ЕЩЕ ОДИН ОСКОЛОК
Давен и Лаур с угрюмыми минами вышагивали по просторным залам резиденции во Фристфурте.
– Значит, он ранен? – спросил предводитель мятежников.
– Его словно через мясорубку прокрутили. Но Тэя смогла вытащить его из лап смерти. Он спит.
– А когда проснется?
– Этого никто не знает.
Давен сдвинул брови, погрузившись в тяжелые думы. Ему очень не нравился тот факт, что покушение на него готовится снова теми, противостоять кому – то же самое, что пытаться бить кулаками туман. Бесполезно.
А единственный человек, который знает методы Воронов, находится при этом в коме.
– Второй раз, – начал претендент на трон. – мой поганый братец умудряется найти кого-то, кто действительно может убрать меня с дороги. Хорошо, конечно, что я узнал об этом заранее, но только как этим знанием воспользоваться? Есть идеи, Лаур?
– Для начала нужно не допустить их проникновения в город.
– О, это – самая очевидная и самая неэффективная мера, как мне думается. Сколько катакомб под Лантом? Сколько скрытых путей, ведущих в самое сердце города? Ты знаешь?
– Нет.
– И я – нет. А они знают. И я уверен, что уже воспользовались ими ко всему прочему.
– Если так, то я предлагаю усилить охрану самой резиденции.
Давен кивнул.
– Это может сработать. Усиль охрану периметра. Поставь стражников на каждый этаж, и пусть они особое внимание обращают на лестницы и окна. Возле моего кабинета, а также возле спальни поставь по четыре человека. И, пожалуйста, Лаур, выбери самых надежных. Тех, кому доверяешь лично.
– Я займусь этим в самое ближайшее время.
– Нет. Ты займешься этим сейчас. Ступай, я тебя больше не задерживаю.
***
Давен вернулся в свой кабинет в полном неведении, что за шторой уже кто-то стоит.
В том же неведении он откинулся в кресле, расслабив, наконец, мышцы спины и плеч, столь уставшие за последние несколько дней.
За последние много лет.
Он закрыл глаза, и гнетущие мысли о покушении на его персону улетучились сами, а их место сразу же заняли иные, гораздо более приятные.
То было упоение народной любовью, которая только-только начала набирать силу, но вскоре окрепнет и обрушится на врагов ураганом. И то была радость первой победы. Давен представлял, как рассвирепел его младший брат, Лютер, когда принимал во дворце военного посла. Как ходили ходуном желваки на его наглой физиономии. Как он белел и краснел, ощущая, что его бросает то в жар, то в холод.
Но что-то холодное вдруг кольнуло и самого Давена. Точно в кадык.
Он открыл глаза. Его шею пересекало острое, как бритва, лезвие меча, рукоять которого сжимала ладонь, одетая в черную перчатку.
– Только дернись, – негромко, но уверенно раздалось за спиной.
– Надо же. А вы быстро. Поговорим или будешь резать сразу? – мастерски скрывая страх, ответил Давен.
– Может, резать и не придется. Я хочу предложить сделку. Честные ответы в обмен на твою жизнь. Идет?
– Идет.
– Тогда слушай. Я уже видел тебя однажды. Дело было в Эйзенбурге. В особняке, что на площади Владык. Тогда ты называл себя Альвином Гроциусом. А еще я своими глазами видел, как ты лежал на земле и не подавал признаков жизни. Ты восстал из мертвых?
– У меня было много ран. Но та, что была нанесена в Эйзенбурге, умертвить меня не могла. Пострадал мой двойник. И его действительно звали Альвином.
– Вот как. А ты, значит, Давен? Сын Зигмунда Второго?
– И королевы Франциски. Я их первенец.
– Тот второй, который был с Альвином в ту ночь, что именно рассказал тебе о своем спасении?
– Сказал, что его вытащил Зоран из Норэграда.
– Ты знаком с Зораном? Знаешь, зачем он это сделал?
– Знаком. И знаю, что им двигало.
– И что же?
– Чувство долга. Я спас ему жизнь однажды. Он решил отплатить той же монетой.
– О… Не ожидал, – голос сжимавшего меч человека сделался мягче.
