Яся у американцев и прослушки ставила и постоянно давала против Эдама и его шайки показания. Камикадзе! К американцам ходила и параллельно показания давала. Поэтому ее часто пытали, караулили у дома и избивали… Эдам сказал, что Яся через пытки прошла тест на «генеральского» ребенка. Яся часто ходила в прослушке…
И мы трое – Яся Воронина, Саша Янченко и я – группка отчаянных русских в центре мафиозной группировки. Думаем, выживем или нет. Посмотрели на Эдама… – нет, не выживем… И часто вспоминаем, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих»… «Помоги себе сам»… Через горбуна Джейка Дажуху притянул еще одного свидетели в мафиозную группировку Эдама – меня. Эдам не знал, кто такая «кошка» на четырех ногах. Поэтому он меня сразу и не раскусил. Я – нейтралка: ни на стороне закона, ни на стороне преступников… А в этой группировке я «слухач», нигде не участвую, только слушаю… Мои «уши» длиной в три метра…
Мы на острие атаки, камикадзе, внедренные в мафиозную группировку. Создаем массовку и хорошее впечатление для окружающих. Ходим, слушаем пытаемся понять, что к чему… Делаем вид, что ничего не понимаем. Уйти не можем, не пускают… У американцев должны мелькать одни и те же лица.
Пока наша полиция разобралась, что к чему, мы уже семь негритят похоронили.
Сегодня мы в очередной раз сидели в общежитии. Было много новых и старых лиц. Райли, из крутых полицейских, носил противогаз. У американцев была серьезная заварушка. В последние дни появилось много новых лиц, которые до этого не ходили. Они тоже хотели немного залезть в свидетельство. Но ничего особо не знать… Те, «из своих», кто хотел уехать за границу. И чтобы им Эдам помогал, своим молчанием они покупали себе жизнь за границей… По правилам им нужно было засветиться на фотографии свидетеля Эдама, который ослепнет…
Сегодня была и Надя Мернокова. Я ее редко видела на встречах. – Надя Мернокова – американская шестерка, – говорили о Наде … – Это ведь сложно – жить в стране и разрушать ее изнутри… Так они и делают.
– Какого-то крутого директора на Дальнем Востоке зачали! Говорят, это она! – Эдам махнул на меня, говоря с Джейком. – Ничего, Владик разберется! – Они думали, я не слышу, я вдруг оглохла. Хоть бы постеснялись…
Иногда глядя на меня, Джейк почему-то замирал и куда-то убегал. Другие парни начали над ним посмеиваться…Элен сказала, что я снилась ему. Хозяйка уже злилась, что он слишком часто менял простыни…
– I will see you off at the airport…
– See me off? It’s a kind of date…You shouldn’t say it to me. I am a man…99
– I want you to help me…
– Excuse me! You want me? – Джейк опять почему-то на меня кричал. – «I want you to»…You want me to ….You know it is an old English…We don’t say so now…and you shouldn’t say it to a man… I am a man! You shouldn’t say to a man!!!100
Джейк посмотрел на меня. «Если бы у нас было больше времени»… – подумала я тогда.
– Я не могу больше. Я просто больше не могу… – Джейк сидел на кровати-софе и говорил Райли, как он сходит с ума. – У меня знакомому так нравилась девушка, что он ее изнасиловал. Не выдержал… И его полицейский даже выпустил. Понял его. Не посадили… Я просто с ума схожу… – Его организм мог его подвести.
– You have passed all the tests…You can have me now… – сказал мне Джейк, опустив вытянутые руки ко мне ладонями и подав немного корпус вперед.
– Have you? Really? – Я рассмеялась…
– Oh…
– We can go to your place… I’ll meet your parents!101 – сказал мне Джейк с видом полной готовности.
Встретить моих родителей? Да как я могу привезти этого благополучного американца в двухкомнатную хрущевку, где жила я, мама, бабушка и дедушка? Показать ему мое убогое жилище?
