Найти богиню. Фантастический роман с пародийным уклоном. Издание 2-е

– Это были монахини и послушницы из ближних монастырей, – пояснил папа Григорий, потягиваясь, – Завтра прибудет новая партия. Я послал гонцов во все монастыри в радиусе пятидесяти миль. Будем работать, пока не найдем искомое!

Дойдя до гостиницы Корнелиус, мучимый весь день плотским вожделением, пренебрег ужином и едва дождался, пока слуга принесет горячую воду для Камиллы.

На следующий день все повторилось с той лишь разницей, что кастинг начали с десяти часов утра. Корнелиус уже попривык и смотрел на девиц довольно равнодушно. И опять – ничего!

Третий, четвертый и пятый день также не дали результатов. Корнелиус подумал, что, возможно, это и к лучшему, если все сорвется, ибо авантюра, найдись подходящая девушка, предстояла очень рискованная.

– Завтра воскресенье, сделаем перерыв! – объявил Главный Христианин не без сожаления, – А в понедельник продолжим с новыми силами!

В понедельник начали вообще в семь утра. К обеду от мелькания обнаженных девичьих прелестей у Корнелиуса уже рябило в глазах. Затекла шея, сильно хотелось в сортир. Внезапно Самир-Антоний толкнул его в бок:

– Вот эта, господин!

Корнелиус встряхнулся и присмотрелся: высокая стройная девица была и в самом деле очень похожа на статую богини! Ну-ка, ну-ка: лицо – да! Шея – да! Грудь, талия, длинные ноги – да! Руки: пальцы длинные, красивые, ухоженные ногти! Но, волосы…

– Ваше Святейшество! Очень похожа! Только она шатенка…

Папа сравнил с рисунком стоящую перед ним в первой позиции деву и кивнул:

– Это поправимо. Сейчас есть мастера-цирюльники, способные придать волосам любой цвет.

Улыбнулся девушке:

– Иди, оденься, дочь моя, и возвращайся. Будем знакомиться!

Глава четвертая

Марианна Коринелли была дочерью синьоры Клементины Коринелли. Мать служила горничной в замке маркиза де Ганьи де Варду и замуж никогда не выходила. Когда у неё неожиданно для всех родилась девочка, маркиз, человек добрый и бездетный, дал Клементине денег – много, целых сто дукатов! – и продолжал поддерживать материально до самой своей смерти в 1575-м году. Соседки шушукались, что маркиз и был отцом Марианны. Клементина же никогда с дочерью на эту тему не говорила.

Три года назад мать тяжело заболела: стала пить много воды, худеть на глазах. В дыхании появился странный яблочный запах. Когда бедняжке стало совсем худо, Марианна позвала лекаря. Тот потрогал сухую кожу, понюхал дыхание, попробовал на язык мочу. Горестно покачал головой и, отведя в сторону шестнадцатилетнюю Марианну, шепнул:

– Крепись, девочка! У твоей матушки сахарная болезнь. От этого недуга нет лекарства. Твоя мама продержится не больше полугода, и то, если не будет есть ничего сладкого…

Так и случилось. Клементина умерла через четыре месяца после этого. Перед смертью она перекрестила дочь и тихо сказала:

– Когда я умру, иди в монастырь Сан-Лазарро, доченька! Я знаю, аббатисса Жанна хорошая женщина, она позаботится о тебе… ибо она… сестра твоего покойного отца. А теперь дай мне кусок сахару!

– Мама, но тебе же нельзя сладкое! – заплакала Марианна.

– Ах, уже все равно…

Похоронив мать, Марианна задумалась. Идти в монастырь ей не очень хотелось. Девица она была бойкая, ловкая, склонная к танцам и музыке (самоучкой научилась играть на виоле и гитаре!). Работая кухаркой у соседа, учителя фехтования, легко научилась владеть шпагой и частенько побеждала многих его учеников. На спор с мальчишками однажды прошла пять саженей по натянутому канату. Ей бы в цирк… или в армию! Но в армию девушек не брали, а цирк приезжал в их городок лишь раз в год, на праздник Святого Януария. Пришлось идти в монастырь. Аббатисса Жанна приняла племянницу приветливо.

