– Я ее брата очень хорошо знаю. Сайман служит на границе «Двух миров» и очень отличается от своей импульсивной сестры. Эта девочка не такая, как все на Донуме. Она и еще несколько человек, которые крутятся около нее. На первом курсе их сначала было трое, а потом к ним присоединились Билл и брат с сестрой Баргути. Три девочки и три парня вместе образуют какой-то единый организм с едиными мыслями, идеями, характером и последствиями. Когда что-то случается на Донуме, я в первую очередь начинаю выяснять, не задействованы ли, случайно, в происшествии они. Дернишь за ниточку, разговаривая с одним, впоследствии выйдешь на всех других. Я в последнее время уже к этому так привык, что для выяснения дела вызываю к себе сразу всех. А то пока ходишь вокруг да около, кто-то из них уже заметет часть следов, и все вокруг будут делать такой вид, что даже никакого представления не знают, о чем я веду речь, – деловито рассказывал Джон.

– Меня сейчас интересует только она. Давай спустимся вниз. Я чувствую, что ты сильно замерз. Не нужно этого скрывать. Мы по сравнению с людьми не восприимчивы к температурам. Пока будем дожидаться Уэйна, ты мне подробно расскажешь истории про Алекс, – предложил Вадим.

Джон оценил то, что братья выбрали для себя разные тактики в поведении, в разговоре и в общении с людьми. Уэйн много работал и мало говорил, если конечно это было не связано со студентами и жизнью Донума. Когда у него появлялось свободное время, он перескакивал в другое измерение. Вернувшись, с головой уходил в занятия со студентами.

Вадим же охотно всем интересовался, старался поддержать разговор и одновременно совершал другие дела, при этом, не обижая человека невниманием. В его лице у Джона появился долгожданный собеседник.

Парень долгое время мечтал поговорить по душам с Уэйном, удовлетворить свое любопытство и разъяснить некоторые моменты из своей жизни, о которых он уже догадался сам. Но ему хотелось не просто скупых отговорок, а чего-то большего. И вот теперь с ним охотно разговаривал Вадим.

У людей близкие родственники чем-то походят друг на друга. Если сравнивать Вадима и Уэйна, то единственное, что указывало на то, что они братья – это небольшое сходство носителей. Высокие, представительные, у обоих карие глаза и темные волосы, во всем другом они выбрали свою индивидуальную тактику. Джон иногда анализировал варианты поведение обоих катар.

Ребята из патруля, те, что давно уже несли свою службу, однажды поделились с ним своими наблюдениями и спросили мнения.

– Вадим прилетает на «Спасатель» с одним и тем же настроением, начинает разговор с одних и тех же слов и десять минут его поведение ничем не отличалось от прошлого визита. Так бывает каждый раз, как будто с его появлением мы испытываем на себе дежавю. Мы даже сравнивали видео с камер дройдов. Ты понимаешь, один в один. Мы сначала думали, что он нас разыгрывает. Ну, приколы у некоторых сотрудников института бывают такие. Есть предположение, что он биоробот и по каким-то причинам «Спасатель» его клинит. Перезапуск системы требует времени, восстановившись, он ведет себя по-человечески.

– Да, по-человечески, – опуская глаза в пол, следом повторил Джон.

– А у тебя есть предположения? Ведь ты с его братом проводишь почти все время, – напирал на парня молодой механик звездолета.

– Есть уровни доступа к секретной информации. Пока твоя работа заключается в чем?

– Вникать в жизнь других космических видов, разбираться и учиться, – отчеканил парень.

– А еще?

Парень пожал плечами, растерянно посматривая на Джона и его друзей.

– Хорошо выполнять свою работу, – ответил Джон.

Он на мгновение задумался, в упор глядя на молодого механика звездолета. Что он мог ответить ему, если сам почти ничего не знал о жизни катар. А о Вадиме у него было очень мало информации.

– Вадим несет в себе жизненную искру. По-другому объяснить не могу, – стараясь уйти от дальнейших расспросов, буркнул Джон.

