НЕ СТОИТ ВЕРИТЬ ЧАРОДЕЙКАМ
На этот раз стража оказалась более лояльной, и Зоран вошел в столицу без каких-либо проблем. Как ни странно, в окрестностях Эйзенбурга оказалось теплее, чем на юге, у мыса Свободы. Мороз, конечно, все равно обжигал кожу, но зато ветер хотя бы не хлестал путника по лицу.
Было раннее утро. Зоран подумал, что Адела, скорее всего, еще не проснулась, поэтому решил не стучать в дверь ее дома, когда подошел к ней, а просто закрепил на ручке письмо, в котором указал, где будет ожидать чародейку вечером. Но даже если бы он знал, что женщина уже не спит, то, вероятно, все равно не стал бы стучаться, так как перед свиданием планировал отмыться где-нибудь, посетить портного и купить наконец цветов – не пристало ему каждый раз обрывать их с несчастных клумб перед встречей с Аделой.
На Бархатной аллее не было ни души. И ни одного звука не доносилось до ушей Зорана.
«Странно как-то. Я понимаю, конечно, что это – элитный и не очень людный район, но все же».
Какой-то шорох раздался на вершине одного из домов, словно кто-то неловко шевельнул ногой, стоя на каменной крыше. Зоран тут же посмотрел вверх – никого.
«Показалось, наверное».
***
Отмытый и гладко выбритый Зоран стоял посреди снятой в таверне «Барбарис» комнаты почти что голым и рассматривал разложенную на кровати одежду, которую принес от портного и вынужденно собирался надеть на себя вместо засаленного и провонявшего наряда убийцы со Скалы Воронов, ставшего уже едва ли не второй кожей.
Перед ним лежала короткая черная туника с вышитой серебристой каймой, узкие черные штаны и полукруглый плащ того же цвета.
Нарядившись во все это, Зоран неуклюже подошел к зеркалу. Узкий наряд стеснял его движения и натирал сразу в нескольких местах.
Он никогда не считал умение подбирать гардероб одной из своих сильных сторон. А особенные трудности при этом ему доставлял выбор правильного размера. Обычно с этим ему вполне успешно помогали портные, но тому недотепе, у которого он побывал в этот раз, как оказалось, было важно любым способом продать свою одежду, и наивный Зоран с радостью купил первое, что ему подсунули.
«Жмет, конечно, но смотрится неплохо».
Вдоволь наглядевшись в зеркало, Зоран нацепил на пояс ножны, еще раз обвел взглядом свою комнату, убеждаясь, что ничего не забыл, и вышел в коридор таверны. А затем и на улицу.
***
Уже вечерело, когда Зоран подошел к небольшому магазинчику, где миловидная светловолосая девушка с веснушками на лице торговала цветами. Множество ароматов мгновенно заполнили ноздри Зорана, отчего его и без того романтичное настроение стало еще более таковым.
– Розы свежие? – спросил он.
– Какие именно, господин? – уточнила продавщица.
– Вот эти, красные, – Зоран кивком указал на интересующие его цветы.
– Свежайшие, господин.
– Мне девять.
– С вас семь талеров.
Зоран передал симпатичной продавщице требуемую сумму, а она ему – цветы. Он оглядел их и вдохнул бесподобный аромат. Светловолосая девушка его не обманула: розы явно были сорваны совсем недавно, их бутоны едва-едва распустились, а лепестки налились багровым цветом – таким же густым, как, например, у терпкого вина. Или у крови.
– Спасибо, – произнес Зоран с улыбкой на лице, не скрывая радости, которую он испытывал тем сильнее, чем ближе становилось окончание томительного ожидания.
***
Он назначил Аделе встречу у фонтана в Белом парке – большом по площади, зеленом в любое время года (из-за растущих в нем елей) и самом красивом не только в Эйзенбурге, но, пожалуй, и во всем Ригерхейме.
Зоран не спеша шел по широкой, выложенной брусчаткой дорожке, по бокам которой по всей длине стояли со вкусом сделанные лавочки. Мало пар в тот день гуляло по этому парку, и еще меньше сидело на этих самых лавочках – было холодно, несмотря на отсутствие ветра. И падал снег.
