Глава 15
– И заперли его на дне самой высокой башни, – привёл меня в чувство ехидный голос Гвалта.
– Ага, просто уморитительно, – с трудом поднимаясь и отряхиваясь, сказал я.
Подняв голову, я увидел образовавшуюся в потолке дыру. До неё было метра три; повезло, что я себе ничего не сломал, однако при приземлении неслабо приложился затылком о каменный пол, поэтому перед глазами слегка плыло. Меч при падении отлетел в сторону, я нагнулся и поднял его, примечая приставленную к стене деревянную лестницу.
– Из любой ситуации всегда есть выход, – промямлил я: мне всё ещё трудно было собраться с мыслями.
– Ты погоди, хозяин, – отозвался Гвалт, – я там в углу дверку заприметил. Пойдём глянем, небось, чего ценного найдём.
Я развернулся. Действительно, во тьме подземелья у противоположной стены вырисовывался силуэт двери. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в отличие от входной двери в башню эта была практически новая, крепкая, обитая железными полосами и плотно сидящая на петлях. На двери висел хиленький замок. Мне даже делать ничего не пришлось: как только я приблизился к двери, меч у меня в руке сам дернулся по диагонали вверх и перерубил замок, будто тот был сделан из сырой глины.
Когда я открыл в дверь, мне в лицо ударил смрадный запах гнили, перегара, и использованных носков. Не знаю, виной всему этот букет ароматов или недавняя травма головы, но меня повело в сторону, и я упал. Нет, не потерял сознание, просто, облокотившись на столик у двери, случайно опрокинул его и устремился вслед за ним. Лежа на полу, я разглядел в комнате четыре импровизированные лежанки, состоящие из шкур и тюков сена; в углу у дальней стены стоял огромный сундук с открытой крышкой, из которого торчали острия заржавевших мечей и кинжалов, а также виднелись жестяные кубки и тарелки.
– Ты чего здесь разлёгся, устал что ли? – спросил Гвалт.
– Я упал, – тихо ответил я.
– Брось ты эти упаднические настроения. Лучше пойди погляди, что в сундуке лежит. Сдаётся мне, самое интересное на дне спрятано.
Ни ответить, ни подняться я не успел, потому что из соседней комнаты послышались торопливый стук шагов, чьи-то возгласы, грохот отворяемого люка и скрип деревянной лестницы.
– Шухер! Валим! – заорал в моей голове Гвалт.
– Не ори, – мысленно произнёс я, резко вставая и прячась за дверь.
– Бурундук, скотина, опять ты дверь не запер! – раздался визгливый голос.
– Это не я, Ёж, – ответил низкий бас. – Ты ж сам дырку в полу видел, не я это…
– Да кто в здравом уме к нам полезет? Ну, подожди у меня! Вот вернутся Крот с Хорьком, мы тебя твои собственные орехи сожрать заставим!
Сквозь щель между стеной и дверью я увидел, как в проёме встал высокий тип в шипастых латах. Я, не раздумывая, изо всех сил пнул дверь ногой. Дверь захлопнулась, а с противоположной стороны раздался звон удара металла о металл, затем грохот падающих доспехов.
– Слезь с меня, – простонал Бурундук, – ты меня своими иголками всего поцарапал.
– Кто посмел?! – завизжал Ёж и принялся барабанить в дверь, которую я тем временем удерживал плечом.
– Закрыто! Приходите завтра! – крикнул я.
– Выходи, самоубийца! Мы тебя не больно убьём. Выходи, пока я добрый! – не унимался оскорблённый бандит.
– Сказано ж вам, сегодня – никак, приходите завтра с утречка, а лучше – вечером.
Стук прекратился.
– Бурундук, разберись с дверью.
– Это я могу, – пробасил второй разбойник.
Послышались быстрые тяжелые приближающиеся шаги. Я, недолго думая, отошёл от двери подальше в сторону. Через секунду она распахнулась, а Бурундук, взявший приличный разбег, пролетел всю комнату и ударился лбом о противоположную стену. Элегантно будто в танце развернувшись на сто восемьдесят градусов, он глубоко вдохнул, надув огромные щёки, гулко выдохнул и всей своей массой – а она была не маленькая – рухнул на пол.
