– Слушай, Егор, ты можешь как-нибудь мягко намекнуть своей сестре, что между нами с ней давно все в прошлом?
– Не, чувак, со своими бабами разбирайся сам. – Он хлопает меня пару раз по плечу. – А лучше всего найди одну единственную и никогда ее не отпускай. Как я Кристинку.
Упоминание о ней снова больно резануло по сердцу.
– Егор, а ты ведь знаешь, что Кристина всерьез собирается поступать в Гарвард и уезжать в Америку?
Веселье Кузнецова, как рукой сняло.
– Я очень надеюсь, что она не поступит.
– А если все-таки поступит?
– Тогда я поеду в Америку и сожгу нахрен этот Гарвард.
По нему видно, что он зол.
– Ну ты же прекрасно понимаешь, что не сделаешь этого.
Кузнецов бросает на землю бычок и задумчиво топчет его носком туфель.
– Я не знаю, Максим. Я не хочу об этом думать. Я лишь надеюсь, что Кристина не поступит. Туда не так-то легко попасть даже такой умной девушке, как она. Хотя она на портфолио для Гарварда с 9 класса работает. Ездила во всякие их зимние и летние школы, получала кучу сертификатов о дополнительном образовании. Но все же я надеюсь, что она не поступит. Потому что если Кристину все-таки туда возьмут, то ничто не остановит ее от отъезда.
Егор достает из пачки вторую сигарету и затягивается.
– Она сказала мне о возможном обучении за границей, еще когда мы даже не начали встречаться. Так и заявила: «Если мне когда-то придется выбирать между учебой и отношениями, я всегда выберу учебу. И не говори потом, что я тебя не предупреждала». Так что у меня нет прав предъявлять ей претензии и запрещать ехать. Только лишь надеяться, что она не поступит.
Мы возвращаемся с Егором в дом. Я понимаю, что мне в этой ситуации, как раз наоборот, остается надеяться, что Кристина поступит и уедет. И, может быть, так я смогу ее забыть.
Мы проводим на дне рождения еще где-то около часа. Я не знаю, как Морозова, но лично я уже собираюсь уходить, потому что завтра все-таки рано вставать в школу. Когда я говорю ребятам, что хочу уйти, Кристина заявляет, что тоже пойдет. Я жму Егору руку, прощаюсь с Аней и выхожу за ворота. Кузнецов еще наверняка долго будет целовать Кристину. Он никогда не может быстро с ней попрощаться, а я не могу это видеть.
Глава 31. Рассказ о детстве
Когда Морозова наконец выходит, мы направляемся в сторону дома в полном молчании. Его прерывает лишь хруст снега под ногами. Я неожиданно для самого себя задумываюсь об отце.
Человек, мысли о котором я себе всегда запрещал. Я очень хорошо его помню. Он всегда был хорошим папой, пока в один день просто не оставил нас с матерью. Просто собрал однажды вещи и уехал. Обнял меня на прощание, сказал, что будет каждый день звонить и так ни разу и не позвонил. Мы не переезжали, не меняли номер телефона. Я никогда не спрашивал у матери, почему он ушел. Просто однажды перестал его ждать, поняв, что он меня предал.
Мы заходим в наш двор, но я пока не хочу в дом, поэтому направляюсь к беседке в саду.
– Ты куда? – окликает меня Кристина.
– Хочу немного подышать свежим воздухом.
Это летняя открытая беседка, которая не приспособлена для зимы. Но я не чувствую холода. Лишь злость. Сажусь на лавочку и опускаю уставшие веки.
У моего отца есть новая семья, дочь… А, может быть, и еще дети. Если мать Егора видела его пять лет назад и тогда уже девочке было лет пять. Значит, сейчас ей 10 лет. А из семьи он ушел 9 лет назад, когда я пошел во второй класс.
Значит, все дело было в другой женщине? Он бросил первую жену и первого ребенка ради второй жены и второго ребенка? Похоже на то.
Из раздумий меня вырывает хруст снега под приближающимися шагами. К беседке направляется Кристина с шерстяным пледом в руках.
– Холодно так сидеть на морозе. – Она садится рядом и расправляет плед. Укрывает им нас обоих.
