Storona

1

 
Меланхолия
в свете июня
Позади
всё оставит без спешки.
Здесь кровавый пасто́р
на двух стульях
С боевым монархистом
жгут пешки.
Но кто пешка,
в конечном итоге?
Может – пуля,
а может быть – папа,
Что ведет
жизни
к смертной чертоге
За духовные скрепы
иль запад?
Может быть
короли тоже пешки,
Раболепствуют
разным желаньям,
Что достались в наследство,
с насмешкой
От судьбы,
потеряв дар незнанья?
Все заложники
этой системы,
Кормят молох
абсурдом из рамок.
От прадедушки
к правнуку схемы
Долгих лет
суицида в подарок.
Но без пешек
игра не случится —
Это главный ресурс
для всех партий.
Пешки шьют
и кропают страницы
Исторических сдвигов
и хартий.
В Украине
«військові призови»^[124] —
Набирается армия больно,
Кто идет
под угрозой оковы,
Кто ульнул,
кто примчит добровольно.
А восставшие
два региона,
Не используют здесь
принужденье.
Не хотят ли?
Не могут?
Без гона,
По желанью
идут в ополченье.
Есть же выход
иль нет —
без вопроса.
Хор людей
мчится к точке финала.
Вперемешку
и кони, и боссы
За концом
возродится начало.
Наступление —
правда, для лета,
Пусть двоится в глазах
с возмущеньем.
Смутный день
к тем, примчится
с приветом,
Кто в песке
лепит дом, в наводненье.
И волна заберет
даже вещи,
Если жизнь
все ж нетронутой стала.
Где машины,
где деньги
всё плещет
В новых водах
военных каналов.
Мародерство и отжимы —
норма,
Жив – спасибо
скажи и не парься
В кипятке бесструктурном,
но с формой
Революций – идей
в смертном вальсе.
Кто проворный в богатстве
и знатный —
Откупился
от вольных повстанцев
С казаками-ворами,
что в хаты
К буржуа залетят
набить ранцы.
Кто покинул дома,
иль не может
С новой властью
поладить, Донбасса
Пусть хранит
свою жизнь,
смерть дороже.
Час войны
изымает припасы.
Наводненье
приносит свободу —
Сине-желтого иль триколора,
Обменяв
все ресурсы народа,
На разврат
вспышек актов и мора.
Уголовникам
многим награда —
Брань раздор
раздает, разрывая
Человечность
безудержным адом
Мародерство
с насильем без края.
За казачеством
тем пророссийским,
Украинский бардак
за делами —
Спец
– підрозділ міліції^[125]
в списке
С воровством
и «живыми щитами»,
Ведь свои же
их
расформируют,
Точно так,
станет
и с казаками.
Человечность война
не балует.
Будешь чист
иль с грехом за руками?
Ведь підрозділи
вродят торнадо
Будут пытками
мучать невинных,
Воровать
и насиловать радо…
Будут свастики,
битые спины…
Бриз войны
раскрывает все грёзы.
Украина, скрепя,
но посадит
Тех, кто стержень
российской угрозы,
Рвал в экстазе,
в дурмане, в засаде.
Казаков и всех прочих,
подобно
Власть республик
за те же терроры,
С боем жестко
накажет и злобно
Это будет потом,
эти ссоры
Вспыхнут после
горячих волнений.
А сейчас
нужна
масса солдата.
Для больших,
для крутых наступлений
Для бессмысленных
смыслов таната
Наступление войск
и маразма
Так глубинно,
широ́ко и странно…
Каллиграфия лжи
мучит спазмом
Оппонентов,
военных дивана.
«Ихтамнеты»,
нацбаты с прибытьем.
Долг присяги,
в тугой балаклаве,
Как защита родных,
как укрытье
От расправы
иль средство к расправе?
Всё смешалось
в картинах пространных.
Работягам —
АК(а) и вьетнамки
Нищета
у частей регулярных.
Олигархи лишь сеют
подарки,
Добровольцев
спонсируя разных —
Личных армий
иметь и подольше.
Здесь тройная игра
безотказна
Сторона, лишь условность
не больше
Дым весенних
полей Волновахи
Повторится и в новых
изнанках
Там блокпост ВСУ
жгли до праха
Ополченцы
в машинах из банка,
Нанеся
первый,
страшный без шансов
Бой для армии
всех «синьо-жовтих»^[126]
Ну а в ДАПе^[127]
не сбылось повстанцам,
Хоть дают
пуль и взрывов уж годных
У войны женский лик
вместит смуты:
Макияжи бойцов,
их наряды
Все фаллические
атрибуты —
Эти пушки,
ножи и снаряды.
И война заберет
генерала,
Родом с Веймара,
он из вертушки
Вел огонь,
но машина упала —
Выхлоп русский
ракетой сбил,
в стружки.
Ненавидят давно
гнусный фаллос,
Все майдановцы,
им именуя
Фараона РФ.
Здесь вмешалась
Суть войны,
идол женский почуя.
Этот фетиш
налился до краю
Инь и Янь —
над солдатскою робой,
Кто целуют
и кто проклинают
Поклоняются
честью иль злобой.
Лайк от Влада,
где бэтр разбитый
Украинский
в чертах Металлиста.
Эрос бойни
в напутстве открытый
Для всех грузов
и «двести» и «триста».
Для плененной же
там украинки
Синеглазой надежды
на сдвиги
Только мученик —
временность. Спинка
Крылья сбросит
от вони барыги.
Да страницы
Ирака
Афгана
Перелистнуты
для контингентов
Неопознанной
язвенной раной
Дом родной
ждет
своих пациентов.
А движенье
стремится всё дальше
Труп за трупом,
проходит эпоха.
В разрушеньях
не может быть фальши,
Фальшь – оттенки
обломков,
их кроха.
«Украинцами
мальчик распятый» —
Просто фейк
пропаганды российской,
Как и орды приезжих бурятов —
Фейк промывки
мозгов украинской.
Но сегодня
приправят ложь правдой
И получат вранье
пробы высшей,
Что ударит
токсичной наградой
На умы,
разъедая все крыши.
Смерть гражданских
монета размена,
Вместе с гнилью
голов, для процесса
Политических игрищ,
арена —
Целый мир
из пустого эксцесса.
А мишени —
все мирные люди,
Умирают
быстрее солдата
Не поняв,
кто в них целиться будет,
Кто в них целился
раньше, когда-то.
Сотня судеб ушла —
много, мало
В отношении
тех миллионов,
Жизнь которых
война не забрала?
Тут вопрос
риторических тонов.
Глупость?
Смелость?
Наивность?
Геройство?
Лишь надежда
с отчаяньем – мера
Безоружных сельчан,
в беспокойстве
Перекрывших
пути БТРам.
Славянск,
снова в черