Хроники майора Корсакова. Том 2. Книга первая

* * *

– Грудная клетка цела, хотя гематома ужасная. Обе раны пустяковые. Царапины, можно сказать. Контузия, похоже, легкая. Грубых изменений в полости черепа не выявлено^[8]. И тем не менее состояние Дмитрия внушает мне серьезные опасения! Налицо сильнейший нервный срыв! Парню нужно отдохнуть недели две, сменить обстановку, пообщаться с психотерапевтом. Иначе наступят необратимые последствия. – В голосе Ильина звучало неподдельное сочувствие.

– Вы уверены? – хрипло спросил Рябов.

– На сто процентов!!!

– Ох-хо-хо, – тяжко вздохнул полковник. – А ведь не человек был, кремень! Но за минувший год на его долю выпало слишком много испытаний. Только в январе умирал два раза! В прямом смысле слова(См. «Изгой»). Да и потом… – шеф замолчал, снова вздохнул и подытожил грустным тоном: – После клиники отправим майора в загородный санаторий. Вместе с девчонкой-свидетельницей. Та вовсе на грани сумасшествия…

Освобожденный от бронежилета и верхней одежды, умытый, перевязанный, напичканный какими-то лекарствами, подсоединенный к капельнице и заботливо прикрытый одеялом, я лежал на носилках в карете «Скорой помощи» (не той, синдикатской, а настоящей, из клиники ФСБ). Машина мягко неслась по ночному городу. В изголовье у меня сидели Рябов с Ильиным и, думая, что я сплю, не таясь обсуждали мое состояние. С момента гибели Бугаева прошло около полутора часов. Или больше?.. Или меньше?! Не могу сказать с уверенностью. Едва я занял позицию у дверей, ликвидаторы метнули в зал еще три эфэшки. Вопреки теории вероятности я остался жив и почти цел. Мне всего лишь рассекло осколком кожу на темени. (Это и есть вторая «рана», о которой упомянул Ильин.) Но вот ударная волна… Гм! Если предыдущие взрывы я почему-то перенес благополучно, то теперь сознание затуманилось, зрение померкло, а окружающее я стал воспринимать как-то урывками. Помню темные фигуры ликвидаторов, поднимающихся по лестнице….Их я уложил очередями из «стечкина». Одного точно насмерть, в голову попал. А второго вроде бы нет. По крайней мере, он заорал, падая: «Осторожно, там засада!» Или заорал не он… Впрочем, шут с ним! Какая разница! Оставшиеся залегли и открыли ожесточенный огонь по окнам и дверному проему. Но гранат у них больше не было, и я сумел продержаться до прибытия спецназа. Ребята из группы «Омега» появились внезапно, словно из-под земли (а может, с вертушки спрыгнули), и в считанные секунды зачистили проклятых ликвидаторов. Шестерых по нулевому варианту, одного взяли в плен, а двое, оказывается, уже были мертвы. Это я узнал потом, от Рябова, когда, выплыв из небытия, обнаружил, что лежу на носилках, снаружи здания, а надо мной хлопочет Ильин с засученными рукавами. По должности он судмедэксперт, но в принципе мастер на все руки, и вообще – врач высочайшей квалификации! Хоть академика присваивай!!! Однако на сей раз, Вы не правы, Кирилл Альбертович!!! В корне не правы! Нет у меня нервного срыва. Просто оглушило малость. А Вы, уважаемый, снова облапошились. Как с мифическими препаратами в крови Гаврилова. Пить надо меньше, дорогой доктор! Алкоголь разрушает клетки головного мозга и ведет к де… Деградации личности. Так-то!!!

– Слышите, полковник, у него бред начался! (голос Ильина. Господи! Неужели я думал вслух? Вот неудобняк!)

– Да, похоже на то. И что же Вы предлагаете?

– Давление в норме. Можно сделать реланиум в капельницу.

Послышалась деловитая возня. Затем, через короткий промежуток времени, мысли мои стали путаться, перед закрытыми глазами промелькнуло окровавленное лицо Бугаева, и я начал куда-то падать… падать… падать…

Глава V

Окрестности г. Н-ка.

Четыре дня спустя.