Я не ожидал, что она придет, но я рад. Даже если она сейчас наговорит мне обидного, я все равно хочу почувствовать ее рядом в момент, когда мне по-настоящему грустно. Мы молчим, смотря прямо перед собой в темноту. Тусклые лучи фонарей едва освещают сад.
– Знаешь, твой отец хотя бы жив.
Кристина первая прерывает тишину. Я поворачиваю к ней голову и смотрю в лицо. Это удивительно, как она догадалась, о чем я думаю? Неужели она сразу поняла, что я загружен мыслями об отце, когда сказал, что «хочу подышать свежим воздухом».
– Лучше бы он умер, – отвечаю ей через какое-то время.
– Не говори так. Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Ты даже не представляешь, насколько это тяжело.
– По-моему, лучше мертвый родитель, но любящий, чем живой, но безразличный.
Она глубоко вздыхает.
– Может быть, ты и прав. Но я бы все отдала, чтобы увидеть ее еще хоть раз. Неужели тебе не интересно встретиться с отцом? – Она снова на меня смотрит.
– Не знаю, нет. Мне нечего ему сказать. По всей видимости, он бросил нас с мамой из-за другой женщины и ребенка. Он ни разу не звонил, ни разу не приезжал. Как будто меня не было никогда.
Мои последние слова, видимо, звучат совсем жалко, потому что под пледом Кристина неожиданно сжимает мою ладонь. Мы какое-то время молчим, а потом Морозова задает мне совсем неожиданный вопрос:
– Расскажи, как ты жил в детстве? Начиная со школы, с первого класса.
– Почему ты спрашиваешь? – Удивленно поворачиваю к ней голову.
Она пожимает плечами.
– Просто интересно.
Мне все равно кажется, что ее вопрос с каким-то подвохом, но тем не менее я начинаю рассказывать. Это один из немногих наших нормальных диалогов с Морозовой. Не хочу его портить.
– Да обычно жил. Ну, в первом классе я уже умел читать и писать, поэтому в школе было легко, и я смог больше времени уделять каратэ. Оно всегда было моей страстью. Меня отвел на этот спорт отец за компанию со многими другими сыновьями своих друзей, но все они со временем бросили каратэ, а я нет.
Когда я был во втором классе, отец ушел из семьи. Я не знаю, переживала ли мама, она никогда мне не показывала. Но я переживал его уход сильно. Каждый раз, когда в доме звонил телефон, я несся к нему с криками, что это папа. И каждый раз это оказывался не он. А потом однажды я уже перестал подбегать. С тех пор этого человека для меня больше не существует.
Потом со временем у мамы стали появляться другие мужчины. Я относился к ним безразлично. Просто решил для себя, что если она снова выйдет замуж и родит, то мне будет все равно. Я никогда не называл никого из них папой. Просто не мог больше произносить это слово. Оно перестало для меня существовать вместе с моим отцом.
Но с мужчинами маме как-то не везло, а терпеть кого попало возле себя она не хотела. Всегда говорила, что лучше быть одной, чем вместе с кем попало. Несколько лет назад она уехала работать в Москву, ну и встретила тут твоего отца. Мне всегда было на это по фиг до того момента, как она не стала настаивать, чтобы я переехал в Москву. Она переживала из-за того, что я остался не только без отца, но и без матери. Вот только она не понимала, что мне уже не 8 лет, и ее отъезд был вынужденным, она никого не бросала. К тому же звонила каждый день и часто приезжала.
В общем, она полгода промывала мне мозг. Хотела, чтобы я приехал с начала учебного года, но я отказывался. Не хотел менять школу в выпускной год и бросать друзей, с которыми проучился почти 11 лет. А потом я все-таки подумал, что к ЕГЭ в Москве готовят скорее всего лучше, чем у нас, и только ради учебы согласился.
– Мне кажется, ты сам кого угодно к ЕГЭ подготовишь. Ты же по всем предметам лучший. – Кристина по-доброму улыбается.
– Приму это за комплимент от тебя, – я возвращаю ей улыбку. – Ну, когда я сюда ехал, я-то не знал, что особо новых знаний тут не получу. Мама расписала мне вашу школу, как какой-то Хогвартс. А оказалось, что я отстаю только по английскому. И то, благодаря новому репетитору, этот отрыв становится все меньше и меньше.