– Если решишься на постриг, то так тому и быть. Но я тебя уговаривать не стану, ты должна сама принять это важное решение. А пока просто поживи при мне.

И Марианна осталась, сделавшись не то секретаршей, не то воспитанницей доброй женщины. Конечно, она одевалась по уставу и посещала все богослужения, а как же! В свободное время читала книги из монастырской библиотеки, занималась рисованием и перепиской (почерк у девушки был отличный!). Жизнь текла спокойно, сыто и безмятежно. Но, вот, не хватало чего-то! То снилось, как она стоит на палубе каравеллы, а перед ней возникает тропический остров, то грезились стены крепости, объятые дымом, а она со шпагой в руке ведет своих солдат на приступ. Дух авантюризма, так это называется!

12-го Децембрия 1580 года аббатисса построила всех насельниц монастыря во дворе в две шеренги и объявила, что, согласно воле Святого Отца, Папы Григория, все девицы в возрасте до двадцати лет завтра поедут в Рим, где будут приняты лично Его Святейшеством! Всем были обещаны подарки и благословение.

Приказ начальника – закон для подчиненных! Тем более, что многие в Риме никогда не бывали и, тем более, не лицезрели Папу. Все семнадцать девиц, не достигшие двадцати лет, радостно принялись собираться в дорогу, на зависть всем остальным. Марианна была в числе избранных, ибо месяц назад ей исполнилось девятнадцать.

Не в силах противостоять искушению и любопытству, аббатисса решила сопровождать их сама.

До Рима было два дня езды. В воскресенье утром все посетили мессу в Сикстинской Капелле. Фрески Страшного Суда великого Микеланджело потрясли Марианну до глубины души. Всю мессу она на могла оторвать от них восхищенного взгляда! Послушницы за спиной перешептывались и конфузливо хихикали, ибо все фигуры были обнажены. Аббатисса шикала на них, но и сама конфузилась.

В понедельник утром все отправились в Папский Дворец. Несмотря на раннее время, там уже была очередь девушек в двести, если не больше. Разместив своих подопечных, аббатисса Жанна пошла доложить о прибытии секретарю. Тот сверился со списком:

– А, монастырь Сан-Лазарро! Сколько дев вы привезли, мать Жанна?

– Семнадцать, Ваше Преосвященство.

– Передайте им, что перед высочайшей аудиенцией они должны раздеться. Совсем!

– П-простите?

– Догола, мать Жанна! Такова воля Его Святейшества.

– Но… но… почему?

– Я не знаю! – слегка раздраженно ответил секретарь-епископ, – Рискните задать сей вопрос Святому Отцу! Но ходит слух, что он выбирает модель для новой росписи в своей домашней церкви.

Потеряв дар речи, почтенная аббатисса вернулась к своим подопечным. Ей пришлось выпить воды с лимоном, чтобы восстановить голос. Новость произвела жуткий переполох! Раздеться совсем, даже и рубашку снять! Немыслимо! Ладно бы, только Папе в таком виде показаться, но там ещё три мужчины, причем, двое из них не духовного звания! Две девицы залились слезами и раздеваться отказались наотрез. Марианна же восприняла шокирующую новость спокойно, ибо излишней стыдливостью не страдала. Раз Святому Отцу нужна модель, то она готова показать всё, чем её наделил Создатель! А со Святым Отцом, наверное, художник и подмастерье… Интересно, кого с неё будут писать? Кающуюся грешницу? Марианна состроила гримаску, пытаясь изобразить на лице какой-нибудь грех. Но зеркала не было, поэтому она не была уверенна, что это ей удалось.

И вот, очередь дошла и до девушек из Сан-Лазарро!

– Паола, пошла! Приготовиться Елене! – деловито скомандовала мать Жанна.

Паола, сдобненькая блондиночка, сбросила платье и, покрывшись гусиной кожей, прошла в зал. Вскоре она вышла обратно.

