Ирка Хортица и компания

– Говоришь, еще тогда? Дай! – дядька Сварг властно протянул руку к ножу. И нетерпеливо повторил. – Давай, давай! Тебе он против змея не поможет!

– Тебе ж помог. – неохотно расставаясь с ножом, пробурчал парень.

– Мне… – усмехнулся дядька. – Змей молодой был, дурной, да залетный. Ты ж, небось, на нашего Повелителя нацелился? – и получив кивок, поинтересовался. – А зачем?

– А надоел он мне! – задиристо ответил парень, но увидев кривую усмешку старика помрачнел и отвернувшись, пробурчал. – Помирает племя. Вожак еще не видит, а я… а мамка… видит. Баб меньше, малых и вовсе об ту зиму ни одного не выжило. А нынешнюю подать как отдадут, так и вовсе опосля холодов никого не останется.

– Жалеешь их? – яду в голосе старика было как у разозленной гадюки. – А они тебя с мамкой не жалели!

– Чего нас с мамкой жалеть – мы сильные. – искренне удивился Катигорошек. – Нам за племя и решать, коль у них самих силы нет.

– Они вас даже за соплеменников не держат!

– Мелкие они, меня держать. – усмешка парня стала снисходительной. – Я решаю.

– Все с тобой ясно… змеева кровь. – не обращая внимания на скорченную парнем презрительную рожу, Сварг приказал. – Зароешь все, что раскопал, тогда и приходи. – поглядел на хмурящееся небо. – Дождь будет, хорошо… – и заторопился обратно к дому.

Катигорошек насупился еще больше, вытащил из кустов деревянную копалку и принялся быстро забрасывать змееву могилу землей.

– Дядька Сварг! Я закончил! – под набирающим силу ливнем Катигорошек выбрался из-за скалы и заозирался, выглядывая старика.

– Так иди сюда! – прогудело сверху.

Задрав голову, Катигорошек увидел вход в пещеру, в грозовом полумраке вспыхивающий багровыми сполохами огня, точно внутри пылал громадный, один на все племя, костер.

– Раньше вы меня сюда не пускали… – пригибаясь, чтоб не стукнуться о камни, он залез внутрь… и совершенно по-детски испуганно ойкнул.

Камни нависали над головой – пещерка была маленькой, двоим едва развернуться, и большую ее часть занимал сложенный из камней очаг, внутри которого, точно зверь в ловчей яме, ярилось и кидалось на стены невероятно яркое, какое-то… живое пламя, похожее и непохожее на пламя человечьих костров.

– Из-за огня-то все и случилось. – глухо проговорил Сварг. – На берегу я змея увидел, молодой совсем, мелкий… для их, для змеевой породы мелкий. То ли играл, то ли злился – пыхал огнем во все стороны, ярился… а я подкрался, да в горшке змеев огонь и унес. Еле до пещеры дотащил, через три обмотки все руки пожог. Как уж змей меня в том дыму да гари учуял, не ведаю, да, видать, за обиду посчитал. Пошел по следу. Нашел… не сразу, но нашел. На свою беду. В пещеру морду сунул…

Катигорошек оглянулся на вход. Он и сам-то едва протиснулся, а уж у змея, даже мелкого, только морда пролезет.

– Они ж людской облик принимать умеют. – прошептал парень.

– Прими он людской облик, тут мне конец бы и вышел. – согласился старик. – Да только не для повелителей это, облик ничтожных человеков носить. Привыкли во всей силе и мощи… да в чешуе. А на глазах-то чешуи нет! – старик взмахнул странным ножом, точно вонзая его.

Катигорошек содрогнулся. Он ведь тоже… молодой. И наверное, тоже дурной. Как тот змей. Куда он собирается сунуть свою человечью морду?

– Выл змей страшно, рванулся, да застрял. Огнем дыхнуть хотел, им же и поперхнулся. А я все бил, бил… Страшно было. Страшно.

«Змею, наверное, тоже» – впервые подумал Катигорошек.

– Кровь его мне в лицо хлынула. – продолжал дядька. – По груди потекла, по плечам. С тех пор вот и не болею, хоть и старый уже. Как все кончилось, я в яму-то его и оттащил. Боялся по первости. А потом понял: даже если ищут его, так не средь людей. Никому и в голову не пришло, что человек может змея убить. А сам я не хвастал. – он криво усмехнулся. – А змиев огонь – вот он. Кормлю с тех пор, гляжу, чтоб не погас.