Когда Антон определил Джона на Донум охранником к носителю Уэйна, то у него появилась возможность немного узнать об создателях института «Среди звезд» в том числе о Вадиме. Великие секреты не открылись, но все же хоть что-то, чем ничего. Он составил краткий список своих и чужих воспоминаний, учитывая то, что двоих братьев вместе ему приходилось видеть всего несколько раз. Дройд записал пункты и по команде Джона вывел сравнительную таблицу.

Вадим:

1. …однажды один человек из совета ученых рассказал, что Вадима попросили на открывшейся научной базе сформировать команду и возглавить ее. Он быстренько собрал самых интересных, на его взгляд, специалистов и доверил им полное управлением центром. Сам, сославшись на дела, улетел. Изредка он связывался с научной базой, интересовался делами, а иногда даже прилетал, но ненадолго… (из воспоминания ученого).

2. …Вадим на Земле предпочитал перемещаться в два вида носителей и помощью медиаторов не пользовался… (из воспоминания Антона).

3. …у него имелись любимые места, где он стремился бывать чаще… (воспоминания Джона).

4. …предпочитал одежду в черных тонах, как правило, это были черные джинсы и такого же цвета футболка или рубашка… (воспоминания старшего сотрудника лаборатории).

5. …когда работал на Земле, он почти не появлялся в многолюдных местах… (воспоминания Антона).

6. …на различные рода мероприятиях, проводимыми институтом, его видели редко… (воспоминания Рендела).

7. …если появлялась в нем необходимость, то прежде всего обращались в институт «Среди звезд», к присутствующим здесь катарам… (воспоминания Рендела).

Уэйн:

1. …межгалактический союз назначил его управляющим на Донум, но он свой титул сократил до куратора, тем самым, давая знать, о своей доступности и поддержке каждому, кто обращался к нему... (воспоминания Джона).

2. …своему внешнему виду он отводил намного больше времени, чем сам Джон и любил уделять внимание мелочам. На Земле у него был один вид носителя, но зато на других планетах носители куратора принимали разнообразную форму и вели себя по-разному, поэтому Уэйн нуждался в медиаторах, чтобы войти в курс событий… (воспоминания Антона).

3. …Уэйн разбирался во многих вопросах, проводил интересные лекции о космосе и представителях тройственного союза, отлично различал звездолеты по типам энергии и их маневренности, знал в совершенстве основной межгалактический язык. Ни одно серьезное мероприятие не обходилось без куратора Донума… (воспоминания старшего преподавателя Донума)

4. …на Земле всегда ходил в форме… (воспоминания Джона).

5. …доступен для общения со студентами… (воспоминания Джона).

6. … общался с сотрудниками института «Среди звезд». Удивлял всех своими интеллектуальными способностями. Любимым и основным занятием у него оставалось занятие медициной, или точнее сказать он знал, как можно помочь живому организму… (воспоминания сотрудника института «Среди звезд»).

7. …если возникал вопрос, где найти куратора, то всегда обращались к Джону… (из личного опыта Джона).

«Две противоположности, – сделал вывод Джон». Создать что-то грандиозное в своих сравнениях у него не получилось. Джон тогда еще подумал о скрытности Вадима и его желании оставаться в тени своих братьев, о которых Джон почти ничего не знал до недавнего времени. Чем занимался Вадим в космосе, ответить вразумительно, наверное, никто бы не смог. Вадима часто видели с Антоном, так же как Уэйна со своим помощником. Парень не думал, что Антон знал про Вадима больше, чем он про Уэйна.

Куратор был открыт и доступен для всех в любое время суток. «По-видимому, в категорию «все» я не вхожу», – размышлял Джон.

Видение, полученное сегодня от братьев, стало откровением, которое полностью изменило его мнение о катарах и еще, он понял, почему Уэйн много времени проводил с медиками.

