Нарушая правила перевозки пассажиров, мы мчали в моем стареньком, но бойко тарахтящем, Додже по шоссе, уже оставив Сентфор позади. Постоянный шум с пассажирского сидения сзади создавал иллюзию реальной жизни: кто-то заливисто смеялся; кто-то перебивал другого, пытаясь рассказать, как все было на самом деле; кто-то подпевал мелодии, доносящейся из магнитолы. А я просто впивалась пальцами в оплетку руля, прокручивая ее ладонями, которые предательски потели, не спуская с лица вымученную улыбку, которую понимала только Адель, которая сидела на пассажирском рядом. Она была свидетелем и лекарем моих душевных ран, держала меня так сильно, когда мое тело билось в неконтролируемой истерике на полу дома Морингов, что на утро остались синяки на предплечьях от ее цепких пальцев. Адель, которая вытирала мои слезы ладонями и плакала вместе со мной, обнимая и поглаживая по голове, сидя на кухне и допивая вторую бутылку красного сухого.

Я была ей безмерно благодарна и дорожила тем, что у нас было. Тем больнее было понимать, что скоро я вычеркну этот проклятый город из своей жизни, оставив позади все хорошее и не очень, что произошло за этот неполный год.

Губы саднили от того, что я их почти обгрызла в кровь, втягивая частички кожи в рот и нервно перебирая их языком; мы въезжали на землистую тропинку, ведущую прямиком к владению Тёрнеров. Последний раз я ехала по этой дороге в лучшую ночь в своей жизни, обнимая любимого человека, а сейчас осталась одна, в окружении веселой толпы, плыла призраком по некогда оживленной местности.

Кроны елей так же приветливо помахивали под порывами легкого ветерка, а запах близкой воды так и манил оказаться на пирсе. Снова. Чувствовать это дыхание природы вокруг, слушать пение птиц, забыв о боли. В сумерках смотреть, как резвится рыба, пуская круги с пузырьками в центре, провожать персиково-алый закат, глядя, как он тонет в озере, и пить вино.

Бобби вышел из машины, открывая массивные ворота, пропуская нас внутрь моих душевных ран. Ребята практически синхронно покинули тачку, бросившись восторгаться внутренним двором и исследуя территорию, кинувшись врассыпную, словно тараканы.

– Сара, придется машину тут оставить, на подъездной дорожке, – Бобби заметно занервничал. – Выходи уже, пойдем.

Я вопрошающе повела бровью, недоверчиво посмотрев на друга, и заглушила мотор.

– Бобс, какого черта с тобой происходит? – я нервно проворачивала брелок ключей в руках.

– Сара, прости, я должен был, – он не договорил, а я уже уверенным шагом шла к гаражу, чтобы знать наверняка. Черный мотоцикл с драконом, держащим в лапах гроздья ягод вишни, благополучно был припаркован под навесом. Первой мыслью было бежать к Доджу и гнать обратно домой, чтобы не устраивать драму на глазах у всех. Но затем я закрыла глаза и досчитала до десяти, выдохнув и приняв как данность тот факт, что Майкла здесь нет, и можно расслабиться. Сегодня надзиратель – его лучший друг. Это неописуемая смесь из досады, разочарования, надежды и ожидания встречи разрывало меня на куски.

Захотелось поскорее напиться до отключки, сшибая мебель по пути к месту ночёвки, чтобы не было больно. Я уверенно прошагала к машине, открывая багажник, и достала из ящика бутылку пива. План по душевной эвтаназии требовал незамедлительного приведения в действие.

– Я надеюсь, на сегодня сюрпризы кончились, Бобби? – он все еще стоял возле водительской двери Доджа, видимо, ожидая от меня стратегического отступления при виде байка Вишни. – Я никуда не еду, я пью, – я выкинула руку вверх. – За вас, мои одноклассники из Сентфора!

– Сара! Привет, малышка! – я повернула голову к источнику звука. Едва не окатив себя пенным напитком, хлынувшим из горла. Трудно забыть этот звонкий голосок кудряшки Стэф. Она бежала ко мне, расставив руки в стороны, пока подол её клетчатой юбки игриво задирался и развевался под пристальным взглядом бросивших все свои насущные заботы парней.