– Дядька Сварг… а зачем вам огонь-то змиев?

– Заради этого! – дядька Сварг махнул рукой. У очага с плененным огнем, рядом с выстроившимися рядком каменными молотами: большими настолько, что Катигорошек покосился на них с уважением, и другими, помельче, лежал ноздреватый кусок… чего-то.

– С неба упал, прямо тут, за скалой. Во-от такенную яму вырыл: в ней-то я потом змея и прикопал. А грохоту от камня этого было, огня – куда там змею! – любовно поглаживая это самое что-то, сказал Сварг. – Так-то он твердый, едва кусок отколешь, а пламя чует. Костровый огонь для него слабоват, а в драконьем огне навроде жира берова течет, а в воде холодной твердеет. Из него-то я нож и сделал, которым змея убил. Железом назвал.

– Железо… – Катигорошек неуверенно положил руку на камень-с-неба. Бок у него был шершавый и на ощупь ни на что не похожий. Подумал… и руку убрал.

– А может, он… оно… тоже от змеев? – невольно обтирая ладонь об кожаную рубаху, предположил он. – Раз с неба…

– Думаешь, у змея из-под хвоста вывалилось? – бросил на него старик косой взгляд. – Ты мамку свою спроси, она про змеевы хвосты все-е знает. А вот еще гляди… – не обращая внимания на хмурящегося парня, старик принялся приматывать нож к жердине, не переставая прислушаться к раскатам грома… и вдруг сиганул из пещеры, будто гнался за ним кто.

– Дядька, вы куда? – растерянный Катигорошек кинулся за ним.

Дядька с размаху воткнул жердь с ножом посреди поляны – и заячьим скоком ринлуся прочь.

– Ложись! – рявкнул он и подшиб Катигорошка под колени, рухнул сам.

Насаженный на жердь клинок хищно уставился в небо – и точно оскорбленная этим вызовом, грозовая тучи метнула вниз извилистый пучок небесных игл. Точно сверкающая когтистая лапа сомкнулась на темном ноже – раз, другой и третий. Небесные иглы срывались раз за разом, снова и снова находя темный нож. Трескучие искры плясали по поляне, пахло остро и странно. Шипя, золотая огненная змейка побежала по древку. Запахло паленым – и жердину охватило пламя, пожирая мокрое дерево и нещадно чадя.

– Видал? – перекрикивая раскатистый небесный хохот, проорал Сварг.

– Дядька Сварг, вы сделаете мне такой нож? – парень вцепляясь в старика обеими руками. – Чтоб я мог сразиться со змеем!

– Вот же дурень! – дядька поволок парня обратно в пещеру. – На, утрись! – бросил мягкую шкурку. Рядом с драконовым огнем от промокшей насквозь рубахи повалил пар. – Нож ему… А летать ты умеешь? Или на дерево залезешь, чтоб змею в глаз попасть? Да и с чего ему с тобой драться? Прибьет издаля и все! Это если ты до него доберешься мимо слуг змеевых. А и убьешь – неужто змееныши тебя выпустят? Их ведь шестеро на тебя одного. Тебя прибьют – в племя явятся, вот и не станет племени. Об этом ты подумал?

– Что ж делать, дядька Сварг? – жалобно протянул парень.

– Вижу, не думал. А я вот думал и много, после того, что сталося, других змеев в гости ожидаючи. Перво-наперво, ты вот чего понять должен. – Сварг уселся на теплый от огня пол напротив Катигорошка. – Я тебе с самого начала правду сказал, не солгал: сражаться со змеем нельзя. Вот с бером же ты не сражаешься…

– Почему не сражаюсь? – перебил дядьку Катигорошек. – Я ему ка-ак кулаком в морду саданул, тут его и повело, а я снова – да двумя по загривку! Только вот душить его в драке тяжко – шея-то какая, да шкура, руками и не обхватишь! – пожаловался парень. – Проще свернуть.

Дядька аж налился краской от гнева:

– Вот же… змеева кровь! Обычные люди с бером драться не могут, а ты супротив змея даже помельче будешь! Со змеем нельзя сражаться… – дядька наставительно поднял скрюченный узловатый палец. – …но на змея можно охотиться!