Я знаю, он бы все понял:
– You will leave in a few days…
– I can return in a year…
– Will you?102 – Взгляд Джейка говорил, что он об этом особо не задумывался. Я точно привлекла его внимание, он вел себя, как вел бы с любой понравившейся американкой. Только сейчас он понял, что на другом континенте и через неделю он уедет навсегда…О том, что наши дальнейшие встречи невозможны, он не задумывался… Он отогнал эту мысль за ненужностью…
– I can…You can fly to me.
– There is no way or us… – Мы встретились глазами… И опять этот бесстыдный взгляд… Я опустила глаза и поторопилась уйти… Я одновременно боялась его, и меня тянуло к нему: – I need to leave…103
– It was lust. – потом сказал мне Джейк. – Do you know this word? «Lust»…
– No, I don’t104, – я замотала головой.
Джейк в поисках помощи замотал головой и посмотрел на присутствующих:
– Lust, – еще раз сказал он.
– Похоть… – ему тут же на помощь пришел Саша.
Я опять ничего не поняла…
– У жены было «болото» от меня…
– Джейк, ты хоть знаешь, что это значит?
– Нет…
Эдам сегодня заглянул в будущее.
– Розовые очки – это ты Арина. – И Эдам положил около меня очки с розовыми стеклами. – Они бьются стеклами вовнутрь… – Эдам предсказал Ясе сумасшествие до растения, а Саше жизнь в изгнании, женитьбу на негритянке и сына-негритенка…
– Сын-негритенок, – классно! – сказал Саша и даже выдохнул с облегчением.
Эдам сказал, что Джейк как шакал, падальщик, гиена, прилетел на чужие органы.
– Ты посмотри на его спину. Посмотри, как он сидит! – сказал мне Саша. – Голова как будто отдельно от спины! – Да, как будто вертикальный столб его позвоночника находился отдельно от шейного отдела. И создавалось впечатление, что голова висела в воздухе. – Девчонки на него так и вешаются! – продолжал Саша. – Не ты, но на других посмотри! Аж противно, как они вешаются на иностранцев! Арина, ты хоть не ведись!
Я вроде вела себя прилично, все в рамках.
– Да какой он хирург! – сказала Надя Мернокова. – Босяк! Мальчишка! Сказки рассказывает, прикалывается!
Надя находилась в другой комнате и разговаривала с нами оттуда.
– Джейк озлобленный, обиженный жизнью! Но почему именно Арина? А, ну да! – Надя даже рассмеялась. – Ее бабушка шизофреничка! Все равно будут «водить». Все понятно…
«При чем тут моя бабушка?» – подумала я.
Джейк тоже внимательно посмотрел на мои ногти, теперь раскрашенные в разные цвета. – Ну, я думаю, что все будет нормально!..
– У него скоро будут грыжи между позвонками… Грыжи Шморля…
– Уже есть, – подтвердил Джейк.
–Да, а сколько? – спросил его Саша Янченко.
– Две.
– А обезболивающие еще не пьешь? – спросил у Джейка Эдам Хейсонд.
– Еще нет…
– Пьют обычно после двадцати семи… Значит – скоро начнет.
– Раньше они в сорок пять умирали! – сказал Эдам. – Я его в сорок два в последний раз увижу! Он хочет умереть в одиночестве… Чтобы его, такого калеку, никто не видел! Такие, как Джейк, умирают после сорока пяти в муках. Мы с Джейком говорили, что в сорок два он хочет уйти от миссионерства. Чтобы друзья не видели, каким он станет и как будет умирать… Хочет умереть в одиночестве…
– Джейк хочет жениться на женщине старше себя, с ребенком, – сказал при мне Саша Янченко. – Он не хочет иметь своих детей. Да ему и нельзя… С его-то спиной.
– Bro, вы с Сулгвин сдали тест на актерство… – Эдам сказал Джейку и поставил галочку в своей папке…
– Кто же из них? – сказал Джейк, посмотрев на меня и Таню… Он делал для себя сложный выбор… Выбрали из всех зол меньшее – меня. Джейк из России выбрал меня.
Таня прислонилась к стене, чтобы не упасть… От Джейка ее просто бросало в дрожь, ноги подкашивались. Она уже лежала под опытным любовником, который даже кормил ее мясом. На всех американских встречах Таня много ела – дома ее плохо кормили, куриное мясо только по праздникам. Мясо Таня ела редко. Будет есть мясо, когда станет проституткой, так говорили все. Таня прислонилась к стене – теперь ее должны были «водить» день, «поставили город», пугали во всем городе, такие сейчас были правила. Она поспешила покинуть общежитие…
Джош опяь как будто видел будущее.
