользит, закрывая мне рот. Он тянет меня глубже за угол, прижимая к себе, закрывая от всего, приказывая:

– Не смотри!

А дальше тишину разрывает вопль Олли.

Я зажимаю уши и даю ему буквально слить нас со стеной. Так сильно вжимаюсь в его грудь, что не осознаю до последнего, как близко нахожусь. Не дышу и не моргаю, мечтая, чтобы ее крики закончились.

Потому что это все из-за меня.

Не знаю, как долго это длится, но, когда Аркадия исчезает, он тут же отстраняется, маня за собой.

– Пошли! Твоей подруге нужна помощь.

Я стою, пытаясь привести в ритм свое дыхание, пока не вижу, как он опускается на колени к бесчувственной Олли. Сознанием и не пахнет, но, по крайней мере, она поверхностно дышит. Его пальцы порхают над ее телом, прикасаясь то там, то тут:

– Сломано оба запястья, трещина в ноге, не могу понять, какая именно кость, множественные переломы и трещины ребер. Черт. Насколько этот коридор не основной? Мне нужно время!

– Оно у тебя есть…

Я сажусь на колени и кладу ее голову на них, поглаживая длинные волосы, в которые распалась ее прическа, пока темный мальчик лечит мою верховную. В свою очередь, преломляю воздух вокруг нас так, что если кто-то и пройдет мимо, то никого из нас не заметит. Мне так стыдно и страшно за то, что происходит. И я не понимаю, почему Аркадия так с ней поступила. Почему не со мной? В этом виновата… только я.

Наблюдаю, пока он пытается привести ее в порядок. Глаза хаотично блуждают, пока не встречаются с моими. На секунду мне кажется, что ему жаль нас, и он тут же отводит их.

Слеза прокладывает путь по моей щеке. Я ненавижу плакать, но не спешу ее вытирать и только шмыгаю носом, снова шевеля пальцами, когда чьи-то шаги раздаются неподалеку

– Не переживай, я смогу помочь ей так, что никто не узнает о произошедшем.

Я киваю, хотя до сих пор не понимаю, почему он это делает? Что им движет? Зачем он нам помогает?

И самое главное: почему он меня не пристрелил в первый же раз?

Через несколько минут ее ресницы начинают трепетать, и она невнятно мычит, просыпаясь:

– Олли… Олли… это Сэм. Все хорошо…

– Что со мной, я не…

Я смотрю на темного, и он кивает, что все нормально, не убирая руки от ее лодыжки.

– Это сделала Аркадия за то, что узнала про меня и Игоря…

Ее глаза резко открываются и впиваются в мои:

– Ты никому об этом не расскажешь!

– Олли, я…

– Ты меня услышала? Никому и никогда, и ни при каких обстоятельствах ты…

Голова верховной падает на ключицу.

– Олли! Олли! Что с тобой? Олли!

– Не вопи! Это привлекает внимание! Я ее вырубил! Она просто спит!

– Что? Зачем?

– Потому что она тебя пугала.

То, как он на меня смотрит… его взгляд можно физически ощутить вокруг. Просто подчиняет все пространство. Сглатываю и пытаюсь не орать, чтобы не наделать еще больше шума.

– Меня много чего пугает в это жизни. Например, пауки. Ты собираешься истребить их всех?

– Нет, я просто решил, что ты все поняла с первого раза и без угроз… – я смотрю на него исподлобья. – Я сделал все, что мог, срастил мелкие трещины. Но ей будет дискомфортно пару дней. Давай помогу перенести ее.

– Я сама!

Легкое движение пальцев, и воздух с удовольствием подхватывает свою любимицу. И я поднимаюсь за ней.

– Так легко забыть, кто ты есть, когда ты ведешь себя, как человек, – шипит он.

– Спасибо за помощь с Олли… и.… с моей спиной, и…

Он шагает ко мне и снова шепчет своим проникновенным голосом:

– Но он все так же…

– Не твое дело!

Темный делает шаг назад, прокладывая расстояние между нами, но все так же сжигая меня напряженным взглядом.

– Тебе пора уходить. И лучше не возвращаться! Я была тебе должна, теперь ты должен за то, что я тебя не заложила! Мы квиты!