За окном, сотрясая стекла, бесновался злобный ветер. С утра в очередной раз похолодало, столбик термометра упал до минус десяти, и ветер яростно носил по окрестностям снежное крошево, садистски истязал бездомных людей и животных, норовил оборвать линии электропередач и т. д. и т. п. Короче – пакостил, как только мог. Но в мое обиталище пробраться ему не удавалось. Здесь было сухо и тепло. Застенчиво светил торшер в голубоватом абажуре. Уютно тикали настенные часы, показывающие начало восьмого вечера. Пощелкав пультом-«лентяйкой», я убедился, что ничего интересного сегодня не передают, выключил телевизор, повернулся на бок, взял с тумбочки сигареты и лениво закурил. Делать было абсолютно нечего. Лечебные процедуры давно закончились, ужин тоже, купаться в бассейне мешали повязки на голове и руке, а нормальных книг в местной библиотеке я не обнаружил. Оставалось тупо таращиться в потолок, либо просить у врача двойную порцию снотворного. Скукотища, в общем!!!

Вот уже сутки я, с Емельяновой, находился в профильном, невропатологическом санатории «Хвойный лес». Нас привезли сюда из клиники ФСБ прошлым вечером, сняли с обоих электроэнцефалограммы, кардиограммы, измерили давление, подвергли придирчивому допросу в кабинете психотерапевта и разместили в соседние палаты на первом этаже: меня в одноместную, свидетельницу в двухместную. Вместе с ней там поселилась секретарша Рябова Клавдия Богатырева: статная крутобёдрая особа лет тридцати, с карими глазами и умопомрачительными ресницами. Мастер спорта по дзюдо и по стендовой стрельбе. Ходит Клавдия походкой гренадера, носит под юбкой пистолет и смотрит на всех мужиков, как на потенциальные мишени. А меня к Людмиле вовсе не подпускает. Нет, не подумайте плохого! Она отнюдь не лесбиянка, напротив, очень знойная женщина! Но сейчас Клавдия «при исполнении», и у нее строгий приказ Рябова: «Оградить свидетельницу от возможного покушения и любых внешних раздражителей». В намерении убить подзащитную наша красавица меня, конечно, не подозревает, зато считает раздражителем номер один.

– Не обижайся, Дима, но ты ассоциируешься у девочки с той кровавой бойней в студии, и общаться вам нельзя! – решительно заявила Богатырева вчера утром, еще в клинике.

– Да на фига она мне сдалась?!! – страстно прошептал я в ответ. – Рядом с тобой эту соплячку даже не заметно. Вот ты, солнышко, другое дело!!! Может, поохраняешь меня по ночам?!

От данного предложения Клавдия отказалась, сославшись на пункт второй приказа шефа: «Не оставлять свидетельницу ни на минуту». Однако заметно подобрела. Кокетливо улыбнулась и в виде компенсации за отказ охотно исполнила две маленькие просьбы: 1. Смоталась ко мне на квартиру и привезла оттуда запасной «ПСС» и боевой нож. 2. Рассказала последние новости по делу «Унесенных ветром», которых я был напрочь лишен, валяясь на больничной койке под бдительным присмотром доктора Королева (старого приятеля Кирилла Альбертовича). Новости отличались полнотой и достоверностью, но оптимизма не внушали.

Все «охотники» и ликвидаторы, которых удалось опознать, официально числились умершими год или полтора назад. Более того, ни у кого из них не осталось живых родственников в Н-ске. Их смерть мнимая, или реальная, наступила вскоре после первоначальной «кончины» основных фигурантов. Отдаленную родню некоторых убийц удалось отыскать лишь в самых глухих уголках России. Но те люди (допрошенные с применением психотропных препаратов) совершенно ничего не знали. Правда, одного ликвидатора, как вы помните, «омеговцы» захватили живым. Будучи уколот пентоналом, он добросовестно сдал Куратора их группы – некоего Козловского Эдуарда Семеновича (очевидно, это о нем говорил умирающий Порожняк) и даже припомнил номер мобильного телефона. Куратора быстро выследили, хотели арестовать, но когда за ним приехали, Козловский был уже мертв. Аналогичная картина наблюдалась и на улице Алябьева. Спешно отправленные туда оперативники обнаружили на подскладе кучу свежих трупов (руководства и рядовых работников). А также издевательскую надпись краской на мониторе испорченного компьютера: «Поздравляем! Вы, как всегда, вовремя!»

