Заходим в лифт- и мне кажется, сейчас Алан услышит мое сердцебиение. Он, наверное, и слышит, потому что чему-то там про себя усмехается и снова зависает в телефоне… Вся жизнь у него в телефоне… Мы такими не были… Хоть изредка по сторонам смотрели, хоть знали, на какой планете живем… А эти всю свою жизнь засунули в тонкий планшет… И как он вообще девок себе находит? Тоже в телефоне? Осталось только трахаться начать по телефону… Хотя… Кто знает, чем еще чудит это новое поколение…
Лифт распахивается на нашем этаже. Нажимаем код- дверь в холл отворяется. Меня сразу окутывает теплом- здесь царство Лалы- ее интерьер, ее аура, ее тепло… На шею тут же с визгом кидаются наши мелкие… ну как мелкие, уже под десяток годков… Следом выходит Она… Не накрашенная, волосы небрежно в пучок собраны наверх, на теле элегантный вязаный брючный костюм… Не готовилась специально к нашему приезду, не выряжалась… Красивая… Все равно такая красивая, аж глаза слепит… Обнимает сына, подходит ко мне, сухо здоровается поцелуем в щеку, а я успеваю ее крепко сжать за талию, но так, чтоб никто из малых не увидел. Не реагирует… Во-первых, перед детьми смущается. Во-вторых, все еще злая… Я ж сразу вижу… Кто ее лучше меня знает…
Проходим в большую светлую гостиную. Все ее внимание к сыну. Расспрашивает его, как дела. Когда слышит про предстоящий бой, невольно хмурится, но ничего не говорит. А это уже хорошо…. Может приняла? Или это только для него уступка, а для меня все еще «холодная война»? Я жутко соскучился по детям, вожусь с ними, сидя в гостиной на полу- собираем какую-то железную дорогу, делаю вид, что увлечен, а сам дурею от их милого лепета и от… нее… рядом… Не могу на нее все время не смотреть… Глаза требуют этого… Изголодались по ней…
Мы ужинаем вместе, снова непринужденно разговариваем. Скорее об общих темах, обходя стороной острые камни. И я невольно расслабляюсь, плавлюсь в обволакивающем тепле дома… Да, дом там, где она… И плевать, что в данную минуту это ненавистный Дубай…
Встали из-за стола. Собирает посуду. Мы с Аланом снова вернулись в гостиную, сидим у телевизора, смотрим какую-то ересь. Я незаметно, как мне кажется, ускользаю за ней обратно на кухню. Настигаю ее у раковины, загружающей посудомойку. Приближаюсь сзади, накрываю здоровой рукой грудь… Протезом не решаюсь к ней прикоснуться… Не знаю, странно, конечно, но как только между нами кошка пробегает, начинаю комплексовать из-за этой сраной руки… Чувствуя себя ущербным, еще больше ее недостойным…
–Красавица… Соскучился по тебе, Лала,– шепчу ей на ухо. Она ожидаемо выкручивается, поворачиваясь ко мне и сверкая своими черными огромными глазищами.
–Алмаз, прекрати вести себя, как мальчишка… Ты что, Алан? Тебе сколько лет? Что за зажимания на кухне, дети в любой момент зайти могут…
Усмехаюсь. Опять лицемерит… Когда это дети нас останавливали… Да, шифровались, но не до фанатизма… Что, теперь я при сыне жену обнять не могу что ли… Не маленький, сам прекрасно понимает, как появился…
–С тобой всегда мальчишка, Лала,– не унимаюсь, улыбаюсь широко, снова сгребая ее в охапку.
– Я вижу,– недовольно хмыкает она,– на уме как были одни мордобои, так и остались. Даром что столько лет твоя команда создавала тебе бизнес-империю вокруг твоего имени… Все эти спортзалы, напитки, бады, форма спортивная… Алмаз, давно можно заняться только этим, но нет же… Твои мысли все только об этих мордобоях… теперь и моего сына решил втянуть, зная, как я этого боюсь..
Раздраженно выдыхаю ей в губы.
–Камила, Алан пацан взрослый, пусть сам решает. Как ты его предлагаешь останавливать?
–Да его и останавливать не надо было бы, если бы ты не поощрял эти его фантазии… Мне вот интересно, это зачем ему? Тебе зачем? Чтобы что, Алмаз? Хочешь его видеть обычным борцухой?
–Он талантливый, как ты говоришь, борцуха… Поверь мне, его имя еще прогремит.
–Да я не хочу, чтобы оно гремело! Я другого сыну хочу… Если жив-здоров останется после твоих мордобоев, дальше что? В тридцать пять у вас уже пенсия…
–Ну я же нашел, чем заняться…
–Ты себя с ним не сравнивай. Ты такой куш сорвал, какой только раз в сто лет срывают… Много ты знаешь, кроме себя, успешных борцов из «Форбс»?
–А тебе «Форбс» нужен?! Я за этим тщеславием не геался никогда, не интересовался, куда пеня включали там, подсчитыаая бабло в карманах. А тебе, оказывается, так важно это? Был же у тебя один из «Форбса». Соскучилась?– понимаю, что перегибаю палку, но остановить себя не могу… А она слышит меня и заметно дергается… Это нечестный удар, Алмаз… Под дых… ну и скотина ты… Мысленно проклинаю себя…
Наш напряженный шепот прерывает появление Алана на кухне. Видит нашу напряженность. Все понимает прекрасно, не выдерживает, вклиниваетя в разговор…
–Мам, а может я сам за себя решу, что я хочу?! Я окончил институт, как ты хотела? Окончил! Все эти годы рисовал всю эту фигню твою? Рисовал! Но не мое это, слышишь? Я хочу на ринг! Драться хочу! И мне странно, что ты не понимаешь ничего в боях! Столько лет с отцом, любишь его, а даже ведь не удосужилась разобраться, что там, на ринге, все не про силу и не про набивание морд… Это логика, быстрая реакция, стратегия… Это как маленькая жизнь- один неверный шаг- и ты на матах, с выбитыми зубами и сломанными костями… На дне…
Камила смотрит на него грустно, отчаянно…
–И что? Хочешь с выбитыи зубами? С костями ломанными? На дне?
–Нет, мама… Я хочу быть на вершине… Именно поэтому и иду драться… Успокойся уже, ладно? У тебя еще есть двое мелких- вот на них и реализовывай свои задумки, а меня оставь в покое…
–Оставь в покое…– повторяет, отворачиваясь, потому что невольно слезы обиды подступают… Вот так расти их, ночами не спи, с ума сходи, отдавай всю себя, а потом тебе- «оставь в покое»… Больно… Вот такие вот удары от детей самые болезненные… Потому что даже незначительные недомолвки невольно воспринимаются как предательство…
–Выражения выбирай, когда с матерью говоришь, слышь?-вмешался я. В таких вопросах я всегда на стороне Камилы. Какими бы ни были наши с Лалой противоречия, неуважения со стороны детей в адрес нее я не допушу…