Черный Тамбовский Волк. Полусказка

Глава пятая

В июне майора Чёрного вызвал к себе начальник части, полковник Тимофеев.

– Вот, что, Коля. На нашу часть выделили машину. Волгу двадцать первую. Будешь брать?

Майор даже растерялся.

– Да, я… а, конечно! Только, в очереди передо мной, ведь, ещё двое: Анисимов и Райский!

– Они отказались. Сказали, «Жигули» будут ждать.

«Во, дураки-то! Жигуль супротив Волги, всё равно, что плотник супротив столяра!» – подумал Николай, а вслух сказал:

– Беру! Беру!!!

– Ну, вот и отлично. Наверное, одна из последних, Волга-то. Новая модель пошла, двадцать четвёртая. Стоит вдвое дороже!

И через неделю Николай Александрович подкатил к дому на новенькой Волге! Белый верх, чёрный низ! Но, увы, без оленя на капоте. Побибикал. На балкон вышла Алла и сын, завертели головами. Николай снова бибикнул и высунулся из окна.

– Батя!!! – завопил Роман, впадая в экстаз.

Алла ахнула и картинно прижала руку к сердцу, показывая, как она рада.

Они долго рассматривали и трогали всё, что можно было посмотреть и потрогать. Качались на упругих сиденьях, опускали и поднимали стёкла. Роман, отпихнув отца, уселся за руль, повернул ключ зажигания, включил фары. Дрыг-дыг-дыг-дыг-дыг! Обалдеть, как здорово!

– Вот так, мальчики и девочки! Теперя на машине будем ездить, это вам не пешком ходить! Аллочка, озаботься занавесочками посимпатичнее.

– Зачем, батя? – удивился Роман.

– Затем! На море поедем в отпуск, а там солнце горячее!

Алла, не в силах сдержаться, поцеловала мужа, чего избегала обычно делать при сыне, и изящно упала в обморок. Понарошку, конечно.

Отпуск у родителей должен был начаться с пятнадцатого августа и закончиться двенадцатого сентября.

– Мы тебя, Ромка, из школы отпросим, не беспокойся, – пообещал отец.

– Да я и не беспокоюсь, – отозвался сын, размышляя.

С одной стороны, на море очень хотелось. Он там был всего дважды, последний раз четыре года назад. Отец научил его нырять с маской и ластами. Ох, и здорово было наблюдать подводный причудливый мир, ловить крабов и находить ракушки-рапаны! А загар! С другой стороны, не хотелось на целый месяц расставаться с Олей… и с лесом. С третьей стороны, неплохо бы родителям отдохнуть от него, противного! Может, на свободе, наконец, сделают ему братика или сестричку? Давно пора, годы-то уходят!

– Знаете, ребята, я, наверное, не поеду.

– Как, не поедешь!? Почему? – потряслись родители, – На море не хочешь?

– Э-э… не то, чтобы не хочу… Просто подумал, что вам от меня надо отдохнуть. Должна же у вас быть… личная жизнь без помехи!

Алла поняла намёк и покраснела, как помидор. Действительно, с подросшим сыном за стенкой приходилось по ночам сдерживать свой пылкий темперамент, что сильно снижало накал удовольствия от общения с мужем.

– А как же ты один? И твой день рожденья? – озабоченно спросил отец, которому идея провести отпуск вдвоём очень импонировала.

– Отвечаю по пунктам! За мной тётя Наташа присмотрит. А подарок вы ей заранее дайте, она мне и вручит потом от вашего имени. Да не беспокойтесь вы, не пропаду! Я же уже взрослый!

Наташа была младшей сестрой отца. Незамужняя и бездетная, она обожала племянника. Жила на соседней улице, в десяти минутах ходьбы.

– Г-м… ладно, поговорю с ней…

– Ой, сыночек! – вздохнула Алла, и с благодарностью погладила парня по голове, – Я там буду волноваться, так и знай! Так что, веди себя хорошо, сильно не гоняй на своей мотоциклетке… и вообще…

Вопрос о составе участников поездки на море был решён.

А через две недели Роман предложил съездить в лес за земляникой.

– Я там такую поляну знаю! Ягоды сплошняком! Штук сто или двести!

Родители захохотали.

В воскресенье утром, прихватив с собой Олю, отправились в лес. На Волге! День был солнечный, жаркий, поэтому ребята, сидящие на широком, как диван, заднем сидении, открыли окна и наслаждались ветром, пахнувшим соснами, цветами и свежескошенной травой.