Столь молниеносная реакция Синдиката (особенно во втором случае) могла объясняться, по мнению Рябова, только предательством внутри Конторы! Теперь насчет свидетелей попытки похищения Гаврилова. Тут сложилась весьма странная ситуация! Людмилу Емельянову Синдикат пытался уничтожить, не считаясь с потерями. Валерий Иванович Мохов бесследно исчез еще до прибытия наших сотрудников. А вот на художника Макарова ни разу никто не покушался! Хотя именно он являлся наиболее ценным свидетелем. Нарисованные им портреты четырех охотников за людьми стали первой реальной зацепкой в деле «Унесенных ветром». (Между тем как «Блондинка» и «Пенсионер» дали второстепенные, малозначимые показания.) Получалось, что Синдикат яростно гробит «пешек», а «ферзя» почему-то не трогает. Ну, разве не дурдом?!!

Послышался легкий стук в дверь.

– Открыто, – лениво отозвался я.

В палату вошла Клавдия в коротком халатике, зазывно качнула бедрами, положила на тумбочку кобуру с пистолетом и, не дожидаясь приглашения, присела на край кровати.

– Ты чего? – удивился я.

– М-р-р!

– А как же свидетельница, которую нельзя ни на минуту…

– К ней муж приехал. Тоже студент, – с улыбкой перебила Богатырева. – Ну а дальше… Гм! Мы ведь не имеем права вмешиваться в интимную жизнь граждан! Короче, по просьбе Людмилы я заперла их на ключ до утра. А сама решила тебя «поохранять», как ты вчера просил. Или уже передумал?! – длинные ресницы обиженно затрепетали.

– Ар-р-р!!! – плотоядно зарычал я, сдирая с нее халатик…

* * *

Я был мертв и лежал в цинковом гробу посреди обугленных развалин одного из грозненских заводов, который мы брали штурмом в январе 1995 года. Вокруг толпилось множество хмурых людей в штатском с цветами в руках. Играла траурная музыка. А рядом с гробом стоял командир взвода лейтенант Серебряков (погибший в конце войны от пули снайпера) и гневно орал: «Ты идиот, Корсаков! Непроходимый тупица! Учили тебя, учили, да без толку! Это ж надо додуматься: обменял автомат на кулек карамелек, слопал их, запил водкой и завалился спать на минном поле. Кретин! Мы тебя потом три дня по кусочкам собирали. Хотя знаешь, Корсаков, такого дерьмового бойца, как ты, и не жаль вовсе!!!»

Я попробовал возразить лейтенанту, что не менял автомат на карамельки, и он на самом деле подо мной в гробу спрятан, однако взводный не желал выслушивать никаких оправданий и продолжал сыпать обидными ругательствами. Неожиданно от толпы отделилась светловолосая девушка со смутно знакомым лицом и бросила мне на грудь букет ярко-красных гвоздик. Я открыл рот, собираясь поблагодарить ее за участие, но не успел. Гвоздики вдруг превратились в ядовитых змей и принялись больно жалить меня в темя. А в дальнем углу, прямо из воздуха возник бородатый чеченский пулеметчик, злобно оскалился и навел дуло «ПКМ»^[9] в спины ничего не подозревающим людям.

– Тревога!!! Ложись!!! – отчаянно захрипел я и… проснулся.

Сквозь прозрачные тюлевые занавески в палату проникал бледный свет луны. Ветер-дебошир уже стих, и в наступившей тишине были слышны слабые, сдавленные звуки, доносившиеся из номера за стеной. Где расположились Людмила с мужем. Но они совсем не походили на любовную возню! Скорее…

– Клава, проснись! – достав из-под подушки пистолет с ножом и начиная торопливо одеваться, шепнул я.

– Хватит, Дима. У меня уж сил нет, – сонно пробормотала Богатырева, отворачиваясь к стене.

– Подъем, дура! У нас «гости»! – разозлился я. – Вернее, у твоей подзащитной!

– Что-о-о?!! – грациозным прыжком тигрицы она мгновенно очутилась на ногах и ловко сцапала свою кобуру. Ее пышные волосы разметались по спине. Высокая грудь бурно вздымалась, а в красивых глазах читалось жгучее желание кого-нибудь пристрелить.

– Тише, тише, – урезонил я боевую подругу. – Не шуми, халат набрось, сними оружие с предохранителя…

– Как они туда проникли? – одними губами спросила Клавдия.

