Идан очнулся и, пошатываясь, встал, оглядываясь прищуренным взглядом. В глазах рябило от яркости красок людских эмоций. Печаль, зависть, злость – всё это блекло и терялось в гамме основного цвета. Грязного, зелёного цвета страха.
Его руки были крепко связаны, но Идан понимал, что если обратится к этой силе, то сможет разорвать путы без труда. Но он сопротивлялся. Его печаль и боль были глубоко заперты внутри его души, и страх окружающих манил мужчину, однако Идан, как и Патриарх, знал, что если он убьёт одного, то, впитав его страх, окончательно потеряет себя.
– Я в тебя верю, брат, – проговорил Ивон, заставив отвлечься мужчину.
Идан посмотрел на брата и в непонимании увидел, что он не излучает ни капли зелёного страха, а лишь окутан полупрозрачной серостью печали с непонятным белым свечением. Однако спустя мгновение в грудь Ивона врезался кулак огромного Капеллана, повалив брата на землю.
– Брат! – прокричал Идан, пытаясь, не прибегая к силе эмоций, разорвать путы, однако, не сумев, посмотрел на Капеллана, который светился желтизной злорадства. – Я тебя прикончу!
Но солдат, злобно ухмыльнувшись, продолжил избивать Ивона, пиная его щуплое больное тело тяжёлыми сапогами, ломая ребра. Ивон закашлял кровью.
Зелёный страх взывал к Идану. Одна его капля – и он разорвёт верёвки и убьёт эту тварь!
Капеллан достал огромный меч и, замахнувшись отрубил Ивону правую руку до локтя. Метал с оглушительным лязгом ударил по камню мостовой. Брат закричал, корчась от боли.
Идан посмотрел наверх, увидев предвкушающее лицо Патриарха.
– Ты победил! – прошептал мужчина. – Но скоро ты и сам будешь в ужасе.
Идан обратился к страху, который был внутри него самого.
Капеллан вновь замахнулся огромным мечом, стремясь отрубить Ивону что-нибудь ещё.
Сила наполнила тело Идана. Даже не прибегая к формированию эмоций, мужчина разорвал путы, держащие его руки за спиной, и, сделав быстрый шаг вперёд, ударил ногой в грудь Капеллану, заставив его потерять равновесие и полететь на землю. Успев перехватить одной ладонью летящий на брата меч обратным хватом, мужчина сделал пол-оборота вокруг оси, погасив инерцию. Не будь у него сейчас силы эмоций, ему бы уже сломало запястье от такого веса.
Идан посмотрел на лежащего Капеллана. От его былого жёлтого цвета злорадства не осталось и следа. Только зелёный страх окутал его тело.
Волоча за собой меч, мужчина подошёл к солдату. Капелланы, стоящие вокруг, попятились, стараясь не смотреть на Идана.
Страх манил мужчину. Мерзкий зелёный страх опьянял, даруя силу. Идан помнил, каково это, когда никто не может тебе воспротивиться. Когда тебя боятся до такой степени, что не могут даже посмотреть. Эта сила как наркотик, и Идан вновь хотел его принять.
Подняв одной рукой меч, мужчина посмотрел на небо, предвкушая поглощение страха, и, направив его в сердце солдата, опустил. Острие прошло через мягкую плоть, но до мокрого камня главной площади не достало. Идан не почувствовал страха и, посмотрев вниз, обомлел.
Ивон прикрыл тело Капеллана своим, из последних сил упираясь в рукоять меча оставшейся рукой, не давая ему погрузиться в тело солдата.
Идан выдернул меч и, отбросив его, склонился над погибающим от его собственных рук братом. Незнакомая Идану эмоция перетекла в его тело.
– Горюй! – прошептал, кашляя кровью, Ивон. – Гневайся, презирай! Но больше никогда не смей бояться… Я всегда в тебя верил, брат…
Тело Ивона обмякло.
На глазах Идана проступили слёзы. Он вновь погубил то, что любил. Посмотрев на Патриарха, мужчина поднялся.
– Ты хотел спрятать мои страдания глубоко в моей душе, чтобы я без сожалений вновь мог убивать, – проговорил Идан, закрыв плачущие глаза. – И у тебя почти получилось. Но эта боль моя! – проревел мужчина, открывая глаза.
Чёрный дым ненависти вырвался из Идана, вытесняя зелёный страх. Оглянувшись, мужчина посмотрел на стоящих вблизи двух дрожащих Капелланов и, формируя дым, протянул длинные когтистые лапы ростом с самого Идана. Вознеся сформированные руки над солдатами, Идан обрушил на них свою ненависть, ломая все кости.
Страх из убитых солдат перетёк в мужчину, но чёрный дым его поглотил и разросся.
Аккуратно стянув чёрной ладонью мёртвого Ивона, Идан подобрал меч огромного Капеллана, который лежал на мокрой мостовой, полными ужаса глазами смотря на Идана.