Из соседней комнаты послышался лязг вынимаемого из ножен меча. Как только в проёме показалось остриё, я быстро подлетел к двери и снова с силой захлопнул её. Уж второй раз такой подставы этот горе-разбойник точно не ожидал. Остриё клинка вонзилось в дверь, хозяин меча выкрикнул очередное проклятье, а я в тот же миг дернул дверь на себя. Бандит в шипастых латах, крепко сжимая в обеих руках меч, влетел вслед за отворяемой дверью. Я изловчился и огрел его рукоятью своего меча по затылку. Ёж упал.
– А ты, оказывается, не так прост, хозяин, – присвистнул Гвалт.
Глава 16
Связав неудачливых разбойников всем, что только под руку подвернулось, я присел на тюк сена и стал ждать, когда они придут в себя. Из-за стремительно развивающихся событий, я даже и не задумывался о том, почему здесь нет похищенной девушки. Теперь же мне это было крайне любопытно.
– Ну, что скажешь? – обратился я к мечу.
– Чего тут говорить? Кончай их, да и пойдём отсюда подобру-поздорову.
– А похищенная дочка могильщика?
– А похищенная дочка могильщика наверняка уже там, куда её папенька своих клиентов складывает. Давай вернёмся в город, скажем, что бандиты обезврежены, а дочурка уже того. Глядишь, и пропустят тебя.
Наш разговор прервал пришедший в себя Бурундук.
– Ёж. Ёж, ты где? – простонал он.
– А ты голову поверни, – сказал я, – вон твой приятель, рядом с тобой валяется.
– Развяжи меня, смерд! – грозно пробасил толстяк.
– Это я-то смерд? Ты себя и свою хату видел? Это у вас у всех здесь так принято – смердами обзываться?
– Вот подожди, когда Хорёк с Кротом вернуться. Они уж… они уж тебя на ленточки порубят.
– Угу. А пока мы ждём твоих друзей, будь любезен, расскажи, куда вы дели похищенную девушку, – сказал я, подходя и приставляя остриё меча к его массивному подбородку.
– Нет тут никакой девушки, и не было никогда.
– Заткнись, Бурундук, – прохрипел приходящий в себя шипастый разбойник.
– Это как это не было? – спросил я.
– Ничего ему не говори, – завизжал Ёж.
Я подошёл и пнул его ногой в живот. Думаю, в латах он особо удара не почувствовал, но замолчал.
– Повторяю вопрос: где похищенная девушка?
Бандиты молчали.
– Что ж, хорошо. Позвольте обрисовать вам всю ситуацию целиком. Мне совершенно безразлично, останетесь ли вы в живых или нет, но вот мой меч – да, вот этот вот, который светится красным – очень жаждет крови. И если вы мне не скажете то, что я хочу услышать, боюсь, я не смогу его остановить, и он перережет вам глотки.
Гвалт страшно захохотал, а глаза у черепушки на рукояти ещё ярче засветились красным. Меч слегка дернулся у меня в руке и оставил небольшой порез на руке Ежа.
– Ладно, ладно, расскажем, всё расскажем, только убери эту железяку, – согласился он. – Бурундук всё правильно говорил, нет здесь той девки, и никогда не было. Папаша ейный нам заплатил, чтобы мы притворились, будто её похитили. А нам чё, сложно что ли? Вот и явились мы под городские ворота, да бумажонку с требованием о выкупе и прикололи. А саму ту девку мы и в глаза не видели.
– Вот оно, значит, как. Ну что ж, спасибо за информацию, – сказал я, развернулся и направился к выходу.
– Э, а развязать нас? – окрикнул меня Бурундук.
– Сами как-нибудь справитесь.
Я вылез по лестнице из подвала, осторожно переступил через прогнившие доски и вышел наружу. Время уже было за полночь. Прикидывая в уме, как бы мне всё это донести до стражников так, чтобы они мне поверили, я побрёл в сторону города. Конечно, нужно было бы взять пленников с собой. Но как бы я один смог поднять бандитов наверх, не освобождая их?
Всюду было темно, поэтому я ещё издали заметил приближающийся огонёк. Это была телега, запряжённая лошадью. Остановившись и сойдя с дороги, я смог разглядеть двух человек: один, тот, что был покороче, управлял повозкой, другой, более длинный, сидел в ней, прислонившись спиной к борту. Через минуту я уже мог слышать их голоса.
– Непруха, она и есть, – говорил один голос.
– Перестали в наши края богатые лопухи соваться. Так и с голоду подохнем скоро, – говорил другой.
– Сейчас узнаем, а ну как Ежу с Бурундуком больше повезло? А нет, так хоть скотину эту зарежем, да зажарим.
Лошадь недовольно фыркнула и встряхнула головой.