Он собирался прийти заранее, несмотря на то, что прекрасно знал о манере Аделы опаздывать на любое мероприятие, будь то шабаш, карнавал или, как в этот раз, свидание.
Какого же было его удивление, когда за полчаса до назначенного времени, приближаясь к фонтану, он заметил, вглядываясь сквозь падающие с неба в бесконечном множестве снежные хлопья, знакомый силуэт. Этот силуэт был нежным и красивым. Одновременно манящим и неприступным. Дьявольски и в то же время ангельски красивым. Это был силуэт Аделы.
Зоран ступал медленно, максимально оттягивая долгожданный, сладкий момент встречи. Его сердце бешено колотилось. Она стояла неподвижно, лишь слегка приподняв голову, когда заметила его приближение. Она не изменила себе в выбранной цветовой гамме: на ней был рубинового цвета плащ с капюшоном, который, однако, не покрывал голову, а светлые, почти что белые, длинные и прямые волосы ниспадали на плечи.
Зоран подошел к ней и, улыбнувшись, протянул цветы.
– Здравствуй, Ада, – мягко сказал он своим низким голосом.
Она не протянула руку, чтобы принять букет. Зоран посмотрел ей в глаза и увидел то, чего вовсе увидеть не ожидал. Там был холод.
– Здравствуй, – сухо произнесла она.
– Эээ… – растерянно начал он. – Я рад тебя видеть. Вижу, ты перестала скрываться, как и обещала.
– А зачем мне скрываться? – тон был по-прежнему сухим и начал настораживать.
– Как зачем? Ты же сама рассказывала мне о страхах чародеек, о том, что вы стараетесь никого к себе не подпускать и все такое.
– Ха! – вдруг насмешливо выпалила она.
«Что за чертовщина?»
– Почему ты не принимаешь букет? Ты не рада меня видеть?
– А я должна?
Зоран совсем растерялся. И всем, что он додумался ответить, оказалось:
– Да.
Адела рассмеялась. Громко, искренне и издевательски. Даже злобно. Зоран смотрел на нее и хлопал глазами, совершенно не понимая перемен, которые произошли с чародейкой за время их разлуки. Когда она закончила смеяться, то заговорила вновь, по-прежнему твердо и холодно:
– А теперь слушай меня внимательно, мой дорогой Зоран. Я сделала большое одолжение, что вообще пришла сюда сегодня. Просто решила сообщить тебе кое-что, дабы ты не бегал в бешеном припадке по всему Эйзенбургу, ища меня и выкрикивая на каждом шагу мое имя. Мне, знаешь ли, такая реклама не нужна. А теперь к сути. Собственно то, о чем я и собиралась тебе сообщить. Ты надоел мне, Зоран. Наскучил. Я не хочу больше тебя видеть. Я наигралась. Исчезни.
Закончив свою речь, Адела ушла. Зоран, сжав губы в тонкую линию, провожал уходящую от него чародейку взглядом. Стук ее каблуков становился все тише, а силуэт постепенно удалялся и таял, погружаясь в тень и растворяясь в бесконечных снежинках, все с большей яростью падавших с небес и закрывающих обзор.
Зоран через многое прошел в этой жизни. На его теле было немало шрамов, а еще больше – на душе. Но никогда еще его не пережевывали и не выплевывали так цинично и жестоко. Этот пугающий все живое вокруг себя убийца едва не плакал. Он тяжело задышал. Выронил букет. Опустил голову. Адела все сказала предельно ясно: он ей больше не нужен. Она обвела его вокруг пальца, ядовито посмеялась и ушла.
«Андерс и Йокса не зря говорили, что чародейкам верить нельзя. Такие, как я, ничему не учатся».
Собрав в кулак всю свою гордость, Зоран подавил желание за ней пойти. Он ни за что этого не сделает. Она того не стоит.
Но все же он ее любил. И это было самое страшное.