– Привет, Стэфани, – практически нырнула в ее объятья, окутываемая запахом ландыша, исходившего от ее вьющихся волос.

– Мы еще вчера приехали, я думала, вы с Майклом будете, – вот она – неловкая пауза, когда хотелось бы провалиться, но ты слишком крепко стоишь на земле и даже не в стельку пьян. Глаза Бобби округлились и стали еще больше выделяться на его вытянутом лице, сквозь плюсовые диоптрии.

– Сегодня я гуляю с одноклассниками, Стэф, – я сделала приличный глоток из бутылки, снова считая до десяти.

– Да, я знаю, Тёрнер рассказывал, ну значит, он попозже подтянется, – она улыбалась, не понимая, почему мои глотки становятся больше и чаще.

Майкл, конечно же, знает, где я и с кем. Я перевела гневный взгляд на Бобби, еще раз улыбнувшись Стэф, и головой кивнула Тёрнеру-младшему в сторону пустующего бассейна, мол, очень приспичило дружески поболтать.

– Бобс, я спрошу последний раз, какого хера тут происходит? Мы отдыхаем перед экзаменами, или у вас тут ебучий филиал Купидонова царства, а? – мои щеки горели огнем от негодования. Зачем им всем лезть, куда не просят, таким наглым и бесцеремонным способом, устраивая из моей личной драмы фарс?

– Сара, успокойся, прошу. Это все только лишь моя инициатива, чтобы ты приехала, понимаешь?

– Да неужели? Или брат попросил? – ехидство вылезло наружу вместе с поступившим в кровь алкоголем на голодный желудок.

– Снова врубила режим суки? Майкл сам не свой все это время, я хочу, чтобы у него все было хорошо, понимаешь? – он нервно поправил съехавшую на переносицу оправу очков. – Он не знает, что ты будешь здесь.

– Очень благородно, Бобс. Это касается только меня и его, ты не должен в это лезть. И позволь, я продолжу напиваться, как в старые добрые времена режима суки, – я задела Бобби плечом, проследовав за следующей порцией пива. Внутри все клокотало, словно просыпающийся Везувий, готовый стереть здесь все с лица земли своим первозданным и праведным гневом. Но вторая бутылка пива поумерила мой пыл, и мир стал не настолько невыносим.

Солнце уже почти село, забрав дневной зной с собой; все сидели в доме, поглощая тоннами чипсы и прочую дрянь, которую подростки впихивают в свои нетронутые гастритом желудки, пока Дерек под чутким руководством Адель мельтешил возле гриля.

Я почти потеряла счет времени и выпитому алкоголю, чувствуя себя, если не прекрасно, то где-то рядом. Вишня со Стэф мило ворковали в углу дивана: девушка зачерпывала маленькой ладонью горстки соленого арахиса из чаши и игриво бросала брюнету, чтобы он ловил их ртом. Они выглядели абсолютно беззаботными и влюбленными. Без лишних заморочек и драм на разрыв аорты. Люк и Кэнди в обнимку валялись в огромном кресле, и я невольно удивилась тому, что они достаточно давно вместе и до сих пор у них все гладко.

Дом разрывался от смеха ребят. Мы переиграли во всевозможные настольные игры, бросаясь в друг друга от досады квадратиками магнитных букв из «Слова». Всеобщее веселье давало небольшую передышку моим мучениям, но не избавляло от них. Мне нужно было освежиться.

Когда я вышла на свежий воздух, отравляя легкие и мозг никотиновыми смолами, то обнаружила мирно стоящий байк Майкла рядом с моим Доджем на подъездной дорожке. Меня моментально охватила паника, и я делала затяжки практически без перерыва на кислород, отчего голова моментально «поплыла». Я уперлась лопатками в фасадную стену дома, пытаясь удержаться на ногах. Мое сознание было достаточно пьяным для необдуманных поступков, но недостаточно трезвым для серьезного разговора с Майклом. Когда мир перестал вращаться в глазах, я, слегка пошатываясь, направилась в сторону пирса. Уже на подходе к лестнице я услышала недвусмысленные звуки, доносящиеся из леса неподалеку. Приглядевшись, я смогла разглядеть две кудрявые головы и задравшуюся до пояса клетчатую юбку Стэф, подпрыгивающую вместе с коленками красотки.