– Опа, дружки пожаловали, – сказал Гвалт. – Ну давай хоть этих немножко поубиваем.
Я повернул голову и взглянул на башню, потом ещё раз посмотрел на телегу, прикинул с какой скоростью она едет, развернулся и рванул в обратную сторону. Домчавшись до башни, я взбежал вверх по ступеням и оказался наверху как раз вовремя: повозка уже сворачивала с дороги, приближаясь к башне. Я окинул взглядом вершину башни, заприметил пару больших камней, отковырнул ещё несколько с бортов и сложил их рядышком точно над входной дверью. Телега замедлила ход и остановилась шагах в десяти от входа. Пока высокий бандит, ранее сидевший в телеге, забирал из неё какие-то пожитки, коротышка, управлявший повозкой, слез с облучка и уже собирался распрягать лошадь, как вдруг что-то услышал.
– Кажися, опять Ёж визжит, – сказал он.
– Ничего от твоего слуха не скроешь, Крот. Чего визжит-то?
– Кажися, у Бурундука чего-то просит. Чтобы тот ему чего-то сильнее тёр.
– Дьявол! – выругался разбойник. – Вечно беда с этими недоумками. Пойду гляну, чего у них там.
Он взвалил на плечо небольшой тканевый мешок и направился в башню. Я приготовился, держа один из булыжников на вытянутых руках прямо над входом. Когда бандит уже выставил ногу вперёд, чтобы сделать последний шаг до двери, я отпустил камень. С глухим стуком тот угодил злодею в голову. Разбойник выронил мешок, обмяк и свалился там же, где стоял.
– Ты чего это, Хорёк, уронил что ль чего? – спросил его Крот, пытавшийся отобрать у лошади удила.
Не дождавшись ответа, он развернулся и увидел лежащего на земле подельника. В тот момент, когда он подошёл к телу, я уже был готов отправить следом второй камень. Осыпавшаяся каменная крошка зашуршала под моими сапогами, подошедший бандит поднял голову, и отпущенный мною камень угодил ему прямо в лоб. Крот повалился поверх своего товарища.
Глава 17
На стенах города горели факелы. Я подъехал к воротам, остановил лошадь, спрыгнул с повозки, на которой лежали бессознательные тела Крота и Хорька, и несколько раз ударил кулаком по дубовым доскам. Шаги, шум, и уже знакомое окошко вновь распахнулось.
– Ну, чего тебе?
– Готово.
Глаза из окошка недоумённо посмотрели на меня.
– Ну, то есть исполнено ваше поручение.
– А где похищенная девица?
– Не было никакой девицы. Могильщик ваш сам всё это подстроил. Не удивлюсь, если он и свою дочурку того, прикопал уже.
– Чем докажешь?
– А вон у меня в повозке два живых доказательства лежат. Вроде бы, живых.
Привратник пристально посмотрел на меня, захлопнул окно, что-то крикнул, куда-то отошёл, а минут через пять раздались многочисленные шаги, и тяжёлые городские ворота начали медленно открываться.
Стражники выстроились вдоль распахнутых створок по трое, а тот, с которым я разговаривал, прошествовал к телеге и воззрился на бессознательных разбойников.
– Знакомьтесь, Крыса и Суслик, – сказал я. – В подвале башни ещё двое связаны.
Низкий рыжебородый стражник ещё раз оценивающе посмотрел на меня и махнул рукой своим бойцам. Двое ближайших охранников помоложе подбежали к телеге. Один взялся управлять повозкой, другой – сторожить пленников. Я же в сопровождении бородача проследовал за стены города вслед за ними.
В городе было светло как днём. Вдоль широкой дороги тут и там стояли столбы, на каждом из которых висело по несколько факелов; из окон вплотную расположенных домов также светил яркий свет, доносилась музыка, смех, брань и крики. Между домами сновал подвыпивший народ, а в кустах и около крылец некоторых зданий были видны развалившиеся прямо на земле спящие тела. На каждом доме висела деревянная вывеска. На большинстве из них были изображены бутылки, бочонки и кубки.
– У нас больше питейных и увеселительных заведений, чем где бы то ни было в королевстве, – сказал сопровождающий меня стражник.
Словно бы в подтверждение его слов, со стороны послышался громкий голос:
– Готовься! Целься! Пей!
– Это правильно, путь к сердцу мужчины лежит через его печень, – ответил я, наблюдая через окно драку в одном из таких заведений. – Это я к вам удачно попал.
