Глава 11
Ленс старался не думать, что они будут делать, если их новый приятель вдруг забоялся царившей вокруг суматохи и попросту не пришел на место встречи или же и вовсе не смог отыскать им корабль. О том, чтобы прорываться из Итеса с боем, не могло быть и речи. Ленс был уверен, что Рихтер прибыл в город, собрав все возможные силы. Да и сумей их семерка улизнуть за городские стены – пешими они все равно далеко не уйдут.
А еще Ленс пытался не замечать ноющую боль в ноге, которую рассек один из стражников. Кровь и не думала останавливаться, заливаясь в сапог, в котором уже хлюпало, и каждый шаг давался Ленсу ценой неимоверных усилий.
Когда они наконец-таки достигли порта, Ленс с облегчением выдохнул, увидев знакомую рожу, покрытую шрамами от оспы, чей хозяин радостно замахал своим новым знакомым обеими руками. Вот только разглядев спутников Ленса, Сопатый тут же развернулся и попытался дать деру. Не тут-то было – Зверь настиг его в три прыжка и прижал к земле.
– Пощадите! – взвизгнул Сопатый, с ужасом глядя на кривые клыки, застывшие у его горла. – Госп-подин, госп-пожа, эт ж я!.. Не губите!..
– Отпусти его, – приказал Ленс. Зверь, пусть и нехотя, но послушался, не спуская с поднявшегося на ноги Сопатого, дрожащего, как осенний лист на ветру, тяжелого взгляда. – Где корабль?
– К-какой корабль? – заикаясь спросил Сопатый, перевел взгляд на Архана и в изумлении раскрыл рот: – Чтоб меня акулы на части разорвали, настоящий шрау! А мне матушка покойная говаривала, прими ее Благодетель, что вы повымирали все давным-давно…
– Хватит языком чесать, а то я сделаю так, что вымрешь уже ты, – рявкнул Спайк. – Где обещанное корыто, которое довезет нас до Санарита?!
– К-кажется вышло небольшое недоп-понимание, – с шумом сглотнул Сопатый, испуганно глядя на нависшего над ним Спайка. – Я сказал, что знаю человека, который при желании сможет обогнуть вплавь хоть всю Эраду. Но о том, что у него есть свое судно, речи не было.
Только сейчас Ленс заметил стоявшего неподалеку щуплого невысокого старика, что курил трубку и задумчиво смотрел на разбушевавшееся море, разбивающее о пристань большие волны. Вместо одной ноги у него был деревянный протез, опирался он на грубо вырезанную клюку, а одет был как типичный рыбак: в треугольную шляпу и длинный плащ. На происходящее в нескольких шагах от него он не обращал ни малейшего внимания, являя собой истинное воплощение невозмутимости.
– Как бы то ни было, свою часть сделки я выполнил, – расплылся в щербатой улыбке Сопатый. – Но раз уж у нас возникла столь курьезная ситуация, я готов отказаться от четверти своего гонорара.
– Ты когда-нибудь слышал про «Ревущего быка»? – после короткого молчания спросил Спайк; Сопатый в ответ с опаской замахал головой, и Спайк продолжил. – В Бронише так обычно наказывают беглых рабов. Доходягу засовывают в медного быка, полого изнутри, закрывают дверцу на замок и разводят над брюхом зверя костер. На моих глазах один бедолага орал часов пять, покуда не угорел окончательно. Конечно, вряд ли я где-то найду в вашем занюханном городишке подобную штуку, но бочка тоже сойдет.
– Корабль! – вдруг крикнул Тео, тыча пальцем куда-то за спину Ленса. – Смотрите!
Он оглянулся и действительно увидел пришвартованное судно, на борту которого суетились меленькие фигурки, поднимающие зеленые паруса с белым молотом.
– Кажется, он вот-вот отчалит, – заметил Морган.
– Значит – хватит терять время, – сказала Птаха. – Тем более, наши старые знакомые хотят взять реванш.
