Зона преступности. Сборник

– Я справку хотел достать! Задний карман! Слева! Не-не-не, справа, справа!

Филин швырнул Блоху на пол, достал – почти вырвал – справку из кармана. Блоха снова отполз к стене, с ужасом и одновременно надеждой взирая на опера.

Филин прочел все. Но сдаваться не собирался.

– Значит, ты кому-то ее заказал. Кому-то из своих корешей.

– Да че я, совсем шняга тупая?! – возопил Блоха. – Зачем, для чего, нафига мне это?! Я после суда с двумя корешами нажрался в баре, мы там цапанулись и нас в трезвяк приняли! Я и не видел никого! И зачем, сами подумайте?! Меня по трем эпизодам судили, че мне, всех мочить?! Для чего? Меня ж отпустили, нах… мне мокруху на себя вешать, начальник?!

Логика была убийственная. Филин, мысленно матерясь, на чем свет стоит, мрачно убрал пистолет в кобуру.

– Если ты врешь, я тебя на куски порежу, понял меня?

Блоха не врал. Он был чист.

2

«Полиция, оперативный дежурный капитан Федосеев, говорите»

«Алло. Улица Химическая, дом 30, квартира 12. Приезжайте быстрее»

«Секунду, что случилось?»

«Из квартиры 12 крики. Я слышал, что кричат „Убивают, помогите!“. Крики и грохот, там какая-то драка. Кричит женщина, она визжит и просит ее не убивать. Приезжайте быстрее, пришлите кого-нибудь. Я боюсь что там убьют кого-нибудь»

«Представьтесь, пожалуйста»

«Вы не понимаете? Там человека убивают! Химическая, дом 30, квартира 12, приезжайте быстрее!»

Короткие гудки.

Филин движением мышки передвинул ползунок проигрывателя на мониторе назад.

«Алло! Улица Химическая, дом 30, квартира 12. Приезжайте быстрее!»

«Секунду, что случилось?»

«Из квартиры 12 крики…»

Голос мужской. Не подросток, но и не старик, среднего возраста. Вслушиваясь, Филин пытался вспомнить, слышал ли он этот голос когда-нибудь раньше. Кажется, нет. Филин прокручивал запись снова и снова. Голос был незнаком. Но все голоса, которые ты слышал, запомнить невозможно. По работе Филин сталкивался с сотнями людей каждую неделю.

…«Вы не понимаете? Там человека убивают! Химическая, дом 30, квартира 12, приезжайте быстрее!»

Филин промотал запись назад. Попцов, что-то печатая на своем компьютере, косился на напарника.

– Узнаешь голос?

Филин покачал головой.

– Вроде нет. В памяти ничего такого не всплывает. А голос, кажется, настоящий. В смысле, не изменен, – вздохнув, он дослушал запись до конца и включил ее по новой.

«Полиция, оперативный дежурный капитан Федосеев, говорите»…

Весь четверг Филин работал по Блохе, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Допросил приятелей Блохи, с которыми его, пьяного, забрали с улицы и после разбирательство отправили в вытрезвитель. А в пятницу с утра Басов, выполняя обещание, занес Филину запись. И вот уже битый час опер прослушивал ее, снова и снова, стараясь уловить хоть какую-то зацепку, стараясь заставить себя вспомнить хоть что-то, стараясь запомнить голос убийцы. А Филин был уверен, что в УВД города на «02» звонил именно убийца Лены.

…«Приезжайте быстрее, пришлите кого-нибудь. Я боюсь что там убьют кого-нибудь»

– Ублюдок не сказал, где он находится, – отметил Филин. – В подъезде, в одной из квартир, или вообще на улице… Ничего. И интонации. Обратил внимание?

– На что?

– Когда люди звонят в таких случаях в ментуру, они на нервах. Или раздражены, потому что их соседи разбудили. Или на нервах, волнуются, например, или боятся. А этот говорит спокойно. Он не особо даже и пытался как-то играть.

…«Вы не понимаете? Там человека убивают! Химическая, дом 30, квартира 12, приезжайте быстрее!»

– Только вот здесь, в конце, когда дежурный начал его расспрашивать о нем самом – повысил голос, – согласился Попцов. – Откуда звонили, есть данные?

– Номер не определен. Это не домашний точно. Может, сотовый с какой-то хитрой защитой… Но скорее всего, звонили через интернет. Это тебе не кажется странным?