– Пес их знает, – пожал плечами я. – После разберемся. В общем, так, я войду к Емельяновым через лоджию, ты – контролируй коридор. Только поосторожнее, не высовывайся.

– Но…

– Приказы не обсуждаются, капитан! – свирепо прошипел я. – Выполнять! И смотри у меня, без самодеятельности! – с этими словами я отодвинул щеколду и на цыпочках вышел в ночной холод. Стекло на соседней двери зияло ровно вырезанным квадратом, а сама дверь была немного приоткрыта. Изнутри доносились уже знакомые мне звуки. Теперь гораздо более громкие. «Ворота и вход в жилой корпус под усиленной охраной. А они – леском, через забор. Стекло – аккуратно резаком. Те голубки небось и не услышали спросонья», – подумал я, бесшумно перешагнул невысокую перегородку и заглянул в палату. Людмила с мужем (пухлым мальчишкой лет двадцати) лежали голышом поперек кровати: со связанными руками, с заклеенными скотчем ртами и жалобно мычали. От них исходили чуть ли не физически ощутимые, волны дикого ужаса. Напротив, спиной ко мне, стояли три мужика с пистолетами в руках и возбужденно перешептывались. Внимательно прислушавшись, я разобрал фрагменты разговора: «…все, рассказал. Мочим и сваливаем. Петли я приготовил!.. Погодь, смотри какая сладень… Ага, и пацана заодно… чем добру пропадать?! Ладно, уболтали, ставь обоих ра… А ты будешь?…..рту пристроюсь. Гы!»

Все трое сунули стволы за пазухи и принялись деловито расстегивать штаны.

«Сексу захотелось?! Ну-ну!» – недобро усмехнулся я, стремительно вломился в палату и с ходу полоснул ножом ближайшего насильника. Он безмолвно рухнул на пол, заливая светлый палас кровью из перерезанного горла.

– Бац! – получил второй в висок рукояткой пистолета. А третьего я решил взять живым и мощно саданул ему коленом в копчик, намереваясь просто сбить с ног, но… малость не рассчитал. Хмырь оказался слишком тощим (килограммов на тридцать легче меня). Со спущенными штанами он пролетел через всю комнату, вышиб лбом запертую дверь, вывалился наружу и… «П-ф-ф», – услышал я характерный хлопок, а затем вязкий удар о линолеум. «Живые так не падают», – с неудовольствием подумал я, выходя в коридор вслед за ним. Третий лежал на полу, неестественно вывернув шею. Конечности у него конвульсивно дергались. Голова оплывала кровью. Неподалеку стояла Клавдия с «ПСС» в опущенной руке.

– Я целила в плечо, – виновато пролепетала она. – Честное слово… в плечо!!!

* * *

Там же.

Часом позже.

– Полно, Максим, не волнуйся! Все твои беды позади. Постарайся успокоиться.

– П-посс-стараюсь…

– Значит, ты говоришь, один из них ехал с тобой в электричке?!

– Д-да… т-тощий. Я х-хорошо з-запомнил э-т-того т-типа…

– А раньше тебе доводилось его встречать?

– Н-нет, н-никогда н-не в-видел…

– Ты уверен?

– Д-да…

– На, выпей. Легче будет. – Я наполнил стакан холодной водой, щедро накапал туда валерьянки и протянул студенту.

– С-с-с-с-спасибо!

Руки у мальчишки тряслись, зубы лязгали о стекло, и, судя по всему, он был близок к истерике…

Ночное вторжение посланцев Синдиката не прошло даром для супругов Емельяновых. А Людмила, кажется, и вовсе перешагнула ту грань, на которой находилась после трагедии в «Золотой трубе». Освобожденная от скотча и веревок, она не двинулась с места, не попыталась надеть предложенный халат и продолжала безвольно лежать поперек постели, свесив ноги на пол. Девушка не отвечала на вопросы и никак не реагировала на окружающее. На постаревшем и осунувшемся лице застыло выражение безумного страха. Обнаженное тело лоснилось от обильного, нездорового пота. Я на руках отнес ее в свою комнату, уложил на кровать и накрыл простыней. Потом затащил труп третьего в палату Емельяновых и послал Клавдию за здешним психотерапевтом, госпожой Тимохиной.