Со стороны города на пристань высыпали инквизиторы со стражей. Воздух тотчас наполнили брань, стрелы и пули. Вложив Сопатому в ладонь мешочек с оставшимися монетами – как-никак, тот действительно сдержал слово, а это дорогого стоило – Ленс ухватил его за шиворот и прошипел на ухо:
– Проваливай из города и немедленно, если хочешь спасти шкуру. Проболтаешься кому о нас – достану тебя даже на Той Стороне. Усек?
– Д-да, госп-подин! Сп-пасибо, госп-подин! – протараторил Сопатый, и, стоило Ленсу разжать пальцы, помчался куда подальше словно встревоженный заяц.
Ленс же вместе со спутниками рванули к спасительному кораблю, который, похоже, готов был выйти в море в любой момент. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, в висках стучало, ногу, казалось, режут каленым железом, но Ленс понимал, что замедлись он хоть на миг и попади в лапы бывшим собратьям – смерть покажется ему милосердием. Никто не любил предателей. В особенности орден Неминуемой Кары.
– Господин Нойманн!
Ленс позволил себе оглянуться. К погоне присоединился сам Рихтер, держащий в одной руке шпагу, в другой – пистолет. За ним следовало не меньше трех дюжин Карателей и несколько жрецов-практиков, с коллегой коих Архан схлестнулся ранее на торговой площади.
– Кажется, в момент нашей последней встречи вы оставили у меня свой медальон, – с издевкой продолжил Рихтер. – Не желаете вернуть его?
Отвлекшись на Рихтера, Ленс споткнулся о камень и растянулся на земле. Зубы клацнули, рот наполнился солоноватым привкусом, ногу же пронзила такая боль, что он едва не потерял сознание. С трудом поднявшись, Ленс заковылял за остальными, слыша за спиной неумолимо приближающуюся с каждой секундой погоню.
В очередной раз упав на одно колено, Ленс чуть не сдался хотел уже было развернуться, чтобы принять последний бой и подороже продать жизнь, выиграв для остальных драгоценное время, когда рядом с ним возникла Птаха.
– Спайк! – выкрикнула она, подхватив Ленса под плечо. – Помоги!
– Ты сдурела?! – крикнул тот. – Брось святошу, иначе мы все…
– Либо ты заткнешь пасть и перестанешь спорить, либо, клянусь всеми богами, я лично вскрою тебе глотку прямо здесь и сейчас! – рявкнула Птаха.
Видимо, Спайку столь весомый довод показался весьма убедительным. Выругавшись и подбежав к Ленсу, Спайк перекинул его руку через свою шею и вместе с Птахой потащил его к кораблю.
При виде нежданных пассажиров моряки, стоявшие на пристани, поначалу обомлели, обмениваясь недоуменными взглядами. Один из них, то ли самый храбрый, то ли просто не слишком сообразительный, пытался было заградить их семерке дорогу – большая ошибка. Спайк походя влепил ему свободным кулаком прям промеж глаз, выбив дух. Взбежав по шатающемуся и скрипящему деревянному мостику, перекинутому от причала к кораблю, Спайк выпустил Ленса, что повис на одной Птахе, и заорал:
– Отдать швартовы, да поживее, выродки ленивых каракатиц! Курс – подальше отсюда!
– Позвольте! – возмущенно произнес высокий мужчина в темно-зеленом камзоле; говорил он с заметным тэлльским акцентом, делая ударения на последний слог и вытягивая гласные. – Кто вы такие и что делаете на моем корабле?! Я требую немедленно покинуть борт или…
Договорить он не успел. Горло его почернело, голос превратился в протяжный хрип, лицо стало буро-малиновым, секунда – и глаза его лопнули, а из ушей и носа хлынули потоки крови. Покачнувшись, бездыханный тэллец рухнул на палубу. Переступив через его труп, Архан окинул взглядом застывших от ужаса матросов.
– Кто капитан?
– Вы… только что убили его… господин… – произнес один из моряков, после короткого молчания.
– Ты знаешь, как управлять кораблем? – Архан повернул голову к Спайку.
