НЕодиночество в Сети

Я боялась поверить своему счастью после стольких лет затворничества, но он крепко держал меня за руку. И мы все не могли наговориться. А ноги не чувствовали пройденных километров. И только когда солнце склонилось к горизонту, Денис проводил меня до того магазина через дорогу от нашего с Аллой пристанища, где вечно щебетали суетливые воробьи.

– В следующую нашу встречу цветы принесу я, – пообещал Денис и приблизился для поцелуя.

Краем глаза я заметила движение в окне с розовой подсветкой, которое всегда выделялось – опрометчиво было приводить его так близко к дому!

Я невесомо прижалась к его губам и тут же отстранилась. Касание осталось на нежной коже шелковистой дымкой, требующей многократного подтверждения. Ноги и руки подрагивали в предвкушении новых ощущений.

– За нами следят, – прошептала, склонившись к его уху. – До встречи.

Скользнув губами по его щеке, я улыбнулась на прощание и побежала к пешеходному переходу.

«Как насчет послезавтра?» – высветилось всплывающее уведомление из инстаграма.

Я обернулась и робко кивнула головой. Денис усмехнулся и тут же прислал:

«Договорились».

* * *

Сердце разгоняло кровь по телу жаркими волнами. Теперь казалось, что оно сразу везде – заполнило каждую клеточку, каждую молекулу, каждый атом! Мир взрывался звуками и красками. Даже ключ в замке поворачивался с особым изяществом и тихой музыкой.

Я просочилась в квартиру, скинула босоножки и прижалась спиной к двери, приходя в себя после невероятного дня.

– Нагулялась? – словно мешок с керамзитом, мамин голос вломился в мою сказку пыльным ударом, разрушая прелесть момента.

– Ты ждешь что ли? Зачем? – я искренне не понимала ее мотивов.

– Аллочка, девочка чудесная, разрешила мне погостить. А то с тебя станется, будешь и дальше мать игнорировать.

– Ах вот оно что. Обижаешься и не доверяешь. Контролируешь до сих пор. А так хорошо было, – я мечтательно закатила глаза и прошествовала на кухню.

Ссориться с мамой не входило у меня в привычку. Споры и грубость – тоже. Но мои новые решения никак не вписывались в старый уклад.

– А я смотрю, у вас с Денисом все хорошо, – показалось, что мама не заметила моих препирательств и даже довольно улыбнулась.

– Я бы не спешила с выводами, – подозрительно покосилась на нее и поставила чайник. – Уж не знаю, чего тебе там Алла наговорила.

– Да я сама все видела. В окошко, – мама показала пальчиком в сторону розовой подсветки.

И тут я поняла, кто бесстыдно шпионил за нашим прощанием. Внутри вскипела масса невысказанного недовольства, и хотелось швырнуть в родительницу пару кружек и ложек, но я сдержалась.

– И для чего ты такая? – буркнула как можно тише, чтобы не сорваться. – Мамочка, дорогая моя, единственная, любимая – я уже взрослая. И, кстати, довольно давно. Разреши мне самой справляться. И жить самостоятельно. Без присмотра. А уж когда будет что рассказать, я поделюсь с тобой сразу же, как возникнет такое желание.

– Да сама ты в девках до старости просидишь! – возмутилась она. – Если бы не я, ты бы с Денисом никогда не познакомилась!

На кухне образовалась удушающая тишина. Вакуум, из которого высосали не только воздух, но и звуки, и даже цвет. Чайник засвистел где-то очень далеко на периферии сознания. Тело не слушалось, превратившись в камень, будто иссушенная на палящем солнце земля. Все соки, все силы вмиг перекочевали к заботливой маме, которая сжала в кулаке невидимые ниточки, соединяющиеся с моим существом.

– И как это понимать? – прохрипел словно со стороны мой голос.

– А он тебе не рассказывал? – мамуля хитро прищурилась. – Ты чайничек-то сними.

Но я так и стояла в тщетных попытках прийти в себя. Тогда она вздохнула, лишний раз утвердившись в мысли, что без нее мне не справиться, и выключила плиту сама.

– А ты зря тогда к тете Любе не пошла, – мама решила все же прояснить картину. – Дениска – племянник ее – приехал в аспирантуре учиться. Она как рассказала, что мальчик умный, да еще и специальность у него такая заманчивая, я сразу решила, что моей девочке подходит. Не женат, внебрачных детей нет. Берем!

Вокруг потемнело, пришлось опереться руками о стол и кульком завалиться на стул. К глазам подступили колючие слезы.