Кристина мгновение молчит, а потом спрашивает:
– Значит, ты жалеешь, что приехал?
Хороший вопрос. Хотел бы я сам знать на него ответ.
– Не знаю, Кристин. Наверное, я мог бы сказать, что жалею, если бы не одно событие.
– Какое?
– Те придурки у дома репетитора, которые напали на тебя. Ведь если бы я не приехал в Москву, ты бы тогда одна шла. И неизвестно, что могло бы с тобой случиться.
Кристина застыла. Она явно не ожидала услышать от меня это. Да я и сам не ожидал, что скажу. Мы молчим, просто смотря друг другу в лицо. Секунды идут, и неожиданно Кристина подается вперед и обнимает меня.
Я удивлен, но с радостью обнимаю ее в ответ. Она опускается носом мне в шею, я же спешу вдохнуть запах ее волос.
– Максим, спасибо тебе, – тихо шепчет. – Правда, спасибо.
– Не за что. – Так же тихо отвечаю. Ее близость пьянит, сердце бешено стучит, а по крови разливается адреналин. И у меня снова вырываются слова, которые я уже говорил ей тогда в такси. – С тобой никогда ничего не случится, пока я рядом.
Я тут же прикусываю язык. Жду, что сейчас она от меня отстранится, ответит что-нибудь колкое. Но она лишь шепчет.
– Я знаю, Максим. Всегда знала.
Меня удивляют слова «всегда знала», но я не придаю им особого внимания. Видимо, она слишком расчувствовалась.
Мы сидим так еще с минуту, пока плед не соскальзывает на пол беседки, возвращая нас к реальности.
Глава 32. Главный подарок
Эта неделя в школе – последняя перед зимними каникулами, поэтому большинство учеников и учителей уже на расслабоне. В субботу Оля уезжает в Питер, и мы с ней увидимся уже только в следующем году.
Но в эту последнюю неделю мы с ней общаемся больше, чем обычно. На переменах часто ходим вместе на уроки, если кабинет еще оказывается закрыт, то вместе садимся на диванчики на этаже и ждем, когда откроют. Только обедаем по-прежнему по отдельности: она со своей компанией, а я со своей.
Егор тоже стал немного общаться с Олей. Я заметил, что он теперь каждое утро с ней здоровается. Иногда, когда мы разговариваем с ней на перемене, он к нам подходит. Егор очень легок в общении, умеет вовремя пошутить, поэтому чувства неловкости никто не испытывает.
Алене и Сереже на все это по фиг. Вика хоть и ходит в школу с первого дня, но все равно по ней видно, что она не до конца отошла. Медленно на все реагирует и почти ни с кем не разговаривает. А вот Кристина каждый раз при виде меня с Олей бесится. Она старается не показывать, но я все равно замечаю ее злость. Я бы даже, наверное, мог подумать, что она ревнует, если бы не знал, как она на самом деле ко мне безразлична.
Ночь воскресенья в беседке была волшебной, но, увы, скоротечной. С утра понедельника, когда я за завтраком в присутствии Кристины разговаривал по телефону с Олей, отношение Морозовой ко мне вернулось на круги своя. Надменность, презрение и вот это все. Хотя вроде ничего такого я с Олей не обсуждал. Она попросила объяснить ей на перемене решение одной задачи по геометрии, и я согласился.
С Олей мы наши отношения еще не обсуждали, но оба понимаем, к чему все идет. Частое общение в школе, регулярные переписки по вечерам, а иногда и созвоны. Мы с ней договорились встретиться в январе в последний день каникул перед школой. Уже оба вернемся в Москву, и нам будет о чем рассказать друг другу.
Все выходные перед Новым годом я решаю посвятить покупке подарков. Это не просто. Я должен приготовить сюрпризы не только для мамы, бабушки и деда, но теперь еще и для Оли, кучи своих друзей в Россоши, которые ждут меня на каникулы не с пустыми руками, и отчиму. Насчет Кристины я не уверен. Не думаю, что ей нужен от меня подарок. И вряд ли она сама что-то подарит мне.
