Динкель со всей доступной ему скоростью подбежал к ожидающему своей участи быку, после чего с хирургической точностью вонзил в его тело, в участок между передних ребер, шпагу, попав тем самым аккурат в сердце. Животное тяжело рухнуло на землю и больше не дышало.
Флави тут же ринулась к палатке, за которой прятался Эмиль, и в который раз за это утро пришла в ужас: Эмиль лежал, не подавая признаков жизни.
– Нет… нет…
Но когда она склонилась над телом акробата, ей на плечо вдруг легла чья-то большая, твердая ладонь, после чего циркачка услышала глубокий, низкий голос:
– Не переживай, Флави, с ним все хорошо. Я все время был здесь и видел, как он просто потерял сознание от страха. Бык его даже не зацепил.
Циркачка посмотрела на незнакомца. Им оказался могучий и пугающий мужчина, который в прошлый вечер сидел с Динкелем у костра. Это был друг жонглера, но она никак не могла вспомнить его имя. Он продолжил:
– Вот кто действительно пострадал, так это Динкель. Его ранил бык во время боя. Я сейчас иду к нему. Ты со мной? – на этих словах Зорана Эмиль уже очнулся.
– Флави? Ты здесь? Я намеревался подбежать к тебе, чтобы защитить, как вдруг чертов бык оглушил меня.
Эмиль приподнялся, и на нем не было ни царапины. Флави посмотрела на него, и в ее взгляде не оказалось ничего, кроме равнодушия. Разве что отголоски презрения вдобавок. Ничего не ответив, она развернулась и пошла в сторону Динкеля, который тем временем сидел на земле, опершись спиной о тело быка, и держался за бок.
Зоран проводил ее взглядом. Он знал, что рана у Динкеля несерьезная, и хотел оставить двух циркачей наедине, понимая, что его помощь не потребуется, и, чувствуя, что Флави наконец-то закончила внутренний спор с самой собой. Закончила и выбрала того, кто ей по-настоящему нужен. Того, кто готов сделать для нее все что угодно, даже ценой жизни. Того, кого, в конце концов, она действительно любит. Однако рядом с Зораном стоял еще и Эмиль, и он вовсе не собирался отдавать Флави жонглеру.
Акробат с разгневанным и недовольным видом уже шагнул в их сторону, как вдруг услышал, как стоявший с ним рядом незнакомец угрожающим тоном произнес:
– Ты куда-то собрался?
Эмиль обернулся и посмотрел на Зорана так, словно может ему что-то сделать.
– Шел бы ты отсюда, пока я не добрался до тебя, сразу после твоего хромого уродца.
Это было зря. Зоран в излюбленной и отработанной им на Бирге в Скале Воронов манере схватил Эмиля за горло своей ладонью-капканом и немного приподнял. Совсем чуть-чуть, ведь акробат был довольно тяжелым.
– Ты же не станешь им мешать, верно?
Эмиль хрипел, но сразу сдаваться не стал, а вместо этого попытался разжать пальцы Зорана. Не получилось. Тот лишь еще сильней сжал его горло.
– Не стану! Не стану! Отпусти! – все же слишком быстро сдался акробат для того, чтобы называть свои чувства к Флави настоящей любовью.
– Вот и хорошо.
Когда Зоран отпустил Эмиля, тот с поникшим видом ушел в противоположном от Флави и Динкеля направлении. Ему было невероятно трудно смотреть, как его бывшая девушка целует хромого, бесстрашного матадора.
А Зоран улыбался.
РУКИ
Зоран любил путешествовать из Скалы Воронов в Эйзенбург. На пути из севера в столицу королевства, по удачному стечению обстоятельств, находились населенные пункты, в которых жили некоторые из его немногочисленных друзей: в Навии – Динкель со своей труппой, а в деревне Ситцы, что в пятнадцати милях северо-западней Эйзенбурга, – травник Йокса, человек выдающегося ума и больших странностей.
Жонглера Зоран уже успел повидать и осчастливил свою душу соединением друга с любимой. Оставался лишь Йокса, до деревни которого самозваный детектив доберется уже завтра, после того как переночует в здешнем лесу, по которому он шел без особой радости, вспоминая о собственном убежище, Афрее, погубившем своими иллюзиями множество несчастных грибников и охотников.
Выбрав место для ночлега, Зоран разжег костер, что вызвало у него немалые трудности, так как после недавно прошедшего дождя было пока еще сыро. Затем наемный убийца расстелил на земле свой длинный черный плащ и, усевшись на него, принялся жевать сухари, которые прихватил с собой в дорогу, запивая их вином из фляги.