Родная мать провернула за моей спиной такую спецоперацию, да еще и в сговоре с мужчиной в которого я по дурости успела влюбиться!

– Уходи, – прошептала я сквозь слезы. – Уходи и перестань лезть в мою жизнь. Дай мне вздохнуть полной грудью.

– Да где там полная грудь-то? Если б хотя бы грудью в меня пошла, так нет, вся в отца!

И тут я подняла на нее взгляд. Решительный. Отчаянный. Готовый метать молнии, только бы слезы не полились безудержным градом!

– Завтра поговорим, – сдалась мама и без дополнительных прощаний вышла в прихожую и захлопнула входную дверь.

Внутри будто лопнул поливочный шланг. Шквалом обрушились сдерживаемые эмоции. Я тонула в слезах, как муравьишка в бурных потоках после дождливого ненастья.

Папа. Мы редко говорили о нем. Мама не любила вспоминать ненадежного человека, который ушел, сделав вид, что у них не появился общий ребенок. Он не интересовался мной и навсегда пропал из нашей жизни. Она прежде не сравнивала меня с ним. Но в эту минуту мне, наконец, все стало ясно.

Мама осталась одна с малышкой-Мелиссой на руках. И всегда оберегала сверх меры, чтобы доказать свою важность и нужность. Держалась за меня, как за последнего родного человека на земле и боялась отпускать хоть на какое-то расстояние. Неосознанно внушала страх перед противоположным полом. Да и перед глазами никогда не было примера сильного плеча. Только размытый образ нерадивого отца. Мужчины представлялись мне самыми ненадежными существами в мире. Их следовало опасаться и держать на расстоянии. С ними нельзя было вступать в близкие отношения, чтобы не обжечься, так же, как мама. А она охраняла от той боли и безысходности, которую испытала сама. Ей важно было найти для дочери идеального. Единственного и неповторимого. И чтобы она уверилась в безобидности ухажера. Ведь то, что не получилось у нее, должно было обязательно воплотиться в моей жизни.

И я уже не понимала отчего текли слезы. От жалости к себе? Или к маме? Или лишь от осознания грандиозности наших страданий. Ведь вся моя жизнь подчинялась унаследованному от мамы страху. Вся ее жизнь подчинялась разочарованию в одном единственном мужчине. Она выбрала стать для меня драконом-стражником. Я же решила сделать иначе.

Я растерла потеки туши по мокрым щекам, высморкалась в столовую салфетку с витиеватым тиснением и достала телефон. Денис тоже обманул меня, сговорившись за спиной, как и отец когда-то обманул мать. Но я точно знала, что он не единственный мужчина на земле. И уж точно не единственный в Сети. В той дружественной компании садоводов-огородников наверняка найдется одинокий увлеченный человек. И если раньше возможность познакомиться с кем-то интересным ограничивалась ближайшим кругом общения, то сетевые инструменты воплотили шанс найтись родственным душам на любом расстоянии. Я никогда не была одинока в Сети!

Там нет одиночества. Но есть семья, есть стая единомышленников. Есть те, кто поддержит бескорыстно.

Я открыла инстаграм, собираясь написать Бабуле-красотуле. От Дениса пришло пять сообщений. И я снова разревелась.

Гадкий предатель! Да еще и растение мое умыкнул!

И тут я почувствовала в себе силы не только высказать ему, все что думала по этому поводу, но и отжать обратно черенок! Издав пародию на дьявольский смех, я ткнула пальцем в экран.

Беситься разом расхотелось. Денис прислал трепетное фото моей черной мяты в окружении других его зеленых питомцев – рядом с макушкой проклюнулся заметный нежный шарик новой веточки.

«Он проснулся вместе с моими чувствами к тебе», – гласила подпись, а дальше шел сбивчивый рассказ в трех длинных окошках о тете Любе. – «Я и не предполагал, что ты окажешься такой настоящей и искренней. Когда приехал в столицу, родная тетка пригласила на чай. Сказала, что придет ее приятельница с дочерью, которая увлекается городским огородничеством. Я не очень люблю все это сватовство. Тем более за чью-то дочь со странностями. А потом выяснилось, что и она не стремилась к знакомству, зато активно вела инстаграм. И я подписался. И вместо чая с теткой залип на эфир с белокрылкой. Мне нравилось наблюдать за тобой через экран. Но до сегодняшнего дня я был уверен, что ты в сговоре с родственниками. Теперь понял, что твой интерес настоящий. Спасибо. День прошел незабываемо. Целую, Дэн».