– Лех, такое бывает иногда, – пожал плечами Попцов. – Не многие хотят, чтобы их потом менты дергали. Голос точно не узнаешь? Это не Штык?

– Штык был в обезьяннике в это время, – хмуро напомнил Филин. – Мне повезло очень, что мы Штыка приняли как раз за пару часов до этого. Потому что первым делом я подумал бы на него. У него есть резон подставить меня как-то. Я его уже год достаю. Но у Штыка алиби – лучше не придумаешь. Сам обеспечил.

Попцов вздохнул.

– А Блоха?

– Порожняк. Это не он. Я все проверил. Даже его телефон. Отследил все что он делал после того, как его отпустили. Чуть ли не по минутам. Это не он…

– Тогда кто, Лех? Тебя послушать, у твоей бывшей в жизни все было спокойно…

– У нее была самая спокойная и тихая жизнь на свете, – нервно буркнул Филин. – Она работала продавщицей в продуктовом магазине, днем продавала хлеб и курицу, а вечером ехала домой, закрывалась там и смотрела телевизор. Вот и вся ее жизнь, Ромыч. Это п… ц какая спокойная жизнь.

– Как в гробу, – согласился Попцов. Встретив хмурый взгляд Филина, он отвернулся к компьютеру и продолжил печатать. А Филин прокрутил запись назад и снова включил воспроизведение – хотя уже знал наизусть каждое слово.

«Из квартиры 12 крики. Я слышал, что кричат «Убивают, помогите!»…

А потом был новый удар. Когда ближе к обеду Филин спустился в дежурку, он увидел Штыка в сопровождении Локтя и Гепы – их отпускали. Все трое получали у дежурного свои вещи.

– Какого черта? – опешил Филин. – Федосеев, что за дела? Это мои задержанные.

– Ко мне какие вопросы, – проворчал дежурный, протягивая Локтю бумажку и ручку. – Локтев, распишитесь.

Рассовывая по карманам бумажник, ключи и телефон, Штык злобно ухмыльнулся Филину.

– Как ты это сделал, урод? – накинулся на него Филин, готовый дать ему в зубы. Штык отдернул от себя руку опера:

– Полегче! Тут камеры и свидетели. Хочешь мне врезать? Вперед. Но я тогда такую телегу на тебя накатаю – попрут из ментуры мигом. Ты этого хочешь?

Затем все трое удалились. Филин видел в окно, как они усаживаются в вызванное такси. В это время он звонил Кате.

– Алло, здравствуйте, – узнала его девушка. – Ну как, есть новости?

– Есть, и фиговые, – буркнул Филин, провожая взглядом уезжающее такси. – Катя, номер поменяй, и побыстрее. Ни с кем из девчонок, с которыми общалась в баре, не контактируй. Поняла? И в районе «Саванны» даже за километр не появляйся.

– Почему? – ее голос задрожал. – Что случилось?

– Я потом все объясню. Подумаем, что делать… А пока сделай, как я сказал. Поменяешь номер, пришли мне его СМСкой. И не высовывайся пока из дома.

Отключившись, Филин рванул к следователю, которому поручили дело Кати Томиной. Следак лишь развел руками:

– Филин, а я что могу сделать? У меня материала никакого нет, дело разваливается, перспектива вообще нулевая!

– Перспектива нулевая? – вскипел Филин. – У тебя эти трое в изоляторе и куча народу, который может подтвердить слова терпилы!

– Может, и могут подтвердить, но не делают этого. Эти три шалавы, танцовщицы, молчат. Я не знаю, их запугали или нет, но они от всего открещиваются. Не было, не видели, не знаем. Доказухи у меня нет! Наркоту взял на себя тот хмырь, чьи пальцы были на колбе. Ствол взял на себя второй, который за износ в розыске, но там материал в Южный уплыл. А на Артюкова ничего.

– Справка о побоях – это ничего?

– Филин, ну ты же знаешь, как это работает, – поморщился следователь. – Ее слово против их трех.

– Твою мать… Они приезжали к Томиной домой, избили ее, угрожали ножом, – не отставал Филин. – Соседи наверняка видели. Ты почему мне не поручил соседей опросить? Или участковому?