На огонь можно смотреть бесконечно. Он успокаивает. И даже Зорану, на котором одинокие посиделки сказывались весьма плохо из-за склонности к бесконечному самоанализу, при виде него становилось немного спокойней. До того момента, пока он не начинал вспоминать об Аделе.
Чародейка ураганом пронеслась по его жизни, разделив ее на то, что было до, и то, что осталось после. Всего лишь два вечера они были вместе, всего лишь несколько разговоров провели и всего лишь несколько улыбок подарили друг другу. Всего лишь один сумасшедший конкурс, всего лишь одна наполненная страстью ночь в оказавшемся иллюзией доме, а Зоран уже знал о себе нечто, о чем ранее и близко не догадывался, и уже чувствовал то, над чем до встречи с Аделой мог лишь посмеяться, читая в библиотеке дешевый любовный роман.
Всего лишь одно свидание. А потом полтора года и еще, вероятно, целая вечность разлуки.
Плененный воспоминаниями Зоран нащупал в одежде скрытый карман, где хранились два письма: оставленное ему на прощание чародейкой и вверенное Конратом для доставки в Эйзенбург. Он вытащил первое из них. От него до сих пор пахло женскими духами. Зоран внимательно перечитал каждую выведенную на листе строчку.
«Может, сжечь?»
Будто прочитав мысли наемного убийцы, ненасытное пламя костра накренилось в его сторону и жадно протянуло свои языки к краям бумаги.
Но Зоран не решился скормить письмо огню. Вместо этого он убрал его назад, в темную глубину потайных карманов. А после надолго прильнул к фляге, отгоняя болезненные воспоминания.
Однако с остающимся наедине с самим собой Зораном всегда все было не просто. Когда он в который раз убрал силуэт Аделы в наиболее дальние чертоги своего разума, на сцену сразу вышли совершенно другие и куда менее приятные его восприятию образы. Лица убитых им за всю его жизнь людей с укором смотрели на него, а рядом с ними плакали их близкие. Наниматели протягивали ему последние крохи, а он, не задумываясь, брал их снова и снова, оставаясь глухим всякий раз, когда они просили о чем-то еще, кроме как убить.
«Прочь! Прочь, я сказал!»
В голове снова стало тихо, когда Зоран усилием воли заставил себя перестать думать. Он потряс головой, после чего сделал несколько очень глубоких глотков вина, которое согревающей волной разлилось по всему его телу. И стало легче. Костер немного расплывался перед взором, но его треск зазвучал вдвое более успокаивающе. Мысли исчезли, и осталось лишь пьяное, наполненное убаюкивающим теплом спокойствие.
«Пора спать».
***
Зоран лежал на спине и смотрел на полное звезд небо. Что там, в этой бесконечно черной пучине? И зачем ей столько звезд? Может, это многочисленные глаза неведомых надзирателей, которые наблюдают за всеми живущими на этой земле? Может, когда-нибудь каждому, осмелившемуся стать частью мироздания, придется держать ответ за свои поступки? Наверняка это так. Наверняка россказни астрономов о том, что звезды – это бездушные небесные тела, примитивные космические объекты, – просто чушь. Это чьи-то глаза, умные, внимательные и справедливые. И холодные.
«Такие же холодные, как ветки этого чертова куста, под которым я улегся».
Зоран движением руки смахнул с лица влажные ветки растения и продолжил наблюдать за ночным небом, предаваясь философским размышлениям.
Он решил повернуться на бок и почувствовал, как его нога застряла в каком-то корне. Приподнявшись, чтобы оглядеться по сторонам и выбрать более удобное и ровное место для ночлега, Зоран замер от нахлынувшей на него волны ужаса.
Вокруг него из-под земли со всех сторон повылезали, словно пеньки, человеческие руки. И нога его вовсе не застряла в корне дерева. Ее сжимала чья-то торчащая из земли инеево-белая ладонь.
Руки были повсюду: они сгибались и разгибались в локтях, пытаясь коснуться Зорана, сжимали и разжимали пальцы, норовя схватить его за одежду мертвой хваткой. Они вылезали и вылезали из недр земли, и с каждой секундой их становилось все больше вокруг наемного убийцы, который, бледнее мела, сидел на своем плаще, раскрыв рот и вытаращив глаза.
– Нет… нет… отпустите, – просипел он.