– Спрашиваешь, – ухмыльнулся тот. – Когда я впервые помогал ставить парус, большинство из этих крыс даже на свет не появились.
– Чудно, – Архан повысил голос: – Значит – перед вами ваш новый капитан. Выполняйте его приказы, либо отправляйтесь вслед за его предшественником.
Зверь издал громогласный рык, словно бы подтверждая его слова, и моряки, быстро сделавшие правильный выбор, вновь принялись за работу, стараясь держаться подальше от внезапных попутчиков. Спайк тут же принялся отдавать приказы, не забывая награждать пинками тех, кто по его мнению шевелился недостаточно быстро. Мостик, ведущий на причал, был убран, якорь поднят, паруса надулись от ветра – и судно мало-помалу начало отдаляться от берега.
По обшивке корабля застучали стрелы и пули. Яркий луч, выпущенный одним из жрецов, начисто срезал треть мачты, что с треском рухнула вниз и придавила несколько нерасторопных матросов. Некоторых сразили случайные снаряды, кто-то же и вовсе сам сиганул за борт, видимо, полагая, что холодная вода и бушующие волны куда более безопасны, чем вся эта вакханалия.
За фальшборт зацепилось несколько железных крюков с веревками и разом два десятка человек принялись тянуть корабль назад к суше, пытаясь не дать беглецам уйти в море. Кто-то особенно бесшабашный даже решился забраться на судно, но не успел он сойти на палубу, как им занялся Зверь. Посмертные вопли храбреца быстро остудили пыл желающих повторить его подвиг.
Птаха было решила обрубить канаты или скинуть «кошки», но бешеный огонь заставил ее отказаться от этой идеи. Необходимо было срочно что-то предпринять. И кажется, у Спайка появилась какая-то идея, так как его плоскую морду вдруг озарила хитрая улыбка. Поймав за плечо одного из матросов, он спросил:
– Я видел на этом корыте закрытые порты. Пушки готовы к бою?
– Конечно. Капитан… то есть господин Бот, – парень кинул быстрый взгляд на распростершееся неподалеку тело бывшего командира, – строго следил за этим. Говорил, что доверять андринцам – равно что совать руку в ржавый капкан, вымазанный дерьмом.
– И тут я с ним полностью согласен, – ощерил зубы Спайк. – Пойдешь со мной. А еще ты и ты. Живо, кутята недотопленные, и даже в мыслях не держите ударить нам в спину. Если думаете, что те ублюдки, расправившись с нами, пощадят вас, глубоко ошибаетесь!
Видимо, столь простая мысль доселе не приходила команде захваченного судна в голову, так как все до единого, услышавшие его вопль, принялись суетиться с еще большим рвением. Вместе с несколькими моряками Спайк нырнул сквозь темный проход, ведущий на нижнюю палубу, Архан тем временем вновь создал магический щит, куда больше предыдущего, пытаясь укрыть судно от смертоносных огненных лучей, что один за одним пускали жрецы.
Тео же, сидя на корточках, нашептывал что-то в сжатый кулак. Закончив, он выбросил за борт с десяток белых семян. Через несколько мгновений вода забурлила и из нее прямо берег начали выпрыгивать треугольные рыбы с крупной пастью, что тут же вцеплялись в лица и руки инквизиторов и стражей. Вряд ли призванные твари могли хоть как-то серьезно навредить врагам, но внесли сумятицу в их ряды, подарив тем самым кораблю и его команде несколько драгоценных минут.
Откуда-то снизу раздался вопль: «Пли!», и один за одним грохнуло три выстрела, ударившие по пристани и по суетящимся по ней людям. Тех, кому не посчастливилось попасть под ядра, попросту раскидало на мелкие ошметки, включая одного жреца. Кого-то отбросило в сторону, другие попадали в море и теперь бултыхались на волнах, пытаясь добраться до берега, прочие же бросились врассыпную.
