– Твой голос дрожит от ярости от упоминания о Лирихе, а глаза горят чистым злом. Почему ты его сам не убил? Не поверю, что живя под одной крышей, об этом не думал, если, конечно…
– Конечно, конечно, думал, – весело сказал парень, – о чём ты? Я мечтал всадить нож ему в глаз с самого детства… я уже говорил, у меня нет особой силы или решимости, и я не испытываю удовольствие, убивая и мучая, как он. Всё что я могу – это вот это, сидеть, писать и говорить. Всё, что я могу – это просто доказать людям, обществу, что от таких надо избавляться, находить тех, кто сделает эту грязную работу. Это я – тот, кто толкает других делать что-то.
– Возможно, я представляю твоё состояние, хоть и не до конца, но ты достаточно сказал.
– Да, – усмехнувшись, сказал парень, – думаю, тебе не стоит знать взгляд на мир такого, как я. Уверен, что тебе отвратны черви, подобные мне.
– Я убил Лириха. То, что ты так страстно желал – исполнено. Но не стоит долго радоваться, ведь он будет с тобой до смерти. Раз ты так одержим ненавистью, то не сможешь забыть.
– А ты забыл?
– Моя ненависть направлена не на личность, а на класс людей, но… – Вермир запнулся, рука машинально потянулась к пораненному, изуродованному лицу, – помню тех, кто подтолкнул меня. Не вижу лиц, и даже не знаю некоторых имён, но всё равно помню… Итак, мне не очень важно, но уговор есть уговор.
– Да, я говорил, что знаю, кто хотел тебя убить… и я действительно знаю! Кто-то, не отсюда, управлял всем. Буквально. Дёргал за ниточки главарей, и Водником, а, значит, правил не только преступным миром, но и всем Пиланом. И-ииииии, насколько мне известно, даже та первая встреча с разбойниками, когда тебя лишили глаза, не была случайностью. Имени не знаю.
«Лжёт», – подумал Вермир, смотря в бегающие глаза.
– Ясно, – сказал Вермир и пошёл к резиденции.
Парень сорвался с места, догоняя Вермира.
– А что ты теперь будешь делать? – спросил он, поравнявшись.
– Не знаю.
– Не хочешь продолжить начатое?
– Нет.
– В мире, да в княжестве, ещё много людей, подобных тем, что изуродовали тебя. Мы могли бы соединить усилия, я бы действовал в рамках закона, выбивал бы информацию и защищал тебя, а ты устранял грязь.
– Я исполнил свою цель, – сказал Вермир и посмотрел на парня. – А теперь не зли меня.
– Хорошо, – сказал парень, сбавляя шаг, – я подумал, что мы схожи, что понимаем проблемы друг друга и хотим очистить мир, но, видимо, я ошибся.
– Постой, – сказал Вермир, останавливаясь и смотря стеклянным глазом в землю, – сегодня кто-нибудь приходил?
– Ах, да, – удручённо, сказал парень, – совсем забыл сказать, Ифи же просил, к нам пришёл тот самый драконоборец, которого ты искал. Вот, кстати, и сад.
Вермир ускорил шаг, сердце забилось в предвещании чего-то большого, острого, переполненного яростью и облегченьем, а парень медленно шёл, смотря в удаляющуюся спину, пока не остановился.
– Какой тяжёлый, – донёсся знакомый гнусавый голос из сада, – как несколько мешков с яйцами… а воняет, как протухшие.
– Ха-ха! Вы что, таскали мешки с яйцами? Кто так вообще делает? – спросил энергичный, сильный голос.
– Не таскал, но, знаете ли, с яйцами дело имел, а потому могу с уверенностью сказать, что тут мешка три – не меньше.
– Да как скажете, главное, напишите письмо.
– Да-да, уже пишется, не переживайте.
Вермир вошёл в сад, прервав разговор, остановился, словно поражённый громом. Возле фонтана градоначальник и мужчина средних лет, голый по пояс, с рельефной мускулатурой, с пушистыми усами и щетиной, с весёлыми глазами, а в руках у него огромный мешок с окровавленным дном.
– О, это вы, – расстроенно и ошарашено сказал градоначальник, поглядывая на измазанного в засохшей крови Вермира, – добрый день.
Вермир быстро пошёл вперёд, доставая рукояти из-за пояса.