***

– Куда прешь? А ну с дороги! – передок тачки едва не врезался в зад шагающему по дороге парню. Тот шарахнулся в сторону, чуть не поскользнувшись на гладком, точно спекшемся покрытии дороги. – Вот же… – толкающий тачку мужичок презрительно глянул в почти детскую, курносую физиономию с приоткрытым от изумления ртом и широко распахнутыми глазами, тут же оценил рост и ширину плеч, и дальше высказываться не стал. Груженая тачка прокатила мимо.

Катигорошек поглядел вслед хитрой придумке – надо же, всего-то гладкое полешко на кругляши распилил, а подспорье какое! – нагнулся поднять выпавшее крутобокое яблоко…

– Поберегись!

Новый крик заставил шарахнуться опять, мимо с грохотом пронесся чудной зверь-конь – на его спине подпрыгивал кудлатый малец – и судя по шевелящимся губам и очередному презрительному взгляду тоже честил Катигорошка. Парень торопливо отшагнул еще дальше и пошел уже по самой обочине гладкой черной дороги, то и дело черпая плетеными лаптями пыль, и не переставая вертеть головой. А мимо него с грохотом, топотом, шумом и смехом валила толпа: он и не думал даже, что столько людей на всем свете есть, сколько здесь, поблизу Змеева Капища обретается! И шибко несчастными они не казались: озабоченными, задумчивыми, иной раз опечаленными, порой – радостными. И одеты получше, чем в стойбище, и еды всяко поболе, вона за обочиной стебли гороха поднимаются. Гороху Катигорошек поклонился – хоть не от добра дали ему прозванье, а все ж оно – его.

За обочиной тоже было на что поглядеть: множество мужиков медленно двигались вдоль дороги, то и дело останавливаясь и глубоко втыкая в землю палки. Следующие за ними бабы сыпали в ямки зерно. Один такой мужик прошел совсем близко… и Катигорошек увидел, что ноги его спутаны крепкими кожаными ремнями, позволяющими делать только маленькие шажочки. Точно такие же путы стягивали ноги баб.

Катигорошек протянул руку… и выхватил из катящей мимо толпы подростка чуть моложе чем он сам.

– Эй, пусти! Ты чего делаешь, гребень съехал? – длинные ноги мальчишки скребли землю.

– У меня нет гребня, я ж не змей. Это кто такие? – Катгорошек приподнял его, словно боялся, что мальчишка не разглядит двигающихся по черному полю сеятелей.

– Чего? Эти? Ну ты и стойбищный! – от встряхивания зубы мальчишки звучно лязгнули, и он заторопился. – Ладно, ладно… Змеевы работники это, которых со стойбищ набирают. – и не удержался. – Стойбищные они. А теперь – змиевы.

– А чего связаны?

– А как их иначе работать заставить? – искренне удивился мальчишка.

– Поняяятно… – протянул Катигорошек и словно отпуская рыбину в реку, вернул мальчишку обратно в текущую мимо толпу.

– Чего тебе понятно, чего? – вслед бредущему прочь Катигорошку обиженно крикнул тот. – Такой же дурной, как и эти вот! У-у, громила! Вот ты еще змеевым слугам попадешься!

Не оглядываясь на крики, Катигорошек шел дальше. Поля, разделенные тоненькими ниточками заполненных водой канавок – словно синими жилками под кожей у девицы – сменились наскоро состроенными хижинами, а то и добротными срубами. А посередь широко раскинувшегося поселения возвышалось оно – Змеево Капище! Катигорошек снова застыл как зачарованный. Капище казалось нагромождением камней, словно б некий великан собрал валуны в горсть да высыпал их прям посередь степи! Не простые валуны: ни одного не касалась людская рука, но все они имели свою, особую форму. Одни смахивали на черепаху, вроде тех, что в заводях живут, только громадную, другие были точно раздувшаяся жаба, или жаба, изготовившаяся к прыжку. Но больше всего змеев: каменные змеиные головы точно выглядывали меж иных камней, каменные тела обвивались вокруг Капища, струились вверх и вниз по склонам. А у самой вершины дремал крылатый змей: Катигорошек видел прикрытые каменные веки, увенчанную царственным гребнем треугольную голову, сложенные крылья³…

– Чего встал! – сильный толчок в спину заставил Катигорошка пошатнуться, он стремительно развернулся, так что котомка на плечах аж подпрыгнула.