Доехав до леса, они долго петляли между деревьев, пока, наконец, достигли нужного места.

– Батя, глуши мотор! – скомандовал Роман, – Тут близко, метров двести.

Все вылезли из машины и огляделись вокруг: совершенно сказочное место! Высокие стройные сосны источали запах нагретой солнцем смолы, масса цветов пробивалась сквозь густой слой опавшей хвои. Жужжали шмели и чирикали какие-то птицы. Взяв корзинки, все медленно пошли за Романом. Вот и поляна. Совершенно красная, аж бордовая от ягод! Алла взвизгнула от восторга. Оля тоже хотела взвизгнуть, но постеснялась. Все принялись собирать землянику. Отец и сын отправляли в рот десяток, а корзину – одну. Алла и Оля были более воздержаны. За какие-нибудь два часа корзины наполнились доверху, а солнце только приближалось к полудню.

– Что делать будем? – спросил отец, – Домой что-то не хочется! А ягоды уже некуда девать.

– Что делать будем, что делать будем… купаться будем! Тут ручей есть подходящий!

– Всё-то ты тут знаешь, сынок! – одобрительно улыбнулась Алла.

Сложив добычу в багажник, все четверо, переодевшись в плавки и купальники, пошли к ручью, протекавшем в полукилометре, только в другую сторону, чем земляничная поляна. Глава семьи тащил сумку с провизией и бутылками с квасом-лимонадом. У ручья нашёлся замечательный песчаный пляжик метров шести в длину и шириной в два.

– Во, здесь омуток есть глубокий, по шею. Даже и поплавать можно немножко! – показал Роман.

Отец прыгнул в воду первый и сразу погрузился по грудь.

– Уй, здорово! – крикнул он, отфыркиваясь, – Девчата, идите сюда!

– А не холодная ли вода? – с сомнением спросила Алла, холода не любившая.

– Ты что! Как парное молоко только что из погреба!

Сдвинув брови, Алла попыталась разобраться в этом противоречивом утверждении, но так и не докопалась до его глубинной сути. Кокетливо повизгивая, вошла в воду по пояс и остановилась, привыкая. Вода была прохладная, но это было очень приятно после жары и ползания по поляне.

– Глыбже! – позвал её муж.

– Сейчас, дай привыкнуть!

– Да чего там, привыкать-то?

И он, циник эдакий, неделикатно обрызгал Аллу! Всю!

– Что ты наделал! – драматично заломив руки, вскричала она, – Ты намочил мне волосы!

– Ага, и теперь на них останутся невыводимые пятна! – захохотал коварный мужчина и, булькая, скрылся в воде с головой.

Роман с Олей плюхнулись в воду сразу, без всякого привыкания. Под водой они открыли глаза. Водичка оказалась прозрачная-прозрачная! Живая! Она ласково освежала разгорячённую кожу и вливала новые силы в слегка увядшие от жары тела.

– Просто блеск! Вылезать не хочется! – заявила Оля, в отличие от Аллы, не боявшаяся намочить волосы.

– Ну, тогда и оставайся здесь жить! – посоветовал Роман, – А я буду тебя навещать и новости из телека пересказывать! У-у, русалка!

– Сам ты энто место!

Все четверо плескались в ручье целый час, а потом загорали на травке и снова купались. Через три часа Чёрный-старший повернулся на спину и сложил на животе руки:

– Помираю… ой, как есть охота!

Алла расстелила скатёрку и разложила на ней пирожки с луком и яйцами, варёную в мундире картошку, а также бутерброды с селёдкой и любительской колбасой. У всех, оказывается, взыграл нешуточный аппетит, поэтому вся эта благодать исчезла в животах практически мгновенно. На сладкое нашлись плюшки под аккомпанемент кваса и лимонада.

– Ну, что? Сейчас покурим – и домой? – расслабленно потянулся Николай и достал папиросы.

– Пожалуй, пора, – согласилась Алла, собирая остатки пиршества в сумку.

Собственно, остался только мусор и пустые бутылки. И в это момент к ручью выскочила собака. Увидев людей, она залилась истерическим лаем, но не приближалась. Наоборот, при малейшем движении Романа или Оли, она, вернее, он, ибо это был кобель, отскакивал подальше.