– Кто это? – настороженно спросил мужчина.
– Это…
Вермир кинул одну усачу, а свою сжал обеими руками и бросился вперёд, замахиваясь, клинок выстрелил, продырявив воздух. Мужчина бросил мешок и поймал рукоять, вытаскивая из кармана другую, клинок вылетел и блокировал удар. Чистый, монотонный звук, как волна, разнёсся по округе, треснули окна, градоначальник зажал уши, зажмурился от боли и заверещал. Вермир и усач открыли рты, но это не помогло, из левого уха Вермира потекла струйка крови. От удара сквозь тело прошла вибрация, перекручивая мышцы и кости, разбалтывая внутренности. Клинки остались целы, даже не поцарапались. Усач удержал удар одной рукой, но давление смещало клинок к открытому торсу. Клинок из второй рукояти медленно вылез, усач удивлённо посмотрел и надавил двумя мечами, отталкивая оппонента.
«Это он!», – стрельнула острая, как наконечник стрелы, мысль в голове Вермира.
– Кто ты?! – взревел он. – Я, Бранори Сюгриф, драконоборец, такой же, как ты. Почему ты на меня нападаешь, брат?
Вермир перенёс вес тела на левую ногу и чуть пригнулся, учащённо дыша, напряг онемевшие руки. Бранори крутанул мечи, но левая рука заметно уступает правой в ловкости и скорости.
– Да что с тобой такое? – спросил он, нахмурившись, в светлые, спокойные глаза проникло непонимание. – И этот вид… что проис…
– Не стоит, – холодно сказал Вермир, смотря горящим глазом исподлобья, – эти знания не пригодятся, сегодня ты умрёшь.
Бранори мрачно кивнул. Градоначальник, увидев расширенными глазами, что мечи вот-вот сойдутся снова, побежав со всей прытью в резиденцию. Вермир шагнул в бок, нанося косой удар снизу, но клинок с силой и скоростью врезался в два других, создав поломанную решётку. Звуковая волна взорвала сознание, будто ломая, расщепляя кости, взор померк, Вермир почувствовал, как рот наполнился кровью, и оглох, слыша только этот высокий писк в висках, но лишь сильнее надавил. Безумно мерзкий, сводящий с ума скрежет разнёсся на весь сад, царапая мозг. Вермир, видя мутные, разноцветные круги, пнул во что-то твёрдое, почувствовал, как продавил, и попытался двинуться вперёд, смещая клинок к рукоятям, но провалился и, развернувшись, отступил на шаг, ослеплённый, слыша только запредельное давление.
– Отступи! – закричал Бранори, сквозь такие же залепленные уши. – Это верх глупости – нападать на брата! Я даже не знаю причины…
Сквозь вату в ушах Вермир услышал какие-то крики, слова, но разобрать не смог, лишь медленно, рывками двигался назад спиной, ожидая, когда вернётся зрение, когда тьма расступится, а круги пропадут. Бранори повезло больше, его зрение пропало не полностью, остался небольшой прогал. Он встал у фонтана, вцепившись побелевшими ладонями за рукояти и следя, как Вермир отступает, смотря перед собой, словно слепой.
– Давай прекратим это! – крикнул Бранори, когда Вермир остановился. – Попрактиковались и хватит!
Слова пробились, словно через мутную пелену, но даже так Вермир понял смысл лишь через несколько секунд.
– Заткнись и сражайся! – заорал он, выдавливая воздух из лёгких, и пошёл вперёд, держа клинок сбоку.
– Я пытался, – обречённо сказал Бранори, клинок в левой руке спрятался в убежище, он откинул рукоять и взял меч в обе руки, вставая в стойку. – Не знаю, что с тобой случилось, но ты не похож на братьев. Ты не один из нас. Я буду скорбеть над твоей душой.