ХУЖЕ, ЧЕМ ПРОСТО СМЕРТЬ
Зоран не мог знать о тех событиях, которые стали причиной совершенного чародейкой предательства. Точнее, того, что Зоран считал предательством.
***
Магни ван Кройс неспешно прогуливался по улицам центральных районов Эйзенбурга.
«До чего же скучно».
За последнее время избалованному маркизу успели опостылеть все виды развлечений и удовольствий, которые он к своим двадцати пяти годам вкусил не то чтобы в достаточном количестве, а скорее в избытке. Магни был не единственным советником короля и занимался при этом не рутинными делами государственной важности, как остальные его коллеги, а выполнением личных, неофициальных поручений его величества. Проще говоря, интригами. И хоть таковых Лютер Третий плел немало, служба маркизу ван Кройсу давалась вовсе не с великим трудом и оставляла много свободного времени, которое надо было чем-то занимать.
Обычно Магни ходил либо на скачки, где проигрывал крупные суммы, либо в казино, где играл с переменным успехом, либо в дорогие бордели, где куртизанки подняли эго маркиза до небес, хитрым образом внушив ему, что он – великий любовник. Но сейчас молодому дворянину не хотелось совсем ничего. Он просто бродил по столице, в которой вовсю кипела и бушевала всеми возможными красками жизнь, и ощущал себя старцем в теле молодого человека.
Он медленно, держа правильную осанку, проходил между суетящихся подобно муравьям людей, вечно куда-то спешащих, кричащих, спорящих друг с другом, и презрительно смотрел на них.
«Хорошо вам, простолюдины. Всегда найдете, чем себя занять».
Магни уже намеревался идти домой, как вдруг его внимание привлекла к себе одна весьма заметная особа, которая выделялась из общей массы и направлялась в сторону то ли площади Владык, то ли Бархатной аллеи. Маркиз так и не успел близко познакомиться с этой женщиной, но ему этого очень хотелось.
***
Адела вернулась в столицу из Ланта, где находилась во время карнавальной недели. Чародейка была бы в прекрасном настроении, так как усилиями Тэи воссоединилась с Зораном из Норэграда, если бы ее сердце не тяготила тревога и предчувствие чего-то плохого.
«Два года я потеряла. Два года могла быть с ним. А вместо этого сбежала после первой встречи. И теперь неизвестно, сколько нам осталось. Его могут убить в любой момент».
Когда Адела начинала думать о том, что Зорана преследуют, и в любую минуту его может не остаться в живых, ей сразу же становилось дурно. Она старалась не углубляться в эти тревожные мысли, однако едва ли это получалось. Поэтому помощь подоспела как нельзя кстати. Бархатный тенор прозвучал аккурат над правым ухом идущей к себе домой чародейки, прерывая течение ее мыслей:
– Госпожа Морелли! Какая радостная встреча!
Адела повернулась к обратившемуся к ней человеку и увидела мило улыбающегося маркиза Магни ван Кройса. Он был причесан, его щегольской костюм опрятен и чист, а взгляд высокомерен, как и подобает истинным дворянам, по мнению некоторых из них. Он смотрел на чародейку немного сверху вниз, но все же с явной симпатией и с долей смущения: на бледном смазливом лице молодого мужчины появился легкий румянец.
– Здравствуйте, Магни. Встреча и впрямь радостная, – кривя душой, заметила чародейка, отдавая дань вежливости.
– Давно ли вы в Эйзенбурге? Мне казалось, вы из другого города. Кажется, из… из…
– Из Хайгерфорта, маркиз.
– Точно, из Хайгерфорта, как же я мог забыть это название? Наверное, дают о себе знать упущения в изучении географии. В юности этот предмет казался мне скучным.
– Понимаю, маркиз.
– А какими же судьбами вы оказались в столице?
– Я решила переехать. Маленькие уютные города меня больше не прельщают.
– Хм. Довольно странно, что приезд такой прекрасной особы, да и к тому же чародейки, остался незамеченным.
– Я решила его не афишировать. Не люблю привлекать к себе внимание без лишней на то необходимости.
– И, тем не менее, вы все равно притягиваете взгляд более чем успешно.