Бабушке я покупаю шаль, она их любит, деду набор крючков для рыбалки, друзьям из Россоши различные безделушки, а маме ее любимые духи. Вообще, мне всегда казалось странным дарить матери подарки за ее же деньги, но все же.
Егору я решаю подарить кубинскую сигару. Он однажды говорил, что мечтает попробовать. Правда, я несовершеннолетний, и мне отказывались продавать. Для этого пришлось подкупить мимо проходящих студентов. Для Оли покупаю коллекционное издание стихотворений Александра Пушкина. Это ее любимый писатель.
Но вот что покупать отчиму – реальная проблема. Что можно подарить человеку, у которого все есть? Но однажды я краем уха услышал, что Игорь Петрович хочет поиграть в шахматы. Поэтому решаю взять ему подарочный вариант.
Казалось бы, я уже всем купил все, что хотел, но тем не менее ноги все равно не уносят меня из торгового центра. Я слоняюсь из магазина в магазин. Убеждаю себя, что это просто так, вдруг на глаза попадется что-нибудь более интересное для бабушки или для друзей из Россоши.
Но подсознательно я понимаю, что ищу подарок для Кристины…
Ей следовало бы подарить глыбу льда. Или статуэтку ведьмы. Или футболку с надписью «I am a bitch and I know it». Потому что она гордая, надменная и презрительная.
А еще ей можно подарить плюшевого медведя. Или музыкальную шкатулку. Или набор шоколадных конфет ручной работы. Потому что на самом деле она нежная, ласковая и ранимая.
Я знаю, какой на самом деле может быть Кристина. В те редкие минуты, когда на ней нет привычной маски безразличия. В те редкие минуты, когда она настоящая. В те редкие минуты, когда она позволяет прикоснуться к своей душе. Я никогда не забуду, как крепко она обнимала меня в такси по дороге от репетитора в тот злосчастный вечер и в беседке неделю назад. В эти моменты она была искренней.
Ноги сами каким-то образом заносят меня в ювелирный магазин. Дарить Морозовой золотое украшение – не лучшая идея. Во-первых, она не носит никаких драгоценностей кроме кулона своей мамы и сережек с небольшими голубыми камешками. Они у нее одни. По крайней мере, я за эти три месяца не видел, чтобы Кристина меняла серьги. Во-вторых, если Кристине и дарить какое-то украшение, то, как минимум, от Tiffany. Остальное просто не ее уровень.
А это совершенно обычный ювелирный магазин в торговом центре Москвы. Хоть ТЦ и считается одним из самых крутых и популярных среди местных жителей. По крайне мере, мне так сказала Оля, когда я спросил ее, куда лучше всего отправиться за подарками.
Я безразлично брожу между витринами, пока на глаза мне не попадается золотой браслет с подвесками-шармами. Пару минут разглядываю его через стекло, и ко мне тут же подбегает девушка-консультант.
– Хотите рассмотреть поближе? Могу вам его достать, – обращается ко мне продавец с широкой натренированной улыбкой.
– Да нет, спасибо. Я просто смотрю.
Но девушка не унимается.
– Это очень хороший вариант подарка! На браслет можно вешать шармы, связанные с какими-нибудь памятными событиями. Например, с датами, или с путешествиями, или с людьми. Допустим, рождение ребенка или свадьба. Есть шармы-числа, есть шармы-знаки зодиака, есть шармы-буквы…
Я не даю ей продолжить, потому что слышу то, что меня цепляет.
– Шармы-буквы, вы сказали?
– Да, такие шармы могут означать первую букву имени, или первую букву любимой страны, или любимого города…
Я больше не сомневаюсь.
– Дайте, пожалуйста, такой браслет и букву «К».
Но не тут-то было.
– А какой размер запястья у девушки?
– Ээм, не знаю… – Этот вопрос застает меня врасплох.
– Примерный рост и вес девушки можете назвать?
Так уже легче. Без каблуков Кристина достает мне до подбородка. Даже чуть выше. Где-то до губ. Значит, она ниже меня сантиметров на 15-17. Она очень худая и стройная. Занятия спортом научили меня на глаз определять вес людей. Думаю, у нее около 55 кг.
– Рост примерно 167-170 сантиметров, а вес 53-56 килограмм.