Вермир зарычал и кинулся вперёд, целясь по ногам, Бранори отскочил, выставив меч и следя за мечом противника. Когда клинки почти коснулись кончиками, клинок Бранори свернулся, вернувшись в рукоять. Меч Вермира рассёк воздух, просвистев, возле голени и замер на миг, разворачиваясь. Вермир хотел шагнуть вбок и вперёд, чтобы прорубить локоть, но увидел, что Бранори идёт в атаку, выставляя пустую рукоять, клинок выстрелил, время замедлилось, Вермир услышал медленный, заторможённый стук сердца, смотря, как кончик клинка постепенно увеличивается, приближаясь к единственному глазу. Вермир развернулся боком, выпрямляясь, краешек клинка задел грудь, оставляя на груди красную полосу, из которой пошла кровь. Бранори потянул клинок назад, отступая, но Вермир кинулся на беззащитную руку, как хищник, отпустив меч. Бранори ударил кулаком с размаху в подбородок, но это даже не замедлило Вермира, схватившего руку и прижавшего к груди, пытающегося скрутить её, переломав, но Бранори кружил, следовал за направлением давления, не давая сломать руку. Вермир начал беспорядочно и яростно бить стопой по голени, хоть большинство ударов ушло в воздух, но несколько попало и замедлило Бранори. Вермир смог выпрямить руку и выставить перед собой, прижимаясь спиной к врагу, и с накопившейся яростью, с силой, выпуская на волю поглотивший гнев, ударил коленом по предплечью, вложив горечь и ненависть, переломав на две части. Бранори на мгновенье закричал, но сразу же перешёл на сдавленное кряхтенье, от мощного толчка ногой в грудь свалился на спину, закричав ещё раз, когда две половинки торчащей наружу кости коснулись плитки.
– Кричи! Плач! Моли о пощаде! – заорал Вермир. – Рыдай и стенай! Ты заплатишь за мерзкий поступок! Хочешь знать, почему я разорву тебя?! Хочешь?! Потому что ты убил его! Убил!
– О ком ты говоришь? – с хрипом, подняв мокрое, потное лицо выговорил Бранори. – Я никого… кхе, не убивал… кроме…
– Знаешь, – зловеще сказал Вермир, медленно подходя к Бранори, – вначале я хотел просто побыстрее тебя убить, но сейчас… вижу, что этого мало, – Вермир наступил на грудь, продавливая грудную клетку, – проси, моли прощения. Раскаивайся.
– Ни за что, – сдавленно прохрипел Бранори, – предатель.
Вермир взревел, смотря выжигающим глазом в сокрытое облаками небо и раскрыв челюсть.
– Я исполнил свой долг, – продолжил Бранори, – убил тварь.
– Заткнись! – со всей мощи голоса закричал Вермир в лицо поверженного врага, прожигая сверкающим глазом.
– Ха… ха… ха…
Вермир унял клокочущую, бурлящую ярость, убрал ногу с груди и отошёл.
– Убить тебя будет слишком лёгким отпущеньем, – тихо, зловеще произнёс он. – Ты же считаешь себя светом, чистотой, не правда ли? Считаешь себя щитом, защитником слабых и карателем угрозы. Тогда вставай и сражайся. Победи угрозу. Иначе я вырежу каждого, кого встречу.
Бранори зашевелился, попытался сесть, но импульс нестерпимой боли разнёсся по телу, затмевая все чувства. Даже гордость.
– Вставай! И сражайся! – взревел Вермир до хрипоты.
Бранори, только прочувствовав приятную волну отступающей боли, подтянул торс, прислушался к дрожащему телу, к дёргающейся, пышущей в поломанном предплечье боли и поднялся. Каждое движение, каждое колыхание руки приносило импульс горящей боли, захватывающей тело и сковывающей движения, Бранори встал боком, укрыв руку, и попытался ею не шевелить.
– Возьми меч, – сказал Вермир, сдерживаясь, и поднял свой меч. Бранори послушно, но медленно, с долей обречённости поднял меч и выставил вперёд на поло-согнутой руке. – Сражайся за чистоту, ты ведь так страстно этого желаешь. Тебе выпал такой шанс доказать правоту.
– Тебе этого не забудут, предатель, – холодно, но с пробивающейся дрожью сказал Бранори.
– Не забудут, если ты будешь сражаться, как истинный драконоборец, а не как тюфяк.
