ТРАВНИК
Небольшой домик Йоксы находился на самой окраине довольно крупной деревушки Ситцы, так как травник любил одиночество. Этот худощавый, сутулый, с седеющей бородкой человек внешне походил скорее на бодрого старца, чем на молодого мужчину, которым он являлся.
В это утро в дверь его дома стучался какой-то крестьянин, со слезами на глазах прося травника выйти.
– Йокса, ну сделай что-нибудь… сынишку моего бедного то в жар, то в холод бросает, а обратиться, кроме тебя, не к кому…
– Отойди от дома, навозник несчастный! Я сказал тебе, что нет у меня сейчас травы от кишечных отравлений! Пусть пьет теплый отвар из риса! И как можно больше! А теперь прочь от двери! Больше ничем помочь не могу!
– Ну ты бы хоть посмотрел на него, а?
– Прочь от двери, я сказал! Йокса на дому не работает! Йокса – травник, а не лекарь! – орал хозяин дома.
За все то время, что Зоран и Йокса были знакомы, наемный убийца ни разу не видел, чтобы ворчливый травник выходил из дома, кроме случаев, когда ему нужно было отправиться в лес за необходимыми растениями. Крестьяне, если им требовалась помощь, подходили к его жилищу, и тот, вопреки всем нормам гостеприимства, выслушивал их проблемы, даже не открыв входную дверь, затем приоткрывал ее лишь ненамного и в образовавшуюся щель просовывал либо корень какого-либо растения, либо его листья, после чего тут же велел гостю убираться прочь.
Но, несмотря на отвратительное поведение, Йоксу в деревне ценили и уважали, так как травы его чудесным образом спасали от многих недугов, а сам он, хоть и был груб, в помощи никогда не отказывал, если это было в его силах.
Зоран подошел к крестьянину и заговорил:
– Он не выйдет. Если он говорит, что не может ничем помочь, значит, так оно и есть. Мне жаль.
Крестьянин посмотрел на Зорана со смесью обиды и злобы:
– Тьфу! – сплюнул и отправился прочь от дома травника.
Зоран подошел к входной двери и постучался.
– Кого еще бес принес?! – услышал он неприветливый голос.
– Йокса, это я, Зоран. Открывай, седовласый ворчун, сто лет тебя не видел.
– А, это ты, – травник сказал это таким тоном, будто последний раз видел друга буквально на днях, а не несколько лет назад. – Заходи, нечего пороги околачивать.
Дверь открылась, Зоран вошел внутрь.
Убранство жилища Йоксы было донельзя скромным. В нем, кроме висевших вдоль стен трав и лежащих на подоконнике стеблей и кореньев, было только все самое необходимое: кровать, печь, пара стульев и стол, на котором стояла посуда. В центре стола разместился старинный самовар – травник был любителем попить чаю и знал великое множество сортов растений, из листьев которых можно его заварить.
– Сколько лет, сколько зим, Зоран! Присаживайся, выпьем с тобой по чашечке бодрящего напитка из самовара.
– Не откажусь, Йокса. Чай у тебя всегда вкусный, а бодрость в дороге мне совсем не повредит.
Травник разлил горячий напиток в две чашки, одну из которых сразу же подал Зорану. С этим человеком Йокса всегда был гостеприимен, хоть мастеру-ворону иногда и казалось, что радость встречи он почему-то лишь изображает.
– Ммм… Очень вкусно. Из чего ты его заварил?
– Это всего лишь имбирь и мед, – травник посмотрел на Зорана так, словно тот был не знающим даже алфавит неучем.
– Ааа. Понятно.
Собеседники сидели молча, наслаждаясь одновременно острым и приторным вкусом чая. Зоран с удивлением обратил внимание, что задумавшийся о чем-то Йокса уже допил свою чашку, в то время как сам он едва осилил треть, так как напиток был обжигающе горячим.
– Куда держишь путь, Зоран? – спросил травник.
– В Эйзенбург.
– Терпеть не могу этот город.
– Почему?
