Эго хаоса. Покидая большой город

***

И снова чёртов свет прямо в глаза! Солнце, видимо, решило окончательно доконать мои усталые очи, раздражая их каждый раз при моем пробуждении. Хотя подождите, в этот раз яркий свет слепил, но не грел, а значит…

– О, шевелится.

Презрительный голос Зары Юрьевны звучал словно издалека.

– Юная леди, – увещевал ее другой, не знакомый мне голос, – как можно! Студентка едва не погибла, даже не приступив к учёбе, а вы о ней в таком тоне.

– Благодарю за юную леди, – холодно отозвалась деканша.

Головная боль. Сколько она меня уже мучит? Неделю? Две? Каждое утро одно и тоже. Надо прекращать пить.

Словно прочитав мои мысли, кто-то сунул мне в руку стаканчик терпко пахнущей свежескошенной травой жижи.

– Выпей и голова пройдет,– саркастично-ласково посоветовала мне женщина медик. Догадаться что я в медпункте не составило труда. Разлепив глаза мне открылось выбеленное помещение, собственно женщина, весьма худощавого телосложения и чистый операционный стол, где я и возлежала в неудобной позе, сжимая стаканчик с лекарством.

Еле-еле пошевелив рукой, я влила в себя исцеляющий настой и улетела в полудрёму.

Мельком я узрела, что за моим состоянием наблюдают целых три преподавателя. Зара Юрьевна, декан некромантов, имени которого я не помнила и Илья. Было бы стыдно предстать перед ним в таком виде, однако лекарство, вместе с головной болью, притупило и чувства.

Деканы собрались вокруг меня не просто так, вчерашний инцидент, как оказалось, поднял на уши всех, вплоть до директора.

Илья, в свойственной ему краткой манере, высказывал свое мнение:

– мне такие не нужны, у меня дисциплина.

– Илюша, – старик некромант стукнул по полу тростью, – ежели судить о человеке по единственной его ошибке, можно упустить лучшее.

Зара Юрьевна встряла в мужской разговор:

– Владислав Романович, – она чеканила каждое слово, словно объясняла азбуку малышу, – на вашем факультете и без того талантов хватает, все уже решено, она моя.

Я не понимала шума вокруг моей скромной персоны. По мне, так вчерашний массовый запой вообще веский повод для исключения. Но в этой школе, по всей видимости, другие порядки.

Илья хмыкнул:

– Зара, вот охота тебе с алкашней возиться? Сама бухает и сестру мою спаивает.

Декан бойцов произнес последнее предложение не то с ужасом, не то с отвращением. Сложно понять интонацию, когда голоса звучат словно в огромной бочке, отражаясь эхом по всей комнате.

– Илюша, – вновь отчеканила преподавательница, – нажраться любой дурак может, а вот возглавить самую масштабную пьянку за последние пятьдесят лет, тут нужен талант.

До меня понемногу стал доходить смысл их спора. Я сама не смогла определиться с факультетом, а деканы, кроме Ильи, готовы драться за мой якобы талант. Какой, интересно, что вообще вчера было? Едва ли школа приветствовала студентов со сверхспособностями к алкоголизму.

Однако, я сделала вчера что-то, по всей видимости, открывшее меня с весьма неожиданной стороны. Неожиданной, в первую очередь, для меня самой.

Прикинувшись шлангом, я навострила уши, желая узнать продолжение разговора.

Зара Юрьевна позвала меня по имени, но я благоразумно промолчала, пусть говорят дальше.

– Зарочка, – начал Владислав Романович, – дайте девочке отдохнуть, она, кажется, уснула.

– Значит нужно разбудить. – парировала красавица деканша, – через час я должна согласовать списки учащихся, а у нас нераспределённый студент.

– Не думаю, что именно эта студентка будет против изучения занимательного искусства некромантии, – не сдавался старичок, – запиши ее ко мне, и дело с концом.

Зара Юрьевна цокнула каблуками, судя по звуку, приближаясь ко мне.

– Не положено. Студент сам определяет свою судьбу, если оракул не смог этого сделать. В том и суть нескольких отметок.

И тут же ее голос раздался прямо над моим ухом:

– Я знаю, что ты не спишь.