«Дикари, там же весь дом свободен», – я мысленно улыбнулась этой парочке, в очередной раз за день, позавидовав их озорным отношениям, в которых было доверие, юмор и задор. И все было предельно просто. Мне бы так.

Уже с лестницы открывался волшебный вид на озеро – всю открытую, как на ладони, местность, заливал белым свечением свет луны. Она еще не совсем добралась до своей полной фазы, но уже была круглой и яркой, словно большой светлячок на синем бархате неба. Сверчков все еще было слышно сквозь сладострастные стоны Стэф, отчего мне стало неуютно, и я поспешила смыться подальше от двух счастливых влюбленных. Спустившись вниз по ступеням, я скинула мешающие балетки и босиком ступала на деревянные доски, которые были теплыми от дневной жары и не жалея, отдавали этот жар моим ногам. Шершавая поверхность ничуть не смущала, и я просто наслаждалась одиночеством в окружении такой же по сути одинокой природы. Тихий плеск воды о деревянные подпорки пирса вводил в какой-то магнетический транс.

Я села, свесив ноги и едва касаясь пальцами стопы до прохладной влаги, рассекая гладь движениями ног. Опьяненная и сбившаяся с толку, готовая выть от скопившейся тоски по Майклу, я не находила себе места, зная, что он здесь. Но всегда всё портит глупая гордость и чувство собственного достоинства, которое пошлешь к черту в первую же секунду, как увидишь родное лицо. Мне жизненно важно было нажать на этот спусковой крючок.

Мерные шаги послышались откуда-то сверху, заставляя мое тело напрячься и превратиться в оголенный нерв. Тяжелые, размеренные и в то же время негромкие: звук приближался до тех пор, пока рядом со мной не остановились ноги в черных грубых ботинках. Черная дыра внутри сжалась до точки и с яркой вспышкой переродилась в Сверхновую. Я боялась поднять взгляд, а руки впивались в подол хлопкового сарафана, сминая ткань до скрипа.

Сначала рядом со мной оказалась ополовиненная бутылка виски, а затем массивные плечи, обтянутые черной футболкой. И ветер донес до меня запах морского бриза. Мне казалось, что я умерла и вновь воскресла.

– Привет, маленькая, – бархатистый голос звучал измученным и усталым, но от этого все внутри меня отдавалось приятной дрожью.

Прекрати! Перестань! Хватит! Я не могу на тебя и себя больше злиться, когда ты говоришь это так! Алкоголь будто в момент испарился, и я вижу мир предельно ясно и трезво.

– Привет, Тёрнер, – все ещё смотрю вперёд перед собой, иначе просто не смогу дышать.

– Я абсолютный придурок и несдержанный идиот, Сара, – сильная рука тянется к бутылке, и я слышу, как Майкл делает глоток. – Но такой вот я, другого нет, – с горечью в голосе тихо произносит он.

– Ты не должен извиняться. Я повела себя как дура. До безумия любящая дура, – я повернулась к нему лицом и чуть не свихнулась от того, как он был прекрасен. Его волевой подбородок, стиснутые челюсти, которые делали скулы еще графичнее, ровный нос, нежно-суровый взгляд малахита из-под бровей и эти чертовы каштановые пряди, разметавшиеся по лбу, к которым руки тянулись сами собой. – Майкл, я люблю тебя до боли, понимаешь? Я не знаю, как вообще человек может выдержать это чувство – оно разрывает изнутри, – Тёрнер молча слушал меня, нервно сглотнув, прикрывая глаза, и я поняла, что для него это все так же мучительно. – Отношения не должны быть похожи на схватку, так? – я мягко положила ладонь на его слегка щетинистую щеку, а Майкл отозвался на этот жест, еще сильнее вжимаясь лицом и, наконец, поднимая на меня глаза.

