Czytaj książkę: «Неприкаянный. Красный мессия», strona 3
Туземцы этих мест – Гасты, Гибборы, Андозы – поклонялись солнечному богу Гахару, позже отождествлённому с имперским языческим божеством Гоаром. Вот почему фамилия Гоар, была распространена здесь – и звучала особенно символично.
Город впечатлял: геометрически безупречный, строгий, почти идеальный. Прямые улицы пересекались под углами в девяносто градусов, образуя гигантский квадрат, вписанный в ромб – символ солнца, перенесённый в планировку целого мегаполиса. В самом центре возвышался Дворец Съездов – сорок этажей белого камня и стекла, увенчанные тонким шпилем, как игла, устремлённая в небо.
На его фасаде, под флагом с алым квадратом и ромбом, пересечёнными косой и гаечным ключом, висели огромные часы. Они показывали полпервого ночи, и Эл вспомнил: если подойти к ним близко, можно услышать, как отчётливо тикают стрелки. Днём этот ритм будто передаётся всему городу – и заводам, и людям, и самому воздуху. Он превращается в пульс механизма, который никогда не останавливается. Город живёт, как слаженные часы. А люди – словно шестерёнки в гигантской машине, имя которой – Конфедерация.
Когда-то Империя колонизировала почти весь мир. Она лишала народы их имен, стирала границы, превращала всё в безликие штаты. Жителей Нового Света согнали в резервации, таких как Гаста, где они выживали как могли. Но двести лет назад началась война за независимость. Гаста сражалась ожесточённее всех. Из двенадцати штатов вышли одиннадцать новых государств, а Гиббора осталась с короной. Три острова – Андоза, Дорадо и Торрей – объединились в республику. А шестьдесят лет назад их охватила революция, и на пепле старых режимов возникла Конфедерация Социалистических Республик.
Теперь она строила новое будущее. Рациональное. Механистичное. Надёжное – как часы. И Город Солнца был её центром.
Эл всё это вспоминал. Воздух казался ему знакомым. А ритм часов – почти родным.
Глава 3
– Итак, мы угнали с территории вероятного противника вертолёт – по всей видимости, секретную разработку имперских инженеров, – задумчиво произнёс Нут. – Что ты об этом думаешь, Эл? Что нам с ним делать?
– Думаю, такие технологии должны служить родине, – отозвался Эл, почёсывая лоб. – Ты ведь учился летать в армейской авиации, у тебя там остались связи. Найди кого-нибудь из старших офицеров, передай им, где стоит вертолёт. А дальше пусть разбираются армия, ДФБ и оборонные конструкторы.
– Верно сказано, Эл, – кивнул Нут с улыбкой. – Так и поступлю.
– А мне пора, – устало сказал Гоар и пожал другу руку.
Они попрощались, и Эл зашагал по улицам столицы. Он безошибочно вспомнил план города, расположение кварталов и быстро нашёл проспект Ламеда, где жил раньше. Решив немного размяться, пошёл пешком. Сумерки густели, но страх перед уличными бандами его больше не тревожил – он чувствовал, что с его способностями ему ничто не угрожает.
Проспект Ламеда встретил его белокаменными пятиэтажками. Пахло цветущей жакарандой2, недавним дождём, морским ветром и чуть отсыревшим камнем. Эл свернул в знакомый двор и остановился: на привычном месте под окнами стоял его железный конь – красная «восьмёрка», гордость гастанского автопрома, три недели терпеливо ждавшая хозяина.
Ключи от квартиры он потерял при аварии, но знал, что запасной комплект лежит внутри. Как попасть внутрь? Мелькнула мысль: во снах он не раз лазал по стенам, как паук. В следующую секунду он уже цеплялся за карниз и водосточные трубы, карабкаясь на пятый этаж. Протянув руку в приоткрытую форточку, он легко открыл окно и вошёл внутрь.
Квартира встретила его молчаливым уютом – всё было на месте. Небольшая двухкомнатная, но своя, редкость для молодого человека в Конфедерации, но закономерная награда для специалиста его уровня. Конечно, в капиталистическом мире, как язвил полковник Маур, он бы давно имел особняк и машину представительского класса. Но Эл не из тех, кто променяет страну на вещи.
