Разговор 10.
– Почему Аллочка плачет?
– Видимо, я поднял больную тему. Я не хотел, правда.
– Ничего-ничего, это не твоя вина. Нервы у нее расшатаны жутко. Плачет чуть ли не каждый божий день.
– Это ужасно. Почему вы не заботитесь о ней?
– А зачем? Она пропащая, что с нее возьмешь? Да и нужна она кому-нибудь разве? Да никому. Она же пустая. В голове ветер.
– Зачем вы так про нее? Что она вам сделала?
– Мне – ничего. А вот друзьям моим она здорово насолила. Её ведь хотели в Москву на гастроли отправить, лет десять назад это было. А что в итоге? Проспала такой шанс. Встала в позу, мол, не поеду и всё тут! Мы ей путь протоптали, выложили, а она, чертовка! Все бабы, Андрюха, дуры полнейшие! В голове пусто, в сердце пусто. Вообще пустые. Каждая такая, Андрюша, каждая.
– Не соглашусь с вами. Не все, далеко не все подходят под ваше описание.
– Да я столько таких перевидал, я ж депутат, Разумов, депутат. У меня столько этих баб было, на пальцах не пересчитаешь. И что? Каждая денег отхватила и поминай как звали.
– Вы несчастный человек, Массалов. Абсолютно несчастный. И несчастье ваше не в окружающих, а в вас самом. Вы разочаровались в женщинах потому, что не смогли удержать каждую, которая была с вами. Поэтому вы обозлились на жизнь. Пытаетесь оправдать себя, поливая всех грязью. Нельзя так жить, я сочувствую вам.
– Зря ты это, Андрюха, ой зря! Я же злопамятный, я твои слова запомню.
– А если умрёте сегодня? Что тогда?
– А я тебя и с того света достану. Несчастный? Я несчастный? Насмешил, насмешил. Кто из нас-то еще несчастным будет.
Массалов немного оттолкнул Разумова и зашел в 715 номер, громко захлопнув за собой дверь.
Разговор 11.
– Мужчина! Мужчина! С вами все в порядке? Мужчина!
Разумов замотал головой в разные стороны, затем остановился и устремил взгляд в сторону, откуда исходил голос. Перед ним стояла женщина-консьержка, только другая, немного моложе той, которая была внизу, и посимпатичнее.
– Мужчина, вы меня слышите? Из какого вы номера, мужчина?
– А? Что?
– Из какого вы номера, спрашиваю.
– Простите, я немного задумался. Я из 413, а что?
– Просто делаю обход перед «Концом», вы должны быть в номере. Судный день с минуты на минуту начнется.
– Что, повторите?
– «Конец» скоро, говорю. У вас со слухом проблемы?
– Нет, я все прекрасно слышу, просто не понимаю.
– А что тут понимать? Вернитесь в свой номер и ждите начало «Конца». Если повезет, то спустя полчаса вы уже сможете выйти из комнаты.
– Мне ждать в своем номере?
– Ну что вы, ей богу, как слабоумный. Я же всё вам объяснила. Идите в свой номер и ждите. Идите же, мужчина, идите!
Разумов поспешил удалиться подальше от странной консьержки, сбегая по лестнице на свой этаж.
Разговор 12.
Дверь в номер была открыта. Из комнаты выливался свет. Разумов осторожно подошел ко входу и неспешно вошел внутрь.
Комната, некогда маленькая, тесная, стала вдруг огромной. Посередине в круг выставлены были десять стульев, а в центре круга стоял еще один.
– Проходи, садись, милый.
Андрей увидел Аллу. Она стояла в углу комнаты и показывала ему на стул, стоящий посередине. Разумов осторожно прошел в круг и сел. Алла подошла к кругу и села на один из стульев.
– Ну как? Разобрался в «Конце», сладкий?
– Не совсем. Вернее, вообще нет.
– А меня вот забрали, представляешь. Пришли, занавесили окна и забрали. Даже слова сказать не дали.
– Но почему ты тогда здесь?
– А это уже не важно. Это не играет никакой роли. Я тут ведь не одна.
Из темноты выплыла фигура Массалова.
– Привет, Андрюха. Меня тоже забрали. Говорил же тебе, что заберут. Даже чай допить не дали. Пришли, занавесили окна и забрали.
– Вы были не вместе в тот момент?
– Алла меня выгнала. Я поднялся в 920. Там и настигли. Я ж говорил тебе.
Массалов подошел к стульям и сел рядом с Аллой. Вдруг Разумов увидел еще два силуэта. Из мрака появилась супружеская пара.
– Алексей, Вера! Но вы…
– Нездешние, да. Но теперь видимо и нездешних забирают. Такова судьба. Мать мою тоже забрали. Пришли, занавесили окна и забрали.
Супруги взялись за руки и сели рядом с Массаловым.
– Уи-уи! Андрэ, друг мой!
Разумов оглянулся.
– Луи! Ты тоже здесь…
– Уи, синьоре, уи. И та прелестная дама тоже тут.
Из-за спины француза показалось женское лицо.
– Луи невероятный человек. Я рассказала ему о своей нелёгкой судьбе, о муже. И он понял меня, без единого вопроса понял. А потом пришли жнецы. Пришли, занавесили окна и забрали нас.
Разумов закрыл лицо руками, а француз и его спутница шмыгнули на пустые стулья.
– Я ничего не понимаю, почему вас всех забрали, почему?
– А я говорил, что всех заберут, говорил же.
Разумов узнал голос того обеспокоенного незнакомца. Он появился в поле зрения мужчины, приблизился к нему, посмотрел в глаза и упал на стул.
– Пришли, занавесили окна и забрали.
– А меня они схватили в коридоре. Прости, друг, не выжил. Не сумел.
Перед Разумовым сел швейцар.
– Я пытался их уговорить, у меня ведь дочка годовалая. Никто не знал, а они знали. Сказали, что её тоже забрали. Вот, надеюсь встречусь с ней там.
– Мне очень жаль. Я ничего не понимаю.
– А вам и не нужно, мужчина. Вы сделали все, что от вас требовалось: пришли в номер и стали ждать.
– Только красный шарик разбился, увы.
На последние свободные стулья сели женщины-консьержки.
Разумов посмотрел под ноги: крупные осколки от стеклянного красного шара застилали пол номера. Казалось, будто все, кто находится сейчас здесь, сидят в озере из крови.
– Пришли, занавесили окна и забрали.
– Пришли, занавесили окна и забрали.
– Закрывай глаза, Андрюша, закрывай глаза.
– Пришли, занавесили окна и забрали.
– Пришли, занавесили окна и забрали.
– Закрывай глаза, Андрюша, закрывай глаза.
– Пришли.
– Занавесили окна.
– Забрали.
Разумов отключился.