– Ты не представляешь, что делаешь со мной, Сара, – он смотрит прямо в мою душу, которая уже давно принадлежит только ему. Его рука скользит по моей щеке, большим пальцем поглаживая нежную кожу. – Ты забираешь весь кислород, когда рядом, понимаешь? – пальцы скользят по шее, прогоняя за собой толпы мурашек, нежно нажимая и заставляя придвинуть лицо ближе к Майклу. – Маленькая, я просто, – наши губы так близко, что его дыхание обжигает, пока я просто перестаю дышать. – Ты для меня всё, – Майкл выдыхает так тяжело, и последние звуки тонут в поцелуе, которым накрывает, словно волной. Мой язык отвечает на его поцелуй прежде, чем я осознаю происходящее.

Майкл издает облегченный стон, и я зажигаюсь, словно спичка. Я усаживаюсь на его колени, обнимая за шею, глажу по волосам и вжимаюсь так сильно, как только могу, продолжая целовать.

Одной рукой Тёрнер проводит по моей спине, заставляя прогибаться в пояснице еще сильнее, другой – поглаживает мою шею. Вся моя боль и страдания понемногу исчезают, и тело расслабляется. Здесь с ним все так правильно и, наконец-то, хорошо. Мое сердце бьется так часто и громко в этой ночной тишине, что, кажется, эхом разносится по окрестностям. Его губы с привкусом терпкого и древесного виски, но оттого еще слаще для меня.

– Я безумно скучала по тебе, не смей оставлять меня больше, – чуть оттягиваю его волосы на затылке, заставляя оторваться от поцелуя и посмотреть на меня.

– Ни за что, малыш. Просто верь мне, ладно? – он тяжело дышит, но уголки губ растягиваются в полуулыбке, от которой я схожу с ума. Чертов Тёрнер.

– Пожалуйста, прости меня, я… – не успеваю договорить, как его горячие губы снова целуют мои, истосковавшись, жадно и требовательно. Я никогда не думала, что могу желать кого-то так сильно, до головокружения и сдавленности в груди. Тёрнер утыкается в мою шею, покусывая и покрывая поцелуями. Из легких вырывается тихий вздох, и я покачиваю бедрами, сидя у него на коленях, заставляя моего Дракона низко простонать в ямочку рядом с моей ключицей.

– И ты меня прости, маленькая, – его глаза почти черные от желания, а губы чуть приоткрытые и такие манящие, что последняя толика сознания убегает вниз живота, растекаясь там теплом.

Когда губы Тёрнера касаются моих, все мое тело раскаляется. Не отрываясь от поцелуя, я тяжело вздыхаю и в ответ слышу такой же страстный вздох. Провожу руками по его голове, нежно царапая кожу под волосами, отчего Майкл слегка поеживается, и я улыбаюсь, потому что ему это нравится. Я знаю, что он сдерживается, позволяя мне вести его, и это сводит с ума. Мои руки опускаются ниже, хватают ворот его черной футболки и стаскивают ее с него через голову. Ладонями упираюсь в его напряженную грудь и чуть отталкиваю, заставляя откинуться на локти.

– Я так сильно скучал по тебе, маленькая моя, – его ладони скользят по моим бедрам, то сжимая их, то снова отпуская, приподнимая подол сарафана. В ответ я провожу кончиками пальцев по краю его татуировки на шее. Мне не хватало того, как напрягаются от прикосновений его крепкие мышцы. Я слишком соскучилась по этому черному зверю на его спине, что практически впиваюсь ногтями от переизбытка чувств.

– А я по тебе, Тёрнер, – провожу языком по его нижней губе, срывая глухой стон.

Он так возбужден, что я поднимаюсь и тянусь к молнии его джинсов, пальцами расстегивая ее. Тёрнер чуть подается бедрами навстречу, помогая избавиться от лишнего, и я стягиваю с него штаны и белье до середины сильных ног. Я привстаю на коленях и обхватываю возбужденную плоть рукой, отчего Майкл, выругавшись, откидывает голову назад. Нежно дотрагиваюсь до полупрозрачной капельки на головке, большим пальцем распределяя смазку, продолжаю двигать рукой по нему вверх и вниз, наслаждаясь стонами Тёрнера, который толкается мне в руку в нетерпении. Я провожу языком от основания до самого верха и мягко обхватываю его губами, погружая в себя. Поднимаю глаза и вижу, как он замирает в напряжении, а я продолжаю ласкать его языком.

– Нравится? – улыбаюсь и хлопаю ресницами, вижу, как его губы приоткрываются, издавая хриплый стон.