– А Арина, да, она выйдет замуж за программиста Лешу… У него будет плохо видеть один глаз… Сильно косить… У вас родится сын Костик… И у него будет родимое пятно около груди… А он да, он железный дровосек… А Саша, да, женится на негритянке…
– Ой, на негритянке? Ну слава богу! Классно… Люблю темнокожих…
– У вас будет сын… Дэвид…
– Ой как хорошо! Мальчишка! Мне прямо повезет…
Аня Петрилина спросила меня: – Арина, ты же любишь путешествовать? Ты легкая на подъем? Тебе легко собраться и куда-нибудь поехать?
Я задумалась: – Не могу сказать, что я часто где-то бываю. – Но Аня просто взмолилась: – Ну пожалуйста, пожалуйста, скажи «да»!
Я, конечно, сказала ей: – Да, я легкая на подъем!…
Саша поставил галочку в свом списке.
Аня оглянулась на Сашу. Он согласно кивнул… – Ей это надо.
– Вот ты подругу подставила. Для нее это плохо, – теперь сказал Саша Ане, его мнение быстро изменилось. – Ну ладно. – Саша махнул рукой. – У нее больная бабушка и дети в плену… – Саша имел в виду похищенных детей и мое свидетельство.
Райли сказал Джейку так, что я слышала:
– В Китае ты рассказывал, что когда ты опять встретишь свою жену, тебе будет не тридцать пять, а тридцать…
Джейк замялся… – Ты говоришь это при ней… – имея в виду меня.
За время перелета американцев из Китая в Россию время встречи Джейка с «маленькой женой» увеличилось на пять лет…
Эдам сказал: – Женщины такого типа, как Арина, не находят обычно семейного счастья в России. Поэтому я напишу, что после сорока ее можно забрать в Америку, – Из всех девушек Джейка увезти выбрали меня. Эти американцы работали на все фронта…
Самых плохих оставляют на пятнадцать лет. И меня оставили…
– Ты же все равно не уедешь… – сказал мне Джейк. – Ты уже давно будешь замужем за своим юристом. – Имея ввиду моего одноклассника, сына Дажуху Яна Абдуловича, Дажуху Мурата, который тоже, кстати, поступил на юридический. Он «опасный» мальчик, по лезвию бритвы ходит, с уголовниками работает, такие раньше сорока и не женятся. Он до свадьбы живет девственником. Родители боятся, что Мурата или обесплодят, или СПИДом заразят, так много у Яна Абдуловича врагов среди серьезных преступников. Я думала, что Мурат женится после сорока на ком-то из своих, адыгеек. «Опасные» мальчики редко женятся на серьезных свидетелях. Джейк сказал это, думая, что кто-то из юристов меня подберет как «массового» свидетеля, которого надо крутить и раскручивать на показания. А меня никто крутить и подбирать не будет, я слишком много знаю… Дажуху старший был в пушку, на него лежал компромат… Нельзя доверять свидетелей тем, кто в пушку… Но казахстанцы не выбирали ответственных без пушка… Тогда ответственных выбирали хреновых, чтобы всех устраивали – и казахстанцев, и русских… Это работорговля… «Опасный» мальчик Мурат был для меня плохой парой – мне нужен был кто-то понадежнее, без своего шлейфа смертей… кто-то попроще и постабильнее. Но Мурат не оставил вариантов… после Эдама других вариантов уже не было… После Эдама уже было не так просто ко мне кого-то подтянуть… Подруг и парней… Все подписано… Мурат – деревянный мальчик, деревянный по отношению к свидетельнице отца… Дажуху дикие, только «с гор слезли», из мелкого горного поселка в Краснодар переехали. Наших краснодарских правил не знают…
Я «человек бегущий», меня туда отправил Казахстан. Меня из-за шизофрении все равно полгода «водить» будут, пока свидетелей краж детей будут убивать. А Таню Соснянскую «водить» так полгода не за что, ее бабушка не разрешила, так выбор пал на меня! Жребий был брошен! Джейк выбрал себе жертву.
