Яблочное сердце

Я искал её взглядом среди скучной толпы, расталкивал спящих на ходу учеников, чуть ли не выбежал на остановку, думая, что встречу её там. Но мы стали заходить в здание, и мне пришлось отступить, так как людская волна тянула за собой. Собрав всех в классе, учительница поставила нас в линейку. Потом принялась рассаживать по новым местам. Многие девочки подросли, некоторые парни почти не изменились, и лишь я выглядел старше всех и был выше на две головы. Меня опять отправили на «Камчатку». А рядом посадили Вача. Словно нарочно выбрали именно его.

– Привет, дружок, – прыснул он, насмешливо глядя на меня.

– Привет, – сухо ответив ему, я отвернулся в сторону.

Пока всех рассаживали, новый сосед неугомонно что-то рассказывал мальчику, сидевшему спереди. Его звали Атом. Он был новеньким. Угрюмый, с серьёзным взглядом, словно ему не тринадцать-четырнадцать лет. Тёмно-серый костюм подчёркивал его хмурость. Он сидел прямо. Я ещё тогда подумал: «Мамочка нарядила».

Первый урок прошёл шумно. А Зоэ не было. Я нервничал. Учительница поднимала учеников одного за другим, интересуясь, как они провели лето и что сделали из домашнего задания. Успев расспросить только малую часть класса, учительница, вздохнув, ушла, так как прозвенел звонок.

Зоэ так и не появилась, в общем, первый сентябрьский день прошёл без неё. Я готов был лезть на стенку, только бы узнать, что с ней случилось. Вернувшись домой, первое, что я сделал – бросился к телефону. Набрал её номер, выученный уже наизусть. Никто не отвечал, я звонил, наверное, сто раз, если не больше. Тогда меня охватила необъяснимая паника, в голову полезли дурацкие и бесполезные мысли.

Ближе к ночи, когда уже стемнело, в окно кто-то начал кидать камушки. Я был взвинчен, а камни будто хотели свести меня с ума. Я выглянул наружу – внизу, рядом с ивой, стояла Зоэ. Её глаза блестели в свете фонарей, так что мне показалось, будто она плачет. Длинные волосы исчезли – она подстриглась под мальчика.

– Спускайся, Давид, – помахав мне рукой, она присела на траву, прислонившись спиной к шершавой и твёрдой коре дерева.

Я вылетел из дома пулей, за считанные секунды оказался рядом с ней и чуть ли не кинулся обниматься. Но ведь знал, что нужно держать себя в руках. Я прекрасно понимал, что Зоэ считала меня другом. И, видимо, я пытался смириться с этим.

– Почему ты не появилась в школе?.. И где твои волосы? – Я смотрел на её изменившееся лицо: с короткой стрижкой она смотрелась нежнее и милее.

– Пришлось отказаться от шевелюры. Нам нужны были деньги, – ответила она, рукой щупая затылок – видимо, с непривычки. – Но так даже легче, будто булыжник с головы упал, – Зоэ засмеялась, поднялась с земли.

– А почему в школу не пришла?

– Это… Я два часа назад как домой вернулась. Отец сказал, если не продам весь товар, то никуда с рынка не пойду. Пришлось послушаться.

– Понятно. Прости, – выпалил я и смутился.

– За что ты извиняешься? – изумилась она.

– Я должен защищать тебя!

– Что? Давид, поверь, ты ничего не должен, – она похлопала меня по плечу.

– Зоэ, сколько ты ещё будешь терпеть всё это? Понимаешь, я и так тебя мало вижу, а последняя надежда, как бы ужасно ни звучало, – школа! Хоть там нас и не принимают, но там мы вместе, понимаешь? Зоэ, я… – Она не дала мне договорить, будто знала, как остановить ненужный поток слов. Обняла. Я думал, что это так сложно, обнять её, а оказалось всё просто. Я обнимал её крепко, касаясь щекой её шеи – тёплой и мягкой. Ощущал на плече её ровное дыхание. Я чувствовал себя счастливым.

– Завтра я приду в школу, обещаю, – она отстранилась, – мне пора, спокойной ночи.

– Я тебя провожу, – я взял её за руку, и мы молча пошли к остановке.

Ночь была звёздной и дул слабый ветер. Наши ладони вспотели, однако я её руку не отпускал. Можно сказать, в тот момент я верил: мы будем всегда держаться за руки. Когда Зоэ уехала, помахав мне на прощанье рукой, я заплакал. Не знаю, почему, но заплакал.

Возвращаясь домой, я осознал: со временем наши встречи станут чем-то редким и особенным, Зоэ будет отдаляться от меня, а я, всё так же глупо смущаясь, не сделаю нужный шаг. Важный шаг, который мог изменить и мою, и её судьбы. Но мальчишеские страхи не давали мне решиться и поступить так, как я считал нужным. А жизнь не щадит слабых, но тогда я этого ещё не знал.

Я не стал раздеваться, лёг спать в шортах и футболке, а утром проснулся раньше будильника. За окном шёл дождь и небо казалось чёрным. Я собрал рюкзак, оделся потеплее, так как в школе окна были старые, и по всему зданию, подобно приведениям, бродили сквозняки. От них даже порой гремели открытые двери, пугая первоклассников. Взяв истасканный серый зонтик отца, я пробрался в спальню родителей, поцеловал маму в лоб и ушёл, заперев дверь своим ключом.