– Сара, черт! – Тёрнер шепчет, а в глазах горит такой необузданный огонь, что мне хочется делать это для него снова и снова. – Остановись! – он хватает меня за запястья и притягивает, усаживая на себя.

Майкл снова поднимается, оказываясь лицом к лицу со мной, нежно касается моих губ и тянется рукой к джинсам, выуживая квадратный фольгированный пакетик. Эта секундная передышка только раззадоривает меня в предвкушении того, что мне было так нужно – единения с Майклом на всех уровнях наших отношений. Пальцами одной руки он плавно проводит по внутренней части моих бедер, заставляя инстинктивно напрячься и свести их, затем отодвигает ткань трусиков, проникая пальцем. Тёрнер шумно выдыхает, обнаружив меня сумасшедше влажной и горячей внутри, а я не слушающимися пальцами расстегиваю пуговицы на сарафане, предоставляя доступ к изнывающей груди. Я сама беру руку Тёрнера и кладу на возбужденный сосок, плавясь под его удивленно-довольным взглядом. Второй рукой он плавно приподнимает мои бедра, и я в нетерпении опускаюсь, впуская его в себя до упора. Майкл пораженно издает полный наслаждения вдох, а я, тихо всхлипнув, упираюсь в его напряженные плечи и двигаю бедрами, описывая круги.

Мы двигаемся ритмично и достаточно быстро, изнемогая от долгой разлуки, пытаясь будто бы наверстать упущенное. Наши бедра ловят каждое движение, подстраиваясь и отдаваясь этому порыву. Мои руки обнимают массивную шею Тёрнера, пока прижимает мое тело ближе к себе, и я чувствую, как клитор касается его кожи. Я практически взлетаю на этих русских горках, задыхаясь от стонов, жара тела Майкла, от его нежных прикосновений, россыпи поцелуев, которые он оставляет на любом доступном участке моего тела, и в миг в глазах вспыхивают разноцветные огни, а тело содрогается в сладкой эйфории. Майкл делает еще пару глубоких и резких толчков и пульсирует во мне, глухо стонет, прикусывая нежную кожу на шее.

Мы просидели на пирсе возле озера так еще какое-то время, не выпуская друг друга из плотного кольца рук, мокрые и вымотанные. Приведя дыхание и одежду в порядок, мы откинулись на спины, продолжив валяться на теплом дереве. Я лежала головой на широкой груди моего Дракона, поглаживая его и слушая биение сердца, которое успокаивало как ни один звук в мире. Будто ощущая мою нервозность, Майкл успокаивающе гладил меня по руке и то и дело зарывался носом в волосы, целуя. Тянуть больше не было смысла, я глубоко вздохнула и приподнялась на локте, поглаживая Майкла по лицу.

– Я хотела тебе кое-что сказать, но все не находила поводов или нужного времени, – Тёрнер напрягся, чуть повернув голову и глядя в мои глаза. – Прошу, только не перебивай, иначе я не смогу закончить, – я со всей нежностью коснулась уголка его губ, словно успокаивая саму себя. – Хочу, чтобы ты знал, что я искренне, абсолютно, безусловно, люблю тебя, и ты для меня – весь мир.

– Маленькая, в чем дело? – его лоб слегка нахмурился, а во взгляде сквозило непонимание.

– Я просила не перебивать, пожалуйста, – закусив губу на мгновение, продолжила: – Я ненавидела этот город с первого дня, как только тут оказалась. В мои планы не входило оставаться тут после школы и поступать в Сентфорский университет. Этот город убивает меня, – Майкл чуть отстранился и взволнованно посмотрел на меня.

– Стой, к чему ты клонишь, Сара?

– Я уеду после выпускного в Балтимор.

– Понятно, – он приподнялся, вынуждая меня выпрямиться и сесть рядом. С минуту он просто молчал, глядя куда-то в темноту. Лицо Майкла было озабоченным, взгляд тревожным, но через секунду он словно понял все тайны мироздания и спокойно взглянул на меня, пока я снова сжимала подол, будто в тисках.

– Мы уедем вместе, маленькая. Мне только нужно решить кое-что, хорошо? – он взял мое лицо в ладони и мягко поцеловал кончик носа. – Я больше никуда тебя не отпущу.