Говорили, если таких, как я, «водить» долго, то можно перебить им шизофрению… В это время шизофреникам растворяли много сводящих с ума таблеток, провоцирующих безумие… Этим и будут заниматься мои дорогие одногруппники через год, тем более, что работорговцы следовали за мной попятам. А за эти полгода Байсек и Казбек будут убивать основных свидетелей работорговли.
Джейк, видя мои собственные длинные ногти, решил накликать мне много страданий – меня, такую крепкую и здоровую, надо «водить» (пугать) полгода, не меньше, а то потом я с ума сойду. – И не благодари, – сказали мне. Я из семьи потомственных военных с крепким здоровьем. Меньше «водить» нельзя, вдруг с ума сойду – с моей-то наследственной шизофренией. Так шизофреников и перебивают, чтобы они после двадцати в «космос» не ушли и со стенками не разговаривали. Так водят только лучших шизофреников, с большим потенциалом. Считай, повезло… И не благодари! Остальные сходят… Главное, вены не порезать … Потому что порезать можно так, что и спасти невозможно… Вены лучше в принципе не резать… А меня, как свидетеля, и спасать никто не будет… «Гуси-лебеди», все подписано Эдамом. Так они можно сказать меня будут лечить – запугиванием. Я – нормальная шизофреничка. В наше время именно так и перебивают шизофрению после восемнадцати, когда большинство шизофреников сходят с ума. Потом такие, как я, тихо отшкребают себя от асфальта. Приходит в себя после полугодового кошмара (не дай Бог никому!) и учатся жить дальше…
Полгода ада мне поставили еще в десять лет, чтобы не убили опухолью тогда… И все ждали, когда снимут. Но работорговля, все серьезно… Думали, что я могу и не дожить до девятнадцати… Подумали, что лучше умереть в двадцать, чем в десять… А теперь пожалели….
Потом мы опять пошли на поле играть во фризби, а перед этим делать разогревающие упражнения, проходить под планкой. И в этот раз Эдам уже не разрешал переступать планку, когда ее уровень был уже низко. Теперь под ней можно было только проползать… Американцы опять готовились к серьезной операции… Элен говорила, что они всех «зарокируют»!
После каждой встречи Эдам и Морген спрашивали у нас в невменяемом состоянии, как мы к ним относимся, просили обнять, если относимся очень хорошо. И так контролировали всех, кто ходил к ним на встречи…
На следующий день мы отдыхали в парке Горького. Из американцев была только Элисон. У остальных была серьезная перестрелка. Не взяли ни Ясю, ни Сашу Янченко. И все, кто был в курсе, сильно нервничали… Мы кричали имена разных американцев, которых среди нас не было… чтобы обеспечить им алиби…
Американцы говорили, что Элисон все никак не могла определиться, на какой стороне она – преступников или полицейских. Поэтому ее не брали на серьезные операции и с ней не откровенничали… И сегодня ее тоже соответственно не взяли…
День рождения Джейка
Консъержка спросила у Джейка, когда он выходил из общежития: – И блондинка есть, и брюнетка. А какая-то больше нравится, а? -она его явно подзадоривала. (пренести)
Дедушка сидел на стуле около моей кровати. Я проснулась.
– Сегодня пятница? – спросила я.
– Нет, среда. – Я как будто помнила те два дня с американцами, два лишние дня, которых не было… Ради контрабанды Калашниковых даже растянули время…
***
За день до дня рождения Джейка американцы собирали вещи. У Элисон в комнате был как обычно страшный беспорядок: ее вещи валялись прямо на полу, брюки, шорты, тут же лежали книги по медицине, русские сувениры, на полу лежали подушки в наволочках и покрывала. Ее постель никогда не заправлялась. Посреди комнаты лежал большой пластиковый чемодан.