Он подошёл к секретеру и нашёл документы. Начал с паспорта: выдан недавно, в двадцать пять лет, на замену предыдущему, полученному в шестнадцать. Место рождения – «Городок у Моря», штат Гаста. Место жительства – Город Солнца, проспект Ламеда, дом 96, корпус 3, квартира 60. Семейное положение – пусто.
Эл раскрыл свидетельство о рождении, надеясь восстановить в памяти лица родителей. Там значилось: отец – Кир Гоар, гастанец; мать – Дара Гоар, гастанка. Эти имена не вызвали у него никаких воспоминаний. Он нахмурился. Ничего страшного, он их вспомнит.
Раздосадованный, он лёг спать. Сон пришёл быстро – плотный, чёрный, без сновидений.
Проснувшись утром, Эл принял душ, сбрил усы и замер перед зеркалом: за ночь его тело изменилось. Мышцы налились силой, грудная клетка стала шире, руки – крепче. Теперь было ясно, почему накануне его так неудержимо тянуло к еде – тело требовало материала для ускоренного восстановления.
Он оделся в обычную гражданскую одежду: белые брюки и лёгкую рубашку с короткими рукавами. Наступил новый день, и он чувствовал, что готов к нему.
После того как Эл окончательно пришёл в себя, голод больше не терзал его с прежней яростью – остался лишь обычный, человеческий аппетит.
Он открыл холодильник. Внутри – залежи овощей: сырые, варёные, уже тронутые временем. Несколько пакетов соевого молока, разнообразные фрукты, орехи, семечки. За три недели, что хозяина не было, варёные овощи и молоко превратились в зловонную субстанцию. Эл поморщился: Харрада! Придётся вынести пару крупных мешков мусора – не самое радостное возвращение домой.
Воспоминания всплывали, как пузырьки воздуха в мутной воде. Он вегетарианец. Или, скорее, веган – не употребляет ничего животного. На завтрак предпочитает овсянку и мюсли с соевым молоком. Увы, молоко испорчено, лимоны тоже, значит, мюсли будут на воде, а чай – безо всего.
Он завёл чайник, засыпал овсянку с отрубями, добавил немного оливкового масла. Мюсли залил кипятком. Съел всё без особого удовольствия, но с ясной целью: дать организму строительный материал. Проглотил тёплый чай – терпкий, пустой – и принялся за уборку.
Квартира встретила его тишиной и порядком: никто сюда не наведывался. На столе – стопка бумажных счётов. Электричество, газ, вода, муниципальный налог. Судя по дате, все просроченные. Значит, пойдут пени. Конфедерация не шутит.
Эл окинул взглядом бумаги и усмехнулся: государственная электрическая компания драла с граждан три шкуры. Хорошо ещё, что воду грел солнечный бойлер – на крыше дома. А вот муниципальный налог… квартира ведь государственная, не частная. Значит, аренда. Аренда у собственной страны, за немаленькие деньги. За год – почти зарплата рабочего.
Между бумагами он нашёл странный предмет – золотой браслет с тремя выгравированными знаками. Не то буквы, не то древние символы. Один состоит из двух полукругов, другие – нечто угловатое, как схемы или пиктограммы. Сердце кольнуло: это важно. Но пока – неясно, как.
Работа не манила. Эл всё ещё был, формально, на больничном. После больницы сначала – домой. Лишь потом – на службу. Да и не хотелось срывать этот утренний покой: хотелось походить по городу, привыкнуть к нему заново, вспомнить, кто ты в этом мире.
Он прошёлся по комнате. В углу – красное знамя с восьмиконечной звездой, победа в университетских спортивных играх. Рядом – костюм: чёрный плащ, маска, шляпа. Эл вдруг вспомнил: он сам сшил его, чтобы на балу-маскараде сыграть Гастанского Мстителя – киногероя, журналиста днём и борца с преступностью ночью.