– Что за дела? – пробормотал Николай, поднимая, на всякий случай, корягу.

– Брых! Цыц! – раздался из кустов строгий голос, и на пляжик шагнул человек с ружьём, – Пошёл, пошёл, дурак! Вон там жди меня!

Пёс умолк и отбежал метров на пятьдесят. Но по его позе и напряжённо торчащему хвосту было видно, что он по-прежнему возбуждён.

– Извиняйте! – развёл руками Афанасий (это был он!), – Сам не знаю, что с ним такое содеялось! Обычно он с незнакомыми людьми себя нормально ведёт.

– Да, ладно! – махнул рукой Николай, – Мы, вообще, сейчас уходим.

– А, так это ваша Волга, чёрно-белая такая?

– Наша! – гордо подтвердил майор, подтягивая плавки.

– Будем знакомы: я лесник здешний, Сомов моя фамилия. А зовут Афанасием Савельичем.

– Чёрный, Николай Александрович, – представился майор, – А это Алла, моя жена.

Ребят он представлять не стал, они были поодаль.

Мужчины пожали руки, Алла с улыбкой кивнула.

– А вы сами с откудова будете?

– С Моршанска. Вот, за ягодами приехали. Ну, и пикничок.

Сомов быстро осмотрел пляжик: хорошие туристы, ни соринки не оставили и костёр не жгли.

– Что ж, очень приятно было познакомиться! Путь вам добрый!

– И вам всего хорошего!

И приезжие пошли к своей машине, а лесник к терпеливо ждавшей собаке. При его приближении пёс заскулил.

– Да что с тобой такое, старина? Чем они тебе не понравились?

Пёс побежал к пляжику, оборачиваясь к хозяину, как бы приглашая его следовать за собой. У ручья он остановился и громко гавкнул два раза. Так он обычно делал, подтверждая, что взял след. Афанасий всмотрелся в следы, отчётливо отпечатавшиеся на мокром песке. Вот мужик, вот тётка, вот парень… А это – девочка… Стоп, стоп! След девочки показался странно знакомым! Эта небольшая косолапость, широко отставленный большой палец… Афанасий помертвел, душу как ледяным ветром опахнуло: след был в точности тот, который он дважды видел зимой на снегу! Ошибки быть не могло!

– Вот оно что, – прошептал он, содрогаясь от ужаса и торопливо крестясь двумя перстами, хотя и был коммунистом, – Чур меня! Чур! Огради мя, Господи, силою честнаго и животворящаго креста твоего, и сохрани мя от всякого зла!

Уверенность, что эта девка и есть одна из оборотней, была полной. Сердце заколотилось, затылок заломило.

«Давление кровей поднялось, не иначе» – сообразил Афанасий и приказал псу:

– Домой!

Дома прилёг на часок, немало удивив этим жену.

– Ты не захворал ли, Афонюшка? Раньше обычного вернулся, лежать наладился…

– Ой, Нюра… Худо мне! Видел я сегодня эту… оборотеницу, – слабым голосом отозвался Афанасий.

Голова всё ещё болела.

– Кого-кого?

– Ну, девку эту, которая зимой на снег босиком… Они в ручье купались, я там след и подметил.

– Да, кто, они-то?

Афанасий закурил, надеясь, что от табака полегчает.

– Туристы с Моршанска, семья. Девка и парень у них, погодки. Так девка, точно, та самая!

Анна поджала губы:

– Ой, тревожно мне! Другой раз их встретишь, стороной обходи. Не было бы худа! Оборотни, они и порчу навести могут!

Афанасий передёрнулся и отвернулся. Оклемавшись, написал письмо Иннокентию, послал с Брыхом. Написал и другое письмо, товарищу Рамкину.

– Нюра! Снеси на почту! Да марку там купи и наклей!

Через четыре дня секретарь райкома это письмо получил. Культурно разрезав конверт ножичком из слоновой кости, вчитался:

«… а девичий след на песке оказался тот самый что зимой на снегу. Мужчина военный у него наколка на плече парашут с крылушками и буквы ВДВ зовут Чорный Николай Александрович а жену Аллой. Думаю надо бы их разъяснить…»

Иван Трофимович обхватил голову ладонями. Разъяснить… а как? Впрочем… Придвинув телефон, набрал номер начальника райотдела милиции, подполковника Семенчука:

– Алё, Александр Борисыч? Рамкин говорит. … Как говорится, вашими молитвами! … Нет, конечно! … Ну, если без фанатизма, то… Слушайте, я чего звоню… разговор есть, не телефонный. Давай, скажем, завтра с утра подъедьте ко мне, а? … Ну, вот и ладушки! Всех благ!