– В нем наиболее наглядны симптомы тех болезней, коими страдает Ригерхейм. Если ты не заметил, за последние пятнадцать лет королевство превратилось из колыбели человечества в прогнившую насквозь территорию, где вместо медицины и технологий процветает разве что преступность и коррупция. Власть без зазрений совести использует лучших своих людей как расходный материал, а взамен не дает ни защищенности, ни уверенности в будущем. Одновременно с этим возвышаются и все больше наглеют разного рода прохиндеи, жулики, дельцы и даже убийцы, а ушлые чиновники покрывают их с максимальной для себя выгодой. Там, где на пьедестал возведены разрушительные звериные инстинкты, а мораль примитивна, человеческая мысль с ее созидательным влиянием на жизнь неизбежно скудеет, ненужная. Там, где преступление обращается в легитимное оружие сильного, слабость становится наказуемой.
– Все, что ты озвучил, характерно не только для Ригерхейма. В странах Южного Альянса, к примеру, дела обстоят много хуже. И, конечно, нормальным положением вещей эту ситуацию не назовешь, но повлиять на нее мы с тобой точно никак не можем. Выходит, остается только принять ее как пусть и гнетущую, но неизбежную данность.
– Поверь мне, я уже принял. Ты сам, полагаю, тоже?
– Скрепя сердце.
«Скрепя сердце борюсь с ней при помощи меча и ядов».
– И знаешь, Йокса, Эйзенбург, несмотря на все свои недостатки, для многих до сих пор остается городом надежд и исканий.
– Для перечисленных мной категорий – да.
– Ты не упомянул в своей тираде людей искусства.
– Ну уж этим-то бездельникам везде хорошо. Они в любом конце света найдут себе и вдохновение, и публику, и властные задницы, нуждающиеся в поцелуях.
– Тем не менее список без них слишком сер.
Зоран внимательно разглядывал травника, который с последней их встречи сильно постарел и стал еще более нервным, чем был до этого. Лжедетектив чувствовал, что за маской агрессивного и нелюдимого отшельника Йокса прячет какую-то грустную тайну, которая тяготит его сердце. И тем угрюмей и ворчливей становится Йокса, чем тяжелее становится ему о ней вспоминать.
Травник хмурил лоб, и было очевидно, что, стараясь из вежливости поддерживать разговор с Зораном, думает он в этот момент совершенно не о проблемах коррупции в крупных городах, не о торгашах и не о банкирах.
– Как ты, Йокса? – вкрадчиво спросил наемный убийца.
– Как, как. Как обычно, – буркнул травник в ответ.
Зорану было горько смотреть на загадочное самобичевание человека, спасшего ему когда-то жизнь.
Когда Зоран был намного моложе, он как-то раз заблудился в лесах близ деревни Ситцы. Бродил он по ним довольно долго, так как тогда еще плохо знал здешние места. Еда и питье у него закончились, и, стремясь наполнить свой изголодавшийся по пище желудок, молодой Зоран начал есть растущие в лесу грибы. Будучи самонадеянным и полностью уверенным в своих на тот момент скромных познаниях, наемный убийца с видом знатока отводил свой взор от вполне съедобных грибов и обращал его на ядовитые. За что и чуть не поплатился жизнью. Однако ему на помощь подоспел проходивший мимо Йокса. Травник отвел едва держащегося на ногах из-за лихорадки Зорана в свой дом, где на протяжении недели поил его различными отварами и в итоге вылечил от отравления. Так они и подружились. Однако Зоран до сих пор чувствовал, что его долг перед Йоксой не уплачен, и стремился помочь ему хоть чем-то. Но замкнутому в себе травнику никогда ничего не было нужно.
– Ты выглядишь так, будто чем-то обеспокоен.
– Что за глупости, Зоран? Я совершенно беспечен.
– Нет, Йокса, тебя что-то тревожит. Расскажи мне, я попытаюсь тебе помочь.
«И буду признателен, если для этого не придется никого убивать».
Лицо Йоксы исказила злоба. Зорану показалось, что травник вот-вот метнет в него молнию своим взглядом.
– В чем ты можешь помочь мне, Зоран?! Вернуть семью?! Ты способен поднимать мертвых из-под земли?! Вот смотрю я на тебя и вижу – нет! Способности у странствующих детективов совершенно другого рода. Ты мне не помощник.