– Елена, пошла! Приготовиться Олимпии!

Елена, покраснев до самых ягодиц, пошла, пытаясь прикрыть ладошкой лобок.

Все обступили одевающуюся Паолу:

– Ну? Что там было?

– Что, что! Вошла, постояла, получила благословение, развернулась и вышла!

Значит, её не выбрали!

– Олимпия, пошла! Приготовиться Марианне!

Аккуратно повесив платье на спинку скамьи, Марианна подошла к двери.

– Марианна, пошла…

И она переступила порог, не подозревая, что входит не просто в залу, но в новую жизнь.

Четыре пары глаз уставились на неё. Его Святейшество смотрел заинтересованно, сидящий рядом молодой усатый синьор (художник?) смотрел оценивающе, худенький скуластый подросток восхищенно, а монах за плечом Папы – равнодушно.

Папа о чем-то переговорил с усатым синьором, затем улыбнулся девушке:

– Иди, оденься, дочь моя, и возвращайся. Будем знакомиться! И передай, что прием окончен! Пусть все войдут с тобой для благословения.

– Раздетые?

– Одетые!

Когда девушки, сопровождаемые взволнованной аббатиссой, вошли в зал, Папа широко перекрестил их:

– Благословенье Господне да будет с вами, сестры! Все свободны, всем спасибо! А тебя, дочь моя, – он показал на Марианну, – я попрошу остаться.

«В девочке чувствуется порода… и сильный характер!» – думал Папа Григорий, – «Глаза смышленые…»

Вслух же ласково спросил:

– Как твоё имя, дочь моя?

– Марианна Коринелли, Ваше Святейшество.

– Откуда ты родом? Кто твои родители? Расскажи о себе!

– Я из Рима. Мама умерла три года назад. Она служила горничной в замке маркиза де Ганьи де Варду. Это всего шесть миль от Рима. Отца я не знаю. Сейчас я послушница в монастыре Сан-Лазарро, помогаю матери Жанне с перепиской.

«Понятно! Внебрачное дитя… Сирота… Что ж, тем лучше!»

– Хорошо ли ты знаешь Священное Писание?

– Надеюсь, да! Я прочла Библию трижды, и многие места знаю наизусть.

– Умеешь ли ты ездить верхом?

Марианна покраснела:

– Да… по мужски… и без седла.

Все улыбнулись: обычное дело для девушки, выросшей в деревне! Считается, впрочем, не совсем приличным!

– Какими языками владеешь, кроме итальянского? – продолжал расспрашивать Папа, которому Марианна нравилась все больше.

– Я знаю французский и латынь… и немного цыганский. В соседнем доме жила цыганская семья.

– Знаешь ли ты арифметику?

– Да, Ваше Святейшество, все четыре правила и дроби. И таблицу умножения – наизусть!

На несколько минут в зале воцарилось молчание. Тишина была такая, что было слышно, как на потолке паук, чавкая, поедает муху! Затем Папа торжественно изрек:

– Мы хотим поручить тебе задание особой важности. Не просто задание, а настоящий подвиг во имя торжества Святой Церкви! Думаем, что ты нам подходишь. Ты пройдешь всестороннюю подготовку. Жить будешь здесь, во дворце. К сожалению, тебе не будет разрешено общаться ни с кем, кроме ограниченного круга людей. Гулять ты сможешь только в парке, а в город выходить – нет. Суть задания тебе разъяснят позже. А сейчас скажи: согласна ли ты отдать жизнь во имя Святой Церкви, ибо задание связанно со смертельным риском? Кстати, вполне возможно, что, буде ты умрешь в процессе выполнения своей миссии, тебя канонизируют, как новую мученицу!

Ошарашенная такой перспективой Марианна растерялась. Задание… Смертельный риск… Канонизация… Что же ей такое предстоит сделать? Может, отказаться, пока не поздно? Перед глазами проплыла её монастырская жизнь: сытая, скучная, пресная… Нет! Она не вернется туда!