Мы с Ясей постучали в комнату Элисон, она вышла к нам, поспешно закрыв дверь. Я мельком заметила, что у нее на чемодане сверху лежали помятые доллары, Элисон запихивала доллары и вещи не складывая… Это были доллары за проданных в рабство русских детей… или за соучастие… Золото они меняли на доллары. Эдам прикормил всех. Американцы даже не утруждались расправлять доллары. Скидывали сваленные сверху в чемоданы, как фантики.
Сулгвин тоже упаковывала чемоданы. У нее тоже из чемодана вываливались смятые доллары. Некоторые были фальшивые – для нас, чтобы не придраться, чтобы любопытные русские задавали поменьше вопросов.
Мы с Ясей сделали большую фотографию из парка в день после переодевания Яси и Дженнифер, где была Элисон вместе с нами. Мы зашли в комнату Элисон и подарили ей фотографию. Элисон так расчувствовалась, увидев нашу фотографию, что даже расплакалась, и мы с Ясей расплакались вслед за ней… Элисон все никак не могла определиться, был ли это ее день рождения или нет. В итоге Элисон решила, что нет… Она плакала на самом деле, вспонимая умерших на работе на операционных столах детей… А мы плакали на эндорфинах…
Вообще на эндорфинах то плачем, то смеемся – на одних эндорфинах плачем, на других смеемся….
Наше сонание тоже было притуплено… И только через несколько лет я поняла, что ничего особенного в нашем с Ясей подарке не было. Подарить совместное фото – типичый подарок руководства детского дома, стоит копейки. И почему Элисон так плакала… тогда она казалась мне очень искренней!
***
День рождения Джейка двенадцатого июля совпал с прощальной вечеринкой.
Не удивляюсь, что у него на самом деле день рождения в другой день. Так иногда делают, чтобы создать лишний праздник для русских, получить подарки и завязать полезные знакомства, сделать так, чтобы Джейк отложился в памяти русских.
Так познакомились родители моей бывшей подруги. Папа, чтобы поближе узнать маму, притворился, что у него день рождения в сентябре, устроил вечеринку, чтобы лучше узнать ее. Потом признался ей, что день рождения у него на самом деле летом.
По случаю дня рождения горбун Джейк был одет по-праздничному, в широкой клетчато-полосатой сиреневой рубашке с короткими рукавами, полоски были яркие, а клетка еле заметная, и складкой на спине, опять скрывающий жуткий горб. Джейк даже в помещении не снимал с головы солнечных очков, маскировал свой лысеющий лоб.
Джейк каждый день молился, чтобы его жена была жива и здорова… Каждый американец, за исключением, может быть, Келвина-Джоша, каждый день должен был сказать не менее пяти-шести раз при публике фразу с «Я буду молиться»… Они же все-таки «миссионеры»!
– Девушки любят переодеваться, нарядные платья – это для них,– говорил Эдам, тонкий психолог. Все сегодня пришли нарядные, это была как прощальная вечеринка и день рождения Джейка одновременно.
Американцы опять разбрасывали доллары, настоящие и нет, в комнате Элен и девочек…
Говорили, что в этот день была большая поставка автоматов Калашникова. И вечеринка была по случаю удачной поставки! Что одна или две поставки была через Новороссийск, но там было сложнее, много постов и проверок, куда удобнее было переправить через Финский залив, поездом через Санкт-Петербург, что они и сделали. Келвин, Эдам, Анна и Морген праздновали шампанским, что русские Калашниковы попали в надежные «свои» руки оружейных баронов Америки.