– Филин…

– Одна из танцовщиц наркоманка, на игле сидит. Ее подержать немного в обезьяннике, и она сама все выложит, только записывать успевай. Почему ты мне ничего о твоих перспективах не сказал?

Следователь оскорбился.

– Б…, Филин, угомонись или вали отсюда. Я процессуально независимое лицо, и это мое дело. Я тебе указываю, как ты должен свою работу делать? Нет. Вот и ты давай закрой варежку, а? Чем в мои дела нос совать, лучше бы со своими разобрался. У тебя, говорят, проблем и так выше крыши.

Крыть было нечем. Сжав зубы, Филин вышел. Вернувшись в кабинет, он плюхнулся за стол и принялся лихорадочно думать, что делать. Если дело развалилось, про заявление Кати можно забыть. И на Штыка снова ничего нет. Но сам Штык про Катю не забудет… Как быть? Первая версия возникла сразу. Нужно колоть типа с кокаином! Если оформить его правильно, например, по линии агентуры – типа можно будет отпустить. А за это он сдаст Штыка. Если у Филина будет наводка – тогда он еще повоюет.

Филин невольно вздрогнул, когда у него зазвонил сотовый в кармане. Достав телефон, он увидел на дисплее имя абонента. «МАША», – сообщала надпись.

В предчувствии чего-то ужасного у Филина замерло сердце. Он смотрел на дисплей, не решаясь ответить. Филин боялся услышать тишину и тихое дыхание ублюдка, который издевался над ним в прошлую ночь. Попцов удивленно обернулся.

– Лех, если нажать на кнопочку, эта штука перестанет звонить, ты в курсе?

Попытавшись взять себя в руки и одновременно приготовиться к самому ужасному, Филин ответил на звонок.

– Слушаю.

– Леш, привет…

У Филина как камень с души свалился, и он облегченно выдохнул. А Маша продолжала:

– Можно с тобой встретиться? Это важно.

– Конечно, Маш. Где и когда?

Мария до сих пор носила фамилию Филина. И не потому, что питала к бывшему мужу какие-то чувства – скорее, наоборот. Просто ее девичья фамилия была гораздо менее благозвучная. Иногда Филин думал, что Маша вышла за него только из-за фамилии. Потому что сам их брак, короткий и сложный, оказался сплошным недоразумением. Они промучались почти два года, после чего Маша просто съехала в свою старую квартиру, доставшуюся ей от бабушки.

Они встретились в небольшом уличном кафе на Новой. Едва завидев подходящего к столику Филина, Маша сразу с вызовом бросила:

– Леш, и как это все понимать?

– Что? Ты о чем?

– А ты не знаешь?

– О чем, блин?

– Чтобы ты никогда, слышишь – никогда – не втягивал меня в свои проблемы! – заявила Маша, вскинув палец для значимости. – Мы не женаты, я тебе никто!

– Притормози, а? – Филину пришлось повысить голос. – Если ты хочешь орать, наори на официанта, хорошо? Маша, я вообще не врубаюсь, о чем ты мне говоришь. Я тебя никуда не втягиваю и не собираюсь втягивать!

Тирада на Машу подействовала. Она нахмурилась.

– Хочешь сказать, ты не знал?

– Твою мать, а! Маш, ты можешь вообще объяснить, о чем речь? Я как со стеной разговариваю! Не знал – о чем?

Маша вздохнула.

– Ко мне из твоей драгоценной полиции приезжали. На работу. Девчонки, с которыми я работаю, теперь месяц, наверное, сплетничать будут…

– Кто приезжал? – напрягся Филин.

– Не знаю, я фамилию не запомнила. Вроде майор какой-то. Невысокий такой, худой…

Филин мрачно вздохнул.

– Черт… Хрулев.

– Кто? Ты его знаешь?

– Что ему надо было вообще?

– Да не знаю. Фигню какую-то спрашивал. То есть реально фигню. Мол, вы бывшая жена капитана Филина? Как он себя вел с вами? Он пил? Были скандалы? Угрожал ли он вам? Способен ли он на рукоприкладство в приступах гнева? И все такое.

Филин закурил. Хрулев сдаваться не собирался. Если он уже опрашивает бывшую жену, наверняка с соседями уже поговорил. Настойчивый, гаденыш.

– Леш, кто он такой вообще? Что происходит?

– А ты что ему сказала?