Выпускной

Все экзамены сданы на отлично и остались лишь воспоминанием о старшей Сентфорской школе. Теперь бы пережить последний вечер в этом треклятом городе – выпускной бал. Все вокруг сходили с ума: подготовка нарядов, развлечения для выпускников, письма себе в будущее и прочая дребедень, а в моей голове днём и ночью крутилась лишь одна мысль, имевшая смысл, – Майкл уезжает со мной. Мы начнём всё заново и будем счастливы. Наивно? Глупо? Мне восемнадцать, и я верила в эту сказку для двоих.

Тёрнер предупредил, что будет вынужден пропасть на неделю, чтобы уладить все вопросы с Аароном, не посвящая меня в подробности их дел. Его лицо выглядело непривычно озабоченным. Не представляя, как тяжело Майклу даётся это, я делала всё возможное, чтобы он не чувствовал боли. Да, «Чёрные драконы» были его семьёй, он был их частью, но иногда стоит принять самое болезненное решение, чтобы впоследствии стать счастливым. Я видела, что его гложут какие-то мысли, не дающие покоя, но я надеялась, что у нас всё получится.

Мы договорились встретиться утром после выпускного на вокзале и уехать в нашу новую жизнь в Балтиморе, а пока Тёрнер оставил меня на целую долгую и невыносимую неделю. Мы стояли на подъездной дорожке возле моего дома, обнявшись так крепко, словно видимся в последний раз. А эта чёртова гравийная дорога будто бы была нашим самым романтичным местом.

– Маленькая, это будет твой последний вечер в Сентфоре, – он говорил, поглаживая мои волосы, практически уговаривал. – Ты должна насладиться выпускным балом, должна оттанцевать все ноги и напиться пунша в спортзале, и не стоит волноваться за меня – я всё решу, – он нежно огладил моё ушко слегка шершавыми пальцами, проводя линию вниз по подбородку, поднимая его и прикасаясь к моим губам так, как мог только Майкл-мать-его-Тёрнер: словно я экспонат в музее, с которого нужно сдувать пылинки, беречь и охранять. Его губы мягкие, сладкие, а язык тёплый и влажный скользил и ласкал каждый дюйм моего. Рядом с Майклом моё сердце заходилось в неистовом ритме каждый чёртов раз.

Вечером накануне бала Майкл не сдержался и приехал, хотя я была уверена, что он решает вопросы с Хиллом. Время на часах показывало 01:07, когда я услышала глухой звук ударов по подоконнику. Всё те же камушки гравия, та же приставная лестница, но всегда любимый Тёрнер. Он как наваждение: от его взгляда покалывали кончики пальцев, от его губ хотелось сходить с ума, полностью теряя рассудок, от его рук хотелось раствориться и стать его частью. Наша любовь сжигает обоих: фатальная, наполненная страстью и нежностью. Мы с ним были как бушующее море и тёплый берег.

– И что ты тут забыл, Тёрнер? – пытаюсь сдерживать улыбку, скрещивая руки на груди и глядя на то, как этот амбал грациозно пролезает в окно и усаживается на подоконник.

– Тебя, – притянул меня за талию и уткнулся лбом в мои руки, заставляя сдать хлипкую оборону. Да меня даже просить не нужно. Ладонями я сжала его лицо до смешной моськи, которую хотелось зацеловывать день и ночь.

– А как же Хилл? – я уже таяла, словно лёд на солнце, растекаясь лужицей у ног Тёрнера, пока он медленно и осторожно целовал мою шею, обжигая горячим дыханием. Колени уже подкашивались, и фактически я держалась лишь на сильных руках Майкла.

– Он не так вкусно пахнет, – вибрация от мягкого смеха на шее прошлась по всему моему телу, отдаваясь вспышкой возбуждения в голове.

– Ты же знаешь, что я сейчас не смогу взять себя в руки, Тёрнер? – моё дыхание уже сбивалось, и я теряла контроль.