Медпункты существовали на каждом острове студенческой планеты, а главный центр с диагностическими и хирургическими залами находился на другой стороне административного комплекса. Не было ни одного дня, чтобы кто-нибудь не обратился за помощью. Порванные связки и растяжения студентов с островов спорта и искусств, ожоги и порезы с технического и химического факультетов, приживленные ткани растений с биологического, отравления, перенапряжения, ушибы и другие проблемы, возникающие у студентов на этой планете, приходилось решать здесь. Медики-интерны приходили попрактиковаться в медцентр целыми группами, или сидели в комнате виртуальных манипуляций. Проблем с помощниками у медперсонала не было.

Заведующий центром профессор Леман очень любил болтать с одаренными молодыми людьми.

– Вы знаете, сколько энергии дети могут передать в общении? – спрашивал он у своих коллег. – Мне хочется забыть про свой возраст. Я готов дерзить создателю и пренебрегать законам мироздания, чтобы попробовать доказать не совершенность человеческого тела. Молодость – это сила, быстрота мышления, ум. Если мне удается направить и научить чему-то наших гениев, то тогда мой день прожит не зря, – говорил он восторженно.

Приходя задолго до утреннего обхода, он выпивал чашечку ароматного кофе и, разъезжая на стуле по большой комнате, слушал дройда-секретаря о планах на день.

Небольшой робот, как только профессор входил в холл, встречал его у дверей и беззвучно летел над левым плечом. Иногда, когда к нему обращались, включался, давал информацию, проецировал изображения. Вечерами заведующий с удовольствием просматривал запись своего трудового дня и, планируя себе работу на завтра, делал пометки, давая задания для ночной смены.

Уэйн любил работать ночью. После лекций он возвращался не в свой домик на административном острове, а в медцентр, где он для себя оборудовал кабинет с плюшевым диваном.

– Если я тебе задам вопрос, как прошло дежурство, ты сможешь ответить, но при этом пропустить подробности о том, сколько к тебе пришло девчонок с пустяками? – заходя к Уэйну утрам, спрашивал Джон.

– Твои воздыхательницы находят повод, чтобы увидеть тебя, – улыбался куратор.

Девочки знали, что Джон в свое свободное время часто находился рядом с куратором в комнате первичного осмотра в приемном блоке.

– Почему у тебя так мало воздыхательниц, ведь ты выглядишь не хуже, – как-то поинтересовался Джон у Уэйна.

– Я думал ты в курсе, что мое тело не выделяет химических веществ, я не пялюсь на девушек, и все они понимают, что между нами мало что общего, – ответил ему Уэйн, серьезно посмотрев на парня и сделав вид, что его раздражают глупые вопросы.

– А мне все время казалось, что ты испускаешь мысли «не стоит внимания» и им кажется, что ты сухарь и зануда, – отойдя в сторону и искоса посмотрев на куратора, пробурчал парень.

За это он от куратора получил вспышку, болезненно разбежавшуюся по всему телу. В самом начале знакомств от электрических щелчков, непонятно откуда возникающих на его теле, у Джона появилась чесотка. Тогда он вынес первый урок; не приставать к Уэйну без причины. Джон знал, что Уэйн с первого взгляда или даже раньше, с первого шага по медцентру определял с какой целю пришли сюда студенты.

– Как ты понимаешь их, Уэйн? – недоуменно спрашивал дежурный врач по приемному блоку.

– Бедолаги надышались едким газом, вот им и плохо.

– С чего ты взял, что они специально?

Куратор, едва улыбаясь демонстративно заводил глаза к потолку и косился на Джона, стоящего у окна в углу комнаты. Разводя руками по сторонам, тем самым, стараясь что-то показать.

– Неужели ты сам не видишь вокруг их любовное свечение? Ты посмотри им в глаза. Они сжигают все и всех на этом острове. А сердце?.. Сердце так и рвется из груди и с каждым его ударом я так и слышу Джон, Джон, Лу…

– Может ты себе накручиваешь? – вступал с ним в спор врач. – В одном ты прав, эти подростки немного ненормальные. Но гениальность это допускает. Нестандартное поведение – это реакция на происходящее, продиктованное их творческим мышлением. И любовь совсем не причем, – стараясь посмотреть на ситуацию с другой стороны, философствовал напарник Уэйна.