Мне хотелось верить его словам. Хотелось так сильно, что дверь в прошлое закрылась сама собой. Вместе с этим высохли слезы.

* * *

Огромный куст черной мяты раскинул фиолетовые веточки, будто пытался дотянуться до тончайшей кружевной салфетки под лаконичной белой сахарницей. Он всегда переезжал с нами и с каждым годом становился все объемнее. Но мы не хотели его делить. Укореняли черенки, рассылали во все уголки нашей огромной страны, селили в других комнатах, заваривали в чай. Но тот, самый первый росток лишь перебирался в горшок побольше, став своеобразным талисманом наших чувств. И чем глубже и длиннее отрастали корни, тем глубже и сильнее становилась наша любовь. Она зародилась в Сети взаимным интересом. Маленькой белокрылкой преодолев предрассудки и травмы прошлого, выросла в нарядную бабочку лиловых цветов под фестончатыми листьями с насыщенным антоцианом.

Мария Фадеева
Цветок на П…

Евгений Моровский

О как! Интересненько.

Никогда! Я никогда не открываю письма из спама. Мое правило – чистить эту папку без просмотров. Что дернуло посмотреть письмо? Не знаю, хоть убей. Тема? Было написано: «Жека, зацени»! Ну я и заценил.

На фотке женская попка с маленьким синим цветком в самом низу, ближе к ноге. Цветок я сразу не разглядел. Попка увлекла. Рассматривал и так, и эдак, потом прочитал текст послания. Да! Текст тоже затерялся на общем фоне.

Черте что!

Я нормальный взрослый мужик! А тут… доморощенная фотка… цветок… Но зацепило!

«Жека, я сделала тату-у-у-у-у-у-у. Как тебе? Фотка стремная. Но видно же. Прикинь! Круто! Ну скажи, что круто! Как жаль, что ты не рядом. Увидимся – расскажу в подробностях» – кричало послание. Очень содержательно, емко. Про фотку не соглашусь. Ракурс удачный.

Пальцы потянулись к клаве и сами, честное слово, сами напечатали и отправили ответ: «Круто!»

И все!

В кабинет вошла секретарша с кофе и кучей бумаг, и попка с цветочком отошли на задний план…

В выходные, перебирая ногами по асфальту во время пробежки, я вспоминал знакомых представительниц прекрасного пола и выискивал, кому из них могло принадлежать пикантное письмо. E-mail отправителя мне ни о чем не сказал. Какая-то звезда и цифры.

А во вторник пришло новое послание. Без попок, но со слезами.

«Женька! Мне хреново! Проревела, как дура, все выходные. Только не матерись на меня. Мне так пло-о-о-о-о-охо-о-о-о-о-о-о-о. Как он мог? Вот после всего! Обидно, не могу с собой ничего сделать. Давай, как всегда, вправь мой мозг на место! А то я сдохну! Представляю, что ты меня обнимаешь!»

Ну вот… без слов. То ли у меня конкретный склероз, то ли тут что-то не то. Ни одна из моих бывших и настоящих такое не напишет. Почему-то представилась заплаканная девушка в тонкой бесформенной футболке. Футболка короткая и задирается, когда… Не важно. Я написал ответ.

«Хватит реветь! Красные глаза и нос идут только оленю Санта Клауса. И козел – это домашнее животное, которое растят с животноводческой умыслом! Козлина хороша после выделки в виде замшевых туфелек».

Стер пальцем пылинку со стола и отправил.

И все! Цветочек на попке вылетел из головы. Раздражают женские слезы.

Через неделю получил новую фотку. Туфель. Замшевых. Фиолетовых. И признание:

«Жека, ты супер-пупер! Люблю тебя!»

Вот так просто. Раз, и люблю! И тут в мою душу забралось черное подозрение. Надо бы его развеять или подтвердить!

«Я в курсе!» – написал и отправил.

Ответ прилетел быстро и жестко подтвердил мои опасения:

«Солнышко, ты обиделась?»

Обиделась?! ОбиделАСЬ! Нет, блин! Я тут женщин своих вспоминаю, попы оцениваю, а эта звезда девяносто один, просто ошиблась адресом.

«Дорогая Звезда91! Следите за своими письмами внимательнее, особенно тщательно проверяйте адресатов!»