Во вчерашней серьезной перестрелке подстрелили Келвина-Джоша и Анну, и сейчас в соседней комнате Анна его подшивала…
***
Сегодня Анна зашивала Келвина-Джоша. У них была серьезная перестрелка, и у Келвина-Джоша был серьезный огнестрел – ранили в перестрелке по его собственной просьбе, чтобы никак не быть связанный с ранением генеральского сына Анной. Чтобы ему, как самому серьезному контрабандисту в этой группе, не впихнули смерть генеральского отпрыска. Сначала Анна зашивала себя с помощью Элисон, а потом сама Келвина-Джоша. Элисон ей не помогала, ему не нужны были лишние свидетели, Элисон им не своя… Он был весь в крови. Келвин-Джош отметил, как хорошо Анна штопала. Она подойдет ему и его отцу. Эдам умел выбирать штопальщиц. Не крестик, а продолговатый редкий шов длинными стежками – потом будет и не отличить от обычных растяжек. И правильные нитки…Но Анна уже сильно в пушку. Келвин взял ее телефон, он будет еще думать… связываться с ней или нет… такие контрабандисты на серьезных ораклах…В этот момент его штопки ему оракл написал эсэмэс ни о чем с ней не договариваться, в будущем идут волны, и мы будем еще думать… Анна влезла в работорговлю, а это всегда плохо… Но надо, чтобы она его хорошо зашила и дала правильные таблетки, сильное обезболивающее после. Но надо уехать спокойно… Поэтому Келвин-Джош сказал, что все обсудит с отцом и взял ее телефон… Теперь до Америки… В Америке говорили, что судья посадила брата Анны, чтобы обеспечить контрабандистов Эдама хорошим врачом-штопальщиком…
У Келвина-Джоша мать – баптистка в десяти поколениях, а у Эдама Хейсонда жена – проститутка. Угадай, кто лучше? Вообще эта поездка очень не нравилась Келвину-Джошу. Он был не среди своих… А среди ку-клус-клановцев. Келвин не убивал негров… И Марина Шайн ему тоже не нравилась. Он не любил со «слезными» вести дела, она будет падать и может потащить его за собой… Эдам Хейсонд вообще удивился, когда Келвин-Джош вызвался поехать… Но другого пути уже не было. Он в России, уже подстрелян… уже отстрелялся… И везет звезду матери и еще плеяду звезд….жизней…
Ему не нравилась эта компания. Эта Элен, отмаливающая братьев, и Анна со снятым скальпом. Эта Морген с панели. Этот Эдам, чьи руки по уши в крови от постоянных убийств негров… Но он уже здесь… Он уже приехал… Он потом будет очень нужен расхлебывать кашу, которую они сейчас здесь все заварят.
Он приехал сюда под документами друга семьи, умного мальчика, «президента»… Хорошего правильного мальчика. которым он тоже мог бы стать, хотел бы стать… Но ему не дано. У каждого из нас свой путь, и каждый несет свой крест… И его крест – это контрабанда оружия. Правильная, точная, без сучка, без задоринки контрабанда дорогих ружей в разные криминальные группировки Америки и мира… И только это. И ничего больше…
***
Во вчерашней перестрелке подстрелили Анну. Ей подстрелили бок, и она с помощью Элисон заштопывала себя сама… Сначала немного себя, наклеила лейкопластырь, потом долго, тщательно и хорошо Келвина, потом тщательно себя… Келвин-Джош не хотел отдавать нашему один автомат Калашникова, они прямо перетягивали автомат, забирали его друг у друга – показательное выступление. Автомат забрал в итоге Келвин. Говорили, что Анна потом выстрелом серьезно ранила одного нашего, а Анне в ответ подстрелили бок. В целом операция для американцев прошла успешно… Нашего отправили в больницу… Через два дня они уезжали обратно в Америку…
Яся придумала подарить Джейку песню на местном радио… «Какой классный подарок», – подумала я. Главное, бесплатный – добавили бы многие… Как и многие дети руководителей детдомов, Яся дарила дешевые, но запоминающиеся подарки, где наберешь столько денег на всех детдомовских детей? Для работников детдомов дети дешевле скота, коровы и овцы для них дороже…
Я сразу ж нашла красиво одетого Джейка и подарила ему свой подарок.
– I have a present for you… – и протянула ему сверток, обернутый в коричневую пергаментную бумагу… Джейк его аккуратно открыл, он сначала подумал, что это толстая книга.
– Ты даришь Джейку книгу? Правильно, Арина. – Яся стояла рядом и смотрела, как Джейк открывает мой подарок.
– Is it from you both?
– No, only from me…
Я стояла, сомкнув руки за спиной.
– Is it a book?
– No…
– Oh, it’s an icon… So big…105 – Джейк разорвал пергаментную обертку и достал икону. Очень удивился.
– Ты подарила ему икону? А это не запрещено… У него будут проблемы на таможне… Ему могут не разрешить ее вывести… – Яся разбиралась во всем.
