VIII
Увидев в первый раз снимок КТ пациента Розенберга, я был удивлен… да нет, скорее тут уместнее слово шок. Давно в практике такого не было. Как правило, люди со стенд-катетером, «задерживающимся» в организме на такой длительный срок, заканчивают в приемном покое с экстренной операцией.
Но судя по внешнему состоянию пациента, он даже свыкся с инородным телом внутри. Надо было сделать несколько анализов и проверить, насколько сильно катетер покрылся солевыми отложениями.
Помня интерновскую практику, я сделал выводы, что повторный опыт оперирования для Розенберга будет столь же неприятным, что и первый. Ведь при достаточно плотных солевых отложениях изъять стенд можно будет только, сделав надрез… А там уже не местный наркоз, а полноценная анестезия, вскрытие брюшной в нижней трети, ковыряние во внутренностях, кровь, металл и прочие «прелести» подобных операций.
Это я еще молчу про странные и порой до смешного нелепые позы, которые мы просим – заставляем – принять пациентов.
Камасутра, кстати, составлялась, во много ориентируясь на те скрючивания, в которые обращалось тело человека во время испытывания различных болей. А затем уже медицинские трактаты писались, изучая позиции из индийской литературы. То-то Авиценне и аль-Бируни было весело, когда они листали Камасутру и представляли, как все эти изгибы – смешные и грешные – превратить в научные изыскания, полезные в медицине.
Да, было время. Сейчас на операционных столах, конечно, тоже… Рай и Ад сплетаются, порой, в таком больном фантазме, что даже мне жутковато становится. Особенно, когда пациент вдруг начинает дергаться в процессе.
Операция идет, а он, хоп, и глаза открыл. Анестезия прошла – и такое бывает – боль вернулась, а главное, осознание того, что тебя уже режут. Жуть…
Или просто из-за каматоза начинают бредить, видеть сны, кошмары, грезы и из-за этого «пляшут», дерутся», «скукоживаются».
Да, в обычной жизни не часто так люди прогибаются, как на операционном столе.
«Что-то ты, Шах, совсем ушел в дебри философские»
«Я тут с нимбодержателем соглашусь, брат. Завязывай, операция скоро. Новый пациент, новая медицинская загадка».
«И то верно, друзья… поможете и в этот раз?»
«А то!»
«Действуй, Шах»
****
Новая больница. Старые правила.
Приехать. Пройти часовую очередь для регистрации. Оплатить курс лечения и койко-дни. Заселиться в палату №16. Приятно удивиться, что в двухместном номере ты один. Неприятно удивиться, что туалет не в палате, а в общем коридоре. Сдать стандартные анализы. Ждать.
Доктор Шахтарджин назначил операцию на третий день, извинившись «за столь длительное ожидание, ведь в этом месяце особенный загруз бесплатных пациентов по ОСМС».
– Но ведь я для того платно и пришел, чтоб без очереди, – справедливо возмутился я.
– Да, это так. Но вы платите у нас за быстрые анализы по системе «одно окно», за койко-дни и, действительно, за оперативное лечение. Но, как я уже сказал, у нас есть сейчас более сложные пациенты. В качестве извинений мы сделаем так: к вам в палату до операции не будут заселять никого. Сможете расслабиться.
– И то хорошо.
– Вот и отлично. Располагайтесь, скоро завтрак.
– Угу.
«Ндааааа…»
«Вот сейчас вот вообще молчи. Не подливай масла. Просто помолчи».
Два дня я ходил на прием лекарств внутримышечно, а также пил таблетки. Остальное время тянулось за просмотром установленного здесь телевизора и скроллинга интернет-шоу.
Хотя бывали и моменты, когда муза снисходила до меня. И я писал. Много писал, погружаясь в вымышленные сюрреалистичные миры.
Здесь ангелы и демоны боролись за души людей, а иногда просто дружили вопреки религиозным догматам.
«Слушайте, нимбоносители, вы как вообще пришли к заключению, что мы готовы с вами сотрудничать?»
«Было ниспослано нам видение, что Ангелы и Демоны встанут плечом к плечу…»
«Эй-эй, светлокудрый… тише, спокойней. А у тебя вообще есть компетенции и юрисдикции говорить от всех небожителей?..»
«Хм… простите, уважаемый, рогатый и острохвостый, но я говорю лишь от имени нас троих»
«Хех, значит, три Демона и три Ангела! Ахахаха! Вот и компашка у нас!..»
«Так, хавалку закрой. Видишь, говорит уважаемый нимбодержатель. Пусть выскажет, что хочет»
«Благодарю. Гхм, мы тут с коллегами посовещались и решили, что на Земле… мы можем действовать без козней, кары…»
«Серы, тлена…»
«Гнева Всевышнего…»
«Да, да. Без вот этого всего…»
«Кстати, о вашем начальстве. Кто утвердил эту операцию?»
«Ниииикто… А у вас?»
«Хех, мы сами по себе. Демоны третьего круга»
«Вот и замечательно! Объединим усилия… тайно?»
«Ну раз не шутите»…
Полет фантазии в стиле Пратчетта-Геймана был прерван медсестрой.
– Так. Это вы Эдмунд Розенберг?