– Знаешь, Лу, я любую эмоцию по стуку сердца чувствую. Я могу расшифровать любое чувство: любовь, страх, боль, ненависть, – серьезно говорил Уэйн. – Сегодня я услышал от Билла интересную фразу. Девчонки соперничают между собой, стараясь произвести на парня хоть какое-то впечатление, а некоторые глупеют в одночасье, несмотря на свою, как ты сказал… – и Уэйн, потерев пальцем висок, растянул слово по слогам, – ге-ни-аль-ность. К тому же, Лу, вот ты сейчас закапывал капли в глаза этой хрупкой изящной особе, от которой у тебя свело дыхание. Ты знаешь на какое-то мгновение мне показалось, что ты умер, но нет все нормально, я зря волновался, – шутил куратор.

– Прошу тебя не ерничай, – с глубоким вздохом Лу упал на стул.

Стулья и манипуляционные столики по комнате передвигались при помощи голосовых команд. Возможно, прибор по распознаванию голоса вздох парня принял как слово «вход» и, сдвинувшись с места, покатил его к двери. Парень очнулся от своих размышлений уже в коридоре, куда его выкатил стул. За всей этой картиной Джон наблюдал чуть, сдерживая смех, прислонившись к стене.

– На прежнее место, – растерянно пробормотал Лу и сконфуженно рассмеялся. – Ты знаешь, как зовут этого ангела? – тихо прошептал он, глядя на Уэйна.

– Открой историю и посмотри. Злата Кудер, второй курс, кафедра скрипки, а вообще она играет не только на ней, но еще на арфе, фортепиано и еще на шести инструментах, также виртуозно и легко как бабочка машет крыльями, а может и лучше. Ты сейчас был в коридоре, – и куратор кивнул в сторону полуоткрытой двери, – случайно не заметил, к нам еще кто-нибудь пришел на осмотр? Через час у нас с профессором Леман операция по пересадки выращенной железы у первокурсницы и если я тебе уже не нужен, то я пойду. Мне еще Джона в целостности и сохранности нужно провести через девочек, собравшихся сейчас на улице, и кое-что успеть с ним обсудить.

Моменты, когда куратор шутил с кем-то насчет его отношений с девушками Джон просто не выносил. Его это сильно задевало. Он считал, что свои проблемы может решать сам.

***

Вадим направился в сторону грота и махнул Джону, приглашая его следовать за собой. Тот не заставил себя ждать и, обогнав, торопливо зашагал впереди. Выйдя к движущийся лестнице, он, не дожидаясь никого, быстро сбежал вниз к шарообразному транспортному средству – деливеру и остановился. На земле заложив руки за голову, лежал кучерявый парень лет тридцати довольно обгоняющий в своем объеме свой рост. Приблизившись к нему, Вадим сел на корточки и тронул его за руку.

– Поговорили? – спросил парень, глядя на вслед идущего Джона и, пробуя, по выражению лица, понять настроение людей. – Все живы? Жертв нет?

– Привет, Дэвид. Ты что здесь разлегся? – раздался дружелюбный голос Вадима.

Он протянул руку смутившемуся парню. Тот подтянулся, держась за нее, и встал на одну ногу.

– Джона долго не было. Я решил узнать, в чем причина. Пошел на розыски, запнулся об камень и кажется, подвернул ногу. А вот вчера порезался, купаясь в озере, да еще сегодня забыл наклеить трансдермальный пластырь и этим же местом сейчас пропахал по булыжникам, когда поднимался к лестнице, – вздохнул Девид, рассматривая рану.

– Да-а-а, – протянул иронично Вадим, – так торопился спасти своего друга, что не было возможности смотреть себе под ноги.

– Что тут у вас? – глухо спросил Уэйн.

Взглянув издалека на ногу Дэвида, он достал из багажного ящика деливера какой-то синий прямоугольник и кинул его на землю. Тот бесшумно упал около ног. После того как куратор снял с боку две оранжевые клипсы, почти плоский предмет стал расширяться, наполняясь воздухом. Он прикоснулся к белому треугольнику, который вывернулся изнутри. От него в сторону поползла щель, разделяя сумку на две половины.