– Я согласна, Ваше Святейшество! Согласна на всё! – выпалила девушка, гордо вздернув подбородок.

Папа Григорий одобрительно улыбнулся: он не ошибся, эта девица – то, что нужно!

Хлопнул дважды в ладоши. В зал вошла симпатичная монахиня средних лет.

– Это сестра Эсмеральда. Он будет за тобой приглядывать, дочь моя! А теперь – до завтра!

Поцеловав пастырю руку, Марианна вышла, сопровождаемая по пятам новой дуэньей.

Приказав Корнелиусу с Самиром возвращаться в гостиницу и ждать дальнейших распоряжений, Папа, сопровождаемый братом Теодором, прошел в свой кабинет, где уже был разожжен камин. Он уселся в кресло и протянул к огню старческие руки с набухшими венами. Брат Теодор молчаливо замер у двери, сообразив, что шеф будет медитировать.

Причудливо сплетаясь, языки пламени то взмывали вверх, то опадали, то медленно ползли по поленьям, то выстреливали искрами. Стихия огня вечно меняется, никогда не повторяется, гармонизируя сознание своей хаотической пляской.

После нескольких минут молчания Папа сделал порученцу знак подойти ближе.

– Ты поедешь в Кале и купишь там на своё имя корабль. Достаточно вместительный, быстроходный и хорошо вооруженный, чтобы противостоять пиратам. Лучше всего – бриг голландской или английской постройки. Дело это не простое, займет не менее трёх месяцев… Поэтому сначала ты поедешь в Геную и там возьмешь с собой опытного капитана и судового плотника, дабы они могли профессионально оценить судно и его мореходные качества. Отец Константин, настоятель собора Сан-Кристобаля в Генуе, поможет тебе найти подходящих людей. Не экономь, корабль должен быть самый лучший! Расплатишься векселями компании «О'Кэйн и сын». После совершения сделки наберете надежную команду из добрых католиков, приведете корабль в порядок и возьмете какой-нибудь фрахт, дабы не сидеть без дела. Но, только ближние рейсы! Вы должны быть под рукой в любое время. Связь через настоятеля монастыря Сан-Андреас, отца Филиппа. Командировочные получишь завтра у отца-казначея. Отправишься в Геную тоже завтра. Вопросы есть?

– Нет, Ваше Святейшество! – поклонился брат Теодор, прикрывая глаза, чтобы не выдать вспыхнувший в них восторг.

Он поедет в Кале! Через Париж! Он осуществит свою мечту, купит надувную Камиллу!

– Свободен! – отрывисто бросил Папа и снова отвернулся к огню.

Дорога на Геную была тряская, давно не подсыпали щебенку в колеи. Безрессорная колымага, бодро влекомая парой добрых лошадок, переворачивала в брате Теодоре все внутренности. Ах, почему он не умеет ездить верхом! Отпив вина из больно стукнувшей по зубам фляги, брат Теодор посмотрел на солнце. Время близилось к обеду! Охранник, здоровенный ломбардец Джино, грустно вздохнул и забурчал животом.

«Тоже жрать хочет!» – раздраженно подумал брат Теодор и крикнул кучеру:

– Эй! Останови у ближайшей таверны!

Тот знаком показал, что понял и изобразил кнутом свистящую восьмерку над ушами лошадей.

Дальнее путешествие началось!

В Генуе пришлось задержаться. Отец Константин перешерстил весь приход (собор Сан-Кристобаля был ближайшим к порту!), но за пять дней ни подходящего капитана, ни искусного корабельного плотника не нашел. На раздраженные вопросы папского порученца: что-то больно долго, когда, мол, будет, он терпеливо отвечал:

– Видите ли, брат Теодор, если я правильно понял, и капитан, и плотник должны обладать умением хранить тайну. А это в Генуе большая редкость!