– Я ведь говорил, что прикончу тебя! – холодно прошептал Идан и, взмахнув одной рукой, обрушил меч в полтора раза больше обычного на шею солдата. Хруст позвонков перебил лязг металла. Мужчина, поглотив страх, обратил его в ненависть, подпитывая свою чёрную ауру.
Идан бросил взгляд на Арендорга, чьё лицо сменило усмешку на тревогу.
– Ещё рано, – прошептал Идан и направился к другим Капелланам, закинув на плечо меч.
Люди в ужасе расступались перед мужчиной, окутанным чёрным дымом. Идан расформировал чёрные руки и, подойдя к ближайшему Капеллану, схватил рукоять меча двумя руками и выполнил пируэт, вытянув клинок перед собой, располовинил тело солдата. Стоящий рядом служитель церкви обнажил свой меч и попытался нанести рубящий удар, но Идан без труда уклонился и, сделав быстрый шаг вперёд, пробил острием грудь врага, и, разворачивая корпус, разрубил грудную клетку. Страх вливался в Идана, но, утопая в черноте его ненависти, лишь подпитывал её.
– Мало! – прошептал Идан, оглядываясь в поисках других солдат и увидел стоящих вокруг трибуны Капелланов. – Отлично!
Сформировав дым собственной ненависти, его аура начала обретать очертания человекоподобного существа, становясь всё больше и чётче с каждым поглощённым страхом. Волоча за спиной меч, Идан направился к постаменту. Люди смотрели на мужчину, но не убегали. В некоторых Идан смог разглядеть слабое белое свечение.
Подойдя к охраняющим монолит Капелланам, мужчина увидел, что над Патриархом начала проступать зелёная аура. Не давая времени солдатам высунуть из ножен мечи, мужчина расформировал свою ненависть, окутав Капелланов и Арендорга густой и вязкой тьмой.
– Сгиньте! – холодно проговорил Идан и, вознеся меч, разрубил ближайшего солдата.
Идан не видел через собственную ненависть, что происходит вокруг, ориентируясь только на свет страха. Быстро передвигаясь через зелёные огни, мужчина убивал каждого. Рубя тела, лицо и плащ Идана покрывалось кровью. Страх обильным потоком вливался в мужчину, но подавлялся разрастающейся ненавистью, накопленной за годы мучений.
Заканчивая вырезать солдат, Идан, обойдя постамент по кругу, приблизился к последним двум очагам страха. Уведя меч за спину, мужчина со всей силы замахнулся и обрушил лезвие на солдата. Клинок прошёл вдоль тела, разрубая плоть и кости на своём пути. Мужчина сформировал позади себя дым ненависти, открывая взгляду залитую кровью мостовую. Последний Капеллан, в ужасе увидев происходящее, посмотрел на Идана, чья аура стала намного больше прежней и, выронив меч, упал на колени.
Мужчина, подойдя к солдату, взмахнул клинком, после чего его голова покатилась по мостовой.
Идан посмотрел в глаза Патриарха. Он не видел его эмоций, но его грязная зелёная аура продолжала сгущаться, щупальцами извиваясь возле его тела. Идан протянул черные руки ненависти и, схватившись ими за монолит, который держали рога огромного черепа, высеченного из камня, подтянулся. Ступив на шершавый камень, мужчина посмотрел на Патриарха. Человек, который раньше внушал Идану первобытный ужас, теперь вызывал лишь отвращение и гнев.
– Думаешь, теперь ты сильнее меня? – проговорил Арендорг, чьё бархатное одеяние промокло от влажного тумана. – Я обращу твою ненависть в чистый страх, а затем поглощу его до последней капли.
– Ты жалок! – ответил Идан, вытянув перед собой меч и направив его остриём к Патриарху. – Утонувший в страхе, ты уподобился Гекодохонам, но порождённая тобой ненависть тебя и погубит.
Идан сделал рывок вперёд, нанося колющий удар, но Арендорг схватил клинок щупальцами, сотканными из страха, не дав к себе прикоснуться. Из зелёной ауры Патриарха потянулись другие плети, и Идан, дёрнув клинок вниз, с трудом разрезал щупальце и отпрянул назад, не давая себя схватить остальным.
Вознеся чёрную руку, мужчина обрушил её на Патриарха, но тот сумел её удержать своими плетями, и к Идану устремились другие щупальца. Орудуя клинком, мужчина резал сформированный Арендоргом туман, но плети только росли как в размере, так и в количестве. Глава церкви отбросил чёрную руку ненависти и, упираясь щупальцами о монолит постамента, возвысился.
– Я сотни лет властвую над этим городом! – прокричал Патриарх. – И никто не смеет называть меня жалким!
Протянув щупальца страха, Арендорг об