– Вакуумные контейнеры. Придумали и разработали ребята со второго курса обобщенной группы с технического, – пояснил куратор, рассматривая его содержимое.

Контейнер состоял из нескольких отсеков, каждый из которых был поделен на несколько карманов. Отстегнув клапан одного из них, он достал две небольшие упаковки. Из бокового отдела вынул серебристый стержень с утолщением на конце. Проведя им по правой ноге, он сделал на ткани разрез. Отложив прибор в сторону, он зубами разорвал один из пакетов и, выжав из него белую студенистую вязкую массу, придавил тонкой пластиной, вынутой из другого пакета.

– Только не ори. То, что тебе больно не поверю. Вчера, наверное, боль была намного сильнее и, нечего, вытерпел, – втирая, что есть мочи в рану прозрачную массу, сказал Уэйн.

Вадим внимательно наблюдал за всем процессом. Он переводил взгляд то на Джона, то на Уэйна, то на Девида. Подойдя к ним, он опустил свою руку на голову парню, изнемогающему от боли. Тот размяк и, если бы его не подхватили, он рухнул на камни. На месте раны образовался матовый пузырь, внутри которого что-то пузырилось и чуть слышно шипело.

– Вот и все, – закончив со всеми манипуляциями, произнес куратор. – Через пару часов рассосется, и как будто ничего и не было.

– Мог сам сделать перевязку. Все за вами ухаживать надо. Как оказать первую помощь самому себе я вас всех учил. Соберемся на корабле, заставлю проходить тебя переэкзаменовку. Вот что значит сидеть без дела, – глядя задумчиво на Уэйна, строго сказал Джон.

Таким куратора он видел первый раз за все время работы с ним. Сердитый, раздраженный, ворчливый. Он даже представить себе не мог, что катары могут так выражать свои чувства. Джон привык к другому поведению Уэйна. Уравновешенный, спокойный в разговоре, сдержанный в эмоциях. Джона очень поразили и озадачили перемены в кураторе, сейчас он чем-то напоминал его.

– Вадим, я не узнаю твоего брата. Что с ним произошло? – тихо спросил он, отводя Вадима в сторону.

– Как? Ты разве не знаешь?

– Наверное нет. Я отсутствовал целую неделю на Донуме и может не в курсе происшествий.

– Да нет. Я не об этом, – еще дальше отводя в сторону парня, сказал Вадим. – Разве он тебе не сказал, что ты его… – он наклонил слегка голову на бок, – в каком-то роде медиатор.

– Что?

– Медиаторы – это те люди, которые помогают нам настроится на данную обстановку, когда мы возвращаемся. Одновременно они являются нашими хранителями, поэтому всегда рядом с нашими носителями. Они профессионально подготовлены для этого.

– Я знаю кто такие медиаторы, – нахмурившись, сказал Джон. – Я думал, что у Уэйна они есть не везде. Он прекрасно справлялся иногда на Донуме и без меня.

– Я сам ищу и готовлю медиаторов для своих братьев. Нам бывает сложно сориентироваться, когда, например, с прошлого перескакиваешь в тело, находящееся в далеком будущем, а медиаторы помогают нам в этом. На несколько минут мы становимся этим человеком. Заполняем свое сознание событиями, настроением и всем тем, что произошло в наше отсутствие. Ну, а потом, считываем необходимое с информации проходящих временных линий и становимся сами собой.

– Он такой потому, что считал мои последние эмоции? Ты это хотел сказать?

– Джон еще не готов к тому, чтобы стать моим хранителем, – буркнул Уэйн, проходя мимо.

Вадим открыл рот чтобы что-то объяснить Джону, но взгляд Уэйна его остановил. Вопросительно подняв брови, он наклонил вбок голову и поднял руку, желая остановить надвигающуюся на него невидимую преграду.