– Тогда, думаю, ей подойдет 16-й размер. Если все-таки окажется маленьким или большим, то можете принести нам, и наш мастер вам его увеличит или уменьшит в пределах одного размера.
– Хорошо, – нетерпеливо отвечаю продавцу, лишь бы уже поскорее от нее отвязаться.
– В какого цвета коробочку вам положить браслет?
– А какие есть?
– Красный, синий, розовый, бирюзовый…
– Синий.
Некоторое время назад я заметил, что этот цвет ассоциируется у меня с Кристиной. Холодный синий. Как ее глаза. Как она сама.
Я выхожу из магазина и теперь уже точно понимаю, что могу ехать домой. С души упал камень. Самый главный подарок выбран.
Вот только ждут ли его от меня?
Всю дорогу до дома и последующие дни до Нового года я извожу себя сомнениями: дарить или не дарить? И если дарить, то как? При всех после боя курантов? Или наедине? А как с ней остаться наедине? Она снова всю неделю меня избегала. А просто так постучать к ней в комнату я не могу. Да и что ей сказать? «Кристина, у меня для тебя есть подарок. На, держи. С Новым годом!».
Бред.
А вдруг она вообще украшения не любит? Я думаю, у нее их при желании могло бы быть до фига. Но она носит только кулон матери в память о ней и серьги. Ни колец, ни браслетов, ни ожерелий, ни брошек.
В общем, наверное, лучше все-таки не дарить. Не думаю, что она в принципе от меня что-то ждет. Мы не друзья. Мы вообще друг другу никто. Лично я от нее сюрпризов не жду. К тому же действительно будет странно, если я ей сделаю подарок, а она мне нет.
Глава 33. Лучшая ночь. Худшая ночь
31 декабря в доме Морозовых суета целый день. Прислуга снует по дому туда-сюда. Специально нанятый по случаю Нового года шеф-повар одного из лучших ресторанов Москвы оккупировал кухню с самого утра и никого туда не пускает. Завтракаю и обедаю я в своей комнате.
Днем к нам забегает Егор, но, увидев масштаб подготовки к празднику, быстро отправляется к себе, пообещав прийти уже после полуночи, когда его родителя лягут спать. Кузнецов пожаловался, что предки всерьез обеспокоены тем, что он, по их мнению, стал слишком много пить, поэтому обязали его встречать Новый год дома под их личным контролем. И пока родители не отправятся в глубокий сон, он из дома выбраться не сможет.
В 20:00 потихоньку начинают подтягиваться гости. Все они – ближайшие друзья и бизнес-партнеры Игоря Петровича со своими семьями. Я одет в темно-синий костюм, белую рубашку и черные туфли. Все гости мужского пола тоже в костюмах. Женщины в вечерних платьях с соответствующими прическами и макияжем.
Игорь Петрович представляет меня им всем как «сына Елены». Мама действительно знает тут почти всех.
Кристина появляется, когда все гости уже собрались. Она старается спуститься по лестнице в гостиную незаметно, но у меня уже срабатывает инстинкт на ее появление. Мне кажется, я застыл, как столб, когда увидел ее.
Потому что Кристина в этот момент – самое красивое из всего, что я когда-либо видел в своей жизни.
На ней черное платье в пол с разрезом на правой ноге чуть выше колена. Толстые бретели слегка спущены на плечах и вышиты мелким жемчугом. V-образный вырез не глубокий, но все же открывает ее ключицы. Кулона с буквой «И» на шее Кристины нет. При каждом ее шаге платье слегка струится и уходит на пол небольшим шлейфом. На ногах у девушки лаковые черные лодочки на шпильке. Их красная подошва выдает бренд сама за себя. Накрученные в кудри шоколадные волосы Кристина убрала в прическу. На лице вечерний макияж и традиционная красная помада.
Я не единственный заметил ее. Гости оборачиваются на появление Кристины, восхищенно вздыхают, но она, спускаясь по лестнице, смотрит только на меня. Ровно в глаза. Что я читаю в этих двух голубых озерах? Я не знаю. Но точно не презрение и безразличие, которыми она одаривала меня всю неделю.