Лишь один человек застыл там, где стоял, неподвижный, словно статуя. Рихтер был словно заговорен: казалось, на нем не было и царапинки, лишь одежда и плащ его покрыл толстый слой поднявшейся пыли. Бродящий по палубе Зверь вдруг застыл на месте, а потом вскарабкался на ближайшую матчу и с шумом втянул ноздрями воздух.
– Ты!.. – прорычал он, указывая длинным когтем прямо на великого магистра. – Это был ты!.. Я! УБЬЮ! ТЕБЯ!
Зверь оттолкнулся от мачты, метясь прямо в воду, чтобы, похоже, добраться до Рихтера, когда тот вскинул руку с пистолетом. Зверя тряхнуло в воздухе и он с диким грохотом рухнул на мокрые доски. Рихтер же довольно ухмыльнулся, опуская дымящийся пистоль, а после развернулся и направился в город, не обращая ни малейшего внимания на корчащихся на его пути раненых. Один из них уцепился великому магистру за сапог – тот пронзил его сердце шпагой, даже не сбавив шаг.
А вот с распластавшимся на палубе Зверем вдруг начало происходить что-то странное. Он мелко-мелко затрясся всем телом, точно от холода, издал протяжный стон, из пасти его повалила желтая пена, морда начала сплющиваться, пальцы уменьшались прямо на глазах, несколько секунд – и пред глазами Ленса уже лежал знакомый ему полностью нагой калека, в чьем плече зияла свежая рана.
– Отнесите его в каюту и наложите повязку, – приказал Ленс столпившимся вокруг морякам, что наблюдали за происходящей на их глазах трансформацией с нескрываемым отвращением.
– Ну уж нет, господин, – попятился один из матросов. – Мы к этой твари и пальцем не притронемся, хоть на куски режьте…
– Могу устроить, – прошипела Птаха, возникнув за спиной мужчины и приставив один из своих кинжалов к его горлу. – И ты даже не представляешь, сколько крови может потерять человек перед тем, как сдохнуть. Могу продемонстрировать.
Матросы, пусть и нехотя, но подчинились. Положив Зверя на залатанное одеяло, моряки понесли его вниз. Ленс же позволил себе выдохнуть. В последний раз взглянув на удаляющийся Итеса, он вдруг почувствовал, что палуба уходит из под его ног, а голоса вокруг сливаются в одну несвязную какофонию. Резкая боль в затылке – и он погрузился в уютную блаженную тьму.
Глава 12
Дверь с шумом раскрылась – и в комнату в буквальном смысле этого слова влетел низенький толстячок с подбитым глазом и порванным сюрко. То был бургомистр Итеса, славного города, до недавнего времени славящегося тем, что в нем за последние десять лет не происходило ничего интереснее кабацких драк средь сошедших на берег пьяных матросов. Бургомистр поднялся на ноги, держась за ушибленный бок, и оглянулся на инквизиторов, что привели его сюда столь безапелляционным способом.
– Как вы смеете! – взвизгнул он, подбирая упавший с головы берет. – Я – бургомистр Итеса, и как только его величество узнает…
– О том, что вы укрываете в своем городе чернокнижников, нелюдей и чудовищ? – поинтересовался Рихтер, сидящий за столом из красного дерева и чистящий ногти ножом для бумаги.
– Да! То есть, нет, разумеется! – бургомистр затряс щеками. – Я требую объяснить, по какому праву меня хватают словно какого-то бродягу и…
– Сядь.
Голос Рихтера точно окатил бургомистра ведром ледяной воды. Закончив причитать, он плюхнулся на краешек стула, глядя на великого магистра с неприкрытой опаской.
– Итак, – Рихтер отложил нож и придвинул к себе бумаги. – Значит, вы утверждаете, что ничего не знаете о шайке преступников, что каким-то чудесным образом сумели незаметно проникнуть в город и укрыться в забегаловке «Могила моряка»?
– Ну конечно! – воскликнул бургомистр. – Иначе бы я сразу повелел заковать их в кандалы!