– Похоже, сделка состоялась? – уловил Давен изменившийся настрой собеседника.
– Еще нет, – однако чувствовалось, что незваный гость уже колеблется.
– Тогда я жду следующий вопрос.
– Ты знаешь, где сейчас Зоран?
– Он в надежном месте. Восстанавливается после ран, которые получил в бою с вами.
– В бою с нами? – в голосе появились нотки удивления.
– Ну, ты же – Ворон?
– Ворон.
– Значит, с вами. Или ты уже не помнишь, как вы калечили его у ущелья, ведущего к мысу Свободы?
Незнакомец убрал клинок. Давен услышал, как позади него скрежетнули ножны. И выдохнул.
Одетый в черное пришелец вышел на середину кабинета и откинул капюшон, что скрывал его лицо, назад. Оказалось, что наемный убийца был совсем молодым парнем, немного кудрявым, худощавым, но с какой-то неуловимой аурой силы, исходящей от фигуры. Его серые глаза смотрели твердо, но с печалью, совсем не характерной для парней его возраста. Чувствовалось, что те немногие годы, которые он уже оттоптал по этому миру, были полны не самых приятных событий.
– Что с Зораном? – с тревогой спросил юноша.
– Балансирует между жизнью и смертью.
Парень побледнел.
– Что-то тебе поплохело, незваный гость. Тебя разве не должно радовать услышанное? Зоран же предатель. Или у меня неверная информация?
– Верная.
– Так в чем же дело?
– Я тоже предатель.
У Давена непроизвольно расширились глаза от удивления.
– И ты? – уточнил он. – Когда вдруг успел? Зоран рассказывал мне только про себя.
– Похоже, Зоран тебе доверяет.
– Насколько это возможно.
Повисла пауза. Глаза парня, устремившись в пол, бегали, словно их владелец обдумывал что-то, колебался. Но вдруг он вышел из ступора, поднял голову и произнес:
– Тогда доверюсь и я. Ты спрашиваешь, когда я успел тоже стать предателем. Я отвечу. Это случилось спустя некоторое время после бегства Зорана вместе с твоим помощником. Мы продолжили заниматься вещами, порочащими само существование Скалы Воронов: охотились на невинных, пытали их… – парень тяжело вздохнул на этих словах. – В общем, делали то, что меня не устраивало. Тогда я решил последовать примеру Зорана.
– Хм, – Давен принялся тереть подбородок, задумавшись. – Есть ли вероятность, что кто-то еще из вашего ордена решит вдруг покинуть его?
– Пожалуй, я – последний, кто мог бы на это решиться.
– Жаль. Как тебя, кстати, зовут?
– Креспий.
– Трудные времена грядут, Креспий. Каждому, кто живет в Ригерхейме, придется вскоре выбирать, с кем их встречать. В связи с этим я не могу не предложить тебе принять мою сторону в грядущей войне. Что скажешь?
– Что тебе на это сказал Зоран?
– А как ты сам думаешь, раз он сейчас здесь? – уклончиво ответил Давен, чтобы привлечь на свою сторону ценного союзника.
– Могу я его увидеть?
– Можешь. Как только он выйдет из комы. И при одном условии.
– Каком?
Давен улыбнулся, осознав, что его защищенность скоро возрастет, и произнес:
– Помоги организовать охрану моей персоны.
ПРИЗРАК ОКНА
Это не было типичным пробуждением, ибо таковым быть попросту не могло. Пробуждение после комы едва не скончавшегося от ран человека не имеет ничего общего с приятным возвращением из мира сна в мир реальный человека здорового. Нет ни напоения бодростью, ни радости созерцания первых лучей солнца, ни желания вскочить с кровати и помчаться навстречу новым событиям. Есть только разбитость, опустошение и мутная пелена, затягивающая раскрывшиеся впервые за несколько дней глаза.
«Я жив, черт подери… жив».
Он не мог разобрать, где находится, так как был слаб, будто новорожденный, и не нашел в себе сил поднять голову, чтобы осмотреться. Да чего уж там – он глаза-то едва открыл. Впрочем, и это не сильно помогло: зрение за время сна ослабло, и открывшийся взору потолок казался размытым.