Руки Майкла скользнули под мою футболку, проводя широкими ладонями по коже, отчего по телу проносился озноб. Его ладони постепенно поднимались к моей груди, сдавливая её и чуть оттягивая пальцами возбуждённые соски. Я громко простонала, в панике заткнув рот тыльной стороной ладони под весёлым взглядом Майкла. Я не понимаю, как он может так смотреть?! В его глазах был страстный огонь и тихая сила, ребяческий задор и беспрекословная мужественность – и весь этот коктейль смешивался в изумрудном омуте, засасывающим мою душу.

– Тише, малыш, – сказал он шёпотом и снова прикоснулся к моим губам, продолжая эту сладкую пытку для моей груди. Я была такой влажной, что бельё можно было выжимать руками, и прижималась к его паху, в нетерпении проводя ладонью по характерной выпуклости. Внезапно, его руки мягко сжали мои запястья, отстраняя от себя под моим возмущённо-удивлённым взглядом.

Майкл подхватил меня на руки, унося в сторону кровати и мягко укладывая на лопатки. Он навис надо мной, опираясь на руку возле моей головы, продолжая гладить талию и живот, любуясь мной неприкрыто и с желанием в глазах. Его медные пряди выбивались и, свисая, щекотали мой лоб, а я держала его прекрасное лицо в ладонях, пытаясь задержать это мгновение в памяти: как он смотрит на меня сейчас, как мягко проводит кончиком носа по моему, как очерчивает дорожки от виска по щекам и губам. Опустившись на локоть рядом со мной, Майкл притянул меня за шею, целуя так трепетно, как мог только он один – до боли в сердце и дрожи во всём теле.

Мои пальцы поддели край неизменно чёрной футболки, снимая её с любимого тела. Залюбовавшись видом, я невольно прикусила губу, окидывая полуобнажённого Тёрнера восхищённым взглядом.

– Иди ко мне, маленькая, – этот вкрадчивый шёпот пробирал до мурашек, сковывая грудную клетку и выбивая весь воздух из легких. Он легко усадил меня сверху, снимая мою объёмную футболку, сбрасывая её на пол и прижимая к себе так сильно, словно желая слиться воедино. Наши лбы соприкоснулись, и наэлектризованный воздух между нами заканчивался так же стремительно, как и наш самоконтроль. Руками я расстёгивала пуговицы и ширинку, помогая Майклу стягивать джинсы и бельё, в нетерпении поглаживая его мужское достоинство. Он слегка подрагивал в моей руке: горячий и массивный, на ощупь как бархат. В моей ладони чувствовался весь рельеф выпирающих вен, и мне хотелось улететь в космос от этого ощущения. Я проводила по нему рукой вверх и вниз, не отрываясь от губ Майкла, ловя его еле слышные стоны.

– Хочу тебя внутри, – я шептала ему на ухо, отчего он откидывал голову ещё глубже, утопая в подушках. Покусывала слегка щетинистый подбородок, перемещаясь к губам и лаская его рот языком.

Расправив тонкий латекс, Майкл аккуратно вошёл в меня, двигаясь размеренно и плавно, позволяя мне привыкнуть к себе, а затем, отдавая мне абсолютный контроль над собой. Одной рукой он придерживал меня за бедро, пока вторая ласкала грудь, оглаживая пальцами ареолы сосков. Распущенные волосы щекотали мои лопатки, когда я в блаженстве откидывала голову назад, двигаясь на Тёрнере, словно плавая на волнах. Под моими ладонями ощущались напряженные жгуты мышц и быстро вздымающаяся широкая грудь Майкла. Он не сильно подавался бёдрами, прижимаясь телом ещё ближе, заставляя тереться об него с удвоенным усердием, закусывая губы и сдерживая сладкие стоны.

Одним быстрым движением Майкл поднялся, оказываясь вплотную ко мне, обхватывая губами сначала один, а затем другой сосок, посасывая и нежно лаская их языком. Его руки обнимали меня, крепко удерживая на своих бёдрах, пока я сходила с ума, выписывая круги на нём. Я чувствовала, что мы близко к пику, поэтому хотела получить максимум ощущений прямо сейчас: взяв лицо Тёрнера в свои руки, я попросила его посмотреть на меня и не отводить взгляд. Почерневшие малахитовые глаза пристально следили за мной, пока Майкл одной рукой оглаживал мою шею, задевая мочку ушка большим пальцем, а другой – прижимал к себе.