– Сомневаюсь, что ваши люди, привыкшие гонять уснувших на улицах пьяниц, смогли бы претворить ваши указания в жизнь, – хмыкнул Рихтер. – Негодяи убили более трех десятков местных стражей и примерно столько же святых воинов, включая нескольких членов ордена Очищающего Пламени, а также жреца-практика. Я уж не говорю о раненых. Ущерб городу по самым приблизительным расчетам оценивается в десятки тысяч оренов, а инцидент с тэлльским кораблем грозит международным скандалом…
– Насколько я знаю, именно ваши люди первыми открыла огонь по «Року Саншары», – заметил бургомистр, но под тяжелым взглядом Рихтера изрядно смутился и беспокойно заерзал на месте. – Хотя любому здравомыслящему человеку понятно, что то была вынужденная мера.
– Как бы то ни было, – Рихтер откинулся на спинку стула и сплел пальцы, – общественность требует наказать виновных. Некоторые вдовы, потерявшие единственного кормильца, уже готовы были идти на штурм ратуши со скалками наперевес, ибо терять им уже нечего. И если от смердов еще можно откупиться, то вот заставить замолчать тэлльских послов, стоит им только узнать о потерянном корабле, будет куда сложнее. А они узнают, поверьте – у северян везде есть свои уши.
– Что ж, – приосанился бургомистр и на лице его застыло выражение покорной безысходности; наверное, именно с таким видом солдаты идут в свою последнюю атаку, понимая, что исход битвы уже предрешен, – раз того требует народ, я готов предстать пред любым судом: мирским иль духовным. Видит Судья – мои руки не запятнаны чужой кровью и пускай Карательница обрушит на меня весь свой гнев, если я солгу хоть словом, хоть делом.
– Похвальное рвение, – с одобрением кивнул Рихтер. – Пожалуй, вам стоит переговорить с этими двумя без посредников. Если, конечно, боги снизойдут принять вас лично.
До бургомистра не сразу дошел истинный смысл его слов. Взвизгнув, он попытался было вскочить на ноги, когда к нему из тени быстро шагнула невысокая фигура и набросила на шею удавку. Рихтер до последнего наблюдал за тем, как лицо бургомистра наливается красным, глаза вылазят из орбит, а ноги сучат по полу так быстро, что могло показаться, будто он танцует какой-то забавный танец. Наконец бургомистр перестал трепыхаться, обмяк и медленно стек на пол, уставившись в потолок стеклянным взглядом.
Испытывал ли Рихтер удовольствие от увиденного?
Нет.
Впрочем, какого-либо омерзения он также не чувствовал.
Орден с младых лет учит относиться к смерти как к чему-то обыденному и не требующему особой рефлексии. Рано или поздно каждый перейдет на Ту Сторону, не важно, еретик или праведник. Так к чему были бесплодные думы о кончине?
Именно поэтому Рихтер напрочь позабыл об остывающем бургомистре, как только перевел взгляд инквизитора-следователя, заложившего руки за спину в ожидании дальнейших указаний.
А вот что действительно занимало мысли Рихтера, так это то уродливое создание, что сопровождало беглецов. Рихтера не покидало ощущение, что когда-то они уже встречались… Но то вряд ли. Рихтер обязательно бы запомнил подобное чудовище. Тем более, еще ни один враг Троицы не уходил от великого магистра. Увы, он не мог с точностью сказать, убил ли он тварь или же лишь ранил ее, однако одно он знал точно – следующей встречи с ним не переживет ни тот монстр, ни шрау, ни их дружки.
И пусть Карательница обрушит на голову Рихтера всю свою ярость, если он лжет.
– Вам удалось расколоть кормчего? – спросил Рихтер.
– Да, великий магистр, – кивнул инквизитор. – Некий господин, не назвавший своего имени, постучал в его двери около месяца назад и щедро заплатил за то, что он укроет на пару дней нескольких мутных персон без лишних вопросов. Когда-то трактирщик держал в подвале пьюновый притон, так что не стал долго спорить.
– Что-то еще? Имена сообщников? Куда собирались направиться те мерзавцы?