Зоран остолбенел.
– У тебя была семья? Прости, я этого не знал.
Йокса успокоился. Видимо, ему стало не по себе из-за проявленной несдержанности.
– Да, Зоран, была. Семнадцать лет назад. Подробности опущу. Каждый имеет право на свои тайны, не так ли?
– Так.
– Рад, что ты с этим согласен. А теперь, может, покурим махорку?
– Давай, – сам того не ожидая, согласился Зоран. Ведь раньше он никогда не курил.
***
Первое время ощущения были неприятными, теперь же Зоран уже спокойно втягивал дым и, выдыхая, рисовал из него в воздухе кольца.
– Ты быстро учишься, – похвалил его Йокса.
– Я всегда был способным учеником.
– Это точно. Помню, с какой скоростью ты выучил все виды грибов после того, как отравился.
– За это знание я едва не заплатил самую высокую цену.
Жилище травника полностью затянуло дымом от махорки, которую курили собеседники. Зорана уже немного подташнивало, но ему отчего-то не хотелось останавливаться. Тем более, как он заметил, у Йоксы в процессе курения значительно улучшалось настроение.
– Йокса.
– Да, мой друг?
– Что тебе известно о чародейках? – тон Зорана выдавал наличие в вопросе не только праздного интереса, но и чего-то большего, не способного остаться незамеченным для чуткого слуха травника.
– Ооо… надо же… А я уже думал, что не дождусь момента, когда Зоран из Норэграда усмирит живущего внутри него быка-осемянителя и остановится на чем-то одном, прекратив наконец осквернять собой всю женскую половину Ригерхейма! Ха-ха!
Зоран шутку не оценил. Йокса продолжил:
– Ну ладно. Что мне о них известно: очень могущественные. Некоторые из них за секунду могут обратить человека в пепел. Умные, учатся почти всю жизнь. Хитрые и коварные, редко подпускают к себе простых людей, если не преследуют какой-то выгоды для себя. С мужчинами они лишь играют, не верь флирту с их стороны: разменяют тебя как монету. Не обижайся, Зоран, но если чародейка – объект твоего влечения, готовься к разочарованию.
Травник обратил внимание, что Зоран немного понурил голову, явно огорченный услышанным.
– Похоже, я не сделал для тебя открытие, Зоран.
– Ты лишь подтвердил мои опасения. Не скрою, я надеялся, что ты сможешь их развеять.
Они замолчали, укрытые в белом тумане из выдыхаемого ими дыма, но через несколько минут Зоран заговорил снова:
– Можно услышать совет?
– Конечно.
– Как справляться с мыслью, что больше никогда не увидишь тех, кто тебе дорог?
– Лично я подобные мысли просто от себя гоню, а когда не получается… – травник кивнул в сторону каких-то висящих на стене высушенных листьев, отличавшихся по цвету и форме от тех, что Йокса и Зоран набивали в свои трубки.
– Что это за трава?
Йокса загадочно усмехнулся и ответил:
– Такая, которая тебе сейчас точно не помешает, – травник встал, подошел к стене и взял несколько сухих листьев, после чего снова вернулся за стол. – Дай сюда свою трубку.
Зоран, сам не зная зачем, подчинился и протянул травнику курительный инструмент. Йокса измельчил причудливые сухие листья, после чего, очистив трубку своего гостя от махорки, принялся забивать ими освободившееся внутри деревянного изделия пространство.
Когда все было готово, и трубка уже дымилась, травник протянул ее своему другу со словами:
– Сделай только один вдох. Ни в коем случае не делай больше. И как только вдохнешь – не выдыхай, оставь дым внутри себя.
Зоран доверял Йоксе, и раз уж сегодня решился разделить с другом его самоуничтожительный досуг, то будет делать это до конца.
Наемный убийца сделал ровно один вдох, ощутил в груди дым, оказавшийся мягче и приятнее махорочного, и отдал трубку Йоксе, который для того, чтобы ее вернуть, протянул ладонь в требовательном жесте.