Я не знаю, почему разозлился. Глупая курица. Шлет свои попы кому попало. Хорошо, что мне прислала, а не какому-нибудь придурку-извращенцу. Раздраженно потянулся за чашкой с остывшим кофе. Гадость! Кофе горчит неожиданным разочарованием.

«Ты же Жека?» – пришел в ответ гениальный вопрос.

«Евгений! А вам, уважаемая девушка, рекомендую впредь не заниматься рассылкой порнографического материала!»

«Извращенец! Еще на Жеку откликался. Мог бы сразу написать, что я ошиблась. Еще советы давал. Я подруге посылала, а не тебе. А с адресом ошиблась, потому что телефон свой утопила!»

Замечательный пример женской логики. Мол, телефон виноват, а я сама совсем не тут ни при чем. Собственные мозги? Нет, не слышала!

Пошел курить.

Не помогло. Злился весь день и выпил много кофе. Кидался на людей. Взбесило, что и письмо не мне, и фотка не мне… Не знаю почему…

Вечером долго не мог заснуть. Простыни кололись и жарили, одеяло холодило. Опять курил. В полпервого ночи пришло письмо.

«Я Настя!»

Гениально. И что мне теперь делать? Настя она, видишь ли… Взбил подушку, разгладил наволочку и написал:

«Спи, Настя! Девушкам надо ночью спать!»

И заснул. С улыбкой.

Два дня прошло. Моя звезда молчит. Я спам проверил. Пусто. Солнце в окно лезет и бликует экран. Как тут курить бросишь?

Среда. Писем нет. О чем эта Настя думает?! Утопила еще один телефон?

Четверг – пустой день. Она мне в любви призналась, между прочим. И что, что по ошибке. Письмо-то у меня. Открыл фотку. Посмотрел, отхлебнул кофе. Мне кажется, или у цветка неровный край.

«Как туфли? Не жмут?»

После пятнадцати попыток остановился на этом варианте. Надо быть брутальным…

В ответ получил фотку. Ног и туфель. Юбка все-таки есть. Сразу не заметил. Она носит чулки?

«Хорошие туфли. Цвет красивый!» – написал в ответ. Не очень остроумно, но в голову ничего приличнее не лезло.

И тишина! Несносная Настя! Назло пойду веселиться. В клуб. Буду пить и смотреть на живые, а не сфотографированные ноги.

Клуб встретил огнями, запахами, шумом и огромным количеством ног, рук и глаз. Спешащих, танцующих, выпевающих. Сам пил, но не танцевал. Больше курил и думал. О жизни, о ногах… о Насте. Не выдержал и написал.

«Сижу в клубе. Ног много, а вот туфель приличных нет!»

Ответ пришел тут же. Какой вкусный дым у этих сигарет. И музыка веселая. Тышь-тыдышь! Утца-утца!

«Ноги и туфли легли спать. Они устали!»

Я тоже устал. Пора домой. В уши льется тышь-тыдышь, мигающий свет режет глаза. Спиртное диктует послание.

«Настя, пойдем гулять?»

Пять минут нет ответа, десять… пятнадцать…

Нафига я тут сижу? Курю, пью… Дзиньк…

«Пошли! Я на «Достоевской» живу. Встретимся в пол-одиннадцатого»

Люблю тышь-тыдышь! И мигающий свет, и такси, которое мчит к метро «Достоевская». И водитель симпатичный, улыбается…

У метро было пусто. Колонны театра Российской армии угрюмо, с легкой укоризной белели справа. Где-то там, в темноте, резная решетка Екатерининского парка… Из присутствующих – я, бомж, сырость и сигарета.

Никаких ног. Никаких туфель. Никакой Насти!

Я протрезвел и замерз. Знакомство в Сети – такая глупость! Не приносит ничего, кроме насморка и дурного настроения.

Подленькое воображение подбрасывало картинки сидящего на стуле прыщавого, желеобразного монстра, ищущего в интернете фотки с туфлями, попами, ногами, цветами…

Пока, Настя! Ты пропала из моей головы, как последняя сигарета из пачки.

Настя Качуркина

«Наська! Ты идиотка!» – наорала я сама на себя. Стараясь идти ровно, а не мчаться ошалелым сайгаком, побежала домой. О чем я думала! Вот о чем?

Из всех возможных попадосов этот самый глобальный.

Он был там. Жека, Евгений… Вот я дура! Почему, ну скажите мне, почему я не насторожилась, не подумала… А-а-а-а… как жить? Как теперь жить?

Прибежала домой и тихонько по стеночке сползла на банкетку.

Сижу перевариваю.