Спустившись, она сразу направляется к отцу. Приветствует гостей, каждому улыбается, с каждым смеется. Она всех тут знает. Несколько сыновей партнеров Игоря Петровича уже крутятся вокруг Кристины. Пытаются с ней шутить, задают вопросы. А мне хочется выколоть глаза каждому из них.
Я пытаюсь отвести от Кристины взгляд, переключить свое внимание на какую-нибудь из присутствующих здесь девушек, но у меня не получается. Я разговариваю с ними, но даже сам не понимаю, о чем. Я не слышу, что мне говорят, не особо отдаю себе отчет в том, как отвечаю на вопросы. Кажется, кто-то спросил, на какую профессию я решил поступать. «Еще не решил», – бросаю на отвали, даже не запомнив, кто задает вопрос.
Я впитываю, как губка, каждое движение ее головы, каждую улыбку, каждый взмах ресниц. Кристина прекрасна. Для меня она просто произведение искусства. Шедевр. Мона Лиза в парижском Лувре.
Как же я люблю эту девушку… И как много всего меня от нее отделяет. Наши родители вместе. Егор мой друг. А сам я просто не ее социального уровня. Нам никогда не быть вместе.
В 22:00 нас просят пройти к столу. Я так засмотрелся на Кристину, что не услышал приглашения. Опомнился, только когда увидел, как какой-то хмырь отодвигает для Кристины стул и садится рядом с ней. Мне хочется превратить его лицо в фарш прямо здесь и сейчас.
Пока я дохожу до стола, второе место возле Кристины тоже занимают. Снова какой-то сыночек партнеров Игоря Петровича. Он уже склонился над ее ухом и что-то шепчет, а Кристина заливается звонким смехом. Я хочу его придушить.
В итоге мне достается место прямо напротив Морозовой. Так себе перспектива весь вечер наблюдать ее флирт с этими двумя придурками. Я пытаюсь взять себя в руки, но ревность меня душит. Приходится до боли сжать зубы.
Рядом со мной за стол уселись какие-то блондинки. Они мне что-то говорят, но я их не слышу. Мое внимание приковано только к одной девушке. Кристина же на меня больше не смотрит. Будто напротив нее не я сижу, а пустое место.
Блондинка справа просит налить ей еще шампанского. Усилием воли я беру себя в руки и отрываюсь от Морозовой. Тянусь за бутылкой, наполняю девушке бокал, отвечаю что-то на ее шутку. Но все происходит на автомате. Я будто робот.
В 23:55 все затихают и слушают выступление президента. У кого пустые бокалы, быстро торопятся их наполнить. На Новый год я обычно делаю исключение и выпиваю пару глотков шампанского под бой курантов. Но не сегодня. Сегодня я уже опьянен Кристиной.
Минута до Нового года. Все встают, кто-то из девушек быстро пишет желание на бумажке и поджигает ее, чтобы сбросить в бокал пепел.
00:00. Играет гимн, и все с криками «Ура» и «С Новым годом» спешат соприкоснуться бокалами и выпить. И только в этот момент Кристина наконец смотрит на меня. Она не кричит поздравлений, а молча тянется своим бокалом к моему, не сводя с меня глаз. Стекло ударяется, издает тихий звон, и в этот момент она мне наконец улыбается. Искренне. Как в прошлое воскресенье в беседке.
Она первая отвлекается от меня на других гостей. Два придурка, сидящие возле нее, что-то ей желают, она их благодарит и говорит пожелания в ответ. С каждым ударяется бокалом. Потом тянется к другим гостям. Я тоже вынужден отвлечься на блондинок и на остальных, кто ко мне подходит.
Через пять минут отчим предлагает всем выйти во двор и посмотреть фейерверк. Гости одеваются, один из хмырей помогает Кристине надеть шубу, мне приходится проделать то же самое, но с другими девушками. Я ненавижу их всех сегодня ночью. Я хочу, чтобы они все куда-нибудь делись, и я остался только с Кристиной. Только она одна нужна мне сегодня.
Фейерверк длится минут 15. Красивый, но у меня все равно не получается насладиться им. Я смотрю не в небо, а на то, как ладонь этого придурка аккуратно ложится Кристине на спину. И я еле сдерживаюсь, чтобы не сломать ему руку.