А они были беззвучны. Более тихими, чем капля росы, стекающая с листа. Чем штиль. Чем дно мертвого озера. Более тихими, чем сама тишина, но оттого не менее неотвратимыми. И у всех у них была лишь одна цель: тот, на чьей совести были их смерти. Зоран из Норэграда, Ворон с горы Афрей.
Он заорал что было сил. Но ждать помощи было неоткуда.
А руки убитых им людей продолжали хвататься за него: среди них были те, что принадлежат жестоким помещикам, издевающимся над слугами, продажным чиновникам, за взятки закрывающим глаза на страшные преступления, работорговцам, насильникам и прочим мерзавцам, которых Зоран отправил на тот свет.
Но были руки и других. Тех, кому банально не посчастливилось встать на кровавом пути Зорана из Норэграда. Тех, чьей смерти стоило, но не вышло избежать…
И их было много, чертовски много. И каждая из них жаждала уцепиться хотя бы за крохотный кусочек плоти наемного убийцы. Они наваливались друг на друга и толкались между собой, пытаясь нащупать того, кого так сильно хотели заполучить.
Забрать к себе, под землю.
Упокоить в холодной, сырой почве.
Вот они схватили его уже со всех сторон, а он все продолжал кричать и вырываться из стальных объятий, не желая осознавать, что любая попытка освободиться обречена на провал.
И в тот момент, когда буквально каждый дюйм одежды оказался в плену, Зоран увидел, как к его горлу тянется небольшая, явно детская ладонь.
– Что ты здесь делаешь? – севшим голосом промолвил убийца.
Маленькая ладонь с силой, сравнимой разве что со смыкающейся челюстью бойцовской собаки, схватила Зорана за горло и принялась душить лжедетектива.
– Нет… Нет… Я не убивал тебя! Что ты здесь делаешь? Что ты здесь делаешь?!
***
– Ааа! Нет! – Зоран очнулся ото сна в холодном поту. Огляделся: вокруг не было никаких торчащих из земли рук.
«Кошмар. Мне просто приснился кошмар».
Он приподнялся и сел, упершись спиной в дерево. Костер уже догорал, и в лесу стало холодно. До рассвета было еще далеко, но Зоран решил больше не засыпать. Сегодняшняя ночь была явно не лучшей для сновидений. Взял в руку флягу – пусто, он все допил перед сном. Подбросил в костер заранее приготовленных сухих веток – пламя снова начало набирать силу. Посмотрел на небо, и оказалось – на нем сияло не так много звезд, как в его сне. Тучи, подобно черной накидке, укрывали их. Зоран подумал, что неведомые надзиратели просто не хотят наблюдать за таким чудовищем, как он.
«Кто я? Я – Зоран из Норэграда. Я – раскаяние. Я – печаль».
ИСТОРИЯ СЕМЬИ КИЛБЕРИ: ДНЕВНИК ПРОФЕССОРА
«Меня зовут Чарльз Килбери, я профессор медицины, и сегодня, в четырнадцатый день месяца огненного листопада тысяча четыреста восьмого года, я приступаю к написанию своего дневника, дабы запечатлеть оставшиеся из отведенных мне дней жизни и приоткрыть некоторую частицу истины об экспериментах, которые мне предстоит начать, моих целях, мотивах и чувствах, которые мне приходится испытывать на своем полном греха, но необходимом человечеству пути.
С уверенностью могу сказать, что те, кто занимается наукой, а в частности медициной, смогут найти на страницах моего дневника массу ценной информации. Испытывающие же ко мне презрение, возможно, найдут некое оправдание моим поступкам, я же со всей своей весьма скромной способностью к сочинительству искренне надеюсь, что читатель простит мне отсутствие столь присущей трудам профессиональных писателей витиеватости в описании переполняющего меня раскаяния и одиночества.
В качестве предисловия мне бы хотелось сказать пару слов о том, с чего все началось, дабы читателям данного дневника стало известно, что за свои бесчеловечные эксперименты я принялся далеко не из личной инициативы и желания получить от них садистское удовольствие, а по указанию правящей особы.
Все началось ровно неделю назад, аккурат спустя год после гибели моей дорогой Анны, единственной женщины, которую я мог бы назвать своей музой и утешением. Возможно, если бы она была жива, я бы нашел в себе мужество не ввязаться в то, во что ввязался, и мы мирно продолжали бы воспитывать нашего дорогого сына Рейнольда, ибо одному мне это дается с великим трудом. Но история, к моему великому сожалению, не терпит сослагательного наклонения.