Нисколько не впечатленные ни его ростом, ни широкими плечами на него скучающе глядели двое змеевых слуг – рубахи их стягивали живые чешуйчатые пояса.

– Не гневайтесь на мальчика, почтенный друг. – окидывая Катигорошка веселым взглядом, сказал один. – Понятно же, что такого он никогда не видывал – дайте парнишке наглядеться.

– Нечего загораживать дорогу. По мне, нечего здесь стойбищным делать, ежели, конечно, их не привели в путах для исполнения должных работ. Эй, ты! Зачем явился?

– Топор… менять… – пробормотал Катигорошек – ярость, горячая как вар с огня, захлестнула горло, заставляя давиться словами и стискивать кулаки, чтоб не кинуться на этих… этих… Да как… они… посмели?

– Зачем же так жестко, вы его пугаете. – мягко пожурил первый и потрепал Катигорошка по плечу, точно и впрямь испуганного зверька. – Топоры – там! – громко, как глухому, прокричал он и для наглядности потыкал пальцем в кипящее неподалеку торжище. – Третий ряд! Третий, понял? Раз… два… три… – разжимая пальцы по одному, повторил он и всеми тремя потыкал в Катигорошка. – Иди, иди!

Заставить себя поклониться было… невыносимо. Катигорошку казалось, что из головы у него выросла третья, невидимая рука, уперлась ему в затылок и надавила, заставляя согнуться. А спина аж скрипела, как у старого деда, так не хотела!

– Благодарствую змеевым слугам.

– Мальчик, запомни, надо говорить: да будет крыло Повелителя над вами! – наставительно заметил первый.

И уже за спиной Катигорошек услышал ворчание второго:

– Его не вежеству надо учить, а попытать из какого стойбища. Да узнать после, кто из змеевых слуг у них подать собирает и почему эдакий громила еще не на строительстве Змеевых валов.

Катигорошек прибавил ходу, норовя поскорее очутиться в бурлящей толпе торжища: соврать чего не выйдет, он ведь никогда не бывал в ином стойбище, кроме собственного, а встречи со «своим» змеевым слугой ему сейчас только и недоставало!

Парень споро зашагал между растущих прямо из земли широких прилавков с разложенными на них товарами… и понял, что змеевы слуги – еще не страх, самый страх – вот он!

– Подходи – налетай, топор на мед меняй! Нету меда? – перегнувшийся через прилавок человек вцепился ему в руку. – А чего есть? Туес берова жира – и топор твой! Гляди, какой! В своем стойбище такого, небось, не видал!

– Не видал. – согласился Катигорошко. Такой топор дядька Сварг не то что в стойбище на обмен – в помойную яму кинуть постыдился бы. – За эдакое – жир тебе? Гнилой рыбешки много!

– Ты погляди на него, погляди! Приперся тут, топоры мои ему не нравятся!

– Твои топоры никому не нравятся! А вот иди сюда, паря: топорики ладные, складные, на руку ухватистые – да почти змеевой работы, хоть руби ими, хоть коли! Кажи, что в мешке есть – не обижу!

«Посмотрел бы я на твою рожу, кабы ты увидел, что у меня в мешке!» – Катигорошек попятился, тут же врезавшись в прилавок напротив.

– Ты чего толкаисси!? Все мне тут разгромил, раскидал, купи скребок, а то стражу кликну!

От визгливой тетки Катигорошек шарахнулся еще дальше. Почти бегом кинулся меж рядами: от пронзительных голосов звенело в ушах, крики ввинчивались в голову подобно каменному сверлу, а от вида скребков, топоров и проколок… хотелось оторвать местным мастерам руки!

Отблеск полированного черного камня невольно заставил остановиться, хотя еще совсем недавно Катигорошек мечтал только проскочить ряд побыстрее. Почитай, у самого выхода, на отлично выскобленной оленьей шкуре, на гладком мехе были разложены маленькие, будто под детскую или женскую руку топорики, наконечники копий, скребки – никакой кости, лишь камень, гладкий, точно на его полировку весь песок реки извели! Катигорошек невольно потянулся: топорик терялся в его ладони, но его все равно хотелось взять в руку, погладить, как малого зверька. Он вскинул голову – и увидел по ту сторону прилавка задорно улыбающуюся девушку его лет или чуть помладше.