Не спеша все возвращаются в дом, снимают верхнюю одежду и проходят обратно к столу. Люди начинают дарить друг другу подарки. Я вручаю презенты маме и отчиму, получаю так же от них. Игорь Петрович жмет мне руку и тепло благодарит.
Удивительно, но Кристина вручает подарок моей маме. Кажется, родительница этого не ожидала, потому что сильно растерялась. Но все же смогла взять себя в руки и поблагодарить девушку, вручив ей ответный сюрприз.
Мне Кристина ожидаемо ничего не дарит. Я ей тоже. Хотя коробочка с браслетом весь вечер лежит в кармане моих брюк. Сам не знаю, зачем все-таки взял ее.
Отчим берет в руки бокал и стучит по его ножке ножом, привлекая всеобщее внимание. Когда гул голосов затихает, Игорь Петрович прочищает горло и говорит:
– Мои дорогие гости! Сегодня здесь собрались самые главные для меня люди! Я очень люблю и очень ценю каждого из вас. С кем-то из здесь присутствующих я знаком уже десятки лет, а с кем-то совсем недавно. Но тем не менее все вы – очень для меня важны. Иначе бы вас сегодня здесь не было. И именно с вами я хочу разделить очень радостное событие в своей жизни. – Он на секунду замолкает, поворачивается к моей маме, за руку поднимает ее со стула и, держа ее ладонь в своей, говорит. – Мы с Еленой решили пожениться и приглашаем всех вас на нашу свадьбу в конце июня! Точную дату сможем вам сказать чуть позднее.
Гости взрываются аплодисментами, кричат поздравления, подходят к матери и Игорю Петровичу, чтобы обнять их. А я стою, будто меня облили ведром ледяной воды. Я поворачиваю голову к Кристине и не верю своим глазам. Она смотрит на своего отца и по-доброму улыбается.
А где же ненависть? Где презрение? Где надменность?
Ничего не понимаю.
Приняв от гостей поздравления, мама направляется ко мне. А я как застыл на одном месте, так больше и не сдвинулся с точки.
– Сынок, извини, что не сказала тебе раньше. Игорь хотел сделать всем сюрприз. Ты же не сердишься?
– Нет, мам, не сержусь. Поздравляю вас. – Я крепко обнимаю ее и целую в щеку. Затем я подхожу к отчиму и поздравляю его.
Вечер продолжается, на телефон начинают сыпаться сообщения и звонки с поздравлениями. Где-то через час музыка становится громче, и пары выходят танцевать. Игорь Петрович кружит в танце мою маму, Кристина выходит с каким-то придурком. Одна из соседок-блондинок тоже зовет меня на танец, но я отказываюсь. Слишком тяжелой оказалась эта новогодняя ночь.
Где-то еще через полчаса мне окончательно надоедает смотреть на Кристину и увивающихся за ней идиотов. Я подхожу к ней и нагло перебиваю ее разговор с одним из парней.
– Потанцуем, сестренка?
В этот момент как раз заиграла медленная песня.
Кристина несколько секунд смотрит мне в глаза и отвечает, растянув губы в дежурной улыбке:
– Конечно, братик.
Я беру ее за руку и веду на импровизированный танцпол. Пар на нем сейчас мало, в основном гости рассредоточились по гостиной. Многие вышли на улицу покурить.
Я кладу руки ей на талию, она мне на плечи. Мы соблюдаем дистанцию между друг другом. Медленно крутимся, пристально смотря друг другу в лицо.
– Извини, – говорю ей, прерывая затянувшееся молчание.
– За что? – Она удивляется моим словам.
– За то, что моя мать появилась в жизни твоего отца. А следом за ней и я. Сегодняшнее объявление было очень неприятным сюрпризом для тебя, наверное.
Она растягивает губы в мягкой улыбке.
– Тебе не за что извиняться, Максим. Я знала, что они собираются пожениться. Отец советовался со мной по этому поводу несколько недель назад.
– Ты знала??? – Я искренне изумлен.
– Да, отец спрашивал мое мнение по этому поводу.
– И какое же у тебя мнение? – Я не верю, что оно может быть положительным.
– Я хочу, чтобы мой папа был счастлив. И если твоя мать делает его счастливым, то я принимаю это.