От ее вкрадчивого шепота по моему телу побежали мурашки.

– Кивни один раз, если выбираешь мой факультет.

Я лежала судорожно соображая, черное или белое? Выбор нужно сделать здесь и сейчас. Выбор, на который у меня были почти целые сутки, над которым я даже не удосужилась подумать. Ну что же, некромантия конечно круто, но Лары там не будет. Так себе оправдание, конечно, но…

Я кивнула, слабенько, но Зара Юрьевна увидела. Этого было достаточно. Владислав Романович охнул разочарованно и зашаркал в сторону выхода. Моя же новоиспеченная деканша хлопнула в ладоши, довольная и также поспешно ретировалась.

Эх, Ларочка, надеюсь, учеба с тобой рядом пройдет успешнее, чем в черном замке. Жребий брошен, как говорится.

Илья не спешил уходить. Чувствуя его взгляд на себе, я заохала, неловко переворачивась, якобы со сна, приоткрыла глаза, усиленно изображая полную беспомощность, и, наконец, собралась с духом, чтобы встретиться глазами с деканом бойцов.

Илья пристально разглядывал мое лицо, ища, видимо, признаки ума на нем. А может быть тоже не понимал, с чего вдруг такой интерес к несчастной алкашке. Я молчала, ибо молчание казалось мне благоразумнее нелепых вопросов и оправданий.

– Илья Васильевич, -послышался позади меня приветливый голос медички, – вы останетесь? Мне нужно подготовить студентку к выписке, может понадобиться ваша помощь, а потом еще…

Медработница, как и Зара Юрьевна, как и, собственно говоря, добрая половина девушек школы явно имела виды на брутального преподавателя. Она словно мурлыкала, так мягко и интригующе звучал ее голос. Илья, однако, не заметил, или просто сделал вид, что не заподозрил причин столь нежной интонации, и хмуро перебил:

– Готовьте, Юля, я ее сопровожу.

Медичка сокрушенно вздохнула, обдав горячим дыханием мое ухо.

Медсестричка оказалась в зоне моей видимости. Я все еще прикидывалась шлангом, наблюдая за ней, стараясь не встречаться взглядом с Ильей. Девушка вряд ли хотела именно такой помощи. Она что-то достала из шкафчика, завернула в бумагу. Поправила волосы, чисто автоматически, рядом с понравившимся мужчиной женщины частенько так делают. Весь ее вид выражал разочарование, наверняка девушка надеялась, что я сама как-нибудь оставлю их. Но я непроизвольно помешала ее романтическим планам.

– Вот, – медичка сунула мне в руки свёрток, -здесь мазь для ноги, и обезболивающий отвар. Пей, если нога сильно заболит.

Она немного помедлила, смерив меня хмурым взглядом и добавила:

– Ну и по утрам. Тоже помогает.

Ну что тут скажешь, один раз гульнула, клеймо на всю жизнь получила. Сказать, что мне стало стыдно… едва ли. Более того, я вдруг поняла, как зла сейчас на всех. На Зару Юрьевну, за то, что воспользовалась моим положением, на бедную медичку Юлю, за ее слова, на ребят, что вчера не удосужились хотя бы меня в дом занести и вообще на все происходящее. Еще вчера днем меня заботило только безденежье и поиск нового жилья. Сегодня же, всего за одну ночь, я едва не лишилась жизни, согласилась учиться у раздражающей меня особы непонятным магическим наукам, да и в целом, больше всего пугала новизна и неизвестность.

Однако, раздражение отступило на второй план, едва меня коснулись сильные руки Ильи Васильевича. Щёки тут же залились краской, а на лице непроизвольно выступила дебильная улыбка. Медичка фыркнула, бубня под нос, что мол я и сама могла дойти до общежития и вообще надо ходить побольше и разрабатывать конечность, вот только мужчина проигнорировал ее бубнеж, легко подняв меня на руки.

Ниточки дернулись настолько вяло, что Илья даже не почувствовал их. Да и я, собственно, не успела его просканировать. С похмелья этот процесс весьма сложен для моего организма. Так, прижавшись к широкой груди, пригревшись в руках мужчины, я, наконец, действительно уснула.