– Ты за топором сюда пришел, или на девок лыбиться? – немедленно возмутились от соседнего прилавка.

– А ты не завидуй! – тут же оборвали с другой стороны. – Парень крепкий, дева ладная, чего им друг другу не поулыбаться?

– Я не улыбаться! – немедленно отрекся Катигорошек, тем паче, что девчонка и впрямь была… ладная. Прям как… как бадейка, что дядька Сварг делал: крепенькая, бокастая, щечки круглые. – Мне и впрямь топор нужен.

– Что ж ты, плакать над тем топором будешь?! – лукаво усмехнулась девчонка.

Катигорошек сперва растерялся, а потом захохотал.

– Ну вот, а обещал не улыбаться! – притворно возмутилась девчонка, а он развеселился еще больше.

– Над некоторыми топорами здесь только ревмя и реветь, а твои не такие. И впрямь, почитай, змиева работа! – похвали он, поглаживая неловкий скол на камне да заметную щербинку, а девчонка на его слова весело рассмеялась.

– Тихо вы, дурни! – вдруг прошипели сбоку и Катигорошек понял, что только их с девчонкой голоса звонко разносятся по смолкшему, словно враз вымершему торжищу. Да еще мягкое постукивание копыт нарушало эту тишину. А потом люди начали склоняться, точно их срезал невидимый нож…

Катигорошек залюбовался шестеркой коней: звери эти стали самой большой его радостью в Змеевом Капище… нет, уже не самой – он покосился на девчонку, и тут же нахмурилась. Та тоже глазела, только не на коней, а на всадников. Кони были хороши – высокие, мощные, с широкой грудь, да длинными гривами – и всадники как на подбор. Одинаково темноволосые, стройные, в сравнении с Катигорошком они должны бы казаться узкоплечими и мелкими, но от всей шестерки веяло такой несокрушимой уверенностью, что парень вдруг почувствовал желание согнуть плечи, а то и присесть, чтоб не торчать орясиной бестолковой рядом с этими красавцами. Чего ж тут изумляться, что и девица на них глядит?

Старший из всадников лениво повернул голову и пронзительными, темными как ночь глазами уставился на застывшего у разложенных топоров Катигорошка – и перевел взгляд на девушку. Губы его растянулись в длинной и холодной, совершенно змеиной усмешке.

– Фрррр! – белый, как облако, конь чуть не вплотную прошелся рядом с Катигорошком, скосил на парня лиловый глаз. Всадник на Катигорошка не глядел: перегнувшись со спины коня он тонкими пальцами взял девчонку за подбородок и поднял ей голову, заставив смотреть на себя. Та и уставилась – широко распахнутыми глазами цвета ореха.

– Миленькая. – всадник покрутил ее голову туда-сюда – так вертят приглянувшуюся вещь.

– И то! – согласился его товарищ на рыжем как пламя жеребце. – Мне тоже глянулась – прям наливное яблочко!

– Обойдешься. – не оглядываясь, бросил старший. – Я первый ее увидел. Прыгай сюда, девчонка! – он протянул руку.

– Не хочу. – девушка попятилась, все также не сводя с него прямого, вовсе не испуганного взгляда. – Я вольная.

– Слыхал, Змееслав? Ей я больше понравился! – захохотал другой змеев сын.

– Что все вам, да вам? Я, может, тоже хочу. – вмешался третий, на коне черном как ночь.

– Змееполк… Змеедар… Умолкните. Оба. – тяжело обронил старший.

– Братья, не ссорьтесь! – вмешался самый молодой из шестерки.

– Братец Змеемир, вечный примиритель. – скривился Змеедар, но подал своего вороного назад.

– Девочка, все вы здесь вольные… – подавив бунт братьев старший Змееслав вновь повернулся к девушке. – …пока не занадобитесь отцу нашему и Повелителю Змею.

Девушка зябко повела плечами – словно испугалась.

– Или в его отсутствие – нам, его змеенышам. Здесь мы хозяева, а ты вольна решать только одно: в пояс нам кланяться, или земно, благодаря за милость.

– Я не благодарна. – обронила девушка и отступила еще дальше.

– А девчонка-то тебя в пень не ставит, братец Змееслав! – радостно осклабился Змееполк. – Да отдай ты уже ее мне, тебе с ней не справиться!