Бранори сжал челюсти, хоть и понимал, что шанс победить мал, знал, что со сломанной рукой мало что сделает, но всё равно захотел доказать, защититься от этого зла. На миг стрельнула мысль, что не следовало поддаваться, не нужно было следить за тем, чтобы не ранить якобы брата, нужно было сражаться серьёзно с самого начала. Мысль затмил мощный удар, звуковая волна, теперь уже затмившая всё и вся, вибрация выкрутила кости и дошла до поломанной, усиливая, обостряя затихшую, ноющую боль, возводя её в абсолют, мышцы онемели, сдавая позиции. Вермир давил со всех сил, хоть не видел ничего, но глаз сверкал чистым, ничем не загрязнённым гневом. Клинок Бранори медленно наклонился в сторону хозяина, подходя к шее, но как только дистанция опасно сократилась, то клинок начал уходить в рукоять, пока полностью не скрылся. Вермир, чувствуя, что преграда пала, остановил меч и ударил вслепую, попал в нос, проломив хрящ. Бранори зажал разбитый нос двумя пальцами, стекающая кровь облепила открытый торс, штаны и достала до ботинок. Зрение постепенно начало возвращаться, Вермиру открылся большой прогал, а Бранори лишь крошечный кружок.
– Что это такое?! – закричал Вермир, кружа возле жертвы, как играющий зверь. – И ты называешь себя драконоборцем?! Слабак!
Бранори выбросил руку, нанося круговой удар, сталь встретилась со сталью, разнося их вопль на десятки метров, оглушая, вибрация прошла сквозь тело, отделяя жир от кожи, расслабляя и дубя мышцы.
– Так слабо?! Давай ещё! Ещё! – закричал Вермир, видя лишь небольшую прорезь и слыша мощный, но редкий стук сердца, и размахнувшись, ударил в выставленный меч.
Свет померк, оставив разноцветные круги, по рёбрам будто резво прошлись палкой, Вермир напрочь оглох, перестал ощущать надоедливо сползающий пот и неугомонную струю крови, даже дубовые руки перестали чувствовать меч, будто зацементировали. Лишь через несколько десятков секунд Вермир почувствовал, как из левого уха ползёт кровь, сердце заныло от боли, сжалось, словно в чьей-то стальной хватке, звук учащённого, потного дыхания вернулся, а с ним и частичка зрения. Вермир увидел через маленькую щель, окружённую тьмой, что Бранори лежит с раскинутыми руками, а меч рядом с ним.
– Вставай! – заорал Вермир, но видя, что Бранори не реагирует, медленно, на слабых, дрожащих ногах пошёл к нему. – Вставай я сказал! Ты что… – Вермир взглянул на закрытые глаза Бранори и не двигающуюся грудь, – ты умер? Ты не можешь… не можешь умереть! Ты должен извиниться! Валяться в соплях и крови, прося прощения! Раскаивайся!
Вермир топнул по животу, но ничего не произошло, Бранори не проснулся, вскидывая руки и сворачиваясь клубком, ничего. Остался лежать, как бревно. Сила начала утекать из слабеющего тела, словно кровь через рану, Вермир чувствовал, знал это, что ещё чуть-чуть и ляжет рядом. Он поднял такой тяжёлый, как молот, меч, выпрямляя кисть, словно согнутую трубу, и провёл сквозь плечо трупа, задевая землю, срезая руку под корень, а после отрубил и вторую, ещё тёплая кровь активно, словно через опрокинутую бочку, полилась наружу. Вермир отделил ноги от торса и, скалясь, как бешеный волк, схватил расчленённый труп за шею, поднял, сжимая, выпуская последние капли ярости сквозь руку, закричал в стремительно теряющее цвет лицо и откинул в сторону. На дрожащих, непроизвольно сгибающихся ногах он дошёл до фонтана и сел рядом с мешком, опёршись о мраморную коробку. Гнев, это взвившееся пламя медленно утихало, последние угли отдали жизни, дабы огонь продолжал давать тепло и свет, чтобы давал силу, оставляя измазанную сажей пустоту.
«Да», – обессиленно подумал Вермир, смотря на облака, – «мне больше не на что злиться. Я завершил путь».
Из резиденции выглянул Ифи, смотря на разлитую кровь по всей мраморной плитке возле фонтана и по сторонам, кашлянул и деловито, но быстро пошёл к фонтану, глядя, как рука Вермира с мечом лежит на плитке, не укрытая фонтаном.
– Ну и зачем это? – спросил Ифи, присев на корточки.
– Я не уверен, – слабым голосом ответил Вермир, смотря, как облака врезаются друг в друга, образуя фигуры.
– Он ведь был драконоборцем.
– Да плевать кем он был.
– Это ведь из-за… – сказал Ифи, протягивая руку к мешку.