– А теперь, Зоран, иди ложись на печь. Скоро начнется. – Йокса с трудом скрывал хитрую ухмылку.
– Что начнется? – недоуменно отозвался гость травника.
– Увидишь.
Уже вечерело. Зоран целый день провел в доме травника. Продолжать дорогу в Эйзенбург в это время суток не имело смысла, поэтому мрачному путнику нужно было где-то заночевать. Печь Йоксы для этого подходила идеально, и Зоран решил остановиться на этом варианте ночлега. Хотя у него и так не было из чего выбирать.
Он забрался на печь и лег на спину, уставившись в потолок. Посверлив его взглядом несколько минут, закрыл глаза.
***
– Зоран…
Он вздрогнул, когда услышал очень ласковое и приятное меццо-сопрано. Поднялся с поросшей густой травой земли, ставшей из-за нее мягкой, как матрас; вокруг было солнечно, тепло и зелено. Это была какая-то наполненная свежим воздухом поляна прямо посреди леса, того самого леса неподалеку от Ланта, в котором Адела пригласила Зорана в иллюзорный дом. Вокруг напевали свои чудные песни канарейки, и Зоран чувствовал, что поблизости нет ни одного живого человека, кроме него и Аделы. Будто это поляна была создана только для них двоих.
– Почему ты ушла тогда?
– Это неважно, ведь сейчас я здесь, с тобой. И никуда больше от тебя не уйду.
– Это же ложь, верно? Насчет того, что не уйдешь.
– Да.
Она сделала плавное, но быстрое движение рукой и одежда на ней начала исчезать. Зоран заметил, что на нем одежда тоже исчезает и, посмотрев вниз, увидел, что уже… полностью готов.
Он сделал шаг вперед, схватил чародейку за бедра и, прижав к себе, поцеловал. От вкуса ее губ, напоминавшего смесь свежего красного винограда и терпкого изюма, он возбудился еще сильнее. Она кусала его за губу, а, когда отпустила, он принялся целовать ее в шею. Руки их также были заняты лаской, только ниже, намного ниже. Затем они, не выпуская друг друга из объятий, опустились на землю. Он чувствовал, что ей приятно ощущать сверху его тяжелое тело. Она стонала от ритмичных движений Зорана, впиваясь ногтями в его мускулистую спину.
– Зоран…
– Ада…
***
Когда Зоран проснулся, он почувствовал, что его голова раскалывается, словно давшая трещину фарфоровая ваза. Он с трудом заставил себя подняться с печи, от чего боль только усилилась, безжалостно пульсируя в висках.
Йокса уже сидел за столом, пил чай и улыбался, глядя на помятого и растрепанного Зорана.
– Ну как тебе? – с любопытством рассматривая своего друга, ехидно спросил он.
– Я думаю, ты сам знаешь, что паршиво.
– Конечно, знаю.
– Тогда зачем ты накурил меня этой гадостью?
– Это не гадость, а мощный галлюциноген.
Последние слова травника усилили недовольство Зорана:
– Ты что, дал мне чертов наркотик? – прорычал он тихо, так как чувствовал, что от громких звуков голова разболится сильнее.
– Это не наркотик. Он не вызывает привыкания. Просто галлюциноген. Я дал тебе его для того, чтобы ты хоть немного побыл вместе со своей чародейкой, а после пробуждения забыл о ней, мечтая лишь о том, чтобы жить без головной боли.
Зоран, сев за стол, нахмурился. Йокса налил ему чай со словами:
– На вот. Это снимет головную боль. Через двадцать минут ты уже продолжишь путь в Эйзенбург, радостно улыбаясь.
Зоран молчал.
– Ну помогло же ведь, а, Зоран? Хе-хе. Ты же сейчас о ней не думаешь?
– Я больше никогда не буду курить с тобой, Йокса.
«И я все еще о ней думаю».
КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Практически в каждый город Ригерхейма Зоран знал, как пробраться, минуя ворота. Но, как правило, способы проникновения были весьма неприятными, так как сопровождались походами по темным подземельям и вонючим канализациям. Поэтому наемный убийца в большинстве случаев предпочитал общепринятый стиль вхождения в населенный пункт.