В углу – монитор. Под ним – компьютер четвёртого поколения. Не громоздкий, как старые, – лёгкий, собранный по схемам, которые он сам же и разработал. Эл провёл пальцами по корпусу, затем сел за стол. На нём – диссертация, конспекты. Он взял одну из папок, открыл наугад – и с первых строк понял, что писал это он. Прочитал страницу, вторую… К концу часа он помнил всё: устройство, принципы, алгоритмы. Затем принялся за конспекты. В голове складывались целые лекции, как будто он читал их уже сотню раз.
Продолжив осмотр квартиры, Эл открыл ящики тумбочки. В одном обнаружились противозачаточные таблетки. В другом – несколько порнографических журналов с имперской маркировкой. Контрабанда. Значит, был надёжный поставщик. Презервативов, однако, не оказалось. Эл попытался восстановить логическую цепочку. Видимо, он предпочитал половой акт без резины, как и многие мужчины. Потому и предлагал партнёршам принимать таблетки – не будучи до конца уверенным, что те действительно их принимают. От нежелательной беременности, допустим, защищались. А как же с инфекциями?
Он вспомнил, что не нашёл дома аптечки. Но если его организм способен к быстрой регенерации, логично предположить и сильный иммунитет. Болезни его просто не брали. Точно. Он ведь никогда ничем не болел – это было частью его «новой» природы. Стало быть, от венерических инфекций он тоже, скорее всего, защищён.
Что же до журналов… зачем они человеку с активной половой жизнью? А вот и нет. Эл вспомнил: бывало, по нескольку месяцев он жил без женщин. И, чего греха таить, порой самостоятельно спускал пар – журналы в такие моменты очень выручали. Раз в два-три месяца он начинал встречаться с девушкой. С этим проблем не возникало: Эл умел убеждать, его харизма делала своё дело. Иногда интим случался уже на первом или втором свидании, а бывало – инициатива шла и от самих девушек. Но уже через четыре-пять встреч Эл прекращал звонки, не отвечал на сообщения, а при звуке знакомого голоса в трубке просто молчал, и вскоре общение сходило на нет.
Он не был бабником в привычном смысле – не искал, чтобы «поматросить и бросить». Он просто не мог вступать в постоянные отношения. И не потому, что был эмоционально незрелым – наоборот, зрелость у него была. Но где-то в глубине затаилась старая травма, связанная, возможно, с кем-то близким… Он не помнил подробностей, но чувствовал – в прошлом произошло нечто болезненное. Что именно – память молчала. И, может, это даже к лучшему. Иногда неведение – форма защиты.
Так выглядела личная жизнь Эла Гоара: новая знакомая – неделя встреч – внезапный разрыв – затем два-три месяца одиночества, порножурналы, самокопания и снова по кругу.
Соседи, естественно, не оставались равнодушными. Молодой человек, регулярно приводящий домой девушек, не мог остаться незамеченным. О нём докладывали в партком. Эл периодически имел девушек, а потом его самого имели на партсобрании за аморалку. Но ему прощали. Товарищ Гоар был крупным специалистом, разработчиком, нужным государству – и потому ему многое сходило с рук.
Вспомнилась вечеринка в Физтехе, где он сидел за столом с другом – профессором Йаром Алагом. Тот был женат, уравновешен и, казалось, жил по внутреннему уставу, но в редкие минуты делился житейской философией:
– Чувак, – сказал он, налив себе вина, – мы же программисты. Рассуждай как программист. Ты застрял в цикле. Тебе нужна перезагрузка.
– Перезагрузка? – переспросил Эл. – В каком смысле?
– Ну, для начала – хорошенько выпить. Утром проснёшься с похмельем, зато потом будто заново родился.
– Ты же знаешь, Йар. Я не пью.
Теперь, вспоминая этот разговор, Эл усмехнулся. Что ж, перезагрузка произошла. И весьма радикальная. Его действительно выключили – а потом включили снова. Центральный процессор – мозг – инициализировал память, тело, восприятие. И теперь он запускал системы одну за другой. Новая жизнь. Новый он.
Эл подошёл к двери – и замер. Перед ним возвышалась массивная титановая плита с электронным кодовым замком. Двенадцать кнопок: десять цифр, «ввод» и «сброс». Небольшое табло на четыре знака.
В памяти всплыло: он лежит в постели. На краю кровати сидит блондинка, курит, слегка прикрывшись простынёй. Её звали Лира.