Снилось мне такое, что наяву я бы не придумала даже в самых смелых фантазиях. Разумеется, эротические сны случались и раньше, но этот переплюнул по происходящей содомии все предыдущие. Последняя сцена, где Лариса с упоением связывала Лялю красивыми узорами из веревок, вернула меня в реальность, слишком резко, аж голова закружилась, но дальнейшего развития сюжета мой болезный мозг бы не выдержал.

Кажется я вскрикнула, внезапно пробудившись, о чем тут же сигнализировал испуганный шепоток Ларисы:

– Батюшки! Ты чего вопишь? Кошмар приснился?

Шепот послышался совсем близко, как так, интересно, кровать Лары находилась в полутора метрах от моей. Может быть она, бедняга, сидела возле меня, переживала. Вот только на деле ситуация оказалась куда интереснее. Наши кровати, сдвинутые вместе, превратились в одно большое ложе, застеленное цветастым бельем. Тусклый свет ночника позволял разглядеть Лару, находящуюся слишком близко ко мне, шторку, прятавшую от нас Лялю, мирно сопящую во сне. Уют деревянного домика, запахи осени, доносящиеся сквозь приоткрытое окно, мигом привели меня в чувства.

Лариса все еще молчала, изо всех сил стараясь не засыпать меня с ходу вопросами. Заставлять ждать ее и дальше, было бы просто издевательством над ее любопытством. Я не стала мучить подругу. Протерла глаза, радуясь царящей вокруг полутьме, и выдала все, опустив лишь подробности моих смутных чувств к ее брату и, собственно, приснившийся мне в похмельном угаре треш.

Лариса слушала внимательно, не перебивая, как она любит, но пытаясь вникнуть в суть моих переживаний. Заодно, как бы оправдывая нахлынувшую на меня волну смешанных чувств, я поведала и о своей обычной жизни, не опустив даже факт моей работы в стриптизе и причины, заставлявшие меня напиваться до поросячего визга.

Закончив с откровениями я вопрошающе уставилась на подругу, ожидая ее реакции. Стоит заметить, в этот раз девушка не спешила говорить.

Обстановку разрядила Ляля, прервав неловкое молчание громким всхрапом. Лариса смотрела на меня, медленно расплываясь в улыбке. Я тоже не смогла сдержать эмоций и захихикала. Через пол минуты мы, давясь беззвучным смехом и утирая слезы, крепко обнялись. В данный момент мне не были нужны даже мои сенсоры, чтобы понять, Лара не считает меня кем-то нехорошим, она не злится и не обижается, да и в целом, она рада, что все хорошо закончилось. Этот момент и положил начало нашей с ней крепкой дружбе.

– Лар, – шепнула я, стараясь говорить максимального тихо, – а мне ведь мне с храпуньей на одном факультете учиться…

Ответом мне послужил взрыв еле сдерживаемого хохота.

–Не… смеши… – с трудом попросила Лариса.

И тут я не сдержалась, заржав, как конь, во весь голос.

Лялин храп прекратился, переходя в недовольный бубнеж, а еще через мгновение в нас полетела подушка, не достигнув, однако, цели, но вызвав у нас новый приступ дикого ржача. Спросонья Ляля хрипло ругалась на непонятном языке, попутно вставляя вполне конкретный отечественный мат. Немного успокоившись, Лара поинтересовалась, что за проклятия только что прозвучали и не вырастут ли у нас после них грибы на заднице, на что старшекурсница, прокашлявшись, ответила:

– Если не заткнетесь, то вырастут, и не только на, но и в ней.

Поняв, что вряд ли сейчас получится уснуть, я предложила Ларисе переместиться в другое место и поговорить нормально, не опасаясь разбудить кого-то еще.

Девушка пожала плечами:

– На кухне, думаю, лишних ушей не будет, можем там посидеть, да и мне тоже спать что-то расхотелось.

– Ну и пойдем.

Я слезла с кровати, соображая, как бы доволочить раненую ногу, но Лариса сообразила раньше:

– Ты только лекарство выпей сразу, и с собой возьми, на всякий случай, и за меня держись.

Подруга подставила плечо, приняв на себя часть моего веса и мне стало неловко, от того, что заставляю постоянно из-за своих косяков страдать других.