– Глубокий психогенный ступор, – дрожащим голосом констатировала она (в лужу крови в коридоре наступила, бедняга). – Реакция на внезапно обрушившиеся травмирующие события. Необходима срочная госпитализация!

Поставив диагноз, психотерапевт слабо ойкнула, пошатнулась и выказала намерение грохнуться в обморок. Оставив обеих женщин под присмотром Клавдии, я связался по телефону с Рябовым, доложил обстановку, отвел Людмилиного мужа в пустующий кабинет Тимохиной и, не дожидаясь прибытия оперативно-следственной группы, приступил к вышеуказанной беседе…

– А теперь, Максим, пожалуйста, припомни, о чем конкретно они говорили с тобой до моего появления?

– В-вы м-меня п-през-зираете?!!

– Боже упаси! С какой стати?

– Я… я ж-жутко б-боялся з-за Л-люду… п-просил н-не т-трогать ее. А в-вас об-боих с-сдал! С-сказал: «В-возьмите л-лучше эф… эфэс…бэшников. Он-ни с-спят в с-соседней к-комнате. А н-нас… н-нас не н-надо!!!»

– Ну, это мелочи. Не стоит переживать.

– П-правда?

– Разумеется. Итак?!

– В-вы… х-хотите… у-узн-нать…

– О ночных «гостях». О чем еще они говорили?

– Ах да! О-н-ни с-смеялись надо мной! Н-назы-вали д-дураком, к-который с-сам п-привез ж-жене к-карту с-смерти!

– Что-о-о?!!

– К-карту с-смерти. Я т-точно п-помню…

– Гм! И как она выглядит?

– Н-не з-знаю…

– Так, ладно. А что ты вообще привез?!

– Т-только д-документы. М-н-не их в-вчера в-вашей к-клинике в-вернули. В-вместе с-с в-вещами. Он-ни в Людиной с-сумке, на с-столе, п-перед в-вами…

– Можно посмотреть?

– Д-да…

Пошарив рукой в кокетливой дамской сумочке, я вынул оттуда целлофановый пакетик, в котором лежали: паспорт, студенческий билет, зачетная книжка и ярко раскрашенный прямоугольный кусок пластика.

– Это все?!

– Д-да…

– Блин! Ничего не пони… – с досадой начал я и вдруг осекся.

«Социальная карта» – было написано в верхнем левом углу прямоугольника. «Карта учащегося» – в центре. (Чуть ниже шестнадцатизначный номер.) «Visa Electron» – в нижнем правом.

«… Карта… карта… «Visa Electron». Данный фирменный знак во всем мире означает пластиковую карту. А еще слово «Visa» можно перевести как «разрешение»… Карта смерти?!! Разрешение на убийство?!!

О Господи!!! Стоп. Не будем делать скоропалительных выводов. Надо сперва разобраться, что представляет собой эта хреновина и как она функционирует. Однако совпадений слишком много!!!»

– Вы сильно побледнели. Вам плохо? – почти нормальным голосом спросил Емельянов.

– Да нет, просто устал, – выключив диктофон, пробормотал я. – Знаешь, парень, ты иди. Приляг где-нибудь в свободной палате. Мне нужно побыть одному…

Глава VI

Два дня спустя.