– Беседу вели юнцы, только-только повысившиеся с послушников, и слегка переусердствовали, – с легким смущением ответил инквизитор. – Поэтому допрашиваемый отправился на суд божий чуть раньше, чем хотелось бы. Но он успел рассказать о некоем Колмане, капитане корабля «Жемчужина», который был повешен неделю назад за контрабанду запрещенных товаров из Тэлля. Со дня на день он собирался отплыть в Санарит, видимо, с теми мерзавцами на борту.
– Любопытный маршрут, – в задумчивости поскреб подбородок Рихтер. – Увы, все эти сведения пока что нисколько не облегчают нашу задачу. Ступай. Мне нужно подумать.
Инквизитор замялся. Проследив за его взглядом, Рихтер вспомнил про бургомистра, который сейчас напоминал скорее мешок с мукой.
– Избавьтесь от этой падали. И найдите какого-нибудь лекаря, который зафиксирует смерть от сердечного приступа.
Поклонившись, инквизитор ухватил покойника за ноги и выволок наружу. Рихтер же забарабанил пальцами по столешнице, а после придвинул к себе карту Эрады и задумчиво провел по ней кончиком ножа.
Келлен, Итес, Санарит.
Келлен, Итес, Санарит.
Келлен, Итес…
Рихтер недоверчиво хмыкнул, когда в голову ему пришла столь неожиданная и вместе с тем донельзя простая разгадка. Неужели шрау действительно пытается добраться до?..
– Что-то еще, великий магистр? – инквизитор-дознаватель возник у порога спустя едва три секунды после того, как Рихтер позвонил в серебряный колокольчик.
– Соберите всех, кроме тяжелораненых, – сказал Рихтер. – Завтра мы покидаем Итес. Также отправь воронов в Нимлеру, Селсад и Гиз – мне понадобится каждый человек, умеющий держать меч.
– Позвольте поинтересоваться – вы все же догадались, куда движутся негодяи? – спросил инквизитор.
– Именно так, – кивнул Рихтер. – И мы отправимся за ними.
Инквизитор молча кивнул, поклонился и покинул кабинет. Рихтер же откинулся на спинку стула и прикрыл веки. Признаться, его порядком разморило. Дорога была долгой и он припомнить не мог, когда в последний раз спал.
– Догони их и убей. Чего бы тебе это не стоило, – раздался позади него женский голос.
Рихтер почувствовал, как все его тело вдруг сковал паралич. Он не мог даже открыть глаза или пошевелить пальцем. Даже дыхание давалось ему с трудом, и все, что он мог сделать – слушать.
– И если у тебя получится – ты станешь первым человеком во всем Адрине, – присоединился к первому голосу второй, густой и обволакивающе-бархатный, принадлежавший мужине. – А потом и за его пределами. Короли будут пресмыкаться пред тобой и просить разрешения поцеловать твой перстень. Императоры будут ползать у твоих ног и молить о прощении.
– Но если ты потерпишь крах, то будешь мечтать о смерти, – прошипела женщина. Рихтера обуял невообразимый ужас, такой, которого он никогда не испытывал за всю свою жизнь. Он бы наверное рухнул на пол, но словно чьи-то невидимые руки вцепились в его плечи, не давая упасть. – И поверь – даже она не станет тебе избавлением.
– Мы поможем тебе и твоим людям пройти сквозь Хворь, – третий голос звучал холодно и отстраненно, в нем не было ни малейшего намека на эмоции. – Однако дальше – дело за тобой. Если ты когда-нибудь хотел действительно проверить прочность своей веры – вот он, твой шанс.
Рихтер распахнул глаза, с шумом выдохнул, поднялся со стула, повалив его на пол, и завертел головой. В комнате было пусто. Дверь была заперта, ставни закрыты. Между тем на Рихтера вдруг хлынула такая волна блаженства, что он чуть не заплакал от счастья. Опустившись на колени, Рихтер принялся горячо молиться.
Он истинный слуга Троицы и докажет это на деле.
И плевать, чего это будет ему стоить.