Прошло ещё два дня. Брат Теодор уже кипел чайником. Или – кофейником. Дрянная гостиница, кишевшая иноземными торговцами, громко вопившими на непонятных наречиях, назойливыми портовыми (дешевыми!) путанами и звероподобными клопами, раздражала печень скверным красным вином из Ливорно. Погулять, не рискуя лишиться кошелька, а пуще того – чести, было без охранника невозможно. Джино же гулять не хотел, и каждый раз соглашался неохотно. Он предпочитал сидеть в таверне и жрать все подряд. Ну, ещё пить. Поэтому приходилось целыми днями молиться, читать Библию или валяться на кровати.

Под вечер хозяин гостиницы, грек Христо, постучал в дверь.

– Синьор монах! Тут вас два синьора-моряка спрашивают!

Наконец-то!

– Пусть войдут! – крикнул брат Теодор, вскакивая с кровати и одергивая рясу.

В комнату вошли двое. Толстый и тонкий.

– Нас прислал отец Константин, – прогудел кряжистый дядька, – Сказал, есть работа. Мы самые лучшие.

– Что ж, давайте знакомиться! Я – брат Теодор!

– Я Джузеппе Паганини, шкипер, – капитан ударил себя в грудь и по комнате разнесся гул.

– Я Альфредо Страдивари, плотник, – поклонился высокий и худой.

Брат Теодор перевел взгляд на его руки. Они были мозолистые, с изуродованными пальцами.

– А ты и в самом деле самый лучший плотник? – лукаво прищурился монах.

Вместо ответа синьор Страдивари пальцами оторвал рейку от косяка, выхватил топорик и, не примериваясь, отсек кусок.

– Вот, монах, убедись: ровно фут! – для подтверждения он протянул брату Теодору рулетку.

Тот измерил обрубок: действительно, ровно фут!

– Э-э… Здесь не совсем удобно говорить… Не пойти ли нам в таверну, заодно и поужинать?

Страдивари двумя ударами приколотил рейку на место и все пошли в таверну.

– Какое вино вы предпочитаете в это время суток? – осведомился брат Теодор.

Моряки переглянулись:

– Мы вина не пьём! – веско сообщил шкипер Паганини, – Кому нужна эта кислятина? Мы пьём ром!

Плотник закурил трубку и подтверждающе кивнул:

– Ага… Человек, бутылку рому! Ямайского!

Ром был принесен и все трое выпили за знакомство: моряки с удовольствием, монах – с содроганием.

– Итак, синьоры, нам предстоит ехать в Кале. Там вы со всем тщанием выберете корабль – лучше всего бриг английской или голландской постройки, приведете его в порядок, наймете команду из добрых католиков и приступите к работе: возьмем фрахт и… и так далее. Приходилось ли вам, синьор капитан, плавать по Балтийскому Морю? По Белому и Северному морям?

– Ну, неужели! – Паганини пренебрежительно скривился и выпил ещё рому, – И Белое, и Желтое, и Красное, и Черное! Я их отутюжил, как белошвейка панталончики графской дочери!

– Понятно… Жалованье вам буду платить я. С сегодняшнего дня. Отправляемся в путь завтра!

– Прошу прощения, синьор монах… то-есть, тьфу! Брат Теодор! Сколько же вы будете платить?

Брат Теодор назвал цифру. Жалованье было вдвое больше обычного капитанского.

– Годится! – просветлели лицами моряки, – Аванс дадите, хозяин?

– Дам, но позже. Завтра рано вставать. Да, самое главное: никому не говорите, что вы едете со мной в Кале. Это – секретная тайна!

– Да за такие деньги мы свои языки узлом завяжем! – горячо заверили моряки, – А пока, может, возьмете ещё бутылочку рому? Ну, чтоб нам легче молчалось?

Поколебавшись, брат Теодор махнул кабатчику, чтобы принес ещё кварту этого восхитительного напитка, рожденного под тропическим солнцем Карибского Моря из сахарного тростника.

Справка: темный ямайский ром пьётся тяжело, к нему нужно привыкнуть. Привыкание занимает обычно несколько дней. Зато, когда привыкнешь, Читатель, то не захочешь ничего другого! Ром дает силу и бодрость телу, заостряет ясность ума, предохраняет от тропической лихорадки и морской болезни. Правда, похмелье от него злое, но только если выпить лишку. Снимается смесью того же рома и морской воды. Проверено Автором на добровольцах в лабораторных условиях!