– Он и вправду ведет себя так же, как и я, – удивленно проговорил Джон.

– Ты брал отпуск? Какой был повод? – подталкивая к деливеру Джона, поинтересовался по-дружески Вадим.

– Каждый год в одно и тоже время, мы с Гектором встречаемся в нейтральных и пустынных землях, чтобы нас никто не видел. У него в этот день именины. Мы гуляем, если натыкаемся на шайку бандитов, то позволяем себе немного повеселиться, сражаясь с ними. Иногда я сопровождаю его, если он едет с заданием. Тогда мы тоже не скучаем и не даем другим.

– Когда тебя нет на Донуме, кто остается с Уэйном?

– Дэвид, – пожимая плечами, ответил парень. – Он сам на него указал. Если меня бы спросили, то, наверное, я порекомендовал другого, но меня никто не спрашивал.

– Мал еще, чтобы давать советы, – проворчал Уэйн, заталкивая синюю сумку в багажник.

– Давай пройдемся пешком, – предложил Вадим Джону. – Деливер сейчас пригодится для того, чтобы отвести бедолагу Дэвида, чем и займется Уэйн. А мы продолжим разговор про Алекс, – стараясь не смотреть на Уэйна, и все время пряча глаза от парня, проговорил он.

– Дэвидом займется Джон, а про Алекс я тебе расскажу сам, – раздался голос за их спинами удивительно тихий и спокойный.

Помощник куратора кивнул головой и, подхватив Дэвида, усадил его в машину. Настроив маршрут, они направились к «Дьявольским шарам».

– Ты в норме? Что сейчас было? Опять ставишь над собой эксперименты?

– Я воспользовался Джоном, чтобы скопировать с него недовольство и раздражение. Неплохо получилось? Я правильно выбрал ситуацию для этих эмоций? – хитро улыбаясь, спросил Уэйн.

– Ты не обязан использовать все человеческие чувства. А Джон еще молод и многое не в силах контролировать.

– Я подготовлю его сам, но еще не время, поверь мне. Я знаю, что нужно подождать. Я копирую его раздражение и радость для одного предстоящего дела. А сейчас мне хотелось, чтобы ты увидел фрагмент прошлого. Я укажу то место, где тебе стоит остановиться.

Взгляд Вадима застыл, его лицо стало серьезным. Он закрыл глаза, создавая ощущения, что он прислушивается к музыке, идущей из невидимого устройства.

«Это Алекс Нейвис, – услышал он мысли брата, всматриваясь в его воспоминания, – Алекс, а немного раньше до поступления на Донум она себя называла Лексой, так она указала в анкете. Зарегистрирована в реестре как Александра Нейвис. На данный момент ей шестнадцать лет. Мать и отец известные ученые и уже третий год находятся в дальнем космосе, участвуя в изучении жизни на первой земной колонии «Эмпедокл». У нее есть старший брат Сайман Нейвис. Недавно он подал рапорт на перевод в патрульную службу к границе «Двух миров». Других родственников у нее нет, поэтому Алекс под нашей опекой еще год. Все тесты и экзамены при поступлении с высокими балами. Учится на острове искусств, но жить попросилась вместе со своей подругой Оливией на острове объединяющих студентов медицины, психологии и биологии. Через три месяца они разругались, и Алекс вернулась обратно к себе, но ненадолго. Она очень редко живет в своей комнате. Ее изучаемая дисциплина коммуникативная лингвистика и сенсорика. Отлично владеет двенадцатью земными, жестовыми, мимическими языками, берет дополнительные занятия по воспроизведению внеземных языков тройственного союза кишби и моксов. Но знаешь это не все, в свободное от учебы время она занимается еще по трем направлениям. Ей интересно все то, что изучают ее друзья. О них я тебе расскажу после», – сказал Уэйн.

Мысленно Вадим оказался в кабинете Уэйна.

Огромная картина, изображающая космос, занимала проем на стене между двумя окнами. На черно-синем фоне жемчужинами рассыпались звезды. Их светлые блики разбавляли вокруг себя темноту, вылавливая своим светом спрятанных в ней соседей: корявые метеориты, безжизненные планетоиды и край далекой, неведомой для нее планеты.