На следующее утро ровно в десять Семенчук вошёл в кабинет главного партийного начальника района. Официально подполковник ему подчинён не был, но… Партия, ведь, наш рулевой!

– Слушаю вас, Иван Трофимович, – сказал он после взаимных приветствий.

Тот задумчиво потёр переносицу. Разговор предстоял сложный.

– Вы, Александр Борисыч, про чёрных волков, у города шаставших, слыхали?

– Слыхал, – коротко ответил главный милиционер.

– Так вот, есть подозрение, что это не просто волки, а оборотни.

Семенчук позволил себе пренебрежительно улыбнуться:

– Бабьи сказки, Иван Трофимович! Нету никаких оборотней!

– Э, не скажи, не скажи!

И партсекретарь подробно рассказал и о босых следах на снегу, и о волчьих следах в том же месте, и о взрытом, перелопаченном снеге, и о зарезанном лосе, почему-то почти нетронутом волками, и об идентификации лесником следа девочки-подростка на песке с таким же следом на снегу.

– … а фамилия мужика Чёрный, и военный он, в ВДВ служил или до сё служит!

Товарищ Рамкин закурил, и некурящий Семенчук поморщился. Секретарь на это внимания не обратил.

– Мне Партия народ доверила опекать. И должен я, если серой завоняло, не искать прохудившуюся цистерну с химией, на это вы есть, а заподозрить, что рядом дьявол с рогами и копытами! И принять все меры к его обезвреживанию, даже, если придётся, то к попам за Святой Водой сходить! Лучше перебдеть, чем недобдеть!

Подполковник слушал, раззявя рот. Такие речи из уст самого секретаря райкома! Но, с другой стороны… логика присутствовала. И сильная, к тому же!

– Дело это насквозь неофициальное, – продолжал товарищ Рамкин, – Но я, прежде всего, разобраться хочу. Помогите мне, Борисыч! Я заветное слово знаю: пожалуйста!

– Всё, что скажете, сделаю, – заверил его Семенчук.

– Ага… Прежде всего – все данные на эту семью, особенно на девчонку. Всё, что удастся найти. Особенно про здоровье. Блин, сам толком не представляю, что искать! Может, свидетели найдутся, видевшие, как она в волчицу превращается… Постарайтесь, Борисыч, вы сыщик, вам и карты в руки.

– Я вас понял, Иван Трофимович. Что сможем – раскопаем. Только, имейте в виду, что уголовное дело я завести не смогу. Нету такой статьи в кодексе, про оборотней, значит.

– Да, я понимаю…

Вернувшись в свой кабинет, Семенчук сразу же позвонил начальнику воздушно-десантной воинской части Тимофееву, с которым был хорошо знаком, ибо много раз ходил с ним в баню и пил пиво:

– Алё! Тимофей? Это я, Саша! Как ты там? … Я в порядке! … Да, давно не парились, я весь грязью зарос… Ну?! Неужели? … Нифига себе!

Только через несколько минут он смог перейти к делу:

– Слушай, у тебя, случайно, некто Чёрный не служит ли? … Ага, комбат, говоришь? … Нет, ничего он не натворил, просто он может свидетелем оказаться… по одному делу. Ты мне продиктуй его данные, силь ву пле! … Ага, спасибо! Ну, до встречи! Да, ты ему не говори, что я им интересовался.

Так был установлен отец семейства. Установить состав семьи через паспортный стол было парой пустяков: жена Алла и сын Роман, четырнадцати с половиной лет. А, вот, дочери не было!

«Скорее всего, подружка сына… Как её искать?»

Думал, думал – и придумал! Младшая дочь, Леночка, тоже пятнадцати лет, училась в той же школе, что и Чёрный. После ужина Александр Борисович подсел к ней на диван:

– Слушай, доча, ты такого, Рому Чёрного знаешь?

Лена ощутимо напряглась, ибо вопрос был интересный!

– Знаю, папа!

– Что за парень?

– А, ничего особенного! – наморщила носик девочка, пытаясь говорить с преувеличенным пренебрежением, – Не красавец, лопоухий, способностями не блещет. Друзей нет. Такой никому не нужен! А что?