Вдруг он почувствовал, как к нему кто-то подошел – тихо, очень мягкими шагами. Подошедший наклонился, сокрыв от взора потолок. Ослабшее зрение различало формы плохо, однако не настолько плохо, чтобы не отличить женские черты лица от мужских. И подошедший человек явно был представителем слабого пола. А также обладателем длинных белых волос.
– Ад… Аде… – Зоран едва смог выдавить из себя бессвязный хрип. Сломанная челюсть еще не восстановилась до конца, а голос осип из-за долгого молчания.
– Тсс-с. Ты еще совсем слаб.
Это был голос не Аделы. Он принадлежал Джесси. Она просто покрасила свои волосы в белый цвет. Запомнила просьбу Зорана, произнесенную в борделе, и выполнила ее, понадеявшись угодить. А сделала только хуже.
«Это же была просто шутка, Джесси».
Он кое-как поднял левую руку, которая была куда целей, чем правая, и притронулся к локонам девушки.
– Заэ? – он хотел сказать «зачем». Но вышло то, что вышло.
Джесси, само собой, ничего не поняла. Она зажала коснувшуюся ее волос ладонь между двух своих и поцеловала ее, после чего мягко вернула на кровать.
– Я знаю, мне идет. Но тебе сейчас нужно думать только о выздоровлении. Поспи еще немного.
И Зоран подчинился, закрыв глаза. Ему чертовски не хотелось продолжать смотреть на белые, словно луна, волосы, ведь от взгляда на них становилось больно.
Там, внутри.
***
Прошли еще сутки, прежде чем он проснулся вновь. В этот раз было лучше, намного лучше. И зрение стало уже более четким.
Он приподнялся. Медленно, осторожно, с великим усилием и с не менее великой болью в ребрах и правой руке. Присел на край кровати, уставившись вниз.
«Ну и развалина я».
Взору предстали многочисленные бинты, которые покрывали большую часть тела. А на тех участках, где они немного сползли, размотавшись во время сна, были свежие, красные шрамы. Толстые, словно канаты.
– Вот уж не думала, что ты так быстро очнешься. Я и магию-то использовала лишь самую малость. Твоей регенерации можно только позавидовать.
Зоран поднял голову. Солнечные лучи, пробивающиеся через окно комнаты, ослепили его, но все же он смог разглядеть женщину, сидящую на стуле в дальнем углу. Это была Тэя.
– Привет. Спасибо, – прохрипел он. Каждое слово и каждый вдох отзывались в ребрах тупой болью. Но это мелочи. Главное, что он выжил. – Сколько я пролежал?
– Всего лишь пять дней.
– Удивительно, – буркнул он.
– Не то слово. Как я и говорила, у тебя чудесная регенерация, что на пару с моей восстановительной магией приводит к поразительному результату.
– Что ж, я рад.
– Я тоже. И все мы рады, надо сказать. Особенно Джесси, – слова о спутнице Зорана прозвучали иронично.
– Да уж, она умеет сопереживать.
– Умение сопереживать – важное качество для женщины, бесспорно. Но вот подражание другим женщинам не красит никого.
Зоран нахмурился, ведь он очень смутно помнил вчерашнее короткое пробуждение. А Тэя продолжила:
– Что, оригинал тебе уже наскучил?
Тут его осенило, и он ответил:
– Не бери в голову.
– Ах, ты предлагаешь все-таки не брать. А ничего, что Адела – моя подруга? Ничего, что твой цинизм в ее отсутствие выходит за все допустимые рамки? Я очень тебе советую остановиться, пока еще можно. И прекратить игру в дешевые копии.
– Подруга, говоришь? – Зоран усмехнулся. – Не ты ли меня заверяла, что это слово не принято у чародеек?
– Зато принято другое слово.
– И какое?
– Предатель.
Зоран недовольно фыркнул.
– Вообще-то это она меня предала, а не наоборот.
– Она не могла так поступить, – в голосе Тэи сомнений не было.
– Могла и поступила.
– Я повторяю еще раз: она не могла так поступить. Не могла и никогда бы так не поступила именно по отношению к тебе. Чего ты, похоже, не особо-то и заслуживаешь.