Доковыляв до маленькой кухоньки мы поняли, что не одни такие, полуночники. В ярко освещенной бытовке я узрела четверых смутно знакомых ребят, громким шепотом споривших о чем-то, а заслышав нас, тут же замолчавших. Парни подозрительно зыркнули в нашу сторону, мы, в свою очередь, переглянувшись с Ларой, состряпали не менее подозрительные мины. Молчание затянулось:

– Эм,– я не знала толком, что сказать, – мы можно тоже тут посидим немного?

Один из парней махнул в сторону компании рукой и поспешил уйти, едва не сшибив Ларису мощным плечом.

– Ваня, сука, куда пошел? – шепнул симпатичный мальчик, примерно на две головы выше меня, грозно скрестивший руки, возвышающийся над сидящими вокруг него ребятами.

Ваня, даже не обернувшись, показал средний палец, скрываясь в полутьме коридора.

Парень махнул рукой вслед нерадивому собеседнику, тут же переключив внимание:

– Сань,– это ли не та мадам? – поинтересовался парнишка, кивнув в мою сторону.

Саней оказался щуплый молодой человек, сидевший спиной к двери. Едва он обернулся, как на меня накатили флешбеки недавней попойки. Его я однозначно знала, более того, в смутных воспоминаниях он фигурировал в весьма интересных позах, относительно меня. Вот же черт! Надеюсь мы просто дурачились.

– Ооо, – протянул Саня, едва узрев мое красное, как помидор лицо, – мисс Октябрь собственной персоной. Доброй ночки вам.

Мисс октябрь? Что?

– Ну здравствуй, что-ли,– ответила я, теряясь от непонимания ситуации.

Лара подняла два пальца в знак приветствия. Парни улыбнулись ей в ответ. Я потерялась окончательно.

Высокий парнишка, распознав мое растерянное состояние, саркастически ухмыльнулся:

– Мисс Октябрь словила приступ амнезии после Дедовского пойла. По глазам вижу, она даже не понимает, почему мы ее так зовем.

Желание пристукнуть русую голову чем-то тяжелым смешалось во мне с некоторым облегчением, глядишь, узнаю, за что меня Зара Юрьевна так к себе захотела. Саня уступил мне место, отчего Лариса, до сих пор поддерживающая мою тушу, облегченно выдохнула. Я приземлилась на шаткий стульчик, выставив вперед больную конечность и приготовилась, ребятам явно было что рассказать.

Первым начал молчавший до сих пор рыжеволосый Лёха, его имя как-то само всплыло в памяти, как только он заговорил:

– Скажи, что ты помнишь последним?

Как ни странно, в голосе его звучали уважительные нотки.

– Ну, мы с Ларой сидели на крыльце, болтали, – мозг судорожно напрягался, пытаясь восстановить последние события, – потом я пошла к Антону… Дальше всё, ничего внятного, -призналась я.

– Хм-м.– ответил Лёха, призадумавшись.

– Мне что-то не нравится твое хмм.

В разговор вновь встрял Саша:

– Да не томи девку, братиш, ничего там супер страшного не произошло. Просто кто-то, – он обратился ко мне, – заставил дятла с бытовухи клонировать ящик Дедовского пойла, а это штука лютая. Одной бутылки хватает, чтобы отправить в нокаут половину первого курса. А тут их оказалось двадцать четыре.

Пойло, дятлы… я ни черта не понимала, но слушала, ожидая ответов.

Высокий парень продолжил мысль друга:

– Фишка вот какая, тот дятел мало того, что клонировать не умел от слова совсем, так еще и рецепт пойла настолько уникальный, что повторить его никому не удавалось. Рецепт знают только избранные из синих, а ты каким-то макаром заставила беднягу заделать целый ящик.

Прокрутив в голове информацию еще раз, я поняла, что теперь точно ничего не понимаю:

– Какие блин дятлы? Какие синие? Поясните по-братски, а то мозг уже кипит, – взмолилась я.

Ответила мне уже Лариса, по ходу дела наливая воду в чайник. Ибо беседа предстояла долгая и наверняка интересная.