Я не чувствовала, что Ясе шестнадцать – она вела себя как моя ровесница. Иногда даже старше… Сейчас Яся говорила уже не тихо, нежно и тонко, а обычно спокойно и нетихо. Хорошо в свидетели брать несовершеннолетних, их по правилам не должны так быстро начать убивать, есть в запасе два-три года…
– Oh, so big… Was it expensive? Should I return money for it? – Он полез в карман…
– No-no, it’s a present. Of course, not! It’s your birthday present106…
В «родной» церкви Святого Георгия я купила Джейку в подарок квадратную икону Георгия Победоносца средних размеров в красивой блестящей железной рамке… Она стоила около двух тысяч.
Еще я подарила Джейку носки ручной вязки, бело-сине-красные в цвет российского флага, которые вязала моя бабушка, зная, что американцы очень ценят ручную работу. Я сама вязать не умела и не собиралась учиться.
– Арина, ты не можешь дарить Джейку картины, это запрещено, – Аня Петрилина подошла ко мне и сказала это в который раз сегодня.
Но я не обращала на запреты никакого внимания как обычно. «Какая разница», – подумала я.
Джейк показал Ясе маленький календарик с иконой Божьей матери в красных тонах. Яся ждала икону в красных тонах – ей ее оракл сказал, что икона будет именно такой… Но это была икона, которую уже подарили Джейку раньше. Девушка из Китая подарила ему маленькую карманную икону на календарике… В Китае Джейку тоже девушки иконы дарили…
– Арина, ты купила ему такую большую икону…Можно было купить маленькую, карманную… Эту сложно будет вывести…– Ясе помогал свой сильный оракл.
Таня и Женя Снисарь тоже подарили Джейку маленькие карманные иконы… Таня – календарик этого года. А Женя маленькую карманную икону Божьей Матери.
На день рождения Джейка многие девушки пришли в белых юбках, как жена Джейка в день изнасилования: Сулгвин, Элисон, Таня, Аня Петрилина и даже Шерил были в белых юбках. Джейк сказал с намеком:
– На тебе белая юбка, – глядя на Сулгвин…
– Cheryl, you are wearing a white skirt too, – сказал Джейк Шерил. Она только смеялась.
– Oh, you are wearing white trousers107… – сказал Джейк мне немного разочарованно, на мне были кремовые штаны с разрезами до колен впереди Виолетты Генриховны. Он был или немного смущен, или в замешательстве. И слегка усмехнулся и даже почесал затылок.
На Анне тоже была белая юбка и черная майка, несмотря на ее бойфренда в Европе, Джейк не применул это заметить. Анна была «русалочкой», каждый шаг доставлял ей боль – у ее было заболевание «шпора», костный нарост на пятке. Она часто пила обезболивающие.
Яся носила неудобную обувь, и у нее слез большой палец на ноге. Но она для визуального эффекта не убирала его. Она сняла отошедшую ногтевую пластину для нас – под этой пластиной у нее уже рос новый ноготь… Яся опять одела старый отошедший красиво накрашенный ноготь. Так и ходила…
– Яся, ты как тридцать три несчастья, даже ногти облезают… – сказал Саша Янченко. Мы стояли в холле между комнатами мальчиков и девочек.
– Яся, тебе лучше идти учиться в колледж после девятого, – говорил ей Саша Янченко.
– Нет, мне оракл сказал, что лучше получать высшее.
Саша только показа головой… «Кто ж тебе правду, девочка, скажет. С твоим-то детским домом!»
– Яся, ты пользуешься пудрой?
– Да, я это важно?
– Да! Все, любая мелочь, имеет значение! – громко и с выражением сказал Саша Ясе.
Яся по совету Эдама ходила на все встречи в одной и той же одежде. Чтобы на фотках нельзя было понять, какой это день и соотнести с датами их операций и перестрелок … Я носила разную одежду – не могла иначе, так я ходила обычно. Яся ходила в ярко-синих зауженных капри с ромбовидными вырезами в два ряда по бокам. И белом коротком топе качелями с голубыми надписями. При этом она ездила к портнихе после каждой поставки контрабанды, и количество ромбовидных вырезов на ее штанах все увеличивалось… Вырезы на ее штанах были то через два, то через три сантиметра. И в первый вырез она зашила дату – седьмое июня. Первая операция по контрабанде Эдама. На брюках был какой-то свой шифр – два плюс три, что ли– типа каждая третья дырка – это операция по контрабанде оружия и, почитав количество дырок, можно узнать, сколько у Эдама и Ко была контрабандных операций у нас на глазах, и понять, в какие даты….