На самом деле она сохла по Роману: фигура атлетическая, лицо мужественное! И глаза загадочные, жёлтые! Но, увы! Парень не обращал на неё никакого внимания, и это злило необычайно.

«Как-то слишком уж эмоционально она о парне…»

– Вот, интересуюсь: с кем он ходит?

– Да, так, с одной дурой, не из нашей школы, из второй. Ольгой зовут, а фамилия… – дочь напряглась, припоминая и сдерживая ненависть, чтобы не получился неприличный звук, – Фамилия ейная, поганая, – Булатова!

– А как она выглядит?

– Ой, пап! Корова очкастая! – злобно выпалила исчерпывающее описание Лена, сама далеко не красавица.

Странные, неадекватные ответы на простые нейтральные вопросы застряли занозой в памяти.

«Что-то тут есть… Но, что?»

Подполковник поцеловал дочь в висок и шёпотом спросил:

– Шоколадку хочешь?

– Хочу, конечно, хочу! – радостно ответила та.

– Держи! – протянул плитку «Алёнки» любящий отец, – Да спрячь быстрее, пока мать не видит!

Жена, переводчик с испанского, считала шоколад баловством и развратом, и ссорилась с мужем и дочерьми по этому поводу.

«Итак, Булатова Ольга, школа номер два… Завтра загляну к ним, посмотрю личное дело» – удовлетворённо потёр руки Семенчук.

На следующее утро он без стука ввалился в кабинет директора школы. Увидев человека в милицейском мундире, Пётр Иванович побледнел, ибо совесть его была нечиста: он иногда гнал на даче самогонку. Не подумайте плохого, просто для дома, для семьи. Но сведения об этом в милиции имелись.

– Мне надо посмотреть личные дела некоторых учеников! – строго заявил подполковник после взаимных приветствий.

Директор без звука отпер железный шкаф, даже не подумав спросить насчёт официальной бумаги.

Отобрав, для отвода глаз, с десяток папок, Семенчук внимательно прочитал дело Ольги Геннадиевны Булатовой: родилась 15 октября 1965 года, место рождения – город Псков. Мать: Булатова Нина Георгиевна, 1925 года рождения. Сведений об отце нет.

«Ого! Поздненько родила! Да ещё без мужа, вдобавок».

Мать работает фельдшером «Скорой помощи», алиментов на дочь не получает… Адрес, телефон…

Ольга характеризуется классным руководителем положительно, учится хорошо, на четыре и пять, но несколько замкнута, близких друзей нет. Характер волевой, жёсткий. Может проявлять упрямство. Любит чтение, спортом не занимается.

«Да, не густо… Ладно, теперь в поликлинику, медицинскую карту посмотрим!»

Вернув папки директору, прошёлся по школе, заглянул через щелку в двери в класс, где в тот момент изучал химию 8-й Б. Вон она, Булатова! Девчонка, как девчонка… Ну, может, чуть полноватая, но, уж, никак не корова.

В поликлинике получил без проблем медкарту и удивился: записей не было! Ну, почти: в двенадцать лет обращалась к окулисту по поводу близорукости – и всё! Отметки о прививках… Группа крови, определена при рождении…

«Что за фигня? Группа крови – Х! Никогда о такой не слыхал!»

Заодно, на всякий случай посмотрел карту матери. Там было всё, как у людей: записи о бронхите, гастрите… и так далее. Осмотр гинеколога, совсем недавно: здорова. Но, всвязи с климаксом, перестали ходить месячные.

«Ну, значит, одной проблемой у бабы меньше!» – цинично рассудил Семенчук и поехал к себе.

Мысль о группе крови не давала покоя. Из кабинета он позвонил в лабораторию райбольницы (не от слова «рай»! Далеко не!), предварительно выяснив, как зовут заведующую.

– Алё! Мне Амалию Аркадьевну, пожалуйста! … Здравствуйте, Амалия Аркадьевна! С вами говорит подполковник Семенчук, начальник РОВД.

– Здравствуйте, товарищ подполковник Семенчук! – отозвался приятный женский голос.

– У меня к вам такой вопрос: что такое группа крови Х?

– О, это, так называемая, химера. Когда невозможно отнести исследуемую кровь ни к одной из существующих групп.

– Да-а? А как это отражается на человеке?