– Правду, конечно, – удивилась Маша. – Я не стала говорить, что ты долбанный кобель, который через пару дней после развода уже успел захомутать себе эту бухгалтершу Камиллу… Зовут, как проститутку…

– Карина, – буркнул Филин. – Да ты, вообще-то, тоже в трауре не ходила. Или ты за своими вещами не в обнимку с тем жлобом приехала?

– Это был друг, – возмутилась Маша. Филин примиряюще вскинул руки:

– Маш, давай мы не будем ссориться, а? Извини, что они выдернули тебя, но это не повод на меня орать! – вздохнув, Филин уже спокойнее повторил: – Извини. Я не думал, что они пойдут на это. Значит, плохи мои дела.

Маша тревожно нахмурилась.

– У тебя что, неприятности?

– Не знаю пока. Могут быть.

– Большие? Леш, ты что-то сделал?

– Нет, конечно, Маш, я тебя умоляю! Ты ведь меня знаешь. Но тот майор так не считает.

– Я ему сказала, что ты не пил никогда, если бутылку пива за пьянку не считать, – словно утешая, сообщила Маша. – Что меня пальцем никогда не трогал. Я ничего плохого про тебя не сказала, клянусь.

Покосившись на нее, Филин увидел в ее глазах искреннюю тревогу за бывшего мужа. Улыбнувшись ей, Филин взял ее за ладонь. Все-таки, Маша когда-то вышла за него не только из-за фамилии.

– Спасибо. Что еще он спрашивал?

– Изменял ты мне или нет. Я сказала, что нет, хотя…

Идиллия закончилась быстро. Выпустив ее руку, Филин вздохнул:

– Маш, я никогда тебе не изменял. Ты красивая женщина, и ты была моей женой. Если мне звонили женские голоса по ночам, это не значит, что с ними со всеми спал. Это работа.

– Ну… если это действительно так, я рада, – помедлив, кивнула Маша. – В общем, я ничего ему не сказала. Когда он уходил, было видно, что он разочарован.

Но сейчас Хрулев уже не был разочарован. Майор УСБ сидел в машине через дорогу от уличного кафе, где общались Филин со своей экс-женой, и держал в руках фотоаппарат с мощным объективом. На камеру ему удалось заснять несколько очень удачных кадров. Например, где Маша возмущенно тычет пальцем в Филина. Или где Маша возмущенно что-то говорит. Или вот этот – Филин эмоционально вскидывает руки. Просмотрев кадры на дисплее фотокамеры, Хрулев хмыкнул. Судя по кадрам – типичная ссора. А если человек способен устроить ссору в кафе с бывшей женой – после алкоголя ему ничего не стоит закатить скандал бывшей любовнице.

А потом в приступе ярости утопить ее в собственной ванне.

В отдел Филин вернулся с самыми безрадостными мыслями в голове. Хрулев решил копать под него по полной. А это значит, надо быть вдвойне осторожным. Мысленно Филин выругал себя за то наезд на Блоху. Надо было аккуратнее. Еще чего не хватало, Хрулев наведается к нему – а тот с удовольствием расскажет о бешеном опере, который угрожал ему убийством.

Сотовый в кармане Филина завибрировал. Достав трубку, Филин увидел на дисплее СМС с неизвестного номера. «Это мой новый телефон. Катя». Катя, еще более мрачно подумал Филин, сохраняя номер в памяти. Что с ней делать теперь, непонятно. Придется ей уезжать из города. Ситуация выглядела паршиво. Филин пообещал девчонке, что поможет – и в итоге подставил.

Навстречу Филину по коридору шел хмурый Басов.

– Ты где шарахался?

– Отъезжал по делам.

– По каким?

У Басова был недовольный и требовательный тон. Филин раздраженно парировал:

– По каким надо. Ты на меня наехать собрался или что? Могу объяснительную написать. Или сразу рапорт об увольнении?

– Не кипятись, я тебя умоляю, Филин, – поморщился Басов. – Пошли покурим.

В курилке на лестнице общались двое дознавателей. Басов принялся красноречиво коситься на них. Дознаватели были не дураки, быстро докурили и ретировались. Тогда Басов хмуро поведал Филину:

– Мне из города звонили. Начальство. Вздрючили по полной программе за Штыка.

– Да уж, – вздохнул Филин. – Следак поторопился. Хотя, может, ему Штык приплатил как-то. Не знаю. Или просто возиться не захотел…

– Не просто.

