Но, как не сложно догадаться, ничего не выровнялось. Она по-прежнему сторонилась «серьёзных разговоров» и я всё чаще стал видеть, как она выходит из ванной, в которой пролежала часа полтора, с красными, припухшими глазами.

Проблемы на работе добавили беспокойства. Компания, в которой я работал, оказалась под угрозой банкротства. Пошли сокращения. Меня не уволили, но зарплата стала значительно ниже, и теперь, вместо запланированной поездки в Италию, мы поехали к моей матери на дачу.

Как сейчас, помню тот день, когда мне сообщили о новых условиях работы. Я вернулся домой и… мне так стыдно было смотреть ей в глаза. Я должен был сказать ей, но не мог. Не мог сообщить о том, что подвёл её снова.

Я всё больше и больше уходил в работу, пытаясь подработать сверхурочно, и она стала всё реже видеть меня дома. А когда я всё-таки приходил, весь уставший и «побитый жизнью», у меня не было сил даже на вечернюю близость. Да и вряд ли ей хотелось заниматься этим с человеком в таком состоянии.

Не нужно обладать большой фантазией, чтобы представить, насколько ей «нравился» такой образ жизни. В какой-то момент она даже стала меньше следить за собой, наверное, рассчитывая, что хоть тогда я обращу внимание. Я может и обратил, но виду, как обычно, не подал. Я стал всё больше скрывать своё недовольство внутри себя, не давая ему выхода наружу. Хотел хотя бы так сделать её жизнь легче, но ей, похоже, это было ещё более не по душе.

А потом настал поворотный момент. Нет, сначала он мне таковым не показался, но, если хорошенько вспомнить, именно с него всё и началось. Тогда, придя с работы и сев ужинать, я заметил, что она с кем-то переписывается. Чёрт, я такого волнения на её лице не видел с тех пор, как мы друг другу клятву давали.

Клятвы… как там говорилось? И в любви, и в ненависти? Как в любви – понимаю, но вот как можно в ненависти? А если и ненависти даже нет? Если есть только отстранённость, а, временами, даже немного пренебрежение? Даже когда у нас был последний раз, делал я это без особого энтузиазма. Скорее, чтоб пар выпустить.

Спустя столько времени апатии в наших отношениях, я вновь видел улыбку на её лице. Вот только улыбка была вызвана не мной. Я сидел с ложкой каши, поднесённой ко рту, немо наблюдая за тем, как моя жена перестаёт быть моей.