– Не надо, не продолжай.
– Угу, – сказал Ифи, кивнув и вернув руку на колено, и осмотрел некогда прекрасный, чистый сад, а ныне осквернённый кровью, трупом и частями тела. – Я следил за поединком, не могу сказать, что он был честным, но очень эффектным, красивым. Я слышал, что когда драконья сталь встречается с такой же сталью, то вибрация от столкновения может раскрошить деревянный столб, а звук лопает стаканы. Это правда? Видимо, у него не выдержало сердце.
– И очень жаль, – равнодушно ответил Вермир.
Ифи вернул взор на Вермира, осматривая огромную рану на щеке.
– Я знаю, что ты всех перерубил ночью, уже доложили, что Каменная завалена трупами, обрубками, что на Старой тоже куча. Прямо ночь веселья вышла. Или это всё произошло за час? М-де, неважно. Видок, конечно, у тебя не очень, хоть это и обещало быть трудным, но ты весь в крови… и пахнешь соответственно. Что теперь будешь делать? Теперь-то некого убивать.
– И незачем. Все, кто был мне дорог в этом городе, исчезли, их больше нет, а я… я смог сделать только это.
– Так тебе не нравилось убивать? – спросил Ифи, вскинув тонкие брови.
– Они заплатили слишком малую цену, должны были отдать больше, намного больше. Дело ведь не в смерти, я не хотел их именно убивать, только покарать, заставить заплатить, осознать поступки, если бы можно было решить по-другому, заставить отдать всё, включая душу…
– Это бы не помогло. Образовавшуюся пустоту от потери человека здесь, – сказал Ифи, указав на свою грудь, – нельзя залепить чем-то инородным, только другими людьми. Но даже тогда это… этот способ действенен относительно других, но польза от него будет только в том случае, если ты смиришься.
– Может быть… может быть ты и прав.
– Если бы у тебя были эти знания раньше, ты бы поступил так же?
– Нет, – уверенно сказал Вермир, переводя вмиг отвердевший взгляд на Ифи, – я бы выжал из них всё, до капли, а только потом убил.
– Хех, – произнёс Ифи, ухмыльнувшись и отвернув взгляд, – знаешь, когда мы встречались, то все наши разговоры были односложны, один пытался задавить другого, никогда не было чего-то простого, лёгкого, над чем можно подумать, только противостояние взглядов. Мне очень жаль, что всё так вышло, если бы я смог поделиться с тобой мыслями, знаниями, то, возможно, всё пошло бы по другой дороге. Если у тебя будет время, то подумай вот над чем, над этим я провёл много времени, обдумывая: пламя создаёт тени. Надеюсь, найдёшь в этом смысл, как и в жизни.
Ифи встал, чувствуя, как подрагивает земля, обернулся, смотря на двухэтажный дом, из-за куста, выстроганного в виде оленя, появился качающийся штандарт с рисунком совы. Синхронный топот нескольких десятков солдат заставлял землю дрожать, словно гигант. Ифи пошёл к входу в сад, умиротворённо улыбаясь. Отряд солдат с начищенными, сверкающими доспехами, со шлемами в виде волнообразных бровей сов и забралами в виде клювов, длинными копьями, арбалетами и мечами остановился так же синхронно, как и шёл.
Вермир лишь смотрел с каким-то странным, лёгким и одновременно тягучим, словно сигаретный дым, чувством, как какой-то человек в доспехах и стальным пером на голове ударил в грудь и снял шлем, что-то говоря, Ифи склонил голову, что-то объясняя, показывая то на Вермира, то на резиденцию. Вермир понял, что это конец пути. Человек со стальным пером обернулся, показывая что-то пальцами в латунных перчатках. Из строя вышла два солдата и пошли в резиденцию, миновав Вермира. На крыльцо выбежал с радостным ехидством градоначальник.
– Ааааа, наконец-то вы пришли! – крикнул он, глядя на отряд. – Здесь была резня! Вот этот человек, вот этот у фонтана, он угрожал мне, мне! Градоначальнику! Вергилию Суальскому! Грозился расправой, если я не буду ему помогать! Конечно, я не выполнил его мерзкие требования! Но грозить мне?! Мне! Куда вы меня ведёте? Что вы делаете? Я у себя дома, это мой дом, никуда я не пойду! Пустите же! Пустите! Этот человек убийца! Ведите его! Его! Он убил драконоборца! Слышите меня?! Слышите?!