– Что?

– Его попросили завернуть материал, – тихо сообщил Басов.

Это меняло многое. Штык за год владения «Саванной» успел окрепнуть и завести связи, причем довольно серьезные.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда надо, – передразнил Филина Басов. Но все же добавил: – УСБ. Просьба исходила от них.

Удар ниже пояса. Филин чуть сигарету из рук не выронил.

– Твою мать…

– Понимаешь, что это значит? Тобой заинтересовались по полной программе. А благодаря разваленному делу у них на руках еще один плюсик. Это можно будет повернуть как угодно. Начиная от несоответствия занимаемой должности и заканчивая преследованием с целью выставить крышу. А Штык поведется и подтвердит, что ты намекал ему на деньги, если Хрулев из УСБ намекнет, что это поможет тебя убрать.

Филин помолчал, думая, что делать теперь. И не только об этом.

– А может быть, Диман, все гораздо проще, – сказал он после паузы. – Ты говорил, у «Саванны» уже есть какие-то подвязки в ментуре. А какая крыша – мечта любого бандюгана?

– Какая?

– УСБ. Хрулев имеет долю с «Саванны».

– Да ну, брось, – отмахнулся Басов. Но Филин, чем больше думал об этом – тем больше убеждался в своей правоте.

– Дим, это так. С убийством Лены много подозрительного, но я чист, пришить мне нечего. Но Хрулев не отстает. Он не только развалил дело на Штыка, он начал копать под меня. Сегодня допрашивал Машку, мою жену бывшую. – Филин покачал головой. – Теперь ясно, почему он так резво на меня насел. Бабки надо отрабатывать…

После разговора с Басовым Филин, для приличия поковырявшись в кабинете и изобразив подобие работы, поехал к Кате. Подъезжая, позвонил ей на новый номер и сообщил, что сейчас будет у нее – чтобы не испугалась звонка в дверь. Катя была в спортивном костюме, без косметики. Хрупкая и симпатичная. Даже какая-то чистая и невинная. Филин не ожидал увидеть ее такой. Но опер приехал к девушке не для того, чтобы любоваться.

Когда он выложил Кате все, что происходит, она покачала головой:

– Я никуда не уеду. Устроюсь где-нибудь, продавцом, может… Где-нибудь поблизости. Хотя квартиру, конечно, придется освобождать. Денег не хватит. Жалко.

– Извини, – сказал Филин. – Паршиво вышло.

– Вы ни в чем не виноваты. Наверное…

– Как же, – хмуро буркнул Филин. – Обещал тебе помочь и втянул в историю. Теперь тебе конец, если Штык тебя найдет. Он отмороженный говнюк, подставы не простит.

– Если бы не вы, я все равно сбежала бы и сейчас пряталась, – возразила Катя. – Выбора не было. Разве что становиться проституткой и рабыней этого урода. Но для меня это не вариант. Вы не виноваты.

Филин невесело улыбнулся. Хотел как-то приободрить ее этим, но вышло неважно.

– Давай на ты. Меня Алексей зовут.

– Я знаю, – с улыбкой согласилась девушка. – На визитке написано. Договорились.

– Кать, ты из Елецка? У тебя там есть родственники?

– Конечно. Родители, брат…

– Даже брат? Это хорошо. В баре знали твой адрес в Елецке?

– Я паспортные данные давала, когда устраивалась. Условия такие.

– Черт, – в сердцах буркнул Филин. Но, подумав, продолжил: – Все равно. Тебе лучше уехать в Елецк к родне.

– Здесь меня никто не найдет. В баре я показываться не буду. Так что не переживайте. Елецк… слишком тоскливое место. Я не для того оттуда уехала, чтобы возвращаться.

– Как знаешь. Но если что, сразу звони мне. Поняла? Звони в любое время. Шорох за дверью, или твои знакомые во дворе отираются… В окно, кстати, посматривай иногда. Я живу на Кольцовой, это недалеко. В случае беды буду здесь мигом.

Катя кивнула. По ее лицу было видно – девчонке страшно.

Домой Филин добрался поздним вечером. Настроение было паршивое. В холодильнике осталось пиво, нетронутое им в последний раз. Ночь, когда убили Лену. Открыв бутылку и сев у окна на кухне, Филин закурил. Что происходит? – это единственная мысль, которая терзала его.