– Слушай, Эл, – томно протянула она, – а что у тебя там, за запертой дверью?
– — Знаешь, Лира, я в детстве читал малоизвестную в наших краях сказку под названием «Синяя Борода». Один богач женился, и разрешил жене входить во все комнаты, кроме одной, запертой на ключ. Но любопытство оказалось сильнее запрета, она зашла в комнату и обнаружила там тела нескольких мёртвых женщин. Это оказались предыдущие жёны её мужа, убитые им. И он, узнав, что она отперла дверь, попытался убить её саму. Мораль, – с сарказмом продолжил Эл: не пытайся проникнуть туда, куда не пускают, а то случиться может всякое.
– Это угроза? – рассмеялась она. – Да брось, Эл. Ты не похож на маньяка или убийцу.
– Маньяки или убийцы редко похожи на себя, – отозвался он. – Если бы всё было так просто, сыщикам жилось бы легче.
– Эл… серьёзно. Что там?
– Мой личный угол. Я имею право.
Воспоминание растаяло, но дверь осталась. Гладкая, без царапин. Он не помнил, что хранил за ней. Но чувствовал: там – что-то важное.
Он взглянул на панель. Код – неизвестен. Перебирать вслепую? Теоретически возможно. Десять тысяч комбинаций. Ввод одной – около шести секунд. Весь процесс займёт меньше суток. Не проблема. Эл спал по четыре часа, торопиться было некуда.
Но сначала – простые пароли. Он набрал 0000.
– Обработка данных. Код неверен.
0001.
– Код неверен.
0002.
– Три неудачные попытки. Доступ заблокирован на сутки. Обратитесь к разработчику.
– Прекрасно, – процедил он. – Разработчик – это я и есть. Только я – с амнезией.
Он ударил кулаком по замку. Титан не шелохнулся. Кулак заныл.
Попробовал вырубить электричество: спустился на лестничную площадку, щёлкнул рубильник. В квартире стало темно. Замок продолжал работать. У него было автономное питание.
Он вернулся и взялся за ножовку. Лезвие бессильно скользнуло по металлу. Электропила лишь жалобно завыла. Топор – без толку. Даже если раздобыть сварку, он не был уверен, что это сработает.
Подорвать? Мощность, способная расплавить эту дверь, гарантированно разрушит и квартиру, и пару этажей сверху и снизу. Вместе с жильцами.
Эл глубоко вдохнул. Оставался один путь – ждать завтрашнего дня и продолжить перебор. Методичный, упорный, хладнокровный. По памяти – никак. Силой – бесполезно. Только разум. Терпение. И расчёт.
Он посмотрел на панель, и едва заметно усмехнулся.
– Ну что ж. Посмотрим, кто кого.
Если вводить по три кода в день, то максимум – 3333 дня. Точнее, на 3334-й можно будет ввести последний. Девять лет. Эл понимал: он не бросит эту затею. Но всё же проще было бы вспомнить код.
А вспомнить что? Какую-то дату? Год? Ничего не приходит в голову.
Он машинально перевёл взгляд на сейф с электронными кнопками. И внезапно – вспышка памяти. Пальцы сами ввели комбинацию: 5941420. Щелчок. Сейф открылся. Странно – этот код он вспомнил сразу. Почему же код от комнаты не вспоминается? Может, он связан с чем-то болезненным, вытесненным?
Внутри сейфа – оружие.
Эл замер. Пистолет. Что он делает в квартире инженера? Он ведь не силовик… не был, вроде бы. Сердце сжалось. В памяти всплыла фраза Лиры сказанная одной из девушек: «Ты не похож на маньяка или убийцу» и ответ: «Маньяки или убийцы редко похожи на себя,» Неужели он и вправду способен на убийство?
Нет. Не верю. Не может быть.
Он заставил себя заглянуть глубже. Но там его ждали не ответы – новые вопросы.
Деньги.
Вернее так – ДЕНЬГИ.
Много. Очень много. Каждая пачка – пятьдесят тысяч федеральных реалов. Он пересчитал: сорок пачек. Два миллиона. Наличные.