Его руки опускаются, и он буравит меня жестким взглядом. Делает еще один шаг назад и, прежде чем раствориться в темноте угла, произносит: «Я тебя предупредил! Доброй ночи, сирена воздуха!»

Глава 10

– Что значит, Игорь пошел за нами, и ты не смог его остановить?

Я бросаюсь к Кирку, но руки Мел впиваются в мои плечи, оттаскивая от него. Он беспомощно разводит руками, и в его глазах читается вся вина, которую я ему вверяю. Челюсть постоянно стиснута, и когда он пытается в очередной раз со мной поговорить, это заканчивается одним и тем же уже в течение двух часов.

Я бросаюсь на него с желанием рвать на куски сильнее, чем все демоны ада.

Хочу его ударить. Хочу его избить! Хочу сделать ему больно! И он сам постоянно меня об этом косвенно просит!

Игорь выполнил то, что хотел так долго. Он отвлек всех и скользнул за периметр. За мной. Потому что боялся, что со мной что-то случиться. Он так и не смирился с тем, что он мне не нужен, чтобы прикрывать спину. Но до нас он так и не дошел.

Мы прочесали весь лес, а он будто бы в воду канул. Я молилась о том, чтобы это была не вода разделяющей реки, и состояние перманентной истерики длилось уже несколько часов, я вот-вот готова была просто утопить все вокруг себя, затем поджечь и на последней стадии развеять все по ветру.

– Сэм, прости, я…

– Что, Сэм, прости?! – злобно дразню его в ответ. – Я слышала это двести тысяч раз за сегодня! Скажи это Игорю, когда найдешь его. Или его телу. – Кирк тянется к моим рукам, но я отталкиваю его. Он не сможет этого понять! Никто не сможет меня сейчас понять!

Я металась по его комнате, не находя себе места, садилась на секунду на кровать и подскакивала от шороха. Они заперли меня тут вместе с Мел и виновником, чтобы я была сосредоточена на нем, а не пыталась свалить через окно. Потому что я не могла унять себя, не могла с этим справиться. Они не оставили меня в доме сирен, потому что там слишком много места. Вдвоем они не смогли бы меня контролировать, если что-то случилось. А комната Кирка подходит для этого!

– Хочешь, я налью тебе чего-нибудь, ты хоть немного…

Я посмотрела на него таким взглядом, что он сразу понял жуть своей идеи.

– Сэм, я не мог, я просто…

Я качаю головой, думая о том, что любая другая на моем месте уже бы плакала. Но я не могу.

Игорь может быть уже мертв. Игорь, скорее всего, уже мертв. И это все по моей вине! Потому что я когда-то не смогла сказать нет! Мел падает на кровать рядом со мной и крепко хватает мою ладонь. Скорее всего, даже не осознает, как это важно сейчас, просто держаться за кого-то дорогого и живого.

– Сэм, – ее голос тверд и непоколебим. – Я уверена, что он скоро появится, и это будет объяснимо. Все это будет объяснимо. И ты просто разорвешь на части за то, что он заставил тебя так сильно нервничать!

Вранье! Ложь! Все это ложь!

Она прекрасно знает, что с ним случилось что-то ужасное, что он больше не будет меня убаюкивать у себя на кровати. Не будет целовать. Он больше не будет со мной. Его больше не будет, и я зарываюсь в ее волосы с новым витком рыданий без слез. Кирк садится позади меня и кладет руку на спину.

– Ты не виновата!

Резко разворачиваюсь и ору ему в лицо:

– А кто? Кто в этом виноват? Кто?? Скажи мне! За кем его туда понесло?

Мел пытается сделать так, чтобы я не кинулась на него с кулаками, фиксируя мои ладони за спиной.

– Сэм, я…

– Ты никогда не поймешь этого! Никогда!

Мои всхлипы заполняют тишину комнаты, и на его лице отражается гримаса боли. Мел гладит меня по руке и молча показывает ему на дверь. Кирк уходит с выражением вселенского горя на лице. Она остается со мной до утра в закрытой извне комнате, зашептанной десятками заклинаний. Чтобы я не могла уйти за ним. Чтобы им осталось, кого винить. Чтобы Аркадия грохнула меня, а не Олли за то, что у нее забрали ее единственного сына.