– А, никак. Живёт себе – и всё. Только донором быть не может. Я, кстати, только один раз такое видела.

– Ну да? – воодушевился сыщик, – А у кого?

– Лет пятнадцать назад… Новорожденный мальчик, и фамилия запоминающаяся: Чёрный.

У Семенчука захватило дух от удачи! Вот и второй!

– Большое спасибо, Амалия Аркадьевна, вы мне очень помогли! До свиданья!

– До свиданья!

Клик! Связь разъединилась.

Глава шестая

«Группа крови Х… Химера… Причём, и у девчонки, и у мальчишки! Отсюда и надо плясать! Добыть образцы крови, отправить судебным экспертам… Но, как? Ни с того, ни с сего, ведь, не потребуешь сдать кровь на анализ! И, как назло, не болеют ничем! Кабы заболели, да в больничку легли… Там кровь на анализ прямо сразу берут!»

Так рассуждал Семенчук, сидя вечером в кресле у телевизора со стаканом чая. Вдруг из санузла (совмещённого!) раздался недовольный крик жены:

– Ленка! Сколько раз я тебе талдычила: заворачивай свои дела в газету! А ты опять вату в ведро всем на обозрение кинула!

– Ой, мам, прости, отвлеклась я! Телефон звонил!

Семенчук аж подскочил, расплескав чай: вот оно! То, что нужно!

Через два дня он вызвал к себе младшего лейтенанта Соловца, только что вылупившегося из школы милиции (Да-да! Того самого, чей образ много лет спустя будет воплощён на телевизионном экране в суперсериале «Менты»! ).

– По вашему приказанию….

– Вольно, Олег. Садись и слушай.

Худенький лейтенантик сел на краешек стула.

– Провожу я тут одно расследование… Очень секретное, да. И, в рамках этого расследования, нужно собрать вещественные доказательства.

Лейтенант подобрался, в глазах появился хищный блеск.

– Вот фотографии, – на стол легли фотографии Оли и её матери, – С сегодняшнего дня будешь следить, как они выносят мусор. Загримируешься под бомжа, чтобы люди не удивлялись, что ты в мусорном баке роешься. Будешь посиживать на лавочке, пить пиво и посматривать. А, как только та или другая с ведром во двор, ты сразу шасть – и проверил, чего выброшено!

– Можно вопрос, товарищ подполковник? – по школьному поднял руку Соловец.

– Можно Дуню Кулакову! Ладно, спрашивай.

– Что искать-то? Какие вещдоки?

– Должен ты найти и принести мне… менструальные затычки.

Соловец побледнел:

– Я… это… боюсь, вырвет!

Семенчук нахмурился:

– Брось, никто у тебя ничего не вырвет! В песне же поётся: наша служба и опасна и трудна? Ты в милицию шёл служить, или где? А если тебе труп, у батареи горячей месяц пролежавший, осматривать придётся? Что, тоже скажешь: «вырвет»? И работу делать откажешься?

– Н-никак нет…

– Тогда иди и работай!

– Есть!

Лейтенант вошёл в образ бомжа и обосновался в Олином дворе. Рваная телогрейка на голое тело, дырявые кеды на босу ногу. Волосы он перепачкал кефиром, и они, обычно тщательно причёсанные на косой пробор, теперь висели неприглядными сосульками. А через два дня образ замечательно дополнила щетина на щеках и подбородке. Жильцы жалели убогого, и часто угощали то хлебцем с колбаской, то гречневой кашей с молоком, а то и кусками торта с салатом «Оливье», оставшимися после дня рождения. Просили иногда то тяжёлые вещи поднести, то очередь за рыбой в магазине занять. Деньги за это давали! Но, конечно, лейтенант был верен служебному долгу и приказу: всё свободное от копания в мусоре время добросовестно пил на виду у всего двора пиво, которое не любил. Фигурантки выносили мусор каждый день, иногда и дважды. Каждый раз Соловец тщательно рылся в картофельных очистках, рыбьих потрохах и прочей гадости, но искомое не попадалось. Зато несколько раз попались ценные вещи: шикарные командирские водонепроницаемые часы с браслетом из нержавейки, золотая серьга с жёлтеньким камушком, и даже книга Ильи Тамигина «В Начале было Трое», которую в магазине было не купить, а в библиотеке взять, только отстояв двухмесячую очередь. Олег даже начал подумывать, что в свободное от службы время неплохо бы хоть иногда рыться в помойках. Ненавязчиво! Мало ли, что ещё удастся найти! Ночевал он прямо на боевом посту. Хорошо, что погода стояла тёплая, и спать на лавочке под открытым небом было не очень напряжно.