– Просто ты многого не знаешь.
– А я и не хочу ничего знать. Предпочту довольствоваться фактами, которые мне и без тебя известны об Аделе.
– Очень жаль. Эти факты могут послужить тебе разочаровывающе шаткой опорой.
– Глупости. А ты – дурак.
Зорану уже порядком надоела эта бессмысленная беседа.
– Тэя, выйди отсюда.
Прозвучало грубовато. И чародейка, ошеломленная дерзостью своего пациента, не поверила своим ушам:
– Что-что?
– Выйди отсюда.
Черноволосая чародейка злобно сжала губы, а потом скривила их в едва заметной коварной улыбке. А в глазах блеснули искорки гнева.
– Отличный получился шрам на подбородке, – сказала она.
Зоран пощупал ту область лица, о которой заговорила чародейка. Новый шрам оказался длинным и начинался прямо под нижней губой, а заканчивался аж у мочки правого уха.
– Нужно шов снять, – вновь заговорила Тэя и, не вставая со стула, сомкнула большой и указательный пальцы правой руки так, будто сжимает нить.
Зоран почувствовал сильную режущую боль на месте нового шрама и зарычал, схватившись за челюсть. Нить, которая помогла ране затянуться, медленно вытягивалась, Тэя извлекала ее магическим усилием.
На самом деле этот шов уже подлежал снятию, но осуществить его, конечно, можно было куда быстрее и безболезненней. Однако для этого Зорану следовало все-таки проявить учтивость в конце разговора, возможность чего он решительно отверг.
Нить, наконец, упала на пол, и мучения Зорана закончились. А чародейка, прислушавшись к его требованию, вышла.
***
Уже совсем стемнело. Зоран стоял в лишенной света комнате возле окна. Голый по пояс, он смотрел то на ночную улицу, то на собственное отражение.
Он заметно похудел. Его тело полностью лишилось жира, хотя и до этого содержало его лишь в малых количествах. Шрамов прибавилось; образуя могучие узлы, они переплетались с венами, мышцами и связками, которые наполнятся прежней силой, как только Зоран поправится окончательно.
Кроме Тэи, прошлым днем его навещал еще и Лаур. «Что ты сейчас чувствуешь?» – спросил он Зорана во время их беседы. «Ненависть», – признался Зоран тогда.
Ту, что чернее грозовой тучи.
Он убьет каждого из братьев, когда доберется. Никто не уйдет.
Зоран представил эту картину, и на лице непроизвольно появилась улыбка. Безумная. Садистская. Не обещающая ничего хорошего для всякого, кто жив.
Небо громыхнуло, и молния на секунду осветила окно, у которого стоял Зоран. Он тут же отвлекся от своих мыслей и потряс головой, прогоняя с лица улыбку. Затем отправился спать.
***
Конрат поручил Биргу изучить все пути подхода к резиденции, и тот добросовестно отправился исполнять поручение ночью. Любая работа, даже самая нудная и кропотливая, теперь была Биргу в радость, ведь того, кого он ненавидел больше всех на свете, теперь обгладывали падальщики на дне ущелья.
К ночи небо опять затянулось тучами, готовясь к дождю. В последнее время их было слишком много.
Он как раз проходил мимо одного из домов, когда улицу неожиданно осветила молния. Осветила она и окна. И на одно из них совершенно случайно лег взгляд Бирга в тот короткий миг.
И в этом окне кое-что показалось.
Мускулистое тело, полностью покрытое шрамами. Бледное, как кожа мертвеца. Ниспадающие на лицо черные волосы, а под ними – уродливая улыбка самого злобного психопата, которого только знал Бирг.
Первобытный ужас разлился по всему телу, словно ледяная вода. Ноги подкосились.
– Гребаные мертвые, – сдавленно вырвалось из груди Бирга.
Но молния осветила дом лишь на одно мгновение, а затем снова воцарилась непролазная тьма.
А когда окно просияло из-за следующей небесной вспышки, в нем уже никого не было.
– Показалось. Мне просто показалось, – утешил себя Бирг и двинулся дальше.