В школу я добрался раньше обычного, поэтому никого практически не было. Только уборщица устало сидела на стуле, что находился в коридоре, да библиотекарь куда-то поднимался. Зайдя в класс, я раскрыл зонт и опустил его на пол, чтобы вода стекла и он чуть высох, пока никто не пришёл. Куртку повесил, как всегда, на свой стул, общими крючками я не пользовался. Было восемь часов, оставалось тридцать минут до начала урока и ещё больше до прихода одноклассников. Они всегда опаздывали на первый урок, и всегда на пять минут. Что за привычка? Я не знал, да и не хотел. Главное, что раньше не приходили и со мной не сидели.

Время текло медленно, а погода всё портилась. Казалось, что ветер сорвёт деревья с корнями и швырнёт в здание школы, дождь же будто пытался затопить всё вокруг. Крупные капли ударялись о стёкла окон, последние звенели под их твёрдыми ударами.

Дверь в кабинет распахнулась, шумно дыша, вошла Зоэ. В руках она держала мокрый и сломанный зонт.

– Этот дождь!.. Ужасная смесь: дождь и ветер. Меня чуть не унесло, – она кашлянула.

– А мне нравится, – негромко сказал я, глядя на то, как Зоэ мучается с зонтом, пытаясь выпрямить металлические спицы. – Помочь?

– Нет, не стоит. Он испортился уже, очень старый и китайский, дешёвка, одним словом, – Зоэ ещё раз вздохнула, вышла из кабинета и вернулась через пару минут, уже без зонта – выбросила.

Опустив сумку на свою парту, она подошла ко мне, села рядом.

– Было бы хорошо, если бы никто не пришёл, – мечтательно протянула Зоэ.

– Да. Но придут, хорошо, что с опозданием. А возможно, что сегодня будет меньше народу из-за погоды.

– И то верно. Жаль… Жаль, что сегодня мы с тобой не посидим в саду…

– Жаль.

Мы замолчали. Было неловко, странно и страшно. Я хотел снова взять Зоэ за руку, хотел рассказать ей о том, что придумал план побега. Придумал, как выбраться из этой клетки и обрести свободу. Хотел, но молчал, стиснув кулаки. Зоэ же влажными пальцами рисовала на парте непонятно что.

– Знаешь, мама хочет развода. И хочет оставить меня с отцом. У неё вроде как поклонник появился, вот и мы стали лишним грузом в её жизни. С этим человеком она хочет уехать в Москву. Вот мне и приходилось сидеть на рынке и продавать сушёные яблоки, так как она почти не работает.

Она не плакала, говорила ровным, но грустным голосом. Её пальцы остановились на парте рядом с моей рукой.

– Она моя мать, но почему я её ненавижу? – Вцепившись пальцами в мою ладонь, Зоэ завыла, но слёз не было.

Её голос сливался с шумом ветра, и мне казалось, что её душа исчезает. Будучи незрелым и всё ещё глупым мальчишкой, я видел, как у девушки, которая похитила моё сердце, в глазах плескался океан боли. Через несколько минут я ощутил, как плечо становится влажным, и понял, что Зоэ плачет. Я молчал, позволяя ей выговориться.

– Я так не хочу взрослеть, Давид, так не хочу… – прошептала она, когда успокоилась. – Чем старше я становлюсь, тем жёстче становятся мои родители, и тем реже я вижу тебя… Я не хочу…

Тогда время для меня замерло. И в памяти навек запечатлелись её слова, наполненные страданиями и горем.

Жаль, что магов в реальности нет, ведь если б они были, то у нас бы появился шанс, маленький шанс на настоящее счастье.

Часть четвертая: Холодная свобода

После того, как Зоэ окончательно успокоилась, мы больше не возвращались к этой теме. День подходил к концу, и я не находил себе места, не мог успокоиться. Последним уроком была физкультура, и я, всё ещё пребывая в раздумьях, решил всё же сделать Зоэ маленький сюрприз. Притворившись, что плохо себя чувствую, я попросил учителя отпустить меня домой. Он, маленький и толстый старичок с пышными усами и круглыми очками, нехотя дал согласие, и я смог уйти из зала. Переодевшись в классе, я черкнул несколько строк Зоэ, затем положил листок в её чехол для очков, а папин зонтик положил на её стул. Уходя, я думал, что поступаю правильно, и верил в свою правоту до конца.

Дома никого не было, так как мама ушла за продуктами, что сыграло мне на руку. Я взял спортивную сумку отца, которую он уже давно не использовал. Покопался в своём шкафу, выбирая самые нужные вещи, а то были: две пары джинсов, футболки и тёплые свитера. В отдельный пакет сложил бельё, а в другой положил зимние ботинки, сандалии и кеды. Взял много бумаги и ручек, а также армянско-русский и армянско-английский разговорники. И взял деньги. Из своей копилки, из сумки мамы и из ящика отца. Откопал в документах своё свидетельство о рождении и замотал его вместе с деньгами в чёрный пакет. А под конец достал из холодильника красные яблоки, которые мама стала чаще покупать, положил их в школьный рюкзак, откуда убрал все учебники. И вышел из дома, оставив на своей кровати записку: «Я нужен Зоэ, мама. Простите меня, когда я повзрослею, то верну все деньги, которые у вас одолжил. Не злитесь, но Зоэ очень важный для меня человек. Мама, папа, я вас люблю».