Лишь на одиннадцатый день девочка, наконец, вынесла ведро с вожделенными клоками окровавленной ваты, аккуратно завёрнутыми в газету «Комсомольская Правда». Положив их в специальный пластиковый пакет для вещдоков, лейтенант бегом побежал в райотдел, радуясь и гордясь, что не сблевал.

При виде грязного и вонючего бомжа, ввалившегося в кабинет, Семенчук вздрогнул.

– Товарищ подполковник! Ваше задание выполнено! – гаркнул убогий, и только тогда Александр Борисович узнал Соловца.

– Вольно, Олег! Показывай, с чем пришёл!

Тот плюхнул на стол пакет.

– Вот, товарищ подполковник! Всё свеженькое, сегодняшнее!

Развернув газету и осмотрев принесенное, Семенчук посветлел лицом, а Соловец, наоборот, позеленел.

– Благодарю за службу!

– Служу Советскому Союзу!

– Иди, Олег, отдыхай. Даю тебе три дня отпуска.

– Спасибо, товарищ подполковник!

Семенчук позвонил судебному эксперту Платонову:

– Альфред Ионыч! Зайди ко мне, пожалуйста, разговор есть.

Тот пришёл через пять минут.

– Вот, Ионыч, такое дело. Я провожу расследование… очень секретное. И в рамках этого расследования надо идентифицировать вот этот… биоматерьял. В смысле, принадлежит ли кровь человеку, и, если нет, то кому. Сможешь сделать?

– А чего ж, – пожал плечами эксперт, – Дело знакомое… Пишите направление.

Семенчук замялся:

– Э-э… Сделай неофициально, а? Говорю же, даже номер дела секретный. А уж за мной не заржавеет! Награда найдёт героя!

Судебный медик отличался умом и сообразительностью.

«Наверное, частное расследование крутит! Юлит, глазки отводит… Ну, ладно, пойдём навстречу!»

Он апологетически поднял брови:

– Ящик армянского*?

*армянский коньяк «три звёздочки» стоил тогда 8 р. 12 коп.

Семенчука качнуло. Однако! Но отступать было некуда.

– Согласен!

Альфред Ионыч забрал мешок и с достоинством удалился.

Ещё через два дня он положил на стол Семенчука машинописный лист. Тот вздел очки, вчитался:

«… Представленные для исследования образцы крови не принадлежат человеку. Наибольшее сходство, до 80% по одиннадцати параметрам, с кровью волка… Заключение: кровь неизвестного науке существа, состоящего в родстве с Canis Lupus, т.е. с волком…»

Дальше было ещё что-то, но Семенчук дочитывать не стал. Ай, да Альфред, ай да сукин сын!

– Спасибо, Ионыч!

Из железного шкафа была извлечена картонная коробка. В ней что-то мелодично звякнуло!

– Вот!

Платонов поднял коробку, прикинул вес. Повернулся к двери и через плечо предложил:

– Если вдруг чего… вы того, обращайтесь, значит!

Чрезвычайно довольный собой Семенчук сразу же позвонил товарищу Рамкину:

– Иван Тимофеевич! Когда я мог бы к вам приехать? … Есть новости, есть! … О, прямо сейчас? Выезжаю!

Партсекретарь встал навстречу посетителю и сделал пять шагов навстречу, оказав ему, таким образом, величайшее уважение.

– Ну!?

В этом коротком междометии слилось всё: и жажда узнать результат, и нетерпение, и… и многое другое.

Семенчук открыл принесенную с собой папку:

– Докладываю, Иван Трофимыч. Первое: личности подростков, подозреваемых в превращении в волков, установлены.

На стол легли фотографии Романа и Оли. Семенчук лично сфотографировал их собственным фотоаппаратом «Зенит 3М» с объективом «Юпитер».

– Это Ольга Булатова, 1965 года рождения, учащаяся школы номер два, и Роман Чёрный, 1966 года, учащийся школы номер один. В деле имеются их адреса и телефоны.