У северных ворот Эйзенбурга было многолюдно, так как дотошная стража проверяла каждого, кто намеревался войти в столицу. Зоран уже час стоял в достигающей около пятидесяти ярдов в длину очереди, и ему казалось, что он не продвинулся ни на шаг. Впереди него была совершенно разношерстная толпа желающих пробраться в город: здесь стояли со своими повозками вычурно разодетые купцы, нищие, намеревающиеся бродить по улицам столицы с протянутыми ладонями, наемники, жаждущие получить кровавую, но прибыльную работу, странствующие артисты и музыканты, ищущие славы и народной любви, вечно тянущиеся к познанию ученые и обыкновенные ремесленники, собирающиеся за достойную плату найти применение своим приученным к труду рукам.
Но очередь в Эйзенбург была примечательна не только многообразием представленных в ней профессий. Она отличалась еще и расовым многообразием: здесь были северяне с Пепельных Островов, эмигрировавшие жители южных королевств, сердитого вида гномы и разной степени высокомерия эльфы. Не редкостью были и представители смешанных родословных – метисы.
Каждого гостя столицы стражники осматривали с предельной внимательностью: их основной задачей являлось недопущение проникновения в город иностранных шпионов. По каким критериям стражники определяли потенциального шпиона – остается загадкой, однако они имели полное право не пускать в город любого, кто покажется им подозрительным. Или даже просто не понравится. Поэтому, само собой, взятки стражникам, охраняющим ворота Эйзенбурга, были далеко не диковинкой, а вполне обыденным явлением: существовала даже негласная норма взятки, гарантирующая человеку проход в город, и многие заранее откладывали деньги, если собирались отправиться в столицу.
Многие, но не Зоран. Он привык к тому, что в его карманах водится достаточно наличности, и всегда был готов задобрить бдительных служак.
Только в этот раз он слегка запамятовал, что его добрый друг Динкель за игрой в холдем изрядно облегчил его звонкую, состоящую из серебряных монет ношу. А вспомнил об этом, когда было уже поздно.
– Ваше имя?
– Зоран из Норэграда.
– Род занятий?
– Странствующий детектив.
Стражник с ног до головы внимательно оглядел Зорана с таким видом, будто перед ним лежала куча навоза.
– В Эйзенбурге дознание прекрасно справляется своими силами. Вынужден огорчить, но в ваших услугах город не нуждается. Желаю удачи на пути в другие города.
Зоран немного наклонился к осматривающему его стражнику и произнес:
– Я пришел сюда по очень важному делу, о содержании которого могу рассказать вам в тени от посторонних глаз. После услышанного вы просто не сможете мне отказать.
Бывалый стражник понял намек:
– Маркус! Подмени меня! Я должен внимательнее осмотреть этого господина. А очередь должна двигаться.
Товарищ осматривающего Зорана стражника подменил его, после чего лжедетектив и алчный служака отошли подальше от толпы и укрылись за толстым стволом огромного дуба, растущего не далеко от ворот.
Зоран полез в карманы своей одежды и, ощупав их изнутри, тут же вспомнил свои посиделки с Динкелем и едва не выругался, поняв, что на взятку денег не хватит.
От стражника не укрылось замешательство Зорана:
– Похоже, важность вашего визита слишком преувеличена.
Сразу после слов досматривающего мастер-ворон извлек из потайного кармана, одного из многих на его одежде, амулет в виде скрещенных черных крыльев и, сжав двумя пальцами цепочку из темного металла, на которой данный амулет был закреплен, принялся раскачивать его, словно маятник, перед лицом стражника.
– Я тебе уже заплатил, помнишь? – спокойно произнес Зоран, подобно колдуну вглядываясь своими зелеными глазами в лицо собеседника.
Взгляд стражника как будто опустел, и он произнес:
– Кажется… припоминаю… добро пожаловать в Эйзенбург.
***
Зоран, ставший частью бесконечного людского моря, которое во все времена представляли собой улицы Эйзенбурга, протискивался между толпами идущих навстречу жителей, каждый из которых куда-то торопился. Гомон, состоящий из многочисленных голосов, кричащих, перешептывающихся, возмущающихся, смеющихся, и все это – на разных языках, не прекращался ни на секунду.