– Дятел – это короче один придурошный с бытового факультета. У него способностей к магии, как у вот этого чайника, а мозгов и того меньше. Зато понтов вагон.

– Ага, -перебил ее русоволосый, – у него папа заслуженный офицер маг армии, за честь семьи трясется, а сынуля лох лохом. Ну из таких, при любом случае «ты знаешь, кто мой папа» орет.

Я кивнула, все еще не до конца соображая, причем тут я вообще.

– Так вот, – Лара вновь вернула себе позицию оратора, – ты ему на ушко пару ласковых шепнула и он явил чудо. Ящик пойла. А синие – это факультет археологов. У них цвет очень символичный. Вроде бы под открытым небом всегда, и пьянствуют у них будь здоров.

Чайник на плите, тем временем, пустил струйку пара, готовясь пронзительно свистнуть, напоминая о себе. Лариса шустро отреагировала, выключив огонь. Сам же процесс приготовления напитков взял на себя Лёха. Предчувствуя новый приступ боли, я отказалась от чая, попросив заварить мне травки из медпункта. А заодно задала всем присутствующим вопрос, мучавший меня с самого утра:

– Я вот интересуюсь, как вообще я оказалась на улице, когда все разбежались по комнатам? Я не жалуюсь, но как бы местная фауна чуть инвалидность мне не оформила.

Алексей покатился со смеху:

– Так ты же сама орала, мол ты ловкая и дерзкая, любого монстра одолеешь одним взглядом, чего за наезды на мирных граждан?

Вот оно, чувство стыда во всей своей красе. Краска залила лицо, руки и даже, как мне казалось, пальцы ног. Я решила поиграть в героя, вот и весь ответ. Не это ли мое безрассудное слабоумие вызывало уважение у окружающих, включая преподавателей? Или же просто, вместе с клеймом главного алкаша, я навесила на себя ярлык фрика, забавляющего компании дурацкими выходками. Так или иначе, не узнаю, пока не увижу реакцию большинства.

Отхлебнув горячего отвара, я задала последний на сегодня вопрос, почему, собственно, мисс Октябрь?

– да потому что, – вклинился вездесущий Саня, – тебя на конкурс выбрали от пиз… кхм, от факультета отношений, слыхал, тебя как раз туда пульнули.

Ого, да моя слава летит настолько впереди, аж не по себе становится. Утром выбор был сделан в далеком медпункте, а сейчас об этом знает вся общага. Класс, просто класс!

– Интересно, и что же за конкурс? Я сама напросилась, да?

– Типа того. – Саша чокнулся со мной кружкой чая, – ты сказала, что танцуешь больно хорошо. Белые тебя тут же в свою компашку определили, вроде как такие поехавшие, типа тебя, у них успехов добиваются. Ну, в хорошем смысле поехавшие, – исправился парень, встретив мой грозный взор, – ну, отбитые… нет, не так…

– Амбициозные, – помог ему высокий, имени которого я так и не вспомнила.

Лара, дабы не усугублять ситуацию, решила вкратце пояснить суть сего конкурса:

– Мисс Октябрь – это неформальное название. По сути, конкурс проводится в ночь на Самайн, выбирается, так сказать, жрица, которая должна открывать символические врата для мертвых. Уж не знаю, на кой мертвым самые талантливые, но, традиция есть традиция. Обычно выигрывают наши, конечно же, но кто знает, может тебе повезет.

Лариса подмигнула мне, залпом осушила остатки кофе и, проделав несколько пассов руками, «вымыла» кружку, отправив ее на законное место рядом с раковиной.

Саня как-то загадочно улыбнулся:

– Дамы, а что это мы, собственно, по чаю? Есть предложение продолжения,– сообщил он голосом ярмарочного зазывалы, щелкнул пальцами, шепнул себе под нос пару фраз и на столе материализовалась бутылка вина неизвестной марки.

В другой ситуации я бы непременно обрадовалась внезапному алкоголю, да и восхитилась бы, лишний раз увидев настоящую магию. Однако сознание, и без того потрепанное последними событиями, взмолило об отдыхе, решив, по всей видимости, срочно переварить и отфильтровать информацию. Я сопротивляться не стала. Прикончила травяное лекарство и поспешила откланяться. Хватит уже с меня утреннего похмелья.