Евгений, значит. Угу. Имя – жуть. Так и кричит! Смотрите все, я гений! А-а-а-а! Он же видел мою попу… Что делать? Завтра же уволюсь!

Так, Настя, дыши! Дыши…

Замшевые фиолетовые туфли слегка промокли и запачкались. Рядом с каблуком натекла маленькая лужица. В глазах застряли сырость и испуг.

Значит так, Настасья! Он тебя не видел! Это во-первых. Во-вторых, он вон где, а ты в бухгалтерии. В-третьих… хм. Что у нас в-третьих? Ах, да! Мы никогда не пересечемся. У него есть только фото ног, попы и адрес электронной почты. А сколько таких «старов» по миру ходит? А? Правильно, куча!

А Женьку прибью! Это я уже про подругу. Какого фига она уехала в свою командировку, когда нужна мне тут?

При подробном рассмотрении все не так уж и страшно.

Живем! Но больше никаких фото-рассылок! Никому! Никогда!

Я хихикнула. Если откинуть мишуру – забавно!

Пошла в ванну. Под горячими струями хихикала, смывала макияж и приключения.

Два месяца промелькнули как один день. Отчеты, подготовка к отчетам и снова отчеты. Моя Жека вернулась из своего Питера, и мы, уютненько сидя за тортом и шампанским, обсусолили положение дел. И татушку. Жека материлась, она это очень любит, и высказывалась против. Говорила, что тату – дичь.

Полностью с ней согласна, к слову. Но тогда…

Пашка меня бросил! Нет, не так. Я бросила Пашку после свадьбы лучшей подруги. Я была свидетельницей и бочкозатычкой. Кто привезет цветы и шарики? Настя! Кто встретит тетку из Мухосранска? Настя! Тамада напился – ну ничего, есть Настя!

Пока я скакала и развлекала, Пашуля лапал крашеную гостью со стороны жениха. По законам любовного жанра я зашла в комнату в самый интересный момент: его руки проводили мамологическое исследование. «Благоверный» во всем обвинил меня. Ему типа скучно. Вот он и развлекался. Как мог. Бедненький. И, выйдя к пьяным и очень пьяным гостям, Пашуля громко и с выражением заявил, что бросает гадину меня.

Вот как-то так!

Ну а я не найдя ничего более остроумного, на следующий день побежала делать тату, которую Пашуля категорически запрещал мне набивать.

По-моему в тот момент мой мозг взял долгосрочный отпуск. Что, впрочем, для натуральной блондинки должно быть в норме вещей.

Жека ржала, когда я читала ей якобы ее ответы. Что, забавно? Совет про туфли отлично зашел. Туфли меня успокаивают.

И вот, в одно прекрасное рабочее утро я с папками наперевес ждала лифта.

Стою. Жду. Стараюсь стоять прямо и не качаться под тяжестью.

И тут…

– Доброе утро! Давайте помогу! Пятый? – Евгений Александрович собственной великолепной персоной забирает папки и входит со мной в лифт.

Ну, бли-и-ин!

Пытаюсь слиться со стеной. В зеркальной двери отражается гордый он и красная я. Ужас!

– Надо грузчика нанять. Никогда не думал, что в бухгалтерии настолько тяжелая работа! – шутит.

Я стою, молчу и пытаюсь не краснеть. Не краснеть, я сказала! Лицо не слушается.

– В какой кабинет?

Я пискнула в ответ и засеменила вперед, показывая дорогу. У дверей кабинета попыталась папки отобрать. Не получилось.

– Евгений Александрович! Спасибо, мои девочки замучились с этими папками, – наша главная продефилировала к шефу и, крякнув, приняла груз.

– Алина Фаридовна, вызывайте ребят со склада. Они помогут, – шеф отдал папки и развернулся на выход.

Главбухша ненатурально захихила. Шеф пошутил – всем смеяться!

– Настя, а это вся первичка за период?

Типун на язык этой женщине.

– Хм… Настя?! Красивые туфли! – серые глаза с длинными ресницами блеснули.

Ужас! Ужас! Ужас!

Папки были последние и я села за работу, стараясь убедить себя, что все нормально. Это просто совпадение… Ничего больше.

Евгений Моровский

Настроение приподнятое. Офис встретил широким чистым холлом и деловой суетой. Полы сверкают и дарят мимолетные отражения. Пахнет чем-то лимонным.

Люблю чувствовать себя пусковым мезанизмом. Пришел – заработало, закрутилось, забегало.