– Спасибо за комплимент, маркиз. И знаете, вы правы, пожалуй. Чем дольше я стою здесь, посреди улицы, тем больше обращаю на себя взор прохожих. А мне, как я уже говорила, совсем этого не нужно, – произнесла Адела, которой разговор с Магни уже порядком надоел. Но маркиз намек истолковал неправильно, будучи излишне уверенным в своей исключительной привлекательности:
– Тогда позвольте пригласить вас, Адела, в самое лучшее заведение во всем Эйзенбурге, в «Четыре пиона». Место это совершенно элитарное, кого попало туда не пускают. Оно как нельзя лучше подходит для того, чтобы скрыться от посторонних глаз. Только вы, я и романтичный полумрак, что скажете?
Глядя на убежденного в своей неотразимости и страдающего нарциссизмом маркиза, Адела едва не рассмеялась. Подавленный хохот, однако, тут же уступил место плохо скрываемой антипатии:
– Вы маркиз, кавалер, конечно, каких мало, но все же не тратьте мое время. Вы не в моем вкусе, – она смотрела маркизу прямо в глаза и видела, как он, будучи не привыкшим к таким категоричным отказам, ищет, но не находит слов, чтобы возразить. – До свидания, – закончила тогда Адела, не дожидаясь, когда Магни снова что-нибудь скажет своим высоким, не совсем похожим на мужской голосом. И пошла дальше в сторону Бархатной аллеи.
Маркиз ван Кройс был не в восторге от такого обращения. Являясь, несмотря на свою внешнюю инертность, довольно настойчивым в амурных делах человеком, он решил, игнорируя сказанное ему «нет», во что бы то ни стало добиться расположения Аделы. Эта затея была заведомо обречена на провал, но Магни теперь хотя бы было чем заняться.
***
Разослав слуг по всему городу, маркиз быстро узнал, где же все-таки остановилась Адела Морелли. И уже вечером, с иголочки одетый, с пышным букетом гортензий он стоял возле освещенного луной дома чародейки, расположенного на Бархатной аллее.
Магни уже собирался подойти к входной двери и постучаться, как вдруг заметил, что к нему сбоку приближается какой-то горбатый старик.
«Что за нищенка бродит по району для богачей?»
– Вы потеряли свой кошель, господин! – неприятным скрипучим голосом вдруг заговорил незнакомец.
Магни лениво, как бы делая одолжение, немного повернул голову к пожилому человеку.
– Вы мне? – спросил маркиз.
– Вам, вам. Здесь больше никого нет.
Магни огляделся. Действительно, никого не было.
– Похоже, вы меня с кем-то перепутали. Идите своей дорогой и не мешайтесь, иначе я позову стражу.
– Как жаль, как жаль! Благородные намерения нынче не в чести! И все же я настаиваю, чтобы вы проверили свои карманы. Ибо будет весьма печально, если кошель окажется утерян. Тогда его обязательно подберет какая-нибудь нищенка.
Магни нахмурился, услышав, как старик вслух произнес слово, которое минуту назад маркиз и сам мысленно озвучил.
«Какой надоедливый».
Ван Кройс осмотрел карманы и с удивлением заметил, что кошель действительно отсутствует. Как будто просто взял и исчез, ведь выпасть он не мог – карманы были глубокие.
«Чертовщина».
– Что вы там сказали про кошель? Я его выронил, по-вашему?
– Да! Совершенно точно! Вон в том переулке, через который, очевидно, вы решили срезать путь. Вы уж простите, так совпало, что я шел прямиком за вами. К вашему счастью, между прочим.
– Так давайте его скорее, раз подобрали, – нетерпеливо произнес Магни.
– О нет! Что вы? Я же сказал, будет весьма жаль, если его кто-то подберет. Руки такого, как я, не достойны касаться благородных материалов, из которых ваш кошель пошит.
«Какой сообразительный для простолюдина. Прямо с языка снял».
– Он там! Лежит себе, вас дожидается, – продолжил незнакомец. – Пойдемте за мной, маркиз.
«Откуда он знает, что я – маркиз?»