Вермир проводил взглядом дёргающегося в стальных хватках солдат градоначальника.
«Сделка закончена», – подумал Вермир с небольшой грустью, будто его обделили.
– Командир? – спросил солдат, подведя красного, потного градоначальника.
– Подожди, – ответил человек со стальным пером.
– Что это такое?! – спросил градоначальник, задыхаясь и смотря то на Ифи, то на командира. – Что это… что… что за дерьмо?! Ифи! Скажи этим железякам, чтобы меня отпустили! – градоначальник наткнулся на спокойный, высокомерный взгляд Ифи, отшатнулся, затихнув. – Ифи? И-и-ифи?
– Не так, как обычно, да? – спросил Ифи, с презрением оглядывая заплывшее лицо. – Хотя не думаю, что ты подмечал такие детали… тебя обвиняют в пособничестве криминальным элементам, взятках и невыполнении своих обязанностей. Ты ведь думал, что будешь вечно есть яйца, и ничего не делать, продавая простых людей на растерзанье зверям? Закон смотрит на всех едино, даже на исполнителей своей воли. Когда будешь мёрзнуть в темнице, голодный, с бледной кожей и гниющим телом, помни, что когда-то у тебя было всё, на много больше, чем у простых людей, и ты решил, что это так и должно быть, что тебе обязаны все, и то, что ты на этом тёплом месте – обыденность. Ты сломал подарок высокопоставленных дядь. Вини только себя. Уводите.
– Ифи? – потеряно и тихо спросил градоначальник, пытаясь прочитать расширенными глазами. – Как же так? Как же так…
– Уведите, – сказал командир, махнув головой.
Градоначальника потащили, волоча ногами по брусчатке, а он всё шептал последние слова, смотря стеклянными глазами в никуда.
– Теперь он? – спросил командир.
Ифи кивнул, командир махнул двумя пальцами, два солдата вышли из строя и двинулись к фонтану, синхронно шагая, выдавая лязг брони.
«Надо встать», – панически подумал Вермир, чувствуя, что нет сил даже прижать руку к груди. – «Нельзя допустить, чтобы меня подняли. Надо только встать, там будет легче. Вставай. Вставай-вставай. Вставай!»
Собрав всю волю и остатки сил, Вермир зашевелился, словно пьяный, упёрся правой рукой в окровавленную плитку и медленно, как старик, поднялся, как раз, когда подошли солдаты.
– Меч, – сказал солдат, указав вниз, – прошу вас.
Вермир взглянул на меч, словно он только что появился в руке, и сжал до белых костяшек, вернув взгляд на солдата.
– Хочешь меч забрать? Заберёшь только с моей жизнью.
– Господин, мы вас арестовываем, сдайте оружие. Ни к чему лишняя кровь.
– Лишняя? Не смеши меня, – сказал Вермир, покачиваясь, хоть и пытался стоять, как каменное здание, и взял меч в правую руку, – и так смешно.
Солдаты синхронно, рывком отошли, вытаскивая мечи со звоном.
– Что происходит?! – громогласно крикнул командир, взволнованно наблюдая.
Ветер усилился, облака понесло на юг, сбивая в кучу, загораживая солнце. Вермир поднял взгляд, где-то вдалеке, будто на вершине горы, закричали, сильный ветер превратился в ураган, снося бельё на верёвках, развешанных меж домов, таблички, выдувая тепло и листву с кустов, осушая пот с лиц. Крик повторился, но уже ближе. Ослабшее сердце Вермира учащённо забилось, рот вмиг высох, и стало холодно. С неба, словно комета, упал огромный, ревущий валун, снеся несколько зданий, пропахав землю, закричал, оглушая, давя на уши, и раскрыл громадные, кожистые крылья. Зарождающийся из глотки огонь полез наружу, оплавливая дома и брусчатку, прожигая землю, словно магма. Жар достал даже до резиденции.
– Это дракон… – поражённо сказал командир, смотря на громадину, возвышавшуюся над двухэтажными домами.
Вермир шагнул вперёд, но солдаты, очухавшись, шагнули назад и выставили мечи.
– Если не пропустите, то увидите внутренний мир.
– Командир! К-командир!