Мы двигались плавно, растягивая обоюдное удовольствие, дыша в унисон, сдерживая стоны, глядя друг другу в глаза. Оргазм накрыл словно лавина: я сжималась внутри плотным кольцом, чувствуя, как напрягается Майкл, увлекая его за собой. Я ощущала его пульсацию во мне, и низкий рык вырвался из его груди, отчего я не смогла совладать с собой, протяжно простонав в его губы.

Я засыпала под мерное дыхание моего Дракона у себя на груди, запустив руки в его волосы, пока он держал меня в объятьях.

Наутро я проснулась одна, обнаружив записку на прикроватной тумбочке. Читая, улыбалась до боли в щеках: «Завтра мы уедем вместе в новую жизнь, маленькая. Люблю тебя».

***

Вот и наступил самый долгожданный для всех нормальных девочек день – выпускной школьный бал. Спортзал был украшен разноцветными флажками и фонтанами из воздушных шаров, в самом центре прикрепили стеклянный диско-шар, который, как заведённый, раскидывал серебристые блики по стенам, наделяя это совершенно неторжественное место неким подобием праздничной атмосферы. На импровизированной сцене за диджейским пультом уже что-то колдовали Люк и Дерек. Возле столика с пуншем обреченно стояла Адель, подливая в свой пластиковый стакан содержимое небольшой металлической фляги.

Я бесцельно шаталась по залу, прихлёбывая безвкусный пунш, выискивая такого же отшельника на всех тусовках, как и я – Бобби Тёрнера. Моему удивлению не было предела, когда в распахнутые двери зашел совершенно другой, незнакомый мне человек. Младший брат Майкла избавился от ужасных коричневых роговых оправ, заменив их на прямоугольные аккуратные очки, отлично подчёркивающие его строгие черты лица. Я только сейчас поняла, что у них одинаковая форма подбородка, и всё портили эти омерзительные окуляры. Бобби тоже кого-то искал глазами, засунув обе руки в классические тёмно-синие брюки. Его широкие плечи обтягивались белой рубашкой, а на шее красовался тонкий галстук в тон к брюкам. Моему изумлению не было предела, потому что на меня смотрела практически копия Майкла, с той же прической, но переодетая в классический вариант одежды и не настолько мускулистая.

– Бобс, ты просто феноменально выглядишь, – я чмокнула его в щеку, подлетев так быстро, что едва не выронила стаканчик из рук. Он заметно смутился и даже в синеватой темноте был заметен румянец на его щеках.

– Ты тоже прекрасна, Сара, – он посмотрел на меня, окинув взглядом короткое жёлтое платье с запахом на тонких бретельках. – Впрочем, как и всегда, – в этих словах чувствовалось огорчение и обида, но Боб всеми силами старался не подавать виду. – Жаль, что Майкл не видит тебя сегодня, он бы с ума сошёл, – Тёрнер-младший наконец-то улыбнулся, искренне и от души, чем просто скинул камень с моих плеч.

– Ну, значит, сегодня все танцы ты будешь отдуваться за него, – я рассмеялась и потянула этого незнакомца за собой в центр зала.

Пьяная в стельку Адель плясала, высоко задирая подол платья, и заигрывала со всеми, кто хоть смотрел в её сторону. Со всеми, кроме Дерека, который битый час околачивался возле неё, приглашая на медленные танцы и регулярно получая отказ. Бобби вызвал шквал эмоций не только у меня, имея небывалый спрос у девушек и неумело пользуясь этим. Даже с обновлённым фасадом, он оставался всё тем же стеснительным, добрым и нерешительным Бобби Тёрнером.

Когда объявили короля и королеву бала, никто особо не был удивлён. Ими стала наша пара попугаев-неразлучников – Кэнди и Люк. Кудрявая блондинка сияла от счастья, стоя на сцене в своём длинном розовом платье принцессы Дисней, пока на её голову водружали картонную корону под бурные аплодисменты всей школы. От переполнявших эмоций, она даже позволила себе поцеловать Люка прямо на глазах у изумлённой публики, под неловкое молчание директора и учителей, попытавшихся замять этот конфуз, выпроваживая парочку со сцены.