Магни шел за стариком, который повернулся к маркизу чудовищных размеров горбом.
Они свернули в темный переулок и прошли по нему около десяти шагов, после чего старик остановился.
– Вот он, – указал на землю уродливым пальцем, торчащим из рукава похожего на монашеское одеяния.
Магни нагнулся, чтобы подобрать свой кошель, как вдруг услышал голос стоявшего у него за спиной незнакомца:
– Пока Адела с Зораном, она никого к себе не подпустит. Ты ему и в подметки не годишься.
Маркиз в недоумении повернулся к загадочному наглецу:
– Простите, что?
– Я говорю, ты, сопляк, не имеешь никаких шансов, пока Адела с Зораном из Норэграда.
– Да как ты смеешь, да ты знаешь, кто я та… – внезапно ван Кройс прервал свою полную праведного гнева речь, застыв на месте от того, что увидел.
Громадный горб старика внезапно стал распрямляться, а конечности – увеличиваться в размерах. Уродливые обезвоженные руки удлинились, равно как и пальцы на них. Это был уже не человек, но нечестивое, дьявольское отродье. Он навис над испуганным маркизом подобно сгоревшему дереву и дико хохотал. Магни только сейчас заметил, насколько жуткое лицо у его странного собеседника: глаза уподобились двум громадным черным жемчужинам или даже безднам, из которых смотрит сама тьма, пожирая при этом душу осмелившегося в них заглянуть, а рот, длинный и неровный, напоминающий рваную рану, нанесенную не далее, чем мгновение назад, не переставал улыбаться.
– Тит-тулы… званийя… этто пузтотта. Оньи не помоугут тебьбе со мной. Я выш-ше.
Магни трясся от страха. От его дворянского достоинства не осталось и следа. Он просто стоял и дрожал перед кем-то или, скорее, чем-то, на что пару минут назад смотрел даже менее уважительно, чем на кучу навоза.
– Тыыы… – на этом слове демон коснулся своим длинным, как ветка, пальцем лица ван Кройса. Маркиз вздрогнул от чудовищного страха и обжигающего холода, который источала тронувшая его щеку конечность. – Сдделайешь, что я скажуу теббе. Тоггда буддешь жить. Не сдделайешь – смердь.
Магни закивал головой в знак согласия. Маркиз, охваченный первобытным ужасом, сделался безропотным и податливым, как самый преданный слуга, а не как человек голубых кровей.
– Мнее нужно, чтоббы Зорран страдаль передд смердью. Чтоббы ссаммый близкий предаль. Аделла. Пусть уйдетт. Растопчетт его. Скажешшь королю. Уббедишь его. Емму понравится. Передд смерттью мучадь. Пусдь обманед Адделу. Шантажж. Илли Зорран умред. Илли она уйдетт.
– Я сделаю… все сделаю… пожалуйста, – маркиз закрыл глаза, не в силах больше смотреть на своего собеседника, а когда снова открыл, демон стоял перед ним уже в облике старца.
– Конечно, сделаешь! И будешь себе с Аделой! – горбун захохотал как одержимый и пошел к выходу из переулка. Пройдя всего несколько шагов, он вдруг перестал смеяться, остановился и повернул голову к Магни. – А если не сделаешь, то я вернусь за тобой, – и снова продолжил путь, насвистывая какую-то жуткую мелодию.
***
– То есть ты предлагаешь мне сначала растоптать его, а только потом прикончить, да, Магни? – король Лютер, сидя в кресле, недоуменно смотрел на своего советника, который стоял посреди кабинета, покорно склонив голову.
– Да, Ваше Величество.
– А ты жесток, Магни. Но излишняя жестокость часто приводит к оплошностям. Скажи честно, зачем ты мне это предложил?
Маркиз не смог быстро ответить монарху на этот вопрос. Уловив замешательство, Лютер Третий снова заговорил, вглядываясь в лицо советника теперь испытующе:
– Раз убийца так ее любит, и в любом случае явится к ней, наиболее рациональным шагом будет избавиться от него сразу, как только он будет обнаружен. Зачем все усложнять?