– Что?! – в ответ зло заорал командир, перенося взгляд. – Да пустите его!
Вермир прошёл вперёд, а солдаты пристроились за его спиной, держа мечи наготове. Усталость никуда не делась, лишь притупилась, но каждый шаг давался через силу, хоть он пытался не подавать виду, но ничего не вышло. Вдобавок, Вермир понял, что голени на обеих ногах вот-вот переломятся, как и позвоночник, а таз просто раскрошится, вместе с хрящами.
– Что ты хочешь, драконоборец? – спросил командир, осматривая качающееся, грязное от крови и дурно пахнущее тело. – У нас, видишь ли, непредвиденная ситуация.
Вермир посмотрел на спокойного снаружи Ифи.
– Это третий военный корпус серебряной гвардии, – сказал Ифи, – я говорил. Пришли раньше, чем ожидалось, и, учитывая ситуацию, арестуют только несколько людей, а теперь и я к вам присоединюсь. Вермир, у тебя из уха кровь идёт.
– Я пойду туда, – сказал Вермир, делая шаг.
– Тебя никто не отпускал, – властно сказал командир, буравя взглядом. – И не надо так шутить, ты еле на ногах стоишь, хоть по земле воложь.
– Все, кто мне помешает, – медленно, тщательно выговаривая слога, сказал Вермир, остановившись и обернувшись, – умрут.
– Я сказал: не шути. Вижу, что решил, будто всемогущий, так вот, несколько арбалетных болтов усмирят любого, даже драконоборца. Мы пришли тебя арестовать и сделаем это. Отря-аааааа-д! Готовь оружие.
Солдаты, как единый механизм, приведи оружие в боевую готовность, наставили копья, превращая строй в оскалившегося зверя, натянули арбалеты, нацелившись, обнажили мечи.
– Этого усмирят? – спросил Вермир, еле подняв руку и указав на буйствующего дракона.
– Пусти его, – сказал Ифи. – Дракон сожжёт весь город и всё в округе, здесь даже земля превратится в камень. Никаких улик, только моё слово.
– Этого достаточно, – ответил командир.
– Оно может быть переменчиво.
Вермир ухмыльнулся и через силу засмеялся, выдавливая из себя эмоции.
– Действительно, – сказал он, – зачем мне это делать, если он спасает меня? Я чист, невиновен. Хотите арестовать добропорядочного человека? Как же вы потом чувствовать себя будете? Когда останетесь наедине, совесть сожрёт. Наброситься сзади и начнёт поедать… вы ведь такие хорошие… хотя есть шанс свалить всё на одного, ведь это же командир отдал приказ, он и виноват. Вся ответственность на нём.
Вермир попытался развести руки в стороны, но не смог поднять.
– Ну, давайте же! Давайте! – закричал он, смотря на ряд острых, как жало, копий. – Убейте! Почувствуйте силу! Давайте!
Вермир шагнул, крича, но солдаты, словно статуи, не шелохнулись, копья остались неподвижны, как стальные прутья.
– Я так и думал, – сказал Вермир, развернулся и медленно пошёл.
– Зачем ты это сделал? – спросил командир, сосредоточенно глядя на Ифи.
– Здесь всё ещё живут люди, к тому же дома, здания, да и просто земля. Дракон всё разрушит.
– Он же просто сбежит.
– Может быть.
– Ладно, в конце концов, ты нас сюда позвал. Какие будут приказы?
– Просто наблюдаем.
Дракон перебрался на самое высокое здание в городе, с высокой, острой, словно игла, башней, здание суда, и поливал огнём окрестности города, ревя. Вермир шёл по брусчатке с красными, раскалёнными щеками, ощущая невыносимый жар по всему телу и чувствуя свербящий запах палёного мяса и волоса, но не понимая, что надо делать.
«Невиновен? Смешно. Самому противно», – подумал он, смотря под ноги. – «Может, правда, не идти туда? Ведь я закапываю себя, здесь всё сгорит, ничего не останется, трупов нет, и нет вины… Ха-ха, прекрати. Нельзя этого допустить, иначе станешь кем-то другим. Да и слишком много людей, кто знает обо мне и разбойниках. Мне не спастись, куда бы я ни пошёл, за поступки придётся платить. Хех, какая глупость, если убью дракона, то полечу в темницу, а если нет, то умру. Но всё же, как странно, я сажаю себя в тюрьму. Единственный верный выход: уйти. Да, пока горит город, суматоха, под шум рёва можно скрыться… Нет, прекрати, ты драконоборец, выполняй долг! Драконоборец? Вот это правда смешно».
