Кивнул ему головой и быстрым шагом двинулся к ближайшему дому. Скрывшись бетоном от лучезарного соседского взгляда, Оскалов сбавил шаг. Куда сейчас? К реке.

Тихие зеленые улицы. Повсюду трава, кустарники, плодоносные растения. Чистый и свежий воздух. Мелькают дома: старые – почти ровесники Саши, новые – практически ничем не отличные от реставрированных старых. Люди: молодые и своей молодостью красивые. С виду не скажешь, в каком веке родились. И шаги, несущие Сашу во всем этом празднике жизни.

Жизни ли? Что такое жизнь на самом деле?

Уже в первый год после "осознания" число самоубийств взлетело до невиданных доселе значений. Многие люди, всю жизнь готовившиеся к смерти, к бессмертию были не готовы. Тысячи случаев повсеместно. Можно считать, что они были слабыми, что они не любили жизнь и не умели брать из нее что-то для себя. Но, возможно, среди них уже тогда были люди, понявшие все сразу, увидевшие для себя будущее на многие годы вперед. И это будущее им не понравилось.

Поначалу с ними боролись. Боролись все, в том числе природа. Появился новый штамм вируса, который активировался при чрезвычайном выбросе адреналина в организме и резко сокращал время деления клеток, ускорял метаболизм. Это делало человека практически неуязвимым при угрозе его жизни. Теперь прыжок с седьмого этажа не убивал, а лишь калечил человека. Он высыхал прямо на глазах, тратя все жизненные силы на выживание. Что, впрочем, тоже было некритично, так как восстановление занимало несколько дней – максимум неделю – после самых серьезных повреждений (при оказании своевременной помощи).

Но это никого не остановило. Люди, решившие свести счеты с жизнью, были готовы на многое. Буквальное уничтожение физического тела, истерзание его до такой степени, что никакие внутренние процессы уже не могли собрать его обратно. После случаев подобных самозверств все страны мира вписали в свои конституции "Право на смерть", вдобавок к на радостях введенному "Праву на бессмертие". Появились специальные центры, в которых умерщвление происходило более гуманно и не вызывало столь бурных реакций в обществе. И вроде все успокоилось…

Перед Оскаловым вдоль набережной шли двое и разговаривали о чем-то своем. Саше не хотелось и не было интересно подслушивать, но ветер дул с их стороны, и это получалось невольно.

– Погода сегодня – просто загляденье, – говорила девушка в розовом летнем платьице, – Ты знаешь, можно будет еще вечером пройтись вон там.

Она показала рукой на другой берег реки с точно такой же набережной.

– Да, можно будет, – ответил ей парень в футболке и длинных шортах, – а погода, да, действительно прелестная.

Они помолчали немного, затем девушка спросила:

– Ты не знаешь, как там Инна?

– У нее все в порядке, – ответил парень, – она недавно прислала мне видео, где они летают в каких-то горах. Там было название, но я не запомнил. Знаешь, я не очень силен в географии, а уж тем более Марса.

– Летают? – удивилась девушка, – Сами?

– Нет, ну что ты. На каких-то штуках непонятных – ума не приложу, как они без крыльев это делают. Может, там какая-то тяга вниз идет?

– Не знаю, а это не опасно? Так и расшибиться можно, – немного нервно спросила девушка.

Дальше Саша не слушал. Он свернул с набережной в сторону небольшого сквера, который из-за многовековых деревьев, густо растущих на его территории, в высоту казался больше, чем в ширину. Единственное, что Оскалов подумал по поводу парочки – это то, какой они раз уже гуляют в эту прелестную погоду по одним и тем же улицам? Сотый или тысячный?

Перед сквером Саша увидел двухместные деревянные качели – старые, как мир. Он подошел к ним и сел. Металлические цепи, которыми качели держались за П-образную опору, натянулись. Еле слышный скрип – то ли дерева, то ли металла. Отсюда был вид на реку и на тот берег. Но больше всего в этом виде было неба. Чистого – ни единого облачка. Оскалов выпрямил ноги и стал медленно качаться. Туда. Сюда. Туда. Сюда…

Также размеренно жизнь тянулась в те далекие годы. Постепенное, уверенное развитие. Деньги, сэкономленные на здравоохранении, пошли в дело – миллиарды людей получили образование, позволившее им эффективно работать и счастливо жить. Экономика росла лишь из-за того, что люди тратили деньги, которые им давал этот самый рост экономики – замкнутый круг – пока даже в самый захудалый поселок не будет обеспечен всем, что может потребить (и еще немного сверху).

Отношение людей к жизни и смерти, сформированное многовековой культурой, стало постепенно меняться. Из чего-то далекого и маловероятного смерть превратилась в нечто невообразимое, невозможное и вообще вымышленное. Смерти ушли из кинематографа и литературы. Сериалы с многотысячными сериями, вечные актеры и авторы. Из года в год.

Уйдя из массового сознания, смерть захватила с собой и все, что было с ней связано. Религия пострадала больше всего: людям теперь больше не нужно было заботиться о бессмертной душе, им хватало забот о бессмертном теле. Философия, лишившись актуальности одного из самых главных вопросов, занялась другими, более сложными вещами: смысл жизни, я, познание бесконечности.

Жизнь же потеряла основную движущую силу, которая выражалась фразой: "завтра можешь не успеть". Теперь успеть можно было и завтра, и послезавтра, и через восемьсот лет, и, наверное, даже через миллион. А что успел он? С такой высоты лет жизнь казалась крошечной, неоправданной, но все же не пустой. Что-то было, было…