– Я сказал – молчать! – рев старшего змееныша был силен, словно здесь вдруг оказался его крылатый отец. Рыжий конь под Змееполком присел, едва не припадая на колени, сам Змееполк вцепился в гриву, а уж люди, успевшие трижды пожалеть, что вовсе вылезли нынче из дому да отправились на торжище, залегли под лавками. Струя воды хлестнула с рук Змееслава, снеся брата со спины коня, подбросила того в воздух, и растопырившийся, как лягушка, второй змеев сын ударился оземь.

– Из-за тебя я поссорился с братом! – Змееслав повернулся к девчонке. – Ты заплатишь мне за это, человечка! – и он перевесился с коня еще дальше, ухватил слабо пискнувшую девушку за ворот, и потянул к себе…

Катигорошек рванул его за плечо. Змееслава опрокинуло на лавку меж рассыпавшихся скребков. Змееныш даже не сопротивлялся: когда над ним нависла курносая физиономия, он успел лишь удивиться: человек остался на ногах после его рева, которого и братья не выдерживали. Он почувствовал руку на горле… А потом вспыхнула лютая боль – каменная проколка вонзилась ему в плечо, пробивая мясо и кости и пришпиливая к деревянному полотну лавки! Змееслав заорал… вторая проколка прошила другое плечо. Змиев сын завыл…

– Давай ко мне! – заорал девчонке Катигорошек, прыжком взмывая на спину белоснежному Змееславову коню.

Конь заржал, вскинулся на дыбы…

– Аааа-а! – отчаянно вертящий руками Катигорошек съехал по крупу и шмякнулся спиной об землю. Острая боль прошила крестец. Рядом ударили копыта и неистово ржущий конь помчался прочь.

– Змееныша так ты носил! А меня бросил! – обиженно простонал Катигорошек вслед коню – его мечта, его белое диво, задрав пышный хвост, неслось галопом – судя по воплю, проскакав по распростертому на земле Змееполку.

– Убилииииии! – разнесся над рынком заполошный вопль. – Господина Змееслава убили! Змееполка задавили!

– Убилииии! – тут же откликнулись издалека. – Всех змеенышей перерезалииии!

– Бей человека! – над Катигорошком воздвигся вороной конь, Змеедар выхватил топор – темный полированный камень сверкнул на солнце.

Рыжий конь Змееполка махнул через лавку, грудью ударил Змеедарова вороного, заплясал, едва не пробив копытом Катигорошку голову.

– Что разлегся? Устал сильно? – взвизгнула цепко, как клещ, сидящая на коне девчонка.

Катигорошек и сам не понял, что за сила подхватила его с земли – в мгновение ока он вскочил и запрыгнул на круп коня, обеими руками обхватив девушку за пояс.

– Эй, руки прибери! – она рывком за гриву развернула коня.

– За что ж мне держаться?

– За воздух! – девчонка ударила коня пятками. Конь прянул вперед – копыто толкнулось в мягкое, снова крик – сдается, Змееполку опять досталось.

– Аа-а-а! – Катигорошек почувствовал, как конский круп под ним поднимается… поднимается… его подкинуло, толкнуло в зад, зубы лязгнули, рот наполнился кровью – конь сиганул через соседний прилавок. – А! А! А! – и понесся через торжище, перемахивая прилавок за прилавком, заставляя Катигорошка то взмывать в воздух, то снова падать на жесткий лошадиный круп и судорожно цепляться за плечи припавшей к гриве девушки.

– Лови их! – сзади затопотали копыта.

Конь вымахнул с торжища и помчался по черной дороге.

– Стой! Вы чё творите? А-а-а! – народ порскнул из-под копыт.

– Держииии! Волей Повелителя! – топот нарастал за спиной.

Какой-то мужик толкнул тачку наперерез беглецам. Тачка завалилась набок, рассыпав по дороге глиняные горшки – девушка ударила коня пятками. Конь протестующее всхрапнул и перескочил препятствие: глина захрустела под копытами.

– Хватай их! – топот стал ближе.

– Ааййй! – дорога вдруг покрылась льдом, разогнавшегося коня завертело, пронзительно заверещала цепляющаяся за гриву девчонка…

Перед глазами Катигорошка все закрутилось: приближающаяся погоня то появлялась, то исчезала. Катигорошек отчетливо видел усмешку на губах несущегося впереди всадника на вороном коне – медленно-медленно, точно издеваясь, тот отводил руку с топором для броска.