Два миллиона у двадцатипятилетнего профессора с зарплатой в шестнадцать тысяч? Даже если бы не тратил ни реал – это более десяти лет работы. Но он не мог начать с такой зарплаты… Не сходится.
Эл Гоар – подпольный миллионер?
Пистолет. Деньги. Костюм Гастанского Мстителя. Маска. Сила, ловкость, умение карабкаться по стенам, драться. Всё складывалось. Он мог грабить банки. Физически – да. Но психологически? Нет. Это не его почерк. Или был не его почерк?
Вопросов становилось всё больше.
Эл захлопнул сейф. Потом – мусор. Потом – прогулка.
Надел куртку, вышел на улицу, вынес пакеты. Шёл один, просто гулял по городу, как любил когда-то – в юности. Лёгкий ветер, солнце, запах моря. Он и раньше замечал за собой: проще восстановиться в одиночестве. Он – интроверт. В такие моменты разум как будто подбирает обрывки памяти с тротуара.
Миновав спортзал, остановился. Руки и ноги уже не были худыми, как после комы. Но хотелось ещё – укрепить себя. Если регенерация работает, тренировки могут стать катализатором. Пара сеансов – и тело подтянется до новых параметров.
Купил купон. Купил спортивную одежду – благо, средства были. Прокрутил в голове круговую тренировку: кардио и все группы мышц. Для обычного человека – долго. А для него?
Скоро узнает.
После трёхчасовой тренировки Эл вышел из спортзала с лёгкой дрожью в мышцах – приятной, как послевкусие хорошей работы. Он направился к ближайшему магазину, где набрал полные пакеты овощей, фруктов, орехов, семечек и несколько упаковок соевого молока. Домой шёл налегке – физически и морально: тело требовало еды, а разум – покоя.
Как и в первый день после побега, голод вернулся – не просто сильный, а безжалостный, как хищник, выслеживающий свою жертву. Эл сварил целую кастрюлю каши и, не дождавшись, пока она остынет, начал есть прямо с плиты. Затем смешал в блендере литр соевого молока, добавил горсть орехов, семечек, немного отрубей и перемолол в густой, питательный коктейль. Он выпил его до дна, будто заполняя в себе пустоту. После этого – сразу в постель.
Проснулся через четыре часа, выспавшийся, с ясной головой, будто проспал ночь. Ни ломоты, ни усталости. Мышцы подросли – визуально, ощутимо. Но пока ещё не соответствовали прежней физической форме. По ощущениям, понадобятся ещё четыре или пять дней подобных тренировок – и организм окончательно вернётся к тому уровню, что был до аварии.
Правда, в тот же зал возвращаться не стоило. Такой, как Эл, бросается в глаза: особенно девушкам, которые наверняка приметили его ещё накануне. И они удивятся, если через день придёт не худощавый новичок, а подкачанный мужчина с тем же лицом. Лучше не дразнить случай и не привлекать чужое внимание. По этой же причине не стоило показываться пока и на работе: месяц назад он был в форме, а сейчас, если прийти – будет заметно, что что-то не так. Пусть лучше коллеги подумают, что он просто болел, и отлеживается.
Как обычно, Эл подошёл к металлической двери с кодовым замком. Рутинно ввёл:
0003 – «Код неверен».
0004 – «Код неверен».
0005 – «Код неверен. Вы использовали все три попытки, доступные за сутки. Повторите попытку завтра или обратитесь к разработчику».
Эл невольно усмехнулся. Разработчику… Разве не он сам и был этим разработчиком? Забавная ирония. Он запомнил, на чём остановился, и отложил следующую попытку на завтра. А пока переоделся и, выбрав другой маршрут, направился в спортзал в соседнем районе. В теле снова появлялась энергия. Почти как прежде.
Глава 4
К главному зданию Департамента Федеральной Безопасности подъехала чёрная тонированная «девятка» в окружении восьми мотоциклистов. Водитель вышел, открыл заднюю дверь, и из машины медленно выбрался худощавый мужчина лет семидесяти с небольшим. Он опирался на трость, его редкие седые волосы были зачёсаны назад, а глаза скрывали толстые очки на дальнозоркость. На пиджаке поблескивали многочисленные ордена.