Уэйн стоял около своего стола и любопытно рассматривал девочку, так удивительно похожую на его сестру катару, которую они звали Калерией. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Она стояла спиной к куратору, а тот с интересом разглядывал ее отражение в прозрачной дверце шкафа, стоящего рядом у окна. Она, закусив губу, замерла, затаив дыхание. Казалось, что ее душа унеслась в ту нарисованную темноту, за пределы картины. Вадим впитывал все эмоции, которые генерировались в этой комнате, поэтому он чувствовал, как ее обволакивает и поглощает картина, обжигает белый свет, и будоражат ее мысли сине-голубой тон.

«Это моя картина, – опять мысленно пояснил происходящее Уэйн. – Я попробовал изобразить человеческие чувства линиями разного цвета и толщины. Ты должен услышать наш с ней разговор. Он меня удивил».

Вадим и Уэйн остановились около серого валуна, рядом с которым в прозрачной сфере, парящей низко над землей, рос в горшке розовый куст.

– Ах, – вздохнула тихо она. – Я попробовала упасть в эту бездну. У нее нет дна.

– Ну да. Ты права. Ведь это космос, – усмехнулся куратор.

– И не только… мне еще показалось что здесь, – и она снова посмотрела на картину, – что-то личное. Художник изобразил что-то личное, закрыв это темными оттенками.

– Что ты имеешь ввиду, – внимательно посмотрев на нее, он слегка наклонил голову набок.

– Я не знаю, как объяснить. Просто показалось что… – запнулась девушка, вытаскивая из кармана комбинезона круглый вибрирующий прибор, – я ощутила далекую для меня планету и, знаешь, почему-то очень знакомую. Какие-то события связывают тебя с ней, и там живут не люди… Освободились ребята и сообщают мне об этом, —заговорила она, придя в себя. – Вот видишь, свободное время появляется так неожиданно, можно только предвидеть в каком промежутке оно появится, но точно оно придет, когда освободится, – засмеялась она от своего каламбура. – Ты меня отпустишь сейчас?

– Да, ты свободна, – не скрывая свое изумление, сказал Уэйн.

Она махнула головой в знак согласия и вышла из комнаты, унося следом за собой четкость изображения. Пространство разделилось белой чертой, за которой последовало продолжение.

«Эта очередная встреча… мы встретились несколько месяцев назад, – пояснил куратор. – Я покажу распорядок дня, – Уэйн закусил губу, – он настолько расписан делами, что время на перерывы в нем отсутствуют… она себя очень сильно выматывала. Алекс от усталости засыпала на месте. Ее могли найти спящей где угодно, как и ее друзей. Очередная загадка для меня, связанная с этой компанией».

Белизна рассеялась, и Вадим увидел девушку, спящую сидя на полу в кабине лифта, то она, поджав под себя ноги и положив папку под голову, лежала на банкетке в палисаднике среди кустов чайных роз, то на стадионе в компании нескольких ребят, сидевших на стадионе, то обхватив руками колени и положив на них голову, она сидела, опершись спиной об каменную стенку в доках. Лицо девушки на этих и других движущихся изображениях было настолько усталым и изнеможенным, что Вадим просто удивлялся откуда у нее с каждым новым днем, брались силы.

«Она стала избегать со мной встречи. На мои послания отнекивалась занятостью. Пока ее не принесли ко мне в клинику. Трое мальчишек шумя ввалились в приемный кабинет, наперебой что-то объясняя медсестре. Мне пришлось подменить в ночь Роберта. Я планировал разобрать завал в делах, скопившийся за неделю, ну или хотя бы утвердить список мероприятий на второй семестр. Услышав шум, я вышел из соседней комнаты и подошел к ним. Первое что я увидел бесчувственную Алекс, повисшую на руках у Мэттью, одного из ее друзей».