По дороге в Париж выяснилось, что синьоры Паганини и Страдивари ребята компанейские. Ехать с ними было не скучно. Далеко не! Получив аванс, они закупились ромом и всю дорогу угощали брата Теодора, покуда тот не привык. От рома было весело, легче переносилась тряска, а также тянуло на разговор. Капитан и плотник часами слушали, раскрыв рты, как брат Теодор пересказывает Священное писание, ибо Библию, не говоря уже о других книгах, они не читали. В свой черед моряки рассказывали монаху леденящие кровь истории о штормах, Летучем Голландце, драках в тавернах и злобных пиратах. Доскональное знание последнего предмета даже наталкивало на подозрения: а они сами, часом, не …? Но, вспомнив, что за них поручился отец Константин, брат Теодор сии подозрения отмёл.

Ещё моряки рассказывали о бабах. Это была поистине неисчерпаемая тема, и кругозор не имеющего ни синь-пороху подобного опыта брата Теодора (он с детства воспитывался в монастыре!) стремительно расширялся.

Через неделю, под вечер пятницы, на горизонте появился Париж! Приуставшие лошадки шли шагом, а брату Теодору хотелось выхватить у кучера кнут, огреть их по крупам и лететь галопом к своей мечте. Сдержался, конечно.

Переночевав на постоялом дворе у рынка (того самого, упомянутого синьором ди Ранейро!), папский порученец, даже не позавтракав, ринулся на поиски безгрешных изделий из каучука. Обойдя весь рынок за два часа, он так и не нашел нужную ему лавку! Пространно выругавшись перенятыми у друзей-моряков словами и выражениями, решил опросить свидетелей. Начать решил с лавки, торгующей игрушками – все-таки нечто, близкое к интересующему его предмету. Не у торговки же луком спрашивать!

В лавке сидела дородная краснощекая тетка в цветастом платке. Увидев приближающегося монаха, она радостно завопила:

– А вот куклы! Лучшие куклы для кукольного театра! И Жак-простак, и Солдат, и Пьеро, и Мальвина! Берите, Ваше Преосвященство! Не пожалеете!

Преувеличила, конечно, хотя и видела, что брат Теодор отнюдь не кардинал.

По французски брат Теодор говорил не вполне бегло и речь понимал не всегда хорошо, хотя писать мог без ошибок.

– Я… это… ищу такие, специальные игрушки…

– Поняла! – энергично закивала торговка, – Вот то, что вам нужно! Вы, ведь, для монастырского сиротского приюта покупаете? – и протянула Солдата и Жандарма.

Солдат был с палкой. Жандарм – с усами и саблей.

Растерянно взяв кукол, брат Теодор собрался с силами и преодолел застенчивость:

– Игрушки… каучуковые… для мужчин!

– А, так бы сразу и сказали! Вам, стало быть, нужен папаша Луи? Он здесь один таким товаром торговал.

– Да…

– Ой, с ним такая история вышла! Вот, послушайте: приходит, значит, однажды Толстый Роже (ну, тот, который мясник, а не тот, который кабатчик), домой после недельной отлучки. Ездил он гурт принимать в Сен-Жермен де Сен-Клу. Там бычки дешевле, не то, что в Вуазене, или, скажем, в Пуатье. Вот он и поехал в Сен-Жермен де Сен-Клу, да оно и ближе, туда-то! Думал, за три дня управится, а получилось – неделю. Там у него драка ещё приключилась: в таверне отлупили за то, что он в карты жульничать пытался. Не в первый раз, между прочим, отлупили, сударь! Говорил ведь ему Кривой Жак, главный наш на рынке картежник: не можешь гадить – не мучай задницу! Это, значит, к тому, что любое ремесло, оно навыка требует…

Брат Теодор с тоской понял, что тетка сконцентрироваться на одном предмете не умеет, и пытается рассказывать обо всем сразу.