– Охрана, оставьте меня, – приказал он и набрал код на двери. Электронный замок щёлкнул, и старик прошёл внутрь.
Он миновал пост охраны. Вахтёры встали по стойке «смирно» и отдали честь:
– Здравия желаем, товарищ Ламед!
Не каждый день ДФБ посещает глава государства.
Достигнув лифта, Ламед нажал кнопку вызова. Зайдя внутрь, он вставил специальный ключ – тот, что позволял подниматься на самый верх, в кабинет начальника департамента. Через минуту двери распахнулись.
С верхнего этажа, расположенного под самым шпилем здания, открывался вид на столицу – как с башни замка, откуда монарх обозревает свои владения.
В просторном кабинете полковник Зар Дэккар сидел за столом, попивая чай с лимоном, и беседовал с седовласым, поджарым мужчиной, стоявшим к Ламеду спиной. Генсек узнал его – это был один из лучших оперативников Системы. Кабинет производил странное впечатление – будто в нём смешались прошлое и будущее. По углам светились неоновые лампы, заливая комнату мягким лазурным светом. Вдоль стен стояли старинные шкафы, полные книг. В центре белого круглого стола вращалась голографическая модель земного шара. А сам полковник восседал на массивном дубовом кресле с высокой спинкой, больше похожем на трон.
Он держал в руке золотую чашку и задумчиво смотрел на Землю, кружащуюся над столом. Освещённый голубым светом, высокий, светловолосый, с холодными синими глазами и лицом, словно вырубленным топором, Дэккар казался древним северным богом. Его серебристый мундир украшали золотые погоны с эполетами, каждый из которых венчала крупная платиновая восьмиконечная звезда. Над креслом висел портрет самого полковника – с тем же ледяным взглядом.
Заметив Ламеда, Дэккар не прервал беседы.
– Я высоко ценю ваш вклад в Систему, агент 081, – произнёс он. – Таких людей, как вы, ещё поискать надо. Мне будет очень жаль, если вы решите уйти.
– Моё решение окончательное, товарищ полковник. Я настаиваю: ухожу на пенсию.
– Здравствуйте, товарищ полковник, – вмешался Ламед.
– Здравствуйте, дорогой товарищ Ламед, – сдержанно поклонился Дэккар, привстав с трона.
– Здравия желаю, товарищ Ламед! – агент повернулся лицом к президенту и отдал честь.
Полковник снова обратился к оперативнику:
– Восемьдесят Первый, я понимаю: в вашем возрасте сложно выходить на боевые задания. Но я могу предложить вам непыльную должность – скажем, в отделе Дознания или в арсенале. Что скажете?
– Товарищ полковник, – кашлянул Нир Ламед, стараясь держать себя в руках, – у меня к вам важный разговор.
– Подождите, товарищ Ламед, – Дэккар неторопливо выставил руку, даже не повернув головы. – У меня тоже важный разговор. Дождитесь своей очереди.
Генсек оскорблённо крякнул. Он с трудом сдержал раздражение, но ничего не сказал. В глазах полковника читалось:
«Что ты мне сделаешь, старик? Без меня ты бы и до кресла генсека не добрался. Я тебя туда посадил. Я и вытащу – если захочу.»
И вся поза полковника, его ледяное спокойствие, говорил об одном: «Система – это я.»
– Итак, Восемьдесят Первый, что вы думаете о перспективах кабинетной службы? – произнёс Дэккар как ни в чём не бывало.
– Я благодарен за предложение, товарищ полковник. Но настаиваю: ухожу. Хочу больше времени проводить с внуками.
– Ваш выбор, Восемьдесят Первый. Система заботится о своих ветеранах. Вас ждёт достойная пенсия.
Теперь – сдайте оружие, значок и удостоверение.
Оперативник молча выложил на стол всё перечисленное.
– Можете быть свободны, агент 081, – коротко кивнул Дэккар и впервые слегка улыбнулся. – Я оформлю всё, что нужно.
– Благодарю, товарищ полковник, – отсалютовал Восемьдесят Первый и пошёл к лифту.