«… „Социальная карта жителя Н-ска» представляет собой пластиковую карту с магнитной полосой и встроенным бесконтактным чипом (микросхемой). Она совмещает функции расчетно-банковской и идентификационной карты и предназначена для обслуживания льготных категорий граждан в предприятиях потребительского рынка и услуг, в лечебно-профилактических учреждениях, для обеспечения льготного проезда в метрополитене и на Н-ской железной дороге. «Социальная карта жителя Н-ска» фиксирует право льготника на приобретение (получение) товаров и услуг по льготным ценам (со скидкой), а также право пользоваться установленными для данной категории лиц льготами на транспорте… При посещении поликлиники, владельцу карты не нужно иметь при себе полис обязательного медицинского страхования, поскольку все данные его медицинского полиса закодированы в микрочипе… Получить „Социальную карту» может любой житель Н-ска, имеющий льготы, предоставляемые правительством Н-ска (льготный проезд в общественном транспорте, дотации, субсидии и т. д.). Пенсионеры и другие льготные категории граждан, состоящие на учете в районном управлении социальной защиты населения (РУСЗН), получают „Социальную карту жителя Н-ска» по месту получения пенсии (городских выплат). Для получения карты необходимо предъявить ответственному сотруднику РУСЗН паспорт и заполнить анкету-заявку на выпуск «Социальной карты». Вся процедура оформления занимает не более пяти минут. Через десять рабочих дней необходимо получить изготовленную карту в том же самом РУСЗН. Для получения пенсии с использованием карты вам достаточно заполнить в РУСЗН соответствующее заявление… Магнитная полоса на карте позволяет получать наличные денежные средства в банкоматах и пунктах выдачи наличных, а также оплачивать товары и услуги в торгово-сервисных предприятиях. Для осуществления финансовых расчетов с использованием „Социальной карты жителя Н-ска» в ОАО „Банк Меркурий» открывается специальный счет на имя держателя карты, на который могут переводиться денежные средства, в том числе предусмотренные программой обслуживания льготных категорий граждан… Студенты и учащиеся заполняют анкеты-заявки в учебном заведении, заверяют их печатью учебного заведения и сдают в специальные кассы метрополитена… Через десять рабочих дней карту можно получить в той же кассе метрополитена, в которую сдавалась анкета-заявка. Если вы получаете стипендию, вы можете написать заявление руководству учебного заведения о перечислении стипендии на „Социальную карту жителя Н-ска». Кроме того, вы можете внести на карту дополнительные денежные средства наличным или безналичным путем. Тогда вы получите возможность оплачивать в России и за рубежом или снимать наличные в банкоматах в любое удобное для вас время… «Социальная карта жителя Н-ска» выдается бесплатно…»

– Ну и?! – отложив в сторону рекламную брошюру, прищурился Рябов.

– Это и есть пресловутая «карта смерти», – уверенно заявил я.

– Обоснуй!!!

– В микрочипе содержатся подробнейшие сведения о владельце карты, его общественном положении, состоянии здоровья и прочем. Я ознакомился с бланком анкеты-заявления. Это форменный допрос! По известной нам схеме(См. «Атака из Зазеркалья» и «Технология зла»), означенная информация передается в базу данных Синдиката, а там уже решают, что делать с конкретным человеком, как именно его использовать. Допустим, молодых и здоровых можно пустить на трансплантаты, на стариках – проводить медицинские опыты и т. д. Таким образом, в обмен на грошовые льготы человек автоматически превращается в потенциальную жертву. Когда до него доберутся – лишь вопрос времени! Поскольку карта «льготная» – обладатель вынужден повсюду таскать её с собой. А микрочип издает постоянный радиосигнал, ориентируясь по которому «охотники» без труда находят «дичь». Чип и является «маячком», который мы безуспешно искали в вещах Гаврилова. У него, кстати, была при себе «Социальная карта жителя Н-ска». Так же как у студентки Емельяновой и пенсионера Мохова. Теперь понятно, почему эти двое сразу попали в оборот! Все «помеченные», полагаю, состоят под неусыпным контролем мощного компьютера, отслеживающего любые их передвижения. Во время происшествия на мосту компьютер зафиксировал – «номер такой-то и номер такой-то находились рядом с объектом похищения, а вслед за тем переместились в здание ФСБ, где пробыли достаточно долго». Стало быть, они свидетели, которых надо спешно уничтожить! В тот же день группы ликвидаторов отправились по сигналам их «маячков». Остальное вам известно. А у художника Макарова карты нет. Я специально проверил! Поэтому Синдикат и не догадывался о его существовании…

– Молодец! – похвалил полковник. – Коновалов в тебе не ошибся!

– ??!!

– Виктор Иванович вышел из комы три дня назад, а вчера мы с ним подробно побеседовали, – с улыбкой пояснил шеф. – По мнению Компьютерщика, ты парень башковитый и должен был самостоятельно, без подсказок докопаться до сути проблемы. Я, признаться, немного засомневался, но сейчас вижу – он абсолютно прав! Впрочем, ладно, ближе к делу! Главный вопрос – причастно ли правительство Н-ска к сему безобразию?! Коновалов нашему мэру не особо симпатизирует. Однако считает, вовсе не обязательно, что господин Стожков сотрудничает с Синдикатом. Более того, он может и не подозревать о происходящем! А усердно внедряет пластиковые карты в городе, руководствуясь благими намерениями. Теми самыми, которыми дорога в ад вымощена! По словам Коновалова, наибольший интерес для нас представляет разработчик микрочипов. И вот почему: 1. Чип – программное микро устройство, которое вбирает, обрабатывает, хранит и передает информацию. Как именно он ее обрабатывает, известно только разработчику. 2. Завершив обработку, чип посылает импульс (сигнал), где суммированы его «труды», но полностью расшифровать импульс способен опять-таки один разработчик. Всем прочим участникам проекта достаются «огрызки». Так, например, компьютеры налоговой инспекции в состоянии разобрать лишь малую частицу сигнала, относящуюся непосредственно к их ведомству. То же относится к Социальному департаменту правительства Н-ска, ОАО «Банк Меркурий», Н-скому метрополитену и т. д.