– Если позволите, Ваше Величество, то, по моему мнению, вы недооцениваете Зорана. Сейчас ему есть ради чего жить, и, если в прошлый раз он смог скрыться от превосходящего числа Воронов и даже убить одного из них, то, есть риск, что окрыленный любовью, да еще и предполагающий, очевидно, покушение на свою персону, он сможет снова отбиться и ускользнуть. Полагаю, было бы лучше сначала лишить его смысла жизни, толкнуть в болото уныния и саморазрушения. И только потом, когда Вороны будут уверены, что он уже не опасен, убить. Как видите, Ваше Величество, характер моего предложения исключительно рациональный.
Выслушав ван Кройса, король задумчиво потер подбородок. После этого слегка улыбнулся. Так, словно ему в голову пришла некая догадка.
– Приведенные тобой аргументы весомы. Твоя изощренная жестокость, пожалуй, имеет практический смысл в данном случае. Но меня не покидает ощущение, что Зоран, видимо, и твой враг тоже. – Лютер Третий сделал паузу. Магни едва открыл рот, чтобы ответить королю, но не успел. – Или, точнее, конкурент. Чародейка тебе не безразлична, правда?
– Вы абсолютно правы, Ваше Величество. Осмелюсь заметить, что вы – сама проницательность.
– Что ж, будь, по-твоему. Твоя идея хороша. Поступок чародейки наверняка надломит Зорана, а ее гнева опасаться не приходится – на мужчин нашей династии не действует ни одна магия. Разыщи мне Конрата, я дам ему дополнительные указания. А потом пошли кого-нибудь за госпожой Морелли.
– Будет исполнено, Ваше Величество, – Магни поклонился и развернулся, чтобы уйти.
Но едва Маркиз прикоснулся к дверной ручке, как Лютер Третий обратился к нему снова:
– Забыл спросить, Магни, что это у тебя на щеке?
Ван Кройс потер щеку, на которой красовалось пятно от ожога, который оставил ему своим жутким холодным пальцем демон из переулка.
– Моя неуклюжая служанка пролила на меня кипяток.
***
Ей пришлось довольно долго идти до королевского замка. Путь от Бархатной Аллеи до Анкероша был не близким. Хождение по самому замку также оказалось весьма затяжным и состояло из долгих подъемов по кривым лестницам и бесконечных шествий по длинным коридорам.
«Рыцарь-герольд решил вести меня самым длинным путем?»
На пути в королевский кабинет Адела, подводя итог собственным размышлениям, пришла к выводу о том, что Лютер Третий, скорее всего, вызвал ее лишь для того, чтобы предложить служить в замке, пополнив ряды других чародеев и чародеек, коими кишел Анкерош. На случай таких предложений у Аделы уже давно была подготовлена речь. Беловолосую чародейку с завидной регулярностью заманивали на службу дворяне разной степени высокопоставленности, но вот уже на протяжении многих лет она ни на кого не работала. Просто ей это надоело. Просто она могла себе это позволить.
«Всему миру уже известно, что я никому не служу. До короля новости доходят в последнюю очередь? Позор его информаторам».
Но когда чародейка вошла в кабинет монарха, ее недовольство мгновенно сменилось тревогой. По правую руку развалившегося в кресле короля стоял огромный, как кусок скалы, светловолосый человек с хищным лицом, полностью одетый в черное. Точно так же, как Зоран. Адела догадалась, кто это.
«Так вот кому они продались».
После предусмотренного этикетом поклона и сдержанного приветствия Адела, пытаясь скрыть тревогу, принялась смотреть на короля в ожидании разъяснения цели приглашения.
– Адела Морелли. Я представлял вас немного по-другому.
– А я по-другому представляла аудиенцию, – ответила она, переведя взгляд на мрачного великана.
– Ах, вы об этом. Знакомьтесь, это – магистр Конрат. Догадываетесь, почему я назвал его магистром?
– Догадываюсь.
– Как я и думал. Вам же не впервой сталкиваться с людьми подобного рода?