Я ничего не отвечаю. Ее слова сейчас перевернули мое сознание.
Мы продолжаем танец молча. Только я по-прежнему не могу отвести глаз от ее лица. Кристина тоже на меня смотрит. Я чувствую, как она скользит ладонями по моим плечам вверх к шее. Проводит аккуратно по ней кончиками пальцев, и меня ударяет разряд тока.
– Максим, – тихо начинает она, – у меня есть для тебя подарок…
Я не верю своим ушам.
– Если ты не возражаешь, то я хотела бы тебе его вручить, – продолжает Кристина.
– Конечно, – мой голос хрипит, а в груди предательски не хватает воздуха.
Она опускает руки с моей шеи, берет меня за руку и ведет к лестнице. Большинство гостей уже сильно пьяны, поэтому на нас никто не обращает внимания.
Мы поднимаемся на наш второй этаж, держась за руки. Кристина направляется к своей комнате. Я послушно следую за ней. Мы заходим, она включает свет и плотно закрывает дверь. Оборачивается ко мне и в нерешительности улыбается.
– Я не знаю, понравится ли тебе. Заранее извини, если вдруг не подойдет.
Я настолько заворожен, что ничего не могу ответить. Разве мне может не понравиться подарок от Кристины?
Она подходит к своему бежевому комоду, выдвигает первый ящик и достает из него маленькую коробочку. Поворачивается ко мне лицом и протягивает с улыбкой:
– С Новым годом, Максим. Будь счастлив.
Я делаю к ней шаг, беру в руки коробочку и открываю ее. В ней лежат две серебряные запонки с гравировками. Я достаю одну из них и подношу ближе к глазам, чтобы рассмотреть надпись.
На запонке написано одно английское слово – «Hero». Что переводится, как «Герой».
Я настолько удивлен, что потерял дар речи. Наверное, мое молчание слишком затягивается. Я кладу запонку на место и поднимаю взгляд на Кристину.
– Спасибо большое, мне очень нравится. – Я улыбаюсь ей. – Но ты не права. Я совсем не герой.
Она грустно улыбается и отрицательно качает головой.
– Ты самый настоящий герой. Поверь мне. Я знаю, о чем говорю.
И в этот момент у меня случается дежавю. Я зажмуриваю глаза и трясу головой, чтобы оно прошло. Но Кристина, видимо, толкует это по-своему, потому что тут же подскакивает ко мне и берет мою голову в руки.
– Максим, тебе плохо? У тебя болит голова?
– Нет, – выдавливаю я, когда это чувство наконец проходит. Я делаю глубокий вдох, выпрямляюсь и открываю глаза. – Извини. Просто, когда ты назвала меня героем, у меня случилось дежавю. Уже прошло.
Я улыбаюсь, надеясь, что это ее успокоит. Но Кристина резко делает шаг назад и застывает.
– Уже все хорошо, Кристин, не переживай. И у меня тоже есть для тебя подарок.
– Правда? – Она возвращается в нормальное состояние.
– Да.
Я убираю коробочку с запонками в левый карман брюк, а из правого достаю Кристинин подарок. Протягиваю его ей.
– Тоже заранее извини, если вдруг не подойдет или не понравится.
Она берет его в руки и открывает. На ее лице тут же расплывается счастливая улыбка.
– Очень нравится, – говорит, рассматривая браслет с шармом. – Спасибо большое. Правда, очень красиво. Поможешь мне надеть?
И она достает браслет из коробки.
– Конечно.
Я беру его из ее ладоней и надеваю на запястье правой руки. Размер подошел. Кристина вертит рукой, рассматривая браслет с разных сторон. Улыбка на ее лице искренняя, и я счастлив, как никогда.
Кристина отрывает глаза от браслета и смотрит на меня.
– Спасибо, Максим, – совсем тихо произносит и аккуратно тянется поцеловать меня в щеку. Когда ее губы касаются моей кожи, по телу проходит такой разряд тока, что, мне кажется, я резко дергаюсь. Кристина от неожиданности отстраняется, но моя рука крепко перехватывает ее за талию.
И то, что я делаю дальше, я больше не могу контролировать, не могу держать в себе.