Лара осталась с ребятами, а я, сидя в темной комнате, задумчиво втыкала взглядом в освобожденное Лялей окно. Мисс Октябрь. Жрица врат. Супер. Просто класс. Интересно, когда я говорила, что хорошо танцую, я уточняла какой танцевальный стиль имела ввиду? Судя по всему – нет. Иначе реакция была бы у ребят более бурная. Мозг силился вспомнить, что же мы с Сашей делали такого, но тщетно. Опять же успокаивала его реакция, никакой пошлости во взгляде. Чувства рвались через край:

– Ннндаааа!

Выражение эмоций оказалось чересчур громким. Ляля снова проснулась, запустив в меня, на этот раз молча, свой пушистый белый тапок. Видимо снаряд был заготовлен заранее, ибо прилетел мне в голову мгновенно, не дав времени уклониться. Я потерла ушибленный лоб, ухмыльнувшись с вида Лялиных тапок, и поражаясь ее меткости.

Нда, надо бы действительно отдохнуть, а то даже ссадина на лбу почему-то не вызывала во мне гнева или желания мстить, я слишком устала для этого.

Глава 5.

Уснуть я так и не смогла, увлекшись созерцанием раны на ноге. Медсестра отлично знала свое дело. Ногу пришлось зашить и тот шов, что она сделала, радовал даже мой взор, хотя казалось бы, чему тут радоваться? В свертке я также обнаружила мазь, щедро полила ей ногу и ждала пока впитается.

В таком положении меня и застала пьяненькая Лариса, пришедшая под утро. Весь ее вид, поза, блаженное выражение лица свидетельствовали о весьма приятно проведенном времени. Хоть кто-то умеет развлекаться без приключений, подумалось мне. Предвосхищая мои вопросы, Лара обняла меня, дыхнув свежим алкогольным душком, хихикнула и пропела:

– Все потом, все потом. Я спать.

Чмокнула меня в щеку и, не раздеваясь, она уснула, распластавшись в позе звёздочки. Наслаждаться сном ей оставалось не более пары часов.

Я, не найдя чем себя занять, отправилась встречать рассвет на крыльце, задумчиво вертя между пальцами найденную на самом дне рюкзака мятую сигарету. Сколько она там валялась, вбирая в себя запахи соседствующих с ней вещей – история умалчивает. Желание курить боролось во мне с нежеланием вдыхать в себя сей «парфюм». Правда борьба оказалась недолгой. Какого курильщика остановит такая мелочь, как вонючая сигарета, после целого дня перерыва?

Чиркнул кремень зажигалки, в утренней тишине отозвавшийся, как мне казалось, громким эхом. Загорелся уголек. Дым с никотином наполнил мои лёгкие. И я поняла, что идея была так себе. Не знаю, что там лежало рядом с несчастной сигаретой, но по ощущениям – я курила носки. Причем это должны были быть носки очень усердного спортсмена, считавшего их счастливыми и посему никогда их не стиравшего. Но повторюсь, разве курильщика это остановит?

Голова слегка закружилась от дозы никотина, и стало так легко. Тело приятно обмякло и я спокойно занялась созерцанием.

Вдалеке слышались голоса неизвестных мне птиц, больше похожие на отрывистое хоровое пение. Солнце намекало на свое существование бликами на крыше белого замка, хорошо видневшегося отсюда, благодаря своей высоте.

Трава и остатки цветов, растущих вдоль стен корпуса, гнулись под тяжестью утренней росы. Тепло пока еще не спешило уходить окончательно, но утром все же было достаточно прохладно, чтобы я окоченела. Однако, зарядиться вдохновением я успела в полной мере. Боль в ноге не беспокоила, благодаря чудодейственным мазям, дозу никотина я все же получила, а еще, собираясь на улицу в предрассветных лучах, в углу нашей комнаты я обнаружила свой чемодан, потерянный, как мне казалось, там, в прошлой жизни. На чемодане, уложенные чьей-то заботливой рукой, лежали зажигалки и разряженный смартфон. Самым странным в этой ситуации я сочла то, что напрочь забыла о своем навороченном девайсе, ранее находящимся в моих руках по четырнадцать часов в сутки.