При чуть других обстоятельствах Филин готов был бы поклясться, что это дело рук Штыка. Но здесь была одна загвоздка – одна, зато серьезная. Филин перешел черту, отделяющую опера, который доставал Штыка по мелочи опера, от опера, который преследовал Штыка, в ту самую ночь, когда он лично засадил Штыка в обезьянник Промышленного ОВД. А через несколько часов – убили Лену. Будь Штык гением, он бы и то навряд ли смог провернуть настолько молниеносно эту операцию – даже, если бы находился на свободе. А Штык сидел в клетке. Один – Филин проследил лично, чтобы никого из бара не подсадили в одну камеру со Штыком – и без связи с внешним миром. Заранее же спланировать такое у Штыка не было никакого резона. Филин наведывался в «Саванну» по 3—4 раза в неделю весь последний год – с момента открытия бара. И вечер, когда Филин встретил там Катю, мало чем отличался от предыдущих.

Значит, это не вариант.

Вариант с Блохой тоже отпал полностью. Да и Блоха слишком мелкий и паскудный сукин сын, чтобы за несколько месяцев в СИЗО мстить оперу угрозыска. Такие, как Блоха, ментов боятся, как огня.

А других вариантов у Филина не было. Совсем.

У окна Филин просидел до поздней ночи, распивая пиво и хмуро глядя в окно на темное мрачное небо. Завтра суббота. Но наслаждаться выходным не получится. Надо что-то предпринимать. Из ситуации надо выбираться.

Как – Филин не знал. Не имел ни малейшего понятия. Это его убивало.

И вдруг вспыхнул экран сотового телефона, лежащего в метре от Филина, озарив погруженную во тьму комнату. Одновременно он завибрировал, секундой позже позвонил.

Первой мыслью было: «Катя!». Филин схватил телефон. На дисплее 11— значный номер. Не Катя. Номер показался Филину смутно знакомым. Особенно последние цифры: «56—70». Хмурясь, он ответил на звонок.

– Слушаю.

Ответом стала тишина. Собеседник молчал. До Филина доносился лишь еле слышное – благодаря полной тишине в квартире Филин смог это расслышать – сопение. Человек молчал, дыша в трубку, и слушал.

Это ОН. Филин оцепенел. Он не мог поверить, что все это повторяется. Словно кошмарное дежа-вю – паршивый сон, от которого ты никак не можешь избавиться, проснувшись.

– Кто это?

Тишина. Голос Филина был хриплым от волнения. А сам он лихорадочно вспоминал, чей это номер. «56—70». Знакомые цифры, знакомые… Но чьи? 56—70. И вдруг Филин побледнел, едва не выронив телефон. Он вспомнил. 5, 6, 7— и 0 на конце. Сотовый телефон Карины.

Убийца звонил с сотового телефона его бывшей любовницы.

– Где ты? Ты у нее? Что ты с ней сделал?

Тишина в ответ. Нервы Филина были на пределе. Он себя чувствовал участником дьявольского спектакля. Марионеткой. Настоящее безумие.

– Кто ты, сука? Зачем ты это делаешь? Я тебя знаю? Зачем?!

В ответ тишина. Филин вскочил, кипя от ярости.

– Только попробуй сделать с ней что-нибудь! Тварь, я найду тебя, слышишь? Найду и выпущу тебе кишки!

Звонивший отключился. Филин, тяжело дыша, посмотрел на дисплей. Это был не сон. Вот он номер Карины, вот время звонка. «0:18». Восемнадцать секунд молчания на том конце трубки.

Что делать?! Филин почувствовал, как его охватывает паника. Срываться и лететь к Карине? А если… труп? Уже через полчаса он будет сидеть в обезьяннике УСБ. А если она еще жива? А если…?!

Филин бросился звонить. От волнения пальцы плохо слушались, хотя телефон дежурки он знал наизусть.

– Полиция, оперативный дежурный капитан Кулагин… – начал недовольный голос в трубке. Филин перебил его:

– Привет, это Филин из угрозыска. Дело срочное. Ты меня слышишь? Улица Котова. Записывай! Улица Котова. Дом 45. Квартира… – Филин схватился за лоб, пытаясь вспомнить квартиру. – Черт… Квартира 31, точно! Котова, 45, квартира 31! Записал? Вышли туда наряд.