– Эти вот два – игорные дома, – указал он на два здания по обе стороны дороги. На вывеске одного из них были изображены игральные кости, у другого – значок пик.
– Оно и видно. А вон там что такое, тоже игорные дома? – кивнул я на ряд сооружений с изображениями сердец. В отличие от остальных, в этих домах свет горел не так ярко.
– Нет, это дома наслаждений, – улыбнулся мой проводник.
Мы вышли на перекрёсток. Я заметил, что левая сторона улицы практически не освещена.
– Там расположен жилой квартал, – уловил мой взгляд стражник. – Я и сам там с семьёй живу. Не всё же время увеселению предаваться.
– Есть ещё казармы, – указал он направо, когда мы пересекли дорогу. За дощатым забором виднелись верхушки шатров и палаток. – Там живёт основная часть войска господина Леонкора.
С левой стороны за таким же дощатым забором виднелось огромное сооружение круглой формы, напоминающее стадион.
– А это что за Колизей? – спросил я.
– А это наше ристалище. Раз в неделю по указу господина здесь проводятся бои. Да не просто бои, таких зрелищных сражений ты больше нигде не увидишь. Ближайшие назначены на завтра. Но я бы и врагу не пожелал оказаться на той арене в качестве участника, а не зрителя.
Я хотел было спросить, где же они в таком случае набирают добровольцев, но не успел, потому что впереди показался добротный трёхэтажный дом главы города, прямо-таки царский терем, а не дом. По всему периметру и на крыше были расставлены стражники.
– Господину уже доложили. Он практически никогда не спит: денно и нощно дела решает, – сказал мой гид, когда мы уже поднялись на крыльцо.
Стражи распахнули нам дверь и расступились. По большой лестнице в холле мы поднялись на второй этаж, где у массивных дверей в конце коридора нас ожидало ещё двое охранников. Такого количества стражи я и во дворце короля не видел.
Мой проводник подошёл и о чём-то по-быстрому шёпотом переговорил с коллегами, затем вернулся ко мне.
– Господин сейчас занят, придётся подождать, – сказал он.
Мы уселись на скамью вдоль стены. Из-за дверей доносились обрывки разговора.
– Мы с тобой знакомы много лет, – сказал спокойный, но властный голос. – До сегодняшнего дня ты ни разу не приходил ко мне за советом или помощью. Я не могу припомнить, когда в последний раз ты пригласил меня к себе. Давай будем откровенны. Ты отклонил мою дружбу. Боялся быть моим должником.
Далее послышалось чьё-то сбивчивое бормотание, но я не смог разобрать ни слова. Затем первый голос продолжил:
– Теперь ты приходишь ко мне и говоришь: «Господин Леонкор, сотвори суд справедливости». И даже в этой твоей просьбе не чувствуется уважения ко мне. Ты не предлагаешь мне своей дружбы. Ты входишь в мой дом и говоришь: «Я заплачу тебе, сколько ты запросишь». Нет-нет, я не обиделся, но разве дал я тебе повод относиться ко мне с таким неуважением?
Послышался скрип стула, и второй голос опять что-то замямлил.
– Уже недолго осталось, приготовься, – сказал рыжебородый стражник, – а мне пора возвращаться ко своим делам. Удачи тебе, путник.
– Ага, спасибо, – поблагодарил я.
После того как он удалился, из дверей выскочил толстый мужик и, прикрываю руками раскрасневшееся лицо, поспешил вниз по лестнице.
– Пригласите следующего, – раздался всё тот же голос.
Глава 18
Я шагнул в раскрытые двери, которые тут же закрылись у меня за спиной.
За широким столом сидел пожилой седовласый мужчина в богатых одеждах.
– Подойди ближе, – сказал он, не сводя с меня глаз. Когда я подошёл, он протянул мне руку почему-то ладонью вниз.
– Андрей, – сказал я, пожимая её.
– Леонкор, – чуть помедлив, ответил глава города. – Присаживайся.
Я сел.
– Итак, если верить твоим словам, ты в одиночку победил банду Грызунов. Но, опять же, если тебе верить, дочь Бона они не похищали, а инсценировали похищение по его же просьбе. Я верно излагаю?
Я кивнул.
– Раз так, то у меня к тебе всего один вопрос: с чего я должен тебе верить?
– А почему бы нет? – стушевался я.
Леонкор минуту оценивающе смотрел на меня, затем подошел к двери и приказал стражникам:
– Приведите Бона.