Как бы там ни было, отсутствие смартфона, свежесть сентябрьского утра и странное возбуждение витающее в воздухе, словно окунули меня в беззаботное детство, как в тазик с теплой водой. Тот самый тазик, в котором я плескалась когда-то далеким утром первого сентября, готовясь встрять на девять лет. Школьные годы блин чудесные. Сейчас, однако, перспектива учёбы радовала несказанно, ибо обучаться настоящей магии – это вам не логарифмы считать, в жизни точно пригодится.

Лара, в свойственной ей манере появляться в самый нужный момент, выдернула меня из детских воспоминаний, нежно обдав мое ухо перегаром:

– Чего залипла, женщина моя?

Божественное окончание утреннего медитативного созерцания.

– Привет привет, – отозвалась я, наблюдая, как ловко посланный моими пальцами бычок по красивой траектории летит четко в лужицу росы. Трехочковый, ага.

– Пойдем быстрее собираться! – Лара, дрожа не то от холода, не то от вчерашнего бухича, с усилием потянула меня за руку.

Уходить не хотелось, обратно в суету от природной безмятежности, но подруге сопротивляться бесполезно. Лара тащила меня с ненужным упорством, ибо я шла сама и дополнительное воздействие не требовалось, но уж больно ей нравился сам процесс.

– Надь, ты только не переживай, – щебетала подруга, больше для собственного успокоения, – пусть у нас разные факультеты, но мы же не прощаемся, да и пьянку нашу скоро все забудут. Все будет хорошо.

– Забудут, -буркнула я, припоминая слова Зары Юрьевны, – самую масштабную пьянку за последние пятьдесят лет, ага.

– Чего? – не расслышала Лара

– Да так, мысли вслух.

– Так конструктивного диалога не получится, – пропела Лариса, легко взлетая по лестнице.

«Мне бы такое похмелье», позавидовала я про себя, радуясь, что наконец-то с утра меня ничего не беспокоит. Надо продолжать в том же духе, так, глядишь, и совсем пить брошу.

Так, возрадовавшись своим грандиозным планам, я уже представила было светлое будущее без алкоголя и вечной боли по утрам. Правда на радостях совершенно забыла об одном «но». В здоровом теле здоровые сенсоры.

***

Треклятые ниточки, почему-то проигнорировавшие Лялю и Ларису, решили вволю оторваться на массовой экскурсии для новичков. Зара Юрьевна собрала первокурсников со всех факультетов в главном корпусе, дабы показать кабинеты администрации, дать вводную и рассказать, на отечественный манер, про технику безопасности. Серьёзно, нам даже выдали журнал, где каждый поставил свою подпись. С той лишь разницей, что местный журнал походил больше на старинную книгу с тысячей страниц и тяжелой обложкой обтянутой…

– Это человеческая кожа? – поинтересовалась девушка, как мне показалось, слегка маниакального вида.

Странно, что я не обратила на неё внимания на распределении. Хотя, может она просто была одета не столь приметно. Сейчас же было в ней нечто притягательное и даже немного родное.

Зара Юрьевна за словом в карман не лезла:

– Из кожи учеников, прогуливающих мои теоретические занятия. Я не угрожаю,– она хищно улыбнулась,– просто предупреждаю.

Толпа оживилась, обсуждая слова деканши. Кто-то гоготнул, кто-то ужаснулся на полном серьёзе, но, так или иначе, ученики поддались любопытству, плотнее обступая книгу. Девушка же, задавшая вопрос, поспешила освободить очередь. Мой же взгляд цеплялся за ее яркую внешность: кожаные черные леггинсы плотно облегали длинные стройные ножки, а белая блуза, сквозь неприлично глубокое декольте, открывала вид на небольшую красивую девичью грудь. Девушка поправила волосы, спадавшие чуть ниже плеч темными волнами, развернулась прочь от книги и встретилась со мной взглядом. Все ее лицо, включая хитрые карие глаза и пирсинг под пухлой нижней губой, выражало какое-то особое наслаждение. Однозначно маньячка. Могли бы подружиться.