– Сколько я тебе должен за кукол, добрая женщина? – перебил он поток слов деловым предложением.

Тетка осеклась.

– Четыре денье, сударь!

– Вот, получи!

Четыре монеты звякнули в ладони кукольницы. Инициатива была перехвачена!

– Так, где сейчас папаша Луи?

– Да, я и говорю! Толстый Роже приходит домой и видит свою жену Жаннетту с этим!

– С кем?

– Не с кем, а с чем! С каучуковым фаллоимитатором!

Тетка, вообще-то, употребила не это длинное ученое слово, а простонародное, короткое. В русском языке оно состоит всего из трёх букв. Во французском на букву длиннее.

– Ну, Роже натурально спрашивает: это чего это? А Жаннетта отвечает: чего, чего, сам не видишь, чего? Тебя по целым неделям дома нету, а у меня организм ласки требует! Вот и купила заменитель муженька! Роже обиделся, треснул её по морде этим самым фаллоимитатором – синяк потом две недели не проходил! – и пошел на рынок искать папашу Луи. А чего его искать? Он и не прятался! Пришел, значит, Роже, и стал сперва ругаться. Он папаше Луи слово – а тот ему десять! До драки дошло, да! Катались в пылище, тузили друг-друга, а уж воплей было! И задавил Толстый Роже папашу Луи насмерть, а потом, значит, лавку евонную поджог! Ох и дыму было! Черный, такой, густющий! Ну, конечно, стража набежала, повязала мясника. Сидит сейчас в Бастилии, суда ждет. Люди говорят, что сошлют его на галеры, лет на десять, потому, в прошлом годе похожий случай был…

Но брат Теодор уже не слушал. Его затопило отчаяние! Сгорело всё: и лавка, и товары, погиб торговец Счастьем! Камилла! Камилла! Где тебя теперь искать?

Он ринулся на другие рынки, опрашивая администрацию, стражников, торговцев – всех подряд. Увы! Многие слыхали про папашу Луи, почти все знали о постигшем его несчастье, но никто не знал, откуда он брал свой товар. И во всем Париже более никто не торговал каучуковыми изделиями!

Брат Теодор вернулся на постоялый двор только в сумерках. Был он настолько мрачен лицом, что капитан Паганини ни слова не говоря достал бутылку.

– Наливай! – махнул рукой монах и сразу же выпил, не дожидаясь, пока шкипер нальёт себе.

Тёмный ямайский ром разом просветлил сознание! В мозгу родилась идея, настолько гениальная, что брат Теодор выпил ещё.

Проспавшись, он направился на рю де Гринель, в Главное Управление Святой Инквизиции по Французскому региону. Там его принял зам по адмхозработе, брат Николас. Ознакомившись с папской грамотой, он подобрался всем своим рыхлым лицом:

– Слушаю тебя, брат Теодор!

– Ваше Управление дало экспертное заключение по каучуковым изделиям, которыми торговал на Гревском рынке некий папаша Луи… к сожалению, фамилию не знаю. У вас должны сохраниться записи, откуда прибыл товар, ну, и все остальное.

– О, я припоминаю! Действительно, были такие забавные каучуковые… г-м… игрушки… Но мы в них греха не обнаружили!

– Я знаю! Мне нужны детали, особенно – происхождение товара.

Кликнув помощника, брат Николас за какой-нибудь час нашел нужную запись в толстенной амбарной книге.

– Вот, извольте: сей товар прошел таможню в Кале, таможенный сбор уплачен, производитель – компания «Рагенброк» из Стокгольма. Это в Швеции, да. Представлен на экспертизу в Святую Инквизицию…

Но брат Теодор уже не слушал. Он выяснил главное! Стокгольм… Ничего, он сплавает туда на новокупленном корабле!

– Большущее тебе гран-мерси, брат Николас! Ты мне очень помог!

В тот же день он с двумя моряками покинул славный город Париж.

«Кале, Кале! Скорее купить корабль! И – на Стокгольм! А там…» – монах даже зажмурился от предвкушаемого.