– А тебе и деваться некуда. Дома тебя никто не положит ночевать, недоверчивый народ, вот и некуда деваться. Да и по работе своей может что запишешь, у нас обычно много интересного для городских. – отвечает Дед.

– Ну, значит я не против.

– Только ты держись рядом со мной, мало ли чего мертвая ведьма может устроить. – тихо и настороженно наклонившись в мою сторону сказал старый союзник.

– Слушаюсь, дедуля. – ответил я.

– Вот веселуха то будет! Поп своей самогонки принес, а она ух какая! – с оживленным смехом воскликнул Дед.

– Хороша будет курва! – подыграл ему я.

Мы с веселыми уставшими глазами, закуривши по сигарете, поплелись в ту сторону, куда указал мой проводник, к дому Болотницы, где уже во всю из далека был слышан веселый хохот скорбящего хутора.

Часть 2

Не скрыть под пеленой сивушных масел самогона, не растратить во всю, не показать затем и вовсе, но из случая выходит непосредственно великое событие. Покажите мне народ, который способен веселиться в любое время суток. Найдите человека, по-настоящему знающего тоску по временам года, что так непостоянны. Вывернитесь на изнанку и вычистите из себя и из меня эту горечь, это непонимание, на него уходит слишком много времени, отнимает жизнь. Отберите в таком случае лопату, избавьте от самокопания, избавьте от темных мыслей. Да услышат же голос причитающих, да увидят же их слезы немногие. Слишком много запито таблеток водкой, в разное время, слишком сильно бывает их влияние. Отрекитесь от всего, почувствуйте холод, по-настоящему ощутите жар горнила. Это прелюдия, это запоздалое пророчество, но теперь оно имеет место быть.

Веселящаяся толпа, завидев нас, немного приутихла. Собачонка, та что не зряча, но отнюдь не слепа, оставила нашу с дедом лихую компанию, пробежала мимо хуторян, и скрылась во дворе Болотницы.

Нам позволяют войти первыми. Толпа не прекращает меня шепотом обсуждать, но напрямую никто ничего не спрашивает. Я в предвкушении интересного материала, и самогонки Попа. Пытаясь выглядеть его посреди остальных, я натыкаюсь на взгляд Вдовы. Как и в первый раз он пристален, неоднозначен и многозначительный одновременно. Немного задержавшись на ней, мои глаза устремились в сени дома Болотницы, словно бы меня привели туда не ноги.

Очень милый интерьер помещений местной ведьмы. Непонятные предметы, перья, чучела известных животных, и высохшие грибы. Бабка любила трипануть, а потом проклинать весь хутор, да по лесу бегать как молодая, в припрыжку, собирая шишки. Я пытался подробнее рассмотреть все что увидел в первых комнатах и прихожей, и сфотографировать, но на деле получались лишь либо размытые, либо засвеченные снимки. Чучело совы больше всего поразило меня, она была словно живая, вот-вот, да и повернет свою голову хрен знает на сколько, скажет пару слов и улетит.

В чувство меня привела пробежавшая мимо моих ног слепая собака. Дед похлопал меня по плечу и сказал:

– Ну, давай, пошли за стол. Там уже во всю празднуют, вернее скорбят.

Мы вышли из затемненных помещений в светлый зал. Столы стояли вокруг, и ломились от самогона, а посреди комнаты на лавке лежало тело Болотницы, с заостренным носом, присущим покойникам, и как мне показалось легкой ухмылкой, а над ее головой летала здоровенная муха, жужжание которой, даже посреди этого балагана, казалось было отчетливо слышно.

– Присаживайтесь, господин К. – с усмешкой обратился ко мне Дед, и указал на место за столом, прямо напротив ног Болотницы.

– Только после вас. – парировал я его.

Мы вместе засмеялись, и сели на лавку, укрытую белой скатертью. Собака устроилась под ней, между мной и дедом, положила угрюмую морду на обе своих лапок, и стала дожидаться своей порции скорби. Я поправил диктофон, и переложил его в другой нагрудный карман. Летающая муха села на нос покойницы, побегала немного по лицу, и скрылась в ее ноздре.

– Много всяких разных людей ходят у нас по округе. – затянул Поп, который сидел напротив меня, через всю комнату, у изголовья Болотницы. – Кто ты, странник, расскажи?

– Меня зовут К., я собираю фольклор для музея имени Старины. – ответил я.

– Значит ученый человек, много повидал поди? – спросил он.

– Да не особо, только начинаю. – ответил я.

– Ну так выпей же с нами, за упокой этой прекрасной безгрешной женщины, чей путь на этой земле оказался слишком короток. – сказал Поп, и вытянул доверху наполненный ста пятидесяти граммовый стакан.

Ну, судя по тому, что мне рассказал Дед, путь ее был не так уж и короток, да и безгрешной ее мог назвать только точно такой же ворон, как и она. В это время, мой попутчик этого хутора, уже наполнил оба наших стакана, и приготовился.

– Храните небеса ее душу. – сказал я, вытянул стакан в сторону Попа, повторяя его жест, и выпил до дна. Следом выпил Дед.

– Вот это по-нашему, добро пожаловать на поминки. – одобрительно кивнул мне Поп, и тоже выпил.

Все остальные сделали тоже самое, и мигом загудели, как и прежде. Тем временем здоровенная муха, выползла из ноздри приставленной, только из другой, и вновь принялась летать над ее головой, мерзко и громко жужжа. Мне на мгновение показалось, что Болотница даже, немного подергала носом, от щекотки, но я не придал этому внимания.