«Третий змееныш, Змеедар! Ему моя девица тоже занадобилась!» – себя Катигорошек не видел, но его губы растянулись в змеиной ледяной усмешке, делая его невероятно похожим на захмелевшего от погони врага.

Коня вынесло со льда на дорогу… Вертящийся топор мелькнул в воздухе… Катигорошек перехватил его на лету и отправил обратно.

– Давай, миленький, давай! Ну же, мой хороший! – чуть не плача, просила девчонка, дергая коня за пряди рыжей гривы. Рыжий конь шумно выдохнул и… снова сорвался в галоп.

Катигорошек оглянулся: вороной конь продолжал скакать за ними, но на спине его уже не было седока. Мчащиеся следом братья-змееныши подняли коней, перемахивая через слабо шевелящееся на дороге тело.

– Мы не туда скачем! – над ухом девчонке проорал Катигорошек.

– А что – мы скачем куда-то? – прокричала она в ответ.

– Да! Туда правь! Вон туда!

Рыжий конь слетел с дороги и пошел по вскопанным полям. Катигорошек в ужасе зажмурился – копытом в яму и рыжий красавец полетит кубарем, ломая себе шею! Да и им не поздоровится! Но конь, чудо рыжее, шел как по ровному! Дубовая роща, остров тени посреди залитой солнцем степи, приближалась. Катигорошек оглянулся – трое змеенышей горячили коней, неуклонно догоняя обремененного двойным грузом рыжего скакуна.

– Прыгай! – Катигорошек обхватил девчонку за талию и вместе с ней свалился со спины коня. Перекатился по земле, прикрывая ее собственным телом. – К роще беги! К роще! – вздергивая девушку на ноги, велел он.

Та – вот умница-то! – и не подумала спорить. Подхватилась и кинулась под деревья – только пятки засверкали!

– У-лю-лю-лю! – заорали несущиеся на него всадники. Конные громадины надвигались ближе… ближе… Совсем близко к одинокому человеку, застывшему на краю рощицы, даже не пытаясь укрыться средь деревьев – видно, понял, что бежать некуда. Сейчас они скрутят его, потом отловят девку. Убивать не станут, не сейчас: трое старших захотят, чтобы обидчики как должно ответили за унижение змеевой крови!

– Держи его! – двое так и оставшихся безымянными змеенышей обогнали третьего… и на полном скаку сиганули с коней на врага!

Катигорошек отступил на шаг. Земля ринулась змеенышам навстречу и те грянулись в нее всей тяжестью и… словно жадный рот распахнулся, заглатывая обоих в один прием!

– А-а-а-а! – скрывающая ямину земляная «корка» рассыпалась и оба змееныша рухнули вниз. Из глубины раздался удар – и дружный стон.

Катигорошек метнулся в рощу и громадный валун выкатился из-под деревьев, в мгновение ока накрыв отверстие.

Последний, отставший от братьев змееныш рванул коня за гриву, развернул на задних копытах – и поскакал прочь. Змеемир и впрямь не любил драк.

Выскочившая из рощи девчонка размахнулась… и круглый окатыш свистнул в воздухе, долбанув удирающего змееныша по затылку. Змеемир рухнул с коня.

– Зачем? – Катигорошек бросился к поверженному врагу. – Я хотел, чтоб он змея привел!

– Змей и так почует где… четыре его сына. – бросила она.

Катигорошек замер, ухватив слабо стонущего Змеемира за шкирку.

– Откуда… знаешь? – хрипло спросил он.

– Догадалась. – хмыкнула девчонка и негромко добавила. – Догадаться-то и не сложно было. Погоди! – она размотала с пояса плетеную из толстых волокон веревку и принялась вязать змеенышу руки. – Эта веревка и самого змея удержит! – затягивая узел пропыхтела она. Подняла голову… – Только если ты змеев сын, странно ты с братьями да отцом знакомишься.

– До змеенышей мне дела нет, лишь бы не мешались, а со змеем я знакомиться не собираюсь! Добрые люди с покойниками не знаются! – Катигорошек поволок спутанного змееныша к роще.