Уэйн снова направил Вадима по линии своего прошлого. Новый отрезок воспоминания открыл для него ужасную картину. Худое лицо девушки с впалыми щеками и ввалившимися глазами, было настолько бледным, что Вадим было подумал, что произошло наложение его воспоминаний о вспышке на сверхновой звезде с воспоминаниями его брата. Его попытка что-то изменить не дала результатов. Лицо почти сливалось с белой курткой врачебного костюма Уэйна. Куратор аккуратно взял Алекс с рук парня и уложил на смотровой стол. Медсестра в это время выдворяла из кабинета мальчишек. Вадим снова прислушался к неслышному для человеческого уха диалогу:

– Спасибо. А теперь доктор должен ее осмотреть. Вам лучше пойти домой, а утром узнаете, как у нее дела.

– Можно я посижу в коридоре? – спросил парень, которого Уэйн назвал Мэтт.

– Ты зря потратишь время. Ну может быть часа через два ты можешь зайти и узнать, как у твоей подружки дела, – ответила молоденькая медсестра

– Карина, только скажи куратору, чтобы он на нее не ругался. Она в последнее время стала такой впечатлительной.

– Хорошо. А теперь иди, – подталкивая парня к выходу, сказала девушка.

Дверь бесшумно задвинулась за ним. Уэйн, не обращая внимания ни на кого, подключал к Алекс комплекс диагностической аппаратуры. Карина, подбежав к нему, помогла установить на тело датчики и ловко ввела в руку периферический венозный катетер. Набрав пару кубиков крови для анализов, она отошла к продолговатому прибору с тремя чувствительными панелями внутри. Оставив несколько капель крови в специальных углублениях, она задала программу и уставилась на экран прибора. Кровь стала всасываться во внутрь полостей капилляров, смешиваясь с прозрачной жидкостью.

Уэйн в это время, положив свою руку на лоб девушки, а другую на сердце, к чему-то прислушивался. Вдруг он резко дернулся и отстранился от нее. Ошеломленный какой-то догадкой, Уэйн замотал головой. Он не мог поверить. Он растерянно перевел взгляд на монитор, а потом на Карину. Та, не отрываясь, смотрела на показатели крови. На мониторе цифры пульсировали с красным восклицательным знаком, показывая что-то не так твориться с этой девушкой.

– Что это Уэйн? – ошарашено спросила медсестра.

– Карин, выйди из кабинета, – в приказном тоне попросил куратор.

– Ты справишься? – спросила она, от удивления захлопав ресницами.

– Быстро. Без вопросов. Выйди, – проговаривая четко каждое слово, попросил он.

Она взволнованная выпорхнула в коридор.

– Джон, и ты катись туда же. Минут через десять зайдете вместе, – обратился он к своему помощнику.

Изображение смазалось и, поблекнув, исчезло.

– Я не понял, что с тобой произошло? Что с ней? – поинтересовался Вадим, глядя на Уэйна.

– Я чуть не упустил тот момент, после которого помочь ей никто бы не смог, – закрыв глаза, выдавил из себя куратор, – аномалия, полученная от взрыва, разрослась с удивительной быстротой и происходит отдаление сознания от материальной оболочки. Я видел такое у людей пару раз и все они заканчивались комой, но у нее картина протекала совсем по-другому и меня это сбило с толку. Мне показалось… я почувствовал сознание другого человека…

– Ты помог ей?

Уэйн покачал головой.

– Несколько раз я сталкивался с подобным, когда рабочие с «Бездны» возвращались на корабль. Разведчики яйцеголовых обладали способностями переплетать сознания и оставаться при этом незамеченными… – он замолчал и посмотрел на Уэйна. – Ведь ты не думаешь, что это кто-то из института?

– Мне показалось… твоя любимица Кира, где она?

Вадим замер. Прошло минуты две и его тело вздрогнуло.

– Давай продолжим, – задумчиво сказал он.

Они вернулись в тот же конец воспоминание, на котором недавно остановился Уэйн.

– Я хочу, чтобы ты вник в продолжение, – сказал он.

Уэйн стоял, склонившись над Алекс.