Ниточки рванула за ней, успев поймать эмоциональный подъем незнакомки. Я максимально сосредоточилась, не столько из любопытства, сколько для отвлечения моих сенсоров от толпы. Лара подтолкнула меня вперед, уже традиционно возвращая в реальность из мира дум и фантазий. Однако, если бы не ее пинок, я бы не сообразила, что подруга может быть знакома с остальными учащимися, как никак, семьи магов стараются держаться поближе друг к другу.

– Лар, а ты вот эту мадам знаешь? – я кивком указала на цель

– Какую? – не поняла подруга, вертя головой

– Да не крутись ты, – шикнула я, аккуратно показывая пальцем на девушку с пирсингом, уже почти скрывшуюся в толпе

– Да какую, блин?! – Лариса негодовала, так и не поняв, что я от неё хочу.

–Ай, да забей, – я разочарованно махнула рукой, потеряв «маньячку» из виду.

– Ладно, а кто хоть там был то? Опиши, может я тебе скажу

– Да ладно, потом, – отнекивалась я от разговора, подталкиваемая толпой к злосчастной книге по безопасности.

Наконец, покончив с формальностями, Зара Юрьевна начала экскурсию:

– Итак, мы с вами начинаем осмотр белого замка, как вы помните, главного в нашем архитектурном комплексе. Надеюсь, ученики моего факультета запомнят все основные моменты и не потеряются в первый же учебный день.

Ее жеманный голос резал слух, словно соседская дрель воскресным утром, хотя она не сделала лично мне ничего плохого, я почему-то невзлюбила деканшу. Наверное от того ее слова, даже такие незамысловатые, вызывали во мне раздражение. Ей, разумеется, было бы глубоко фиолетово, даже узнай она о моем отношении.

– Мы с вами, как нетрудно догадаться, находимся в Большом зале, вы помните его с первого дня…

Зара Юрьевна все рассказывала и рассказывала, но мое внимание на сей раз безраздельно принадлежало парню, который зацепил меня еще в первый день. Черноволосый, зеленоглазый красавец, одетый скромно в черную футболку и джинсы, вёл под ручку Забаву, вызывая полный диссонанс. С одной стороны такой весь готический принц, с другой девочка-кукла в розовых оборках.

Что-то сжалось во мне, странное чувство, похожее на… Ревность? Да нет, откуда, парня то я знать не знаю. Вероятно Забава, на подсознательном уровне, пробуждала во мне, стыдно признаться, некую зависть. Еще бы, рядом с такой милой девочкой, выглядящей намного моложе своих лет, с ее явно дорогим гардеробом и тщательно уложенными локонами, я казалась самой себе рыночной торговкой сельдью, совершенно некстати оказавшуюся в бутике Версаче.

Лариса незаметно скрылась в толпе, оставив меня один на один с моими мыслями. И чертовыми ниточками. Я обратила внимание, что студенты, в отличие от преподавателей, не ощущают моих сенсоров, в свою очередь, приближающих меня не то к безумию, не то к обмороку, заставляя чувствовать всю гамму эмоций окружающих. Я уже не слышала слов, лишь чувствовала кожей чужую радость, злость, печаль, похоть, ужас и благоговение. Иллюзорные нити, как это обычно и бывает, неиллюзорно убивали мою психику.

«Бежать»! Мелькнула в голове единственная мысль, коей тело тут же и подчинилось, спасая от расстройства разум.

У ворот замка я очутилась в мгновение ока, смутно осознавая, что сильно толкнула кого-то в попытке выбраться. Страшно хотелось курить. Обыскав по привычке карманы, я, разумеется, не обнаружила ни одной сигареты. Если бы не мелкий дождь, изрядно меня освеживший, я бы наверное заплакала от безысходности. Не выпить, ни покурить, к тому же я обречена на постоянную толпу вокруг себя.

Я бы все отдала сейчас за продолжение моей той, скучной жизни. К черту магию, в топку школу и всех ее обитателей. Однако бежать уже поздно, да и некуда, и мне оставалось только сесть на мокрую ступеньку, обняв колени и спрятать голову от мелких капель. Нужно собраться с мыслями, может это все еще не мои эмоции. Я как мантру повторяла себе под нос: «успокоиться и начать соображать, успокоиться и начать соображать».