А теперь смотри: исходя из криминальной сущности Синдиката, обработка информации в чипах должна быть весьма своеобразной, целиком подчиненной потребностям преступников. Ты упомянул о двух вероятных направлениях деятельности Синдиката. Я бы добавил еще одно – сотрудничество с иностранными спецслужбами! Недаром же среди «Унесенных ветром» есть высокопоставленные офицеры Генерального штаба! Если это так, то мы можем приблизительно представить основной принцип вышеуказанной обработки. Людей (вернее их личные номера) изначально делят на группы – для трансплантации, для медицинских опытов, для передачи вражеской резидентуре… Когда поступает конкретный заказ (на почку, на сердце, на подопытного, на крупного военного чина), оператор Синдиката обращается к базе данных, выуживает оттуда соответствующий номер и связывается с посредником. А тот дает команду «охотникам»… Тем временем ведомства, получающие «огрызки» сигналов, понятия не имеют, что творится у них за спиной и под их формальным патронажем. Затея с «Социальными картами» представляется им вполне безобидным мероприятием, жизненно важным для технического прогресса. Потому-то Коновалов и рекомендовал начать с разработчика! Ну а дальше, если мэр все-таки замешан, доберемся и до него…

– А мы знаем, с кого начинать? – спросил я.

– Знаем! – бодро кивнул Рябов. – Микрочипы для этих карт разработала и производит фирма «Мантрейя»: западная окраина города, улица Алексеевская, дом 66. Шикарный стеклобетонный особнячок в шесть этажей. По имеющимся сведениям, производство располагается там же, в подвальных помещениях.

– Давайте взорвем на фиг, – полушутя, полусерьезно предложил я.

– Не торопись, – странновато глянул на меня начальник отдела. – Сперва потихоньку возьмем «языка», основательно расспросим. А затем… Гм! Посмотрим по обстоятельствам… Брать будем первого зама гендиректора Сопункова Василия Адамовича. Уж он-то, думаю, особа информированная. Сам гендиректор (гражданин США Клод Ланцман), к сожалению, недоступен. Гостит, собака, у родственников в Израиле, а когда вернется – неизвестно. И еще операцию надо осуществить в кратчайшие сроки, малыми силами и в строжайшем секрете. В Конторе снова завелись предатели!

– Малыми силами – это как? – поинтересовался я.

– Вдвоем! – отрезал полковник. – Ты и… и Костя Сибирцев. Справитесь?!

– Ну разумеется, – вздохнул я. – Нам не привыкать…

* * *

Три дня спустя.

г. Н-ск. 18 час. 45 мин.

Черный джип стоял на обочине улицы Силикатная (примерно в километре от Алексеевской), скромно пристроившись в хвосте запертого, припудренного снегом фургона. Прямо по курсу, метрах в двадцати, располагался хлипкий павильончик со светящейся вывеской: «Кафе Нектар». Периодически, когда открывалась дверь, оттуда доносились обрывки магнитофонной музыки и пьяные, разухабистые голоса. Иногда наружу выползали посетители и бурно выясняли отношения (с рыком, с матом, вплоть до мордобоя). Но на нас никто из них внимания не обращал. Я сидел на водительском кресле и без удовольствия дымил сигаретой, нетерпеливо поглядывая на часы. На заднем сиденье, осунувшийся от недосыпа, майор Сибирцев внимательно наблюдал за красной точкой на экране небольшого прибора. Рабочий день в «Мантрейе» закончился сорок пять минут назад, но точка до сих пор не двигалась. Не торопится домой, трудоголик хренов! Или инстинктивно чует неладное, не хочет спешить на встречу с судьбой? Впрочем, ладно, куда он на фиг денется!..