В такие моменты лжедетектив понимал причины, по которым принимаемые властями меры предосторожности при допуске в город просто обязаны быть велики: попав в вечно переполненную людьми столицу, иностранному шпиону ничего не стоит затеряться в бесконечном множестве лиц, совершенно не рискуя оказаться пойманным.
Зоран надеялся как можно скорей преодолеть рабочие и торговые кварталы Эйзенбурга, расположенные на окраине, и добраться наконец до центральных улиц, где ему предстояло найти таверну «Арлекин», одну из лучших в городе, и встретиться в ней с человеком, которому Конрат поручил передать письмо и который должен ждать Зорана за определенным столиком каждый день с двенадцати до часу. Было уже без двадцати час.
«Здесь будет быстрее».
Отлично ориентирующийся в городе наемный убийца свернул направо, в длинный и по неведомой причине оказавшийся безлюдным переулок, пройдя который, можно заметно срезать путь до нужной таверны.
Преодолев чуть меньше половины этого переулка, Зоран заметил, что за ним кто-то увязался. Один мужчина, похожий на наемника и крупный, как повозка. Лжедетектив не придал этому особого значения – он привык к тому, что окраины больших городов всегда наводнены разносортными отморозками.
Вдруг Зорану перекрыли путь еще пятеро – они прятались за большими деревянными ящиками и наполненной какими-то мешками телегой, стоявшими посреди переулка. Зоран на секунду оглянулся назад. Громила тоже теперь был не один, по правую и левую руку от него стояло еще по одному наемнику. Итого восемь человек, которым от Зорана что-то надо.
– Сами отойдете или помочь? – обратился Зоран к тем пятерым, что вышли из-за ящиков и телеги.
– Ты пойдешь с нами, – гулким басом отозвался громила за спиной.
– С чего вдруг? – спросил Зоран, не оборачиваясь. И вместе с тем схватился за рукоять меча, готовый обнажить клинок в любой момент.
– Так велено.
– Кем велено?
– Тем, кто велеть может, – на этих словах здоровяк тоже схватился за рукоять меча. Его примеру последовали и остальные бандиты.
– Я даю вам последний шанс, чтобы отойти. В противном случае вы очень пожалеете.
– Мы хотели по-хорошему, – снова ответил здоровяк. Он, очевидно, являлся главным из восьмерки.
Рука Зорана дернулась…
Он многие годы потратил на оттачивание мастерства вынимания меча из ножен. Он научился делать это быстрее, чем моргает глазом. Когда большая часть наемников лишь наполовину обнажила клинки, лезвие меча Зорана уже приблизилось к шее первого, кто попался под руку.
Самонадеянный бедняга так и не успел достать оружие. Зоран коротким быстрым ударом надрубил ему шею ровно наполовину и молниеносно принялся за остальных глупцов.
Пригнувшись под размашистым ударом наотмашь, Зоран быстро подскочил к наносившему его наемнику и насквозь проткнул ему живот, после чего, используя инерцию, толкнул его плечом в другого противника, одновременно вытаскивая меч из вспоротого брюха.
Затем ушел в сторону от рубящего вертикального удара и полоснул мечом лицо напавшего точно по линии глаз, отчего один из них лопнул, а другой вылетел, разбрызгивая в воздухе капли крови.
С дьявольской улыбкой на лице Зоран отбил несколько выпадов с разных сторон, уклонился от колющего удара в живот и отрубил сжимавшую меч кисть бандита, которому следовало быстрее возвращать руку после удара.
Отбил еще один выпад и ответным ударом наотмашь разрезал наемнику живот, из которого сразу полезли кишки. Почувствовал легкий укол в бедро. Посмотрел – в нем торчал дротик.
Осталось трое, один из которых – громила. Они пятились, но не убегали. С Зораном им не совладать – они это поняли. Но, несмотря на это, все равно ждали чего-то.
Зоран приближался к ним, окровавленный, улыбающийся, упивающийся своей огненной яростью и страшный. Наемники медленно отходили назад, двое из них были чуть впереди, а последний, здоровяк, за их спинами.