В тихий осенний вечер недельной давности, в такой же, в какой я взялся сегодня за написание этих страниц, в дверь моего гостеприимного дома постучался не кто иной, как сэр Джерард ван Пэрроу, рыцарь – герольд короля Зигмунда Второго. Удивление мое, без преувеличений, вышло абсолютно за все допустимые рамки. Голова кружилась от нахлынувшей тревоги и вопросов, коими она тут же заполнилась. Этот Пэрроу был, как оказалось, господином, вне всякой меры склонным к удержанию собеседника в состоянии заинтригованности.
Однако после обмена чересчур, как по мне, любезными приветствиями сэр Джерард все же изволил кратко объяснить цель своего неожиданного визита и передал мне запечатанное письмо, в котором оная цель излагалась уже более подробно, но уже Его Величеством Зигмундом Вторым.
В королевском письме говорилось, что Его Величество чрезвычайно поражен моими успехами в области изучения эпидемических заболеваний, читал многие из моих трудов и находит предложенные в них идеи в высшей степени новаторскими и перспективными.
Мне было приятно лицезреть столь лестную оценку от самого короля, но когда я завершил прочтение вступительной части письма, моему взору открылось сделанное правителем предложение, которое не терпело, очевидно, никаких возражений, и содержание которого меня чрезвычайно ужаснуло.
В письме говорилось, что король недоволен сложившимся в стране положением вещей. А именно – его беспокоит тот факт, что за период его недолгого царствования страна пережила уже две эпидемии чумы, что привело к значительному сокращению численности населения и резкому сокращению производительности труда. Во избежание третьей эпидемии, которая вполне способна окончательно уничтожить экономику Ригерхейма, Его Величество настоятельно просит (читай – приказывает), в связи с моими большими успехами в изучении теории распространения эпидемий, приняться за создание лекарства от вышеназванного заболевания.
Благородная идея, сказал бы я, не окажись методы воплощения этой идеи столь далекими не только от сверкающего благородства, но даже от элементарной врачебной этики. Его Величество требует, ссылаясь на срочность создания лекарства, вопреки всем нормам морали и простой человечности, проводить эксперименты, минуя животных, а значит, сразу на людях, которые, конечно же, являются далеко не добровольцами. «Великие дела требуют великих жертв. Я предоставляю вам лабораторию и полностью развязываю руки». Именно так было сказано в его письме.
С завтрашнего дня я приступаю к выявлению рецепта вакцины от чумы, что будет сопровождаться заражением ею подопытных и, вероятно, многочисленными смертями.
Бог видит, я раскаиваюсь.
***
1408 год, месяц огненного листопада, 15-е. 1-й день экспериментов.
08:05. Люди короля доставили в лабораторию одного бездомного. Он худ, голоден, но вполне здоров. Его привязали к стулу, расположенному за толстой стеклянной перегородкой, защищающей меня от заражения. Мой первый образец уже готов. Надеюсь, что формула верна и мне удастся спасти несчастного бродягу.
08:30. Подопытному введена инфекция бубонной чумы. Жду проявлений симптомов болезни.
1408 год, месяц огненного листопада, 16-е. 2-й день экспериментов.
22:00. Симптомы до сих пор не проявились. Инкубационный период продолжается.
1408 год, месяц огненного листопада, 17-е. 3-й день экспериментов.
08:30. Проявились первые симптомы: у подопытного вздуты паховые лимфатические узлы с правой стороны. Состояние в целом удовлетворительное.
19:40. Размеры конгломерата довольно быстро увеличиваются. Кожные сосуды в паховой области вздулись из-за чрезмерного наполнения кровью.
1408 год, месяц огненного листопада, 18-е. 4-й день экспериментов.
08:30. Повсеместно наблюдается увеличение других лимфатических узлов на теле подопытного. Температура тела повышенная, состояние ухудшается.
14:15. У подопытного началась лихорадка.
18:50. У подопытного наблюдается сильный озноб.
22:10. Болезнь перешла во вторичную форму. В организме подопытного начались воспалительные процессы. Наблюдаются мышечные боли, слабость, головокружение, периодические потери сознания.
23:45. У подопытного наблюдается кашель с отделением кровянистой мокроты. Состояние тяжелое. Приступаю к введению первого образца вакцины.
1408 год, месяц огненного листопада, 19-е. 5-й день экспериментов.
01:30. Состояние подопытного по-прежнему тяжелое. Наблюдается рвота кровавыми массами.
05:50. Подопытный скончался. Первый образец вакцины оказался неэффективным.