Вермир, пройдя большую часть пути, только сейчас заметил людей на улице прижатых к домам, в рванье, чумазых от сажи, худых, мужчин, женщин, детей, смотрящие большими, напуганными глазами, но не на дракона, а на Вермира.
– Не смотри, – шепнула женщина, прикрывая ладонью большие, голубые глаза малыша с грязным лицом.
– Почему? – спросил малыш, пытаясь выглянуть. – Он не такой, как мы. Страшный и не боится.
– Заткнитесь! – зашипел мужчина, зло смотря на женщину.
«Что они здесь делают? Наверное, дракон выжигает окраины, чтобы никто не сбежал, а люди остались только на окраинах, вот они и бегут туда, где безопасно, в центр. И это те люди, за которых сражались? Это те самые простые люди, которых я хотел защищать? Это те люди, что меня отвергли?! Они ничтожны. Но как же их много… Они боятся меня, трясутся, дрожат, не смотрят, даже плачут тише. Нравится ли мне это? Да. Они не достойны нормального отношения, низшие создания. Если бы с самого начала этот город боялся меня, то никогда бы не укусил».
Забитая семьями улица превратилась в узкий, а иногда и вовсе непроходимый, проход, но для Вермира люди делали исключение, расширяли коридор или вовсе спешно расходились, делая дыру. Мужчины бегали по одному, смотря за тем, куда дракон начнёт поливать пламенем, за направлением пожара, чтобы сообщить всем и успеть перебраться в другое безопасное место. И бегать так, между драконом и пламенем, пока что-нибудь не случится, но никто даже думать не хотел, что случится.
«Как же я устал… это просто невозможно, я больше не могу, надо остановиться, присесть на чуть-чуть, всего лишь пара секунд… Нет! Нельзя. Если сяду, то не встану. Собери всё, что осталось, ещё немного и всё решится. Просто потерпи. Не падай».
Жар усилился, заставляя кожу краснеть, а оглушительный рёв, в перерывах между выплёскиванием огня, заставлял зажать уши. Вермир и не заметил, как прошёл всю улицу до здания суда, хоть и не сразу, но спустя пару секунд увидел блеснувший монокль, отрезвляясь вмиг.
– Что вы здесь делаете? – спросил Вермир, подойдя.
– Я знал, что вы придёте, – ответил доктор, поднимая овальную вещь и снимая ткань с вещи, обнажая сверкающую белизну, – поэтому принёс.
Вермир грустно улыбнулся и взял щит в левую руку, некогда лёгкий, как плащ, щит показался гирей.
– Но выглядите не очень, – продолжил доктор, – видимо, ночь удалась на славу. Уверены, что стоит идти?
– Я не знаю, что делать, – устало сказал Вермир под рёв дракона. – Я потерялся… я не уверен, что являюсь собой, я…
– Вы уверены, что хотите это говорить? И время неподходящее. Если не готовы, то не надо, от вас никто этого не требует, просто пойдёмте, не стоит здесь стоять, выберемся в безопасное место.
– А что дальше? Проблема ведь не в том, что я не готов или вот-вот упаду, а в том, что я ничего не вижу, понимаете? Не вижу будущего, безграничная темнота и нет даже частички света. Куда не взгляни – везде этот мрак. Блуждания во тьме… я больше не могу… Почему я не умер? Это ошибка, я должен был погибнуть тогда, в тот день. И ничего бы не было, я бы не превратился в это…
– Вермир…
– Не надо, – перебил он, взглянув на изрыгающего раскалённое пламя дракона, – я должен искупить вину, не перед ними, перед собой. Всё, что я делал, эти убийства, насилие, насла… я предал себя, свои идеалы, самое время понять и… нет, не исправить, принять кару. Больше нет пути, кроме этого, очерченного пламенем.
Вермир начал подниматься по каменным ступеням, пытаясь удержать равновесие, из-за пота прилипла одежды, а не закрывшиеся, и раскрывшиеся, раны защипало.
– Вы хотели знать об отце, – сказал доктор, смотря перед собой, когда Вермир поднялся на последнюю ступень.