– Да, я.
– У вас операция через десять минут. Спуститесь, пожалуйста, в кабинет №125. Доктор Шахтарджин ждет.
– Как? Уже?
– Да. Вы же все оплатили?
– Конечно.
– Тогда идите.
– А что еще остается?
– Ходить с катетером…
– Ха. Шуточки.
****
– Добрый день, как вы сегодня? – спросил я у пациента Розенберга, когда он вошел в операционную.
– То болит, то не болит. Медсестра пошутила, что надо продолжать ходить с катетером, – задумчиво произнес он.
– Ааа. Это, наверно, Карли. Она у нас… с таким чувством юмора. А вы пока раздевайтесь ниже пояса и ложитесь вот сюда.
– Слушайте, док. А разве мне не положено анестезии?.. Местной, хотя бы.
– Нет. Это быстрая процедура. За пять минут изымается стенд-катетер и обрабатывается уретральный канал.
– Так просто?
– Так просто.
– Но вы же говорили про отложение солей…
– Вам повезло. Видимо, питались правильно, потому что снимки КТ и анализы показали, что соль в месте крепления катетера не скопилась. Его можно просто вытащить, без полосной операции.
Я заметил, как на лице Розенберга появилась легкая улыбка.
– И я рад, что не придется сегодня никого резать.
– Спасибо, док. Действительно стало легче, – он бесцеремонно снял штаны и трусы. И в этот момент в операционную зашла моя ассистентка Элоя.
– Ой, простите, – она деланно прикрыла рукой глаза, – Не смотрю, не смотрю.
– Думаю, вы сегодня уже насмотрелись на разных, – решил отметить Розенберг, устроившись на операционном столе.
– И то верно, – всплеснула руками Элоя.
– Эля, не отвлекайся, пожалуйста, – серьезно предупредил я, – лучше закачай пока в бак физраствор.
– Хорошо, доктор Шахтарджин.
– А пять минут – это не слишком быстро? – спросил пациент, – Устанавливали катетер минут пятнадцать.
«Пффф, а чего этот чувак еще хотел? Чтоб мы его коньяком почивали и жопку подтирали?»
«Демон, ну, где твои манеры. Здесь же леди»
«Мадемуазель, какая у вас жо…»
«Так! Вы обещали помочь! – утихомирил я свой внутренний диалог, – К работе!»
– Работаем, – сказал я и взял шприц.
****
– Постойте! – вдруг вспомнил я, глядя, как Шахтарджин взял шприц.
Я успел предупредить его об особенности своей анатомии, а он, усмехнувшись, произнес слово «Гипоспадия» и добавил.
– Это лечится хирургическим путем… Не хотите, кстати, сделать эту операцию у нас?
– Нет, спасибо, мне и так нормально живется.
– Ну хорошо, – и ввел шприц.
Снова боль обожгла тело и разлилась по нижним конечностям расплавленной магмой.
«Да что ж такое…»
– Тише, пациент, лижите, не дергайтесь, – скомандовала тоненьким голоском медсестра.
Я приподнял голову и увидел сосредоточенное лицо доктора. Он старался. Правда старался. Хотя при первом взгляде на него я подумал, «Слишком наглый». Да и обстановка в операционной что-то не настраивала на положительные волны. Есть окна – а значит, мороз может проникнуть через щели. Есть даже короткий тюль, собирающий пыль. Операционный стол со всем оборудованием видал виды. Нет ни мониторов, ни современных аппаратов, которые были в предыдущей больнице.
Зато сейчас я видел не монитор со своими внутренностями, а сосредоточенные глаза врача, который боролся за мое благополучие. И тот же блеск, которым одарила меня доктор Фенимонд. Порой эта сосредоточенность и блеск важнее аппаратуры.
– Почти достал, – сообщил доктор Шахтарджин, – не дергайтесь. Спокойней.
«Эдичка, родной, что ж ты, действительно, как уж на сковороде…»
«Эй, Ангел, сковорода – это по моей части, не мешай! Сейчас его отпустит… ииии раз! И отпустило!»
«Не отпускает…»
«Сам вижу. Эд, дружище, держись. Это только первый круг вниз по спирали. Жду тебя на третьем»
«Слушай, рогатый, а появилась у меня одна идея!.. Мы же сейчас без анестезии, может показать нашему Розенбергу несколько картинок эпохи зарождения вселенной»
«Это там, где мы с тобой голышом плясали в космических туманностях, а начальство мастерило галактические облака и спирали?»
«Угу»
«Да ты садист, Ангел. Такой сюрр же погрузит его в экзистенцию»
«Вот и проверим Эдичку на прочность»
Перед глазами резко заплясали звезды, будто сам космос снизошел в операционную. Отблески некогда колоссальных галактических систем плавали в темной материи, вспыхивая то там, то здесь.
Я зажмурился от таких резких перемен. Боль по-прежнему жгла тело. Но видения не отступали. И вот уже медсестра предстала обнаженной девой и внимательно наблюдала за уровнем физраствора в трубке. А рядом пыжился в таком же обличии доктор Шахтарджин. Их рога переплетались с нимбами над головами, десятки рук сотворяли танец вечности, а глаза перетекали с лиц на животы и обратно.