Лжедетектив в быстром длинном прыжке преодолел дистанцию, эффектно развернувшись вокруг своей оси, и, приземляясь, мощно ударил. Попал в блок, но от этого противник потерял равновесие и упал. Его товарищ тут же попытался поразить шею Зорана ударом сбоку, однако последний, низко пригнувшись, отрубил ему ногу по колено. Наемники связались явно не с тем человеком.
Громила пятился, а его упавший на землю напарник отползал. Зоран чувствовал, как слабеет и теряет сознание. Дротик был отравлен, он это уже понял. Но нужно забрать еще две жизни.
«Я успею, успею»…
Однако Зоран не успел. Он рухнул на землю и отключился.
***
Когда он очнулся, то обнаружил себя на полу небольшого помещения, напоминавшего тюремную камеру, вход в которое представлял собой решетчатую дверь. Воздух в камере был наполнен сыростью, где-то поблизости мерзко пищали крысы, а тьму пространства слегка рассеивал зажженный в коридоре, на противоположной от заточившей Зорана решетки стене, канделябр.
Около Зорана также на полу сидели двое: один – смуглый мускулистый южанин, одного роста с наемным убийцей, но менее массивный, другой – широченный и немного высокий для типичного представителя своего народа гном.
– Ооо! Проснулся! А я уж думал, ты не составишь нам компанию в бою, – пробормотал гном.
– В каком еще бою? Что это за место? – спросил Зоран.
– Это арена, брат, – ответил южанин. – Меня зовут Нейб, а это – Рогги Костолом. Мы оба отсюда, из Эйзенбурга. А тебя как зовут?
Зоран нахмурился. Вот уж чего он никак не мог ожидать, так это попадания в плен, причем в одну из худших его форм.
– Зоран. Как вы тут оказались?
– Так же, как и ты. Наемники просто заметили нас на улице. Распознав в нас тех, кому не впервой драться, схватили. Но с меньшими потерями, чем тебя. Говорят, ты настоящий мясник.
– Да уж. Как выбраться отсюда?
– Никак. Разве что умерев в бою.
Зоран вдруг вспомнил о письме, которое ему все еще нужно доставить. Он начал проверять свои карманы. Из тех, что не потайные, у него вытащили абсолютно все: грамоту странствующего детектива, деньги, флягу, огниво, сухари и кое-какие травы, взятые у Йоксы в дорогу. Вещи в потайных были на месте – амулет и два письма (Конрата и Аделы). Плащ у него тоже забрали, осталась только одежда, которая была под ним. Оружия, само собой, также не было.
– Вы тут давно?
– Я две недели. А коротышка уже почти месяц.
Гном подскочил. Его широкое бородатое лицо покраснело от гнева.
– Что ты только что сказал, Нейб? Ну-ка повтори!
Южанин рассмеялся:
– Ну перестань, Рогги. Надо же нам как-то разряжать обстановку.
– Ты надоел мне, Нейб! Никакой я тебе не коротышка! Я – гном! И для гнома я высок!
– Ну все, все, успокойся, я молчу. Сядь, пожалуйста.
Гном успокоился и уже почти опустился на пол, как вдруг южанин снова решил его позлить:
– Просто я боюсь, что стоя ты обрушишь потолок своей башкой.
Зоран рассмеялся.
– Сукин сын! – Рогги Костолом бросился на Нейба. Зоран, продолжая смеяться, встал между ними.
– Отойди! – вопил Зорану Костолом.
– Перестань, Рогги. Твой друг просто шутит. К тому же мне нужно поговорить с вами. Это так вы встречаете гостей?
Зоран знал, что для гномов законы гостеприимства священны, и стоит только обвинить Рогги в несоблюдении этих законов, как он сразу почувствует себя пристыженным. Костолом опустил голову и пробурчал:
– Нет, не так.
Когда все сели и успокоились, Зоран начал расспрашивать своих новых знакомых об этом месте:
– Арена, как я понимаю, находится под землей?
– Да. Прямо в сердце Эйзенбурга. – Ответил Нейб.
– Власти знают?