– Зачем? Что там?

– Пожалуйста, Кулагин. Я не знаю, что там, но пожалуйста, как можно быстрее. Очень срочно, дело жизни и смерти, отвечаю. Если что, с меня пузырь, понял? Надо проверить. Пожалуйста, мужик!

Слова и особенно тон Филина произвели впечатление на дежурного, хотя он все равно ничего не понимал.

– Ладно, вышлю. Что им сказать?

– Вышли сейчас же, мужик, прямо сейчас, не мешкая! Пусть летят так быстро, как смогут! Там может быть криминал, может быть даже мокруха. Я не знаю, что там, но дело серьезное. Это ОЧЕНЬ важно.

– Понял, Филин, понял.

– Позвони мне сразу, хорошо? Позвони, Кулагин!

Филин отключился. Он вытер лоб ладонью – ладонь была влажной. Только сейчас он понял, что его прошиб холодный пот. Дикий шквал эмоций, от почти священного ужаса до ярости, клокотал в нем. Филин был в панике и прострации.

Но сидеть на месте он не мог.

Филин бросился одеваться. Натянул джинсы, куртку. Выругавшись, сорвал куртку и нацепил на плечи кобуру.

Телефон не звонил.

Бросился к полке и стал рассовывать по карманам ключи, кошелек, удостоверение – все, что носил с собой. Руки предательски дрожали. Филин много лет проработал опером. Он повидал много чего паршивого – среднему обывателю давно бы голову сорвало. Но то, с чем он столкнулся сейчас, было за гранью. Филин оказался не готов.

К такому никто не может быть готов.

Телефон не звонил.

Вспомнив, что он выпил пива и от него наверняка разит, Филин метнулся искать жевательную резинку. Найти ее удалось на тумбочке в прихожей. Бросил пару подушечек в рот.

Телефон не звонил.

Филин был готов. И он принялся ходить взад-вперед по комнатам, постоянно проверяя сотовый. Почему Кулагин не звонит? Неужели забыл? Или нет патрулей? Надо было ехать самому… Звони!

И телефон зазвонил. На дисплее Филин увидел номер дежурки и выпалил в трубку:

– Филин, слушаю! Что там?

– Дело серьезное.

По тону Кулагина Филин все понял. Поздно. Выдохнув, он опустился на стул.

– Она мертва?

– Да. Филин, как ты узнал?

– Твою мать… Как ее убили?

– Я не знаю точно. ППС доложил, что труп и что криминал, больше пока ничего. Я позвонил в комитет и в город… Филин, кто она такая?

– Ее убили только что? Труп свежий?

– Я не знаю, – повторил Кулагин, акцентируя каждое слово, чтобы до опера дошло. – Слушай, я в курсе твоих историй последних… Ты же понимаешь, да? Я должен доложить об этом.

– Понимаю. Конечно…

Отключившись, Филин какое-то время сидел в прострации и смотрел вникуда.

Второе труп. Женщина, с которой он спал. Первая его пассия сразу после развода. Убийца звонит Филину и молчит. Все, как и в первый раз. Полнейшее безумие. Голова Филина разрывалась.

Не выдержав, он с силой врезал основанием кулака по столу. Столешница из ДСП тоскливо захрустела, но выдержала.

Филин сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и встал. Обувшись, вышел из квартиры. Спустился в темный двор, подошел к своей машине. Открыл, завел двигатель. В ожидании, когда машина прогреется хотя бы немного – по ночам начинало подмерзать – Филин закурил.

А потом он увидел свет фар. Во двор быстро заехали две машины. Легковая, следом за ней черный фургон. Они ехали быстро.

Филину все стало ясно. Выбросив сигарету, он, мрачный, заглушил двигатель, включил сигнализацию и бросил карман в ключи. После чего повернулся к гостям.

Из фургона выпрыгнули несколько бойцов спецназа. Из легковушки почти выбежал взъерошенный Хрулев.

– Филин, вот так встреча! Куда-то собрался или наоборот?

– Делай, что хотел, – глухо произнес Филин.

Хрулев кивнул спецназовцам. Бойцы подошли к оперу, развернули его лицом к машине. Пинками по лодыжкам заставили расставить ноги. Профессионально и быстро обыскали. После чего, заломив руки, надели на запястья Филина браслеты наручников.