Американцы скоро уезжали, и мы фотографировались с ними напоследок. Яся хотела запечатлеть на фото свои вырезы каждые два-три сантиметра и пометки на теле. Яся делала надписи на своем теле золотой ручкой – так она метила, где ранили американцев. Недавно Анну ранили в бок, и Яся сделала надпись у себя на животе около пупка. Она пользовалась автозагаром, как Келкин-Джош, и наносила много румын, как Келвин: он наносил румяна ниже щек, маскируя проблемную в этих местах кожу.
Мы сфоткались с Элен в мыльных пузырях. Миша пускал пузыри, поднеся палочку с колечком с мыльной жидкостью к вентилятору – и так пускал пузыри оптом, заполняя пузырями всю комнату, быстро и нехлопотно. И мы с Элен и полненькой Полиной, дочерью еще одного оружейника, сидели в воздушных пузырях. Пузырей так получалось очень много…
Олесе нравился Миша – у них обоих мелькали впереди раковые опухоли из-за родителей. Он хотел начать встречаться с Олесей, но ее отчим не разрешил – личное счастье ей было не положено. Говорили. что ее мать тоже продавала в рабство мальчика. они взяли золото за него и так разбогатели… У Олеси «горел в аду» свой раб в Казахстане.
Саша и Яся по контрабанде Калашниковых рассказывали мне, что старший брат Анны был контрабандистом, он оплачивал ее обучение в медицинском. И на самом деле Анна была врачом и ее взяли, чтобы она заштопывала американцев в случае перестрелок и ранений. Эдам говорил, что у Анны хороший шов стежками и правильные рассасывающиеся нитки – ей преподаватель в вузе дал. Такие швы потом незаметны, не то что штопка крестиком.
Саша говорил, что Анне недавно «сняли скальп». Ее старшего брата посадили в тюрьму, и Анна заключила сделку с судьей – она сказала, что скосит брату Анны срок или отпустит совсем, если она привезет ей золотой слиток за проданного в рабство русского ребенка. Американцы боялись потерять концы работорговли, и именно Анна со «снятым скальпом» передала контакты работорговцев в Европу, чтобы и там распространялось рабство. Анна повезла контакты работорговцев в Литву под видом путешествия к бойфренду…. Анна была «индюком», клевала детей. В одном из наших детдомов она выколола глаза пяти детям, их потом руководители детдомов убили инсультами… А что с ними еще делать?
– Арина, иди! Джейк хочет тебе что-то показать…– позвал меня к Джейку Райли.
Мы зашли в комнату Джейка вдвоем. Джейк пропустил меня вперед, стал спиной к двери и показал на кровать… Райли зачем-то закрыл дверь – выйти из комнаты я теперь могла, только пройдя мимо Джейка. Джейк увидел кровать и замялся:
– I like you… I know you are not like that…but I like you so much!108 – Я посмотрела на него непонимающе и быстро вышла из комнаты. Он не стал меня догонять… Он боялся приближаться и дотрагиваться до меня. Боялся стать посмешищем. Его организм мог его подвезти.
Сегодня пришла и Мария Бонтюк. Она была в разноцветной майке, как будто разукрашенной в технике батик. В центре майки нашивка лягушонка в бандане, как в центре синего солнца, от которого отходили синие лучи мазками, которые потом становились фиолетовыми. Майка как будто была нарисована вся мазками, как разноцветными лучами синего солнца, а фон опять же мазками был красным, оранжевым, желтым, зеленым, а потом опять синим. Маша была с черной тряпичной сумкой через плечо в небольших овальных очках в синей оправе. Эту майку ей рисовал мальчик, который должен был вскоре ослепнуть. Мальчик использовал радужные цвета, и майка получилась очень яркой…