– Нет, не впервой. Но я стараюсь максимально ограничивать себя от таких столкновений.
Король усмехнулся.
– Неужели?
Адела промолчала.
– Давайте начистоту, госпожа Морелли. Тот, кого называют Зораном из Норэграда, совершил в отношении королевской власти акт предательства. Я не могу закрыть на это глаза.
Адела не сводила с Лютера Третьего взгляд. В глазах чародейки была холодная злоба, но ни одним жестом она не выдала эмоций, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Вы позвали меня, чтобы уведомить об объявленной на малознакомого мне человека охоте? Я весьма польщена, конечно, но вы опоздали. И если это все, то я бы хотела уйти. Меня мало волнуют дворцовые интриги, и тем более судьбы убийц.
– В первое я верю охотно. А вот во второе – очень слабо. Вы же понимаете, госпожа чародейка, что до Зорана рано или поздно доберутся?
– Все рано или поздно умрут.
– В случае с Зораном это будет скорее рано.
– Мне все равно, – ответила Адела. Актерская игра этой женщины была на высоте.
– Это неправда. Именно поэтому я вас и вызвал. Дело в том, что я хочу предложить вам альтернативу. Если бы вы могли повлиять на мое решение о заслуженном преследовании Зорана, вы бы повлияли, так ведь?
«Нет смысла отрицать. Король все знает. Но кто ему рассказал?»
– Да.
– Отлично. Тогда к сути. Я оставлю Зорана в живых. Его не будет преследовать ни Орден, ни я лично. Для этого я потребую от вас совсем не многого. Вам нужно будет… всего лишь отказаться от него. Но сделать это так, чтобы он не догадался о том, что это произошло по договоренности. Это должно быть жестоко. Цинично. Так же жестоко и цинично, как он предал и меня, и своих братьев по оружию.
Адела не верила не единому слову. Она все прекрасно поняла. Большинство королей, с которыми она сталкивалась, были именно такими, как Лютер. Даже убить по-человечески не могли. Им всегда нужно было растоптать и унизить врага перед этим. Теперь за ней буду следить, вне зависимости от того, согласится она на предложение монарха или нет. Во втором случае Зорана убьют сразу. А в первом она сможет выиграть время и что-нибудь придумать. Выбор чародейки был очевиден.
«Спасибо, что сообщил мне о своих планах, король. Прости меня, Зоран. Когда-нибудь ты узнаешь, что больно было не только тебе».
Когда чародейка вышла, Лютер Третий произнес, погрузившись в воспоминания о своем старшем брате, Давене:
– Быть преданным, Конрат, воистину хуже, чему быть убитым. Насладитесь его болью. И только потом заберите жизнь.
***
С тех пор, как таверну «Арлекин», пользующуюся в Эйзенбурге отличной репутацией, облюбовала группа одетых в черное сомнительных личностей во главе со светловолосым, пугающего вида человеком-горой, ее с каждым днем стало посещать все меньше горожан. Это было понятно, ведь в «Арлекине» предпочитали проводить время более-менее достойные и состоятельные люди, не желающие делить помещение с разного рода наемниками. А особенно – с самыми опасными на вид.
Хозяин таверны, однако, мер никаких не принимал, так как наемники эти, во-первых, периодически надолго пропадали (складывалось ощущение, будто они кого-то ищут: местные часто видели их разделившимися на двойки и прочесывающими город, кто-то из путников рассказывал, что встречал похожих людей скачущими в Навию, а один торговец слышал, как они расспрашивали о ком-то хозяина трактира «Ушибленный цыпленок», что сильно южнее Эйзенбурга), а во-вторых, заняли самые дорогие комнаты, за которые немалая сумма была уплачена заранее. К тому же эти гости вели себя, вопреки своему облику, довольно тихо и культурно. Разговаривали негромко, а когда к ним подходил кто-то из обслуги, и вовсе замолкали.
За большим столом их сидело пятеро. До того момента, как к ним подошел шестой, чуть выше среднего роста, коренастый, с уродливым шрамом на нижней губе и явно чем-то недовольный.