– Власти в доле. Маркизу Магни ван Кройсу, советнику короля, щедро платит хозяин этой арены. Маркиз имеет прибыли даже больше, чем сам хозяин, но в управление не лезет и на боях не появляется.
Вот так новость! Слащавый маркиз ван Кройс, который вился вокруг Аделы до прихода Зорана на карнавал в Ланте, мало того что оказался советником самого короля, так еще и был долевым владельцем подпольного бизнеса. Зоран представил, как этот мерзавец разглагольствует с высоких трибун о дворянской чести и благородстве, подсчитывая при этом в уме приносимые ареной доходы, и на секунду снова почувствовал то же, что и в юности, – непреодолимое желание продолжать убивать таких, как Магни.
– А кто хозяин? – процедил Зоран сквозь зубы.
– Кульверт Прантон. Крупный купец, торгующий в основном пряностями.
– А тот бугай, которого я не успел убить? Кто он?
Нейб пожал плечами в знак того, что он не знает. Но тут к разговору подключился Рогги:
– Это Дейв. Лучший наемник Кульверта и по совместительству конченый ублюдок. Мы с ним когда-то работали вместе, но в какой-то момент пути разошлись. Он повернул на слишком кривую дорогу даже для меня.
– Ясно. Когда бой?
Нейб и Рогги, до этого пытавшиеся сохранять присутствие духа, понурили головы.
– Уже скоро, – сказал Нейб.
***
– Вы, трое! По одному! На выход! – заорал наемник, тыча мечом в сторону Зорана, Нейба и Рогги.
Первым, тяжело выдохнув, поднялся и вышел в коридор южанин. По обе стороны от него встали два наемника, после чего куда-то увели. Затем то же самое произошло с Рогги Костоломом. Настала очередь Зорана.
Когда он вышел в коридор, то также оказался между двух вооруженных людей, но сзади подошел еще и третий. Это был Дейв. Они повели Зорана прямо по коридору, и в итоге он оказался рядом с Нейбом и Рогги в очень просторной глубокой квадратной яме с каменными стенами и усыпанным песком ровным полом. В стенах со всех сторон имелись решетчатые железные ворота, через одни из которых Зоран и попал в эту яму. Сверху на стенах было некое подобие трибун: по несколько рядов довольно богатых стульев с каждой стороны. На стульях сидели зрители, состоятельные на вид люди, а между ними возвышались наемники с арбалетами. На стене, лицом к которой были обращены Зоран, Нейб и Рогги, на самом высоком из стульев, напоминавшем трон, сидел разодетый в пышный бардовый наряд лысый толстый мужчина средних лет, одновременно грозно и презрительно смотревший на троицу бойцов. Это был Кульверт Прантон, хозяин арены, а рядом с ним стоял услужливого вида господин, который периодически наклонялся к Кульверту и покладисто кивал в ответ на брошенные тем реплики.
Ворота за спиной троицы захлопнулись, после чего практически сразу открылись ворота напротив. Из них наемники вывели девять человек. В отличие от Зорана, Нейба и Костолома эти люди были по пояс голыми и разукрашенными белой краской.
Стоявший подле Кульверта Прантона человек оказался тем, кто анонсирует бои.
– Уважаемые дамы и господа, – начал анонсер, невзирая на отсутствие женского пола среди зрителей. – Перед вами на песке этой потрясающей арены стоят лучшие из лучших, самые дикие и кровожадные отбросы общества, от которых с великим трудом мой господин очищает улицы этого города! В их глазах огонь и ярость! В их душах – жажда убивать, утолить которую мы с великим удовольствием позволим им здесь, в великом Эйзенбурге! Представляю участников! Команда из трех человек! Нейб – необузданный беженец из южных королевств, ловкий как пантера, резкий как порыв ветра! Рогги Костолом – бешеный гном, похожий скорее на вепря, кулаками способный проломить череп даже медведю! Дикий Зоран с далекого севера! Его злоба чернее грозовой тучи, его мастерство и сила способны победить целый легион!
«Что-то я не слышу аплодисментов».
Кульверт сверлил Зорана взглядом. Наемный убийца догадался, что бойня в переулке ударила по его кошельку.