Только когда дверь за ним закрылась, Дэккар повернулся к Ламеду, распростерев ладонь:
– Итак, что вы хотели, товарищ Ламед?
– Товарищ полковник, – голос генсека звучал сдержанно, но в нём сквозил укор, – вы отсутствовали в столице неделю. Где вы были всё это время?
– На малой родине. Навестил могилы предков, – ответил Дэккар с сухой вежливостью.
– Могилы предков – это святое, не спорю. Но перейдём к делу. У меня есть доклад от военных – касаемо действий ваших людей, – Ламед протянул папку. В голосе зазвучал вызов.
– Благодарю, товарищ Ламед, – Дэккар принял папку, дьявольски ухмыльнувшись. – Но всё же не указывайте моим людям, что им делать. Вы – глава государства. Но в этих стенах – я хозяин.
Кем он был, этот полковник Дэккар?
Пятнадцать лет назад – всего лишь никому не известный капитан из провинции. Канцелярская крыса.
А теперь – человек, которого остерегаются даже самые высокопоставленные функционеры.
Он всплыл в столице внезапно. Оброс связями с чудовищной скоростью. Деньги текли к нему, будто он их печатал.
Взятки, шантаж, манипуляции – из всех инструментов власти он выбрал грязнейшие, но самые действенные.
Он же и помог Ламеду одержать победу во внутрипартийной борьбе, вытащив его на вершину.
Полковник был не просто частью Системы – он и был Системой.
Механизм власти породил свой идеальный инструмент: жёсткий, безликий, неуязвимый.
Она усилила сама себя. Она выбрала его.
На фоне прочих чиновников он резко выделялся.
Спортсмен. Мастер боевых искусств. Не пьёт. Не курит. Питается только у себя, только проверенной пищей. В свои пятьдесят пять выглядит на сорок. Ходит без охраны. Ездит без водителя. Смерть проходит мимо него, как если бы сама боялась обжечься.
Когда политические соперники Ламеда решили убрать полковника, ничего не вышло.
Яд не подействовал – ест только у себя.
Наёмный убийца, прошедший службу в отряде спецназа «Саблезубые коты» и ад Гибборской гражданской войны, поджидал его в подъезде.
Через полчаса скорая забрала киллера: сломаны руки и ноги, сотрясение мозга, винтовка – разломана, патроны – выброшены.
Говорили, что ствол оружия был… ну, в малопригодном для стрельбы месте. Сам киллер потом всё отрицал. Но уже никто не сомневался.
Те, кто заказал Дэккара, исчезли. Официально – в лагерях. Неофициально – навсегда.
Все поняли: этот человек – не просто чиновник. Он – угроза. Он – власть. Он – сам порядок.
Возглавив Департамент федеральной безопасности, Дэккар провёл масштабную чистку государственных структур. Он принудил Министерство энергетики направить комиссии на все атомные электростанции. Проверки вскрыли массу халатностей в конструкции реакторов, грозивших техногенными катастрофами.
– Более никогда! – сказал тогда Дэккар, и все недочёты были оперативно устранены, а ответственные за проектирование и эксплуатацию – отправлены в лагеря.
Полковник взялся и за Министерство здравоохранения. Массовые проверки выявили неисправное оборудование и хищения при поставках медикаментов. Результатом стало так называемое «дело врачей-убийц»: множество медиков осудили за халатность, повлекшую смерть пациентов.
Под началом Дэккара ДФБ разоблачило десятки имперских шпионов и диверсантов – большинство из них вскоре исчезло без следа. Понимающим людям было ясно: расстрел. Говорили, что учёные Департамента разрабатывали технологии, на десятилетия опередившие своё время – но обывателю об этом знать не полагалось.
Отдел химии, ранее занимавший пару лабораторий, при Дэккаре разросся до целого этажа. Была создана сыворотка правды, которую применяли к террористам, подпольщикам и подозреваемым в тяжких преступлениях. Эффективность – девяносто семь процентов.
Лаборатория тестировала препараты и на добровольцах из числа сотрудников ДФБ. В результате был разработан стимулятор концентрации, позволяющий агенту удерживать в фокусе до десяти объектов одновременно на протяжении двенадцати часов. Побочный эффект – сильная усталость и рассеянность на следующий день: вещество лишь занимало внутренние ресурсы, не восполняя их.