– Садись, Бирг, – произнес огромных размеров вожак. – Почему ты один? Где Креспий?
Бирг уселся и произнес:
– Креспий больше не с нами. Он предал Орден так же, как это сделал Зоран.
Лица убийц исказила злоба. Здоровяк Трэч даже ударил кулаком по столу. Один лишь Конрат, казалось, не был удивлен. Сохраняя ледяное спокойствие, магистр спросил:
– Как это случилось?
– В Навии мы нашли Динкеля. Мы следили за ним и его бабой несколько дней. В конце концов, мне надоела эта слежка, и мы с Креспием схватили обоих чертовых циркачей. Связали их в подвале собственного дома и начали задавать вопросы. Амулет на Динкеля не подействовал, и тогда я начал пытать. А потом наш впечатлительный Креспий вырубил меня сзади вазой и сбежал вместе с хромым и его рыжей сукой. Когда я проснулся, их уже не было.
– Я всегда знал, что Креспий – тряпка, – высказался южанин Бенедикт.
– Зоран оказывал не него слишком дурное влияние. Не сказал бы, что он – тряпка. Скорее Креспий просто ведомый, вот и все, – выразил мнение Кай.
– Уж не оправдываешь ли ты его, а, Кай? – сердито уточнил Норман. После смерти своего брата он стал гораздо агрессивней.
– Нисколько, – коротко ответил Кай.
– Бирг, ответь, ты успел выведать у Динкеля хоть что-нибудь? Куда мог направиться Зоран? Особенно нас интересуют южные земли, – басил Трэч.
– Почему южные?
– Наш бывший братец, скорее всего, там. Мы с Бенедиктом общались с одним трактирщиком, Джорджем, его заведение в дне пути. Так вот Зоран ночевал у него, а под утро двинулся дальше на юг. Узнав это, мы прочесали все населенные пункты вплоть до Фристфурта, но больше никакой информации не получили. Тем не менее, Зоран точно где-то на юге.
– Ясно. Нет, Динкель ничего не рассказал, – недовольно бросил в ответ Бирг. Гнев ежесекундно пожирал его изнутри, ему не терпелось поскорее отправить ненавистного Зорана на тот свет. Бирг постоянно думал об этом, представлял, как оставляет на теле своего врага смертельные раны, а после выдавливает ему глазные яблоки. Как отрезает, наконец, нижнюю губу, наслаждаясь мольбами о пощаде. – Но вы хотя бы выяснили направление. Значит, отправляемся на юг? – задал он вопрос.
– Теперь, когда все в сборе, довожу: мы никуда не направляемся, – неожиданно для всех сказал Конрат.
– То есть как не направляемся? – поинтересовался Норман. Другие братья тоже всем своим видом демонстрировали недоумение.
– Мы что, прощаем его? – снова заговорил молчаливый обычно Трэч. Он хоть и не был глупцом, но все же временами казался наивным и слишком прямолинейным по меркам Ордена. Конрат посмотрел на Трэча так, что взглядом дал понять ему, что тот сказал глупость. – Я имел в виду, что мы же не найдем его, если не будем пытаться. А это то же самое, что простить, – поправил Трэч сам себя.
Конрат ответил:
– Сегодня я снова был у короля. Не знаю, откуда, но ему точно известно, что Зоран рано или поздно сам придет в столицу. Королю кто-то сообщил, что Зорана стоит поджидать на Бархатной аллее, у крайнего справа дома, если идти вверх по ней. С сегодняшнего дня мы будем по очереди поджидать его там. Но сразу убивать не нужно. Позже убьем.
Норман вдумался в сказанное магистром и, покачав головой, недовольно произнес:
– Не нужно? Конрат, я не ослышался? Может, мне еще подойти и извиниться перед ним за саму мысль об этом?
Конрат загадочно улыбнулся. Его хищное лицо приняло коварное выражение, которое никогда не сулило его врагам ничего хорошего. Братья поняли: магистр знает, что делает.
– Классическое нападение, Норман, – это слишком предсказуемо для Зорана. Для начала мы немного притупим его бдительность. А еще – нам всем нужно насладиться местью.