Операция по захвату Сопункова близилась к логическому завершению. Информации о сем господине (частично предоставленной Рябовым, частично собранной нами с Костей) уже хватало с избытком. Заместитель генерального директора фирмы «Мантрейя» проживал за городом, в собственном особняке, оборудованном всеми мыслимыми и немыслимыми средствами электронной защиты. Отправлялся на работу ровно в восемь утра. Возвращался в семь вечера. (Вот только сегодня задерживался.) В особняке постоянно дежурили пять вооруженных до зубов головорезов. Еще семеро охраняли дом № 66 по улице Алексеевская. А трое – сопровождали драгоценную персону Василия Адамовича. И, что самое интересное, все они были чеченцами! (Из тейпов Набиевых и Мусаевых.) Данное обстоятельство выяснилось к исходу второго дня наружного наблюдения, которое мы с Сибирцевым вели вдвоем, меняя друг друга каждые четыре часа. Как выяснилось? Рассказывать долго и неинтересно. Зато полученный результат мог устранить большинство «технических» проблем, если нам понадобится уничтожить «Мантрейю». Но об этом позже…

Итак, мы с Костей отследили маршруты передвижения Сопункова, при помощи богатого набора шпионской техники изучили систему охраны и пришли к единодушному выводу: Василия Адамовича нужно брать на полпути между домом и особняком. Иначе никак не получится! А поскольку он имел скверную привычку ежедневно менять маршрут, майор Сибирцев переоделся спившимся бродягой, пять часов назад прогулялся к служебной автостоянке «Мантрейи» и, когда сторож на секунду отвернулся, снайперским выстрелом из рогатки присобачил «пассивный маяк» к бамперу сопунковского «Мерседеса». За ним, т. е. за «маяком», Костя и наблюдал в настоящий момент…

Томительно тянулись минуты ожидания. У стен «Нектара» разворачивалась уже восьмая по счету пьяная драка. Стрелки часов вплотную приблизились к 19.00.

– Есть движение, – вдруг сказал Сибирцев. – Объект начал перемещаться в направлении Калужской эстакады. Похоже, повторяет позавчерашний маршрут.

«Позавчерашний – это хорошо, – подумал я, плавно трогаясь с места. – В таком случае он обязательно проследует мимо Забавинского водохранилища. Там, на малолюдном проселке, и возьмем голубчика!».

– Особо не гони, – попросил Костя. – Пока держись где-то в полукилометре. За городом можно сократить дистанцию до пределов видимости…

Предположение Сибирцева оказалось верным. Миновав Кольцевую, «Мерседес» на средней скорости проехал пятнадцать километров по К…му шоссе и спокойно свернул на упомянутый выше проселок. Аккуратно зачехлив прибор, Сибирцев взял свой «вал», натянул на голову собровскую маску и через спинку сиденья протянул мне точно такую же.

– Говорим по-чеченски, – напомнил я.

– Знаю. Впереди пусто. Давай, Дима, с Богом!!!

Я до отказа выжал газ. Наш джип с ревом рванул вперед, мигом догнал беспечный «Мерседес» Сопункова, секунду шел параллельно с ним, затем выдвинулся на полкорпуса дальше и резко вильнул вправо. От мощного удара «мерс» слетел с дороги, врезался радиатором в корявое дерево и, содрогнувшись, застыл. Лихо развернувшись на сто восемьдесят градусов, я затормозил, схватил второй «вал» и выпрыгнул наружу. Следом за мной «десантировался» Сибирцев. В ярком свете фар джипа покалеченный «Мерседес» просматривался как на ладони. Водитель с окровавленным лицом замер без движения. Сопункова видно не было. (Наверное, на пол залег.) А двое уцелевших охранников проявили нехорошую активность. (Правда, ненадолго.) Сидевший рядом с водителем успел вытащить «кипарис», открыть боковое окошко и выпустить несколько пуль в сторону джипа. (Разбил-таки, сволочь, нам лобовое стекло!) В следующее мгновение он умер, прошитый бесшумной очередью из моего «вала». Второго, попытавшегося выбраться из машины, прикончил Костя. В салоне мы обнаружили Сопункова: целого, невредимого, съежившегося между сиденьями, с выпученными от ужаса глазами.