Во время Гибборского кризиса, когда Император приказал разместить ядерные ракеты на одноимённом острове в нескольких десятках миль от столицы Конфедерации, именно Дэккар провёл тайные переговоры с главнокомандующим генералом Леем Нури и премьер-министром Империи – и убедил их убрать ракеты. Конец света был отложен.
Теперь же, открыв папку, Дэккар начал зачитывать:
Совершенно секретно.
Доклад
от командующего столичным гарнизоном генерала Каби
товарищу Н. Ламеду, лично.
Товарищ Ламед, ваши подданные – профессор Эл Гоар и пилот гражданской авиации Нут Тари – сбежали из имперского плена, захватив воздушное транспортное средство нового поколения – чёрный вертолёт-трансформер. Несомненно, захват и изучение данной машины мог бы дать серьёзное преимущество Конфедерации в будущей войне. Однако лейтенант ДФБ Рив Даар, действуя по прямому приказу полковника Дэккара, проник на аэродром №37 и вернул вертолёт генералу Лею Нури, главнокомандующему имперской армией.
– Что вы можете сказать в своё оправдание, товарищ полковник? – спросил Ламед.
– А я должен оправдываться? – холодно приподнял брови Дэккар.
– Не валяйте дурака, полковник, – кашлянул Ламед. – Вы своими действиями лишили нас серьёзного преимущества. Нам бы пригодились хотя бы чертежи этой модели!
– Слушайте внимательно, товарищ Ламед, – на этот раз в голосе Дэккара не было ни намёка на сарказм, он был предельно серьёзен. – Захват экспериментального вертолёта не дал бы нам преимущества, а мог бы стать катализатором крупного международного конфликта. Минимум – дипломатический скандал. Максимум – прямая военная эскалация. Поэтому я и приказал вернуть машину её владельцам, прежде чем о её похищении стало бы известно. Иногда лучший способ предотвратить кризис – не допустить его вовсе.
– Но хотя бы чертежи! – попытался возразить генсек, – они могли бы пригодиться Конфедерации!
– Товарищ Ламед, вы считаете меня идиотом?! – с хлёсткой раздражённостью отозвался полковник. – Думаете, я просто так столько лет возглавляю Департамент, развиваю его, вкладывая в него и силы, и ресурсы? Думаете, я позволил бы упустить такую возможность?
Он ударил пальцем по столу.
– Мои люди давно разобрали вертолёт по винтику, сделали полные фотографии, сняли чертежи во всех проекциях, а затем собрали его обратно. Вся информация хранится на дискете – у меня, прямо здесь. Спасибо, кстати, товарищу Гоару за технологию дискет нового поколения. Есть и резервные копии. В разных местах. Не беспокойтесь.
Он нажал кнопку на панели. Изображение земного шара, парившее над столом, сменилось – теперь над проектором висели три чертежа в разных проекциях: чёткие, детализированные изображения вертолёта.
– Рад, что вы столь глубоко понимаете интересы государства, товарищ полковник, – мягко сказал Нир Ламед и поднялся, опираясь левой рукой на трость, а правой пожал Дэккару руку.
Он уже было развернулся к двери, но обернулся.
– И ещё, товарищ полковник. У нас проблемы с профессором Беном Ахадом. Один из авторов ядерной программы – а теперь пропагандирует гуманизм, стал диссидентом, ведёт агитацию и, похоже, организовал подпольную ячейку. Вашей задачей будет внедрить в их круг человека. Чтобы знал всё – и, если что, незамедлительно арестовал профессора и его последователей. С последующей отправкой в лагеря.
Дэккар чуть прищурился. Но на губах уже снова появилась привычная хищная ухмылка.
– Конечно, дорогой товарищ Ламед. Такого человека я найду.
Глава 5
Ещё четыре дня Эл ездил на своей «восьмёрке» по разным спортзалам, выбирая каждый раз новый, как в шпионской игре, где цель – остаться незаметным. Он упорно тренировался по круговой программе, развивая всё тело, не стремясь к накачке ради внешнего эффекта, а к силе – функциональной, выверенной.