Через пять часов я наконец, к великому облегчению Мел, закрываю глаза на несколько часов. Просыпаюсь от прикосновения Олли.

– Сэм… – я проспала три часа, сейчас около десяти утра. Резко сажусь на кровати и упираюсь в нее глазами, хватаю за руки.

– Скажи мне, что вы его нашли! Скажи, что с ним все в порядке.

Я лихорадочно бегаю глазами по ее лицу, но знаю, что все плохо. Все очень плохо! Потому что глаза Олли полны любви! Я хочу проорать ей в лицо, что мне не нужно ваше сострадание, мне нужен Игорь, живой и здоровый!

– Нет, милая, с ним не все в порядке, но мы знаем, где он… его забрали темные.

Мне кажется, я задохнусь от шара воздуха, который взрывается в легких. Я ошарашенно смотрю на нее, и губы сводит судорога. По всем моим артериям, венам и капиллярам от сердца расползаются иголки страха. Он проникает в каждый клочок тела. Кажется, хуже уже не будет! Хуже просто некуда. Но Олли продолжает:

– И это не все. Они хотят тебя в обмен на него!

– Они хотят сирену…

Я мотаю головой. В чем их проблема. Что за странное требование.

– Нет, они хотят тебя! Только тебя. В послании описана рыжеволосая девочка-сирена.

Ну да конечно, я одна такая тут! Я перевожу взгляд на Мел и вижу ее жесткость. Она не собирается меня отдавать! И Олли не собирается меня отдавать! Никто не хочет этого. Исключая меня. Я вздыхаю, проглатываю ужас, который меня наполняет и шепчу:

– Сколько у нас времени?

– Сегодня до вечера! Когда стемнеет, они требуют, чтобы ты вошла в сферу.

– Куда?

Я спрашиваю, но не понимаю, зачем это делаю… я ничего не понимаю.

– Магическое ограждение. Они его ставят как гарантию того, что не будут использовать магию. Как только они это сделают, она падает. – На автомате чеканит она в ответ.

– Почему они готовы на это пойти?

Я не знаю, зачем спрашиваю, я же знаю ответ!

– Потому что у них есть оружие.

У них есть оружие, у них есть Игорь, у них буду я. Они не отдадут его. Они скорее его убьют и меня потом убьют. Поиздеваются и убьют. Возможно, пристрелят, если решат, что я все-таки не должна мучиться. Итог будет один: мне осталось жить каких-то 7—8 часов. И даже если больше, конец будет тот же – смерть!

Вечно молодая!

Я проглатываю это все и шепчу.

– Каков план?

Мысленно заламываю руку и падаю перед Олли на колени, умоляя, чтобы она рассказала оригинальную концепцию, которая не вызовет у меня сомнений.

– Мы еще обсуждаем детали… к вечеру он будет готов! Пока, может ты хочешь вернуться к нам домой, поесть…

– Я не хочу есть, – Олли качает головой, – но я бы вернулась.

Это их воодушевляет. Они думают, что я благоразумная. Что я понимаю степень опасности. Что я готова сотрудничать.

Но это ни хрена не так! Я ни капли не такая! Вообще!!!!

Мы все вместе бредем в наш дом, я надеюсь, что все заняты своими делами. Я не хочу, чтобы кто-то видел меня такой. Я до сих пор в своей форме. Джинсы, темная майка, тесная ветровка. В ней не жарко, но закрывает плечи. Волосы стянуты в пучок на затылке. Моя одежда в крови. У меня небольшой порез на бедре, который естественно даже не обработан и возможно болел бы, если бы я была в состоянии обратить на это внимание.

Я сильнее, чем они! Я быстрее, чем они! Я справлюсь с ним всеми!

Мои татуировки не горят. Потому что вместо сердца у меня дыра от выстрела дробовика. Странно, что ее никто не видит, только я чувствую.

Они сажают меня за стол и ставят тарелку с едой. Напротив сидит Кейт, бледная как сама смерть. Она знает, через что я сейчас прохожу, она понимает меня. Одна из всех и ей страшно, потому что я воскресила ее воспоминания, с которыми она почти справилась, которые она почти выкинула из себя.

Я опять все испортила.