– Ишь ты! – девушка догнала его, пытливо заглянула в лицо. – И за что ты своего отца прибить хочешь?

– Не отец мне этот гад! А прибить… уж ты бы не спрашивала! Разве не тебя они хотели забрать как… как найденную на дороге вещь?

– Меня, конечно, жалко. – серьезно согласилась девчонка. – Только что будут все те люди делать… – она кивнула в сторону дороги и оставшегося за ней Змеева Капища. – …когда ты их властителя убьешь? – и ворчливо добавила. – Если убьешь.

– Убью. – мрачно набычился Катигорошек. – А делать что будут? В стойбища свои вернутся!

– Думаешь, захотят?

– Я об этом вовсе не думал! – залихватски тряхнул чубом он.

– А надо! – зло фыркнула девчонка.

Приваливший яму валун захрустел и подернулся изморозью. Катигорошек вскочил:

– Не вылезли бы…

– Не вылезут. – равнодушно бросила девушка. – У старших сыновей здешнего змея водного дара огрызок, а младшие так и вовсе едва воду в жару охладить могут. Тебе-то каким манером дар земли достался?

– Нету у меня никакого дара. – на всякий случай Катигорошек уселся на валун сверху.

– А ничего так, прохладненько… – валун вновь подернулся изморозью, девчонка уселась рядом. – Яму ты как вырыл? И камень притащил? Я, чтоб ты знал, в этой роще третьего дня ночевала, прежде чем на Капище идти – никакого валуна тут не было!

– Прикатил я его. А яму вырыл. Вот этим. – Катигорошек наклонился и вытащил из травы копалку.

– Вырыл. – повторила девушка, разглядывая плоскую копалку. – Этим. Яму, в которую поймал змеенышей.

– Я сильный. – смущенно повел проглядывающим сквозь разорванную рубаху плечом Катигорошек. – И упорный. Очень-очень сильный. А упорный еще пуще.

– Сильный. – снова повторила она. – Сильным много есть надо. Будешь? – она запустила руку в торбочку на поясе и вытащила ячменную лепешку. – Чтоб не наедаться перед боем, а так… силы поддержать. И давай рубаху, что ли, зашью. А то негоже на бой со змеем оборвышем вставать.

– Благодарствую. – Катигорошек, у которого уже брюхо сводило от голода, впился в лепешку зубами, искоса поглядывая на мудрящую над его рубашкой девицу. Никто и никогда не заботился о нем так, разве что мамка. – Как тебя хоть звать, красавица?

– Нашел красавицу! П… – девушка замешкалась, перекусывая стягивающую прореху оленью жилку зубами. – Пеночкой кличь.

– Тебе подходит! – засмеялся он – сидящая на валуне девушка и впрямь походила на пушистую птичку. – А я Катигорошек. Пойдешь за меня?

– Чучело ты… гороховое! Ты со змеем сражаться собрался! – Пеночка чуть не подавилась.

– Так я ж не говорю прям сейчас! Можно даже не сразу после змея! На конях до стойбища недалече. – коней, особливо рыжего, Катигорошек оставлять не собирался, как и девчонку. Нечего им в змеевой земле делать. – Хочешь, до Купала погодим, вдвоем через летний костер прыгнем. У нас в стойбище знаешь, какой костер разжигают? У-у-у, до самого нижнего неба! – и тут же прикусил губу: только вот его на купальский огонь никогда не кликали, а если и Пеночку соплеменники неладно встретят?

– Что я буду делать в твоем стойбище? – возмутилась девчонка – похоже, и она не рвалась в племя. – А еще и кони! Они ж у вас в лесу ноги переломают.

А и правда! Катигорошка тягостно задумался.

– Чего ж тогда делать?

– Ты – мужик, вот и думай, чего девице предложить. – бросая ему зашитую рубашку, лукаво улыбнулась Пеночка. – Как раз будет у тебя время подумать. Вон он, твой змей, летит. – очень буднично закончила она.

Над Змеевым Капищем вставала крылатая тень.

***

Весло в сильных руках гнало лодку поперек стремнины. Река была спокойна, но обшитая корой лодчонка подпрыгивала даже на легкой зыби. Вот ее закрутило, понесло, но старый Сварг взмахнул веслом раз, другой и лодчонку вынесло на поросший травой берег. Застывшая на носу мать выбралась, стараясь не качнуть лодку.