У лифта стояла хрупкая высокая блондинка, сгибающаяся под тяжестью папок. Пожалел девушку. Разве можно полупрозрачных созданий использовать для тяжелого физического труда?

Забрал папки, девушка что-то пискнула в ответ. Симпатичная! Румянец во всю щеку. Стесняется, что ли?

Доехали с ней до бухгалтерии. Какие ноги! Шлейфом от блондинки тянется слабый запах духов. Нежный, едва уловимый. Хм, и не только ноги хороши. Юбка подчеркивает круглую п… Так, стоп! Не в то русло.

Мне навстречу выскочила приторно улыбающаяся главбухша. Заискивающая и отчаянно лебезящая. Противно.

Блондиночка суетилась и еще краснела. Нежная такая, под стать своим духам.

Соберись, Женя! Не о том ты думаешь в начале рабочего дня. Ножка маленькая, как у Золушки. И туфли. Замшевые. Фиолетовые!

Хм… Где-то я такое уже видел.

– Настя, а это вся первичка за период? – прокаркала главбухша.

Щеки блондиночки заалели. Настя!

Не слишком ли много совпадений? Не хватает синего цветочка на пикантном круглом месте, но не сдирать же юбку силой? Хотя…

Нет, Евгений Александрович, пора работать. А с Настей мы еще пообщаемся.

Настя Качуркина

Первичка и мое зрение закончились где-то после девяти вечера. В бухгалтерии было пусто и тихо. Даже удивительно, сколько шуму создают поклонники цифр, счетов и учета.

Коридор тонул в сумерках ночного освещения. Каждая вторая лампа погашена. Ковровое покрытие тушит стук каблуков, поднимая в воздух уже было уснувшие запахи офиса. Немного жутко. Или голодно. Трудно сообразить. Перед глазами плывут счета…

Лифт примчался послушной собачкой. Зеркало отразило усталую меня. Уф, неужели день закончился? Мысли оборвались на третьем этаже. Потому что…

– Настя?! Много работать вредно для здоровья.

Киваю. А что еще я могу ответить? Я в курсе. Боюсь, Алина наша не знает. А может, у меня на лбу написано: «Готова пахать круглосуточно!»

– У вас усталый вид.

Опять киваю. Серьезно? А какой у меня вид должен быть?

– Хм… Всегда думал, что блондинки более разговорчивы.

– Брехня! – тут я не выдержала.

Евгений Александрович улыбнулся на редкость приятной улыбкой.

– Вы сами, вон, тоже работали.

– Работал. Это же моя фирма. Я люблю работать! А вы совсем усталая. Подвезу-ка я вас домой. Вы в районе «Достоевской» живете.

А вот этот момент подтверждает то, что я натуральная блондинка!

– Угу! – сначала отвечаю, а потом думаю. О боже, спаситепомогите!

– Не работать вам шпионом, Настя! – усмехается Евгений Александрович. Плавный шаг, и меня окатывает свежим запахом его одеколона. Так пахнет солнечное зимнее утро.

– Это от усталости! – бурчу и жду. Будет ругать? Отчитывать? Попрекать?

А он – молчок. Только улыбается, даже по ушам видно сзади. Дошли до машины, сели в машину, ехали в машине – всё молча.

В моей голове бесились хвостатые белки. Они бегали в пустой черепной коробке и шумом врезались в стенки.

– Куда?

– Вот тут направо, во двор.

Шуршание шин, еще больше его запаха и моего смущения.

– Доброй ночи, Настя!

– Доброй, Евгений Александрович!

Щелчок, и комфортное машинное чрево выпускает меня на свежий воздух. Уф-ф. Белки в голове ликуют. Кажется, пронесло!

– Настя, почему ты не пришла?

Щеки вспыхнули пламенем, выпуская истину на волю:

– Я пришла. Увидела вас и испугалась.

Он опять улыбнулся, и от этой улыбки мои белки успокоились, закрыли лапки мохнатыми хвостами.

– Спокойной ночи, Настя!

– Спокойной…

Вместо эпилога

– Пап, а как вы с мамой познакомились?

– О, это замечательная история. Однажды мама утопила свой телефон в туалете. Очень расстроилась и села писать на электронную почту. Подруге… Но ошиблась и прислала письмо мне.

Синие глазенки широко распахнулись. Солнышко мое любимое!

– Но это долгая история, сынок, а тебе уже пора спать! Давай про Колобка, и баиньки.

Малыш зевнул и послушно закрыл глазки.