Они заставляют ее говорить со мной. Но я не слышу. Я не ем. Я выпиваю стакан воды, быстро принимаю душ и падаю к себе на кровать, зарываясь в подушки. Делаю вид, что сплю следующие четыре часа. Со мной постоянно кто-то находится, они следят за тем, чтобы я не сбежала. Они не говорят этого, но знают, что я не идиотка.

Около шести вечера мы собираемся за столом. В моей голове уже есть план. Олли говорит:

– Я поговорила с Аркадией, она настаивает, что мы не должны тебя им отдавать, но и Игорь ее беспокоит. Она хотела бы получить своего сына назад…

Я хочу прокричать ей в лицо, что это все ложь, но молча смотрю в новую тарелку с едой для меня.

– Я ее не интересую. Ей только нужно получить его обратно! Ей все равно, одной сиреной больше, одной меньше, появится замена.

Возможно даже для моего места в сердце Игоря. Олли продолжает:

– Я решила, что мы не отдадим тебя!

Я поднимаю свои глаза, полные ужаса, на свою верховную и с дрожью спрашиваю:

– Олли, что значит не отдадим меня?

– То и значит, мы не пойдем на поводу! Если они убьют Игоря, будет война, и тогда мы их всех заставим поплатиться…

– Олли. Это Игорь! Нельзя просто так взять и сказать, чтобы они оставили его себе на память! Ты с ума сошла?

Я приподнимаюсь и подаюсь вперед, нависая над столом. Воздух вокруг нас застывает и превращается в лед. Я чувствую, как все до одной сирены задержали дыхание и наблюдают за тем, как градус нашей с Олли милой беседы поднимается.

– Я не пойду у них на поводу!

– У нас нет выбора!

– Сэм, это не тебе решать!

– Это решать мне! Ты просто боишься еще раз признать, что облажалась! Что еще одна из твоих девчонок, скорее всего, умрет сегодня! Это моя жизнь! По крайней мере, я хочу иметь возможность самостоятельно решить, когда мне с ней расстаться.

Это выводит Олли из себя:

– Я облажалась? Я? А может, это ты! Я тебя предупреждала, что это не закончится ничем хорошим! Я могла попросить Аркадию с этим помочь! Она бы могла подчинить тебя… – мои глаза расширяются от ужаса. Воспоминания накатываю как цунами. Олли, повисшая в воздухе, распятая перед Аркадией. Ее нечеловеческие вопли и то, как я пытаюсь заткнуть уши, чтобы не слышать их. Слова темного мальчишки обо всех ее повреждениях. Меня мутит. И я падаю на стул. Просто для того, чтобы не оставить содержимое моего пустого желудка на столе перед ней.

Я знаю, что я виновата.

– Мне нужно переодеться! Я не хочу это больше обсуждать! Я пойду туда и точка!

– Нет, ты никуда не пойдешь!

Я не произношу, но думаю о том, что это мы еще посмотрим. Быстро снова моюсь и переодеваюсь в зеленое платье с открытой спиной. Пусть думают, что я смирилась! Но на ногах удобные легкие ботинки, которые фиксируют лодыжку, и не дадут мне подвернуть ногу. Олли может что-то заподозрить, ну да ладно. Я вывела ее из себя, она больно ударила по мне. Мы квиты.

Я не держу рядом с собой верхнюю одежду. На улице уже давно перевалило за середину сентября, но если они заметят что-то такое, то сразу догадаются, что я планирую.

В комнате осталась только Мел, она уставилась на меня, подумав, что у меня странный выбор гардероба, но никак это не прокомментировала:

– Может, ты все-таки поешь?

– Нет! Где все? – Она тяжело вздыхает.

– Они решили, что при тебе это обсуждать – не лучшая идея. Когда от них придет приглашение на «вечеринку», мы все равно услышим. Это все услышат!

– Ага…

Она смотрит на меня как старшая сестра:

– Сэм, пожалуйста, не делай глупостей!

Она говорит кротко и тихо, и в ее взгляде столько мольбы!

– Я не знаю, как справлюсь, если и ты пострадаешь…

Странно, как много синонимов для слова «умрешь» можно найти, при желании.