– Признаюсь, – продолжил он, обращаясь ко мне, когда вернулся за стол, – пленённые тобой Крот и Хорёк подтвердили твою историю. Одного не могу понять, зачем это понадобилось самому Бону?
– Ну, это ты уж у него сам спроси. Может быть, он сам свою дочку убил, а потом решил всё на похитителей повесить.
– Нет, – сверкнул глазами глава города, – Бона я знаю давно, ради своих дочерей он пойдёт на что угодно. И уж точно ни за что на свете не причинит им вреда.
– Так у него их несколько?
– Двое близнецов. Жаннет и Тереза. Их мать умерла при родах, с тех пор Бон один воспитывал девочек.
Он немного помолчал и добавил:
– Пропала Жаннет.
В двери постучали, и на пороге появился тощий лысеющий мужичок среднего роста, босой, в грязных штанах и дырявой рубахе.
– Заходи, Бон, – сказал Леонкор.
Тот неуверенно подошёл к столу и встал справа от меня.
– Вызывали, господин Леонкор? – спросил он и покосился на меня.
– Брось ты этого «господина». Мы знаем друг друга уже много лет. И между нами никогда не было секретов или недомолвок. Я всегда мог рассчитывать на твою дружбу, а ты всегда мог рассчитывать на мою. Поэтому скажи мне, старый друг, что случилось с Жаннет?
Бон открыл было рот и хотел что-то сказать, но вместо этого разразился рыданиями. Когда он смог совладать с собой, он сквозь слёзы сбивчиво поведал нам:
– Я не хотел… но Тереза… я лишь защищал свою дочь.
Леонкор встал и повернулся лицом к окну, расположенному за столом. Могильщик окончательно взял себя в руки и продолжил:
– Я любил своих дочерей одинаково, воспитывал обеих по всем правилам, но ещё в детстве девочки сильно отличались друг от друга. Жаннет легко находила язык с соседскими детьми, её любили взрослые. Она была добрая, весёлая и жизнерадостная, в её присутствии комната будто бы заполнялась солнечными лучами. И хоть внешне дочки выглядели одинаково, Тереза была не такой. Она ненавидела Жаннет за всеобщую любовь, а всех остальных за то, что не обращали внимания на саму Терезу. С годами, правда, эти различия и разногласия сошли на нет. Тереза стала казаться такой же весёлой и беззаботной, как и её сестра. Как же я был слеп! Всё это время она лишь притворялась, втайне не переставая ненавидеть Жаннет. И так день за днём, год за годом. Ну, а что произошло дальше, вы, наверное, уже догадались.
– Продолжай, – спокойным голосом, не оборачиваясь, сказал Леонкор.
– Тереза… – голос Бона опять дрогнул. – Тереза убила мою милую прекрасную Жаннет.
Он упал на колени.
– Я скрыл это ото всех. Я лишь хотел защитить единственную оставшуюся дочь. Я тайком положил тело Жаннет в накануне вырытую могилу и присыпал землёй, а на следующий день поверх тела моей бедной девочки положили гроб, и я окончательно закопал могилу. В тот же день Тереза переоделась в одежду Жаннет и вышла за городские ворота, после чего вернулась через тайный проход в заборе со стороны кладбища, через который я совсем недавно выносил тело мёртвой дочери.
Управитель города дослушал историю, подошёл к двери и снова что-то приказал стражникам.
– Ступай в кабак, Бон, – сказал он, вернувшись к нам. – Не заходи пока домой. Ты уже достаточно настрадался.
Щуплый мужичок, который, казалось, за время своего рассказа постарел лет на двадцать, поднялся с пола и с опущенной головой вышел за дверь.
Я хотел было поинтересоваться у Леонкора насчёт Ильи, но тот мрачно сказал:
– Завтра, всё завтра, – и вышел за дверь.
Я недоумённо последовал за ним. У дверей меня остановили стражи, сказали, что господин приказал отвести меня в гостевые покои. Я не стал возражать: идти всё равно было некуда. Стражники довели меня до какой-то двери, расположенной на этом же этаже, подождали, пока я зайду внутрь, и удалились.
Я присел на огромную кровать с балдахином. Невесёлая, мягко говоря, история могильщика оставила неприятный отпечаток на душе. Даже Гвалт сперва молчал. Я разделся, положил меч под подушку рядом с собой и лёг в кровать.
– А я говорил, что не надо было нам во всё это лезть, – тихо произнёс меч.
– Может быть, ты был прав, – ответил я.