Дав Рамкину время рассмотреть снимки, подполковник продолжил:

– Второе: при пристальном изучении фотографий выявлено следующее: уши подозреваемых имеют одинаковую форму. Вот, приглядитесь: без мочек, заостренные кверху, умеренно лопоухие.

Он пошарил в папке и достал лист с заключение медэксперта.

– Третье: оба подозреваемых имеют группу крови Х, не входящую в классификацию групп человеческой крови, так называемую «Химеру». Четвёртое: судебная экспертиза установила, что кровь Ольги Булатовой не является кровью человека, а является кровью неизвестного науке существа, состоящего в родстве с волками. Вот, извольте, заключение.

На стол легло творение Платонова.

– Пятое: к сожалению, свидетелей превращения подозреваемых в волков не нашлось, если не считать лесников, видевших одновременно и волчьи, и человечьи следы. Но, это – косвенные улики. Шестое: оба подозреваемых характеризуются классными руководителями положительно, отмечаются их хорошие успехи в учёбе, но и Ольга, и Роман склонны к индивидуализму, друзей не имеют, предпочитают проводить время вне коллектива. Это всё, что удалось установить достоверно.

– Совпадение с волчьей кровью восемьдесят процентов… – прошептал потрясённый Рамкин, закуривая.

Однако, увидев недовольное лицо подполковника, быстро погасил папиросу.

– Вы были правы, Иван Трофимыч. Оборотни они, – тяжело произнёс Семенчук.

– И что теперь с ними делать? – жалобно всхлипнул секретарь райкома.

Милиционер пожал плечами в погонах:

– Не знаю. Желательно, конечно, за ними пронаблюдать… но людей для этого нет. Да и оснований тоже… Мало ли, у кого странные уши и группа крови! Вот, если бы они правонарушение совершили, тогда можно было бы и дело возбудить, и размотать на всю катушку!

В кабинете воцарилось долгое молчание. Затем Рамкин щёлкнул клавишей селектора:

– Дуся! Принеси нам… Вам что, Александр Борисыч? Чай? Кофе?

– Кофе, если можно.

– Ну, почему ж нельзя… Дуся! Два кофе!

Через несколько минут секретарша внесла поднос с двумя чашечками восхитительно пахнувшего чёрного кофе. Дождавшись, пока она выйдет, Иван Трофимович достал из сейфа бутылку Армянского Коньяку с пятью звёздочками на этикетке. Налил две пузатеньких рюмки. Выпили молча, не чокаясь, запили кофе.

– Я, пожалуй, к попу съезжу посоветоваться. Может, и впрямь, Святой Водой их побрызгать надо?

– Может быть…

Налили и выпили ещё по одной. У хозяина кабинета с лица сошла бледность. Он энергично встряхнулся.

– Работа вами проделана большая и исключительно важная, Александр Борисыч! Я и раньше знал, что могу на вас положиться в трудную минуту! Долг, как говорится, платежом красен, а я в долгу быть не привык. Вот, у меня путёвка есть бесплатная. В Италию. Хотите с женой на тот год поехать?

У Семенчука аж дыхание в зобу спёрло! Это была супернаграда! Круче, чем машина без очереди! Круче, чем квартира! Италия! Оттуда столько всего можно привези! А впечатления! Музеи-Колизеи-Помпеи и прочий Везувий с Неаполем… Море тёплое!

– Хочу, Иван Трофимыч! И жена хочет, хотя ещё и не знает!

– Не обессудьте, детей придётся оставить здесь.

Так было заведено. Дети становились заложниками, на случай, если родители решатся на невозвращение в СССР.

– Ой, за девками моя мама присмотрит с удовольствием!

После длительных размышлений, товарищ Рамкин решил к попу не ездить. В Обкоме, когда узнают (а узнают обязательно!) о контактах с религиозными мракобесами, по головке не погладят! Могут, даже, из Партии исключить! И разбираться не будут, что консультация была нужна по важному и необычному делу.

До отпуска родителей Роман и Оля съездили в Сабуровский лес только дважды: Оля была занята на работе. Им там казалось более безопасно: лес был дальше от жилья, и встретить там людей было менее вероятно. Правда, дорога в один конец занимала почти два часа.

Оба раза они просто играли. Охота не складывалась. Однажды попытались поймать барсука, но он удрал в нору. Раскапывали долго, но безрезультатно. Видимо, ушёл через запасной ход. Оля потом попеняла Роману:

– Ромашка! Это ты виноват, что он смылся!