Рядом присаживается Кейт. Это просто комплимент: они посчитали, что одной Мел со мной не справиться! И правильно! На самом деле вдвоем тоже… но это не важно. Она кладет руку поверх моей и не говорит ничего. Просто сжимает ее, чтобы я знала, что она со мной! И я знаю! Я знаю, что, несмотря на то, что сказал Олли, они все до одной со мной.

Но я с Игорем.

Мы сидим молча, наблюдая, как вечер пожирает дневные краски, и я не знаю, сколько времени проходит до того момента, как тишину за окном озаряет голос.

– Мы ждем! – голос мне знаком, но я не могу понять откуда. Он озаряет все пустоту, и мой пульс сразу подскакивает в десять раз. Я моментально оказываюсь на ногах. За мной срываются Мел и Кейт.

Я думаю только о том, что не хочу делать им больно.

– Отпустите меня!

Мой голос похож на плач ребенка, я плохо себя контролирую. Они обе качают головой. Они не могут этого сделать.

– Я не хочу делать вам больно! – а это уже прямая угроза. Они выходят из-за стола, преграждая мне путь наружу. Я встаю напротив. Если бы они знали, как мне страшно. Я никогда не думала, что во всех ужасах этого мира когда-то мне придется противостоять им, самым дорогим и понимающим. Я ловлю их глаза, одни холодные как лед, пронзительно голубые и вторые серебряные теплые с темной обводкой радужки, которые делают их цвет еще более светлыми. Я вижу в них боль. Я надеюсь, что в моих видно только решительность! Пусть они считают меня влюбленной идиоткой.

Мы втроем замираем. И я думаю, как далеко я смогу сейчас зайти. Чтобы удрать, мне нужно их вырубить. Это значит – сделать им очень больно! Слишком больно!

В этот момент в комнату врывается Олли. И это мой шанс. Они отвлекаются на нее, выдыхая с облегчением. Они были уверены, что я выйду в дверь.

Я отворачиваюсь и перемешаюсь в окно, разбивая наше панорамное великолепие вдребезги. Вылетаю наружу вместе с осколками, но не чувствую, как они меня ранят. Автоматически закрываю лицо руками. Падать не очень далеко, не больше 50 метров и я приземляюсь в саду. Отдача достаточно сильна, но я выбрала правильную обувь, поэтому остаюсь на ногах, разворачиваюсь и лечу. Именно лечу, а не бегу! Я никогда так быстро не передвигалась!

Я заворачиваю за угол и вижу эту дрянную сферу! Она покачивается в воздухе, и мне нужно только вступить в нее, чтобы оказаться отрезанной! Наперерез мне вылетает Мел, значит, Кейт или еще кто-то может появиться с любой стороны. Им нужно меня задержать, мне нужно успеть. Тут нет воды и единственное как она может на меня повлиять – это еще раз прокричать:

– Сэм, не делай этого!

Они мне не простят!

Я врываюсь в сферу, и за мной она моментально стекленеет. Мел и Олли одновременно врезаются в нее, практически не успев сбавить скорость. Через секунду рядом тормозят ошалевшие Кейт и Дели. Я тяжело дышу и упираю руки в колени, в попытке прийти в себя.

Мел барабанит в невидимую стену и кричит, что я – идиотка, что она никогда мне этого не простит! В конце концов, ее разрывает от слез, и она скатывается по стене, садится, упираясь в нее спиной, и продолжает меня оплакивать еще живой. Дели присаживается рядом с ней, обнимая, но продолжает сверлить меня глазами.

Я знаю, что она делает! Она пытается меня запомнить! Врезать себе в мозг, как еще одну зарубку, еще одну девчонку, которую потеряла.

Я хочу десять тысяч раз просить у них прощения. Кейт кладет руку на уровне глаз, затем добавляет вторую и складывает сердце из больших и указательных пальцев. Я слегка улыбаюсь и повторяю ее жест.

Может она меня так сильно любит. А может она одна меня понимает. Я не узнаю этого никогда.

Олли просто опустошенно качает головой и произносит:

– Заставь их использовать магию, чтобы мы могли до тебя добраться! – но в ее глазах я читаю, что она мысленно меня уже почти похоронила. И какую-то часть себя тоже. Они будут спасать Игоря, не меня. – Они просили идти вдоль дороги, не сворачивая.

Я киваю. Разворачиваюсь и ухожу, не оборачиваясь.