***
1409 год, месяц безмолвных гроз, 5-е. 321-й день экспериментов.
08:15. Отправляюсь в лабораторию губить очередного несчастного человека. На улице прохожие который день обходят меня стороной – видимо, по городу расползаются жуткие слухи. Молю Бога уготовить мне после смерти ту же участь, которая была мной уготована моим подопытным.
14:00. Состояние подопытного тяжелое. Приступаю к вводу вакцины.
23:45. Подопытный скончался. Образец номер пятьдесят четыре полностью неэффективен.
01:30. Мой дорогой сын Рейнольд – моя единственная отрада. И единственная причина, по которой я еще не нацепил петлю на шею, ибо грехи слишком тяжелым грузом лежат на моем сердце. За почти что целый год провальных экспериментов я не добился абсолютного ничего. И теперь я еще более отчетливо понимаю, что никакая конечная цель не оправдывает те методы, которыми я пользуюсь. Искренне желаю, чтобы Его Величество скончался в страшных муках за то, что заставляет меня продолжать это делать.
***
1409 год, месяц безмолвных гроз, 11-е. 327-й день экспериментов.
23:10. Подопытный скончался. Однако образец номер пятьдесят пять показал себя весьма эффективным, так как существенно затормозил развитие болезни. Возможно, необходимо поработать над пропорциями компонентов данной вакцины.
00:20. Мне кажется, что за мной кто-то следит. По пути домой я в который раз за последнее время заметил человека в черной одежде. Лица его не разглядеть, так как он всегда появляется на некотором удалении от меня и носит капюшон. Он появляется на секунду в самых неожиданных местах, но тут же исчезает. Хотя, возможно, это просто игра моего уставшего разума. Вернувшись домой, я обнаружил, что мой двенадцатилетний сын Рейнольд уже спит. Новая няня уложила его вовремя, как я и просил. Она безукоризненно справляется со своими обязанностями.
***
1409 год, месяц безмолвных гроз, 19-е. 335-й день экспериментов.
10:05. Сегодня утром, перед тем как я направился в лабораторию, Рейнольд сказал мне, что ему приснился страшный сон. В этом сне он увидел, как на меня напала какая-то огромная, страшная птица, похожая на черного ворона, после чего убила меня. Рейнольд сказал, что очень любит меня и скучает по маме, а еще попросил не покидать его, как она. Я пообещал, что никогда его не оставлю, и заверил, что со мной не случится ничего плохого.
23:50. Подопытный скончался. Но образец номер пятьдесят пять показывает себя все лучше. Полагаю, необходимо увеличить концентрацию некоторых действующих веществ, а также увеличить дозировку вакцины. Я близок… Как никогда близок.
00:15. По пути домой снова увидел человека в черном. Теперь уже нет никаких сомнений, что он за мной наблюдает. Но только зачем?
1409 год, месяц безмолвных гроз, 20-е. 336-й день экспериментов.
08:00. Отправляюсь в лабораторию, чтобы снова кого-то заразить и попытаться вылечить. Надеюсь и верю, в этот раз мне удастся спасти человеку жизнь, а миру явить добытое ценой многочисленных смертей лекарство. Рейнольду опять снились кошмары.
08:30. Подопытному введена инфекция бубонной чумы. Жду проявлений симптомов болезни.
23:30. Симптомы не проявились. Инкубационный период продолжается.
01:45. Когда я пришел домой, Рейнольд почему-то не спал. Говорил, что предчувствует что-то плохое. Показал мне иллюстрации из «Мифов и легенд Ригерхейма», книжки довольно сомнительной, но для того, чтобы пугать детей, подходящей вполне. Рейнольд сказал, что человек с картинки убивает меня в его снах. Это странно, ведь изображенный на иллюстрации мужчина пугающе похож на того, что за мной следит, поэтому взял у Рейнольда книгу, чтобы узнать, кто в ней описывается, а его успокоил и отправил спать.
Оказалось, речь идет о некоем ордене наемных убийц, называющих себя «Вороны», которые якобы приходят и убивают тех, кто творит зло, за щедрую плату от нанимателя.
Я, конечно, творю зло, хоть и во имя благой цели, но даже если представить, что в книге написана правда, то кто может оплатить мое убийство? Нищие бродяги? Смешно.
Я не верю в сказки. Скорее всего, за мной просто следят королевские шпионы. Проверяют, не занимаюсь ли я халтурой.
Уже поздно, и мне пора спать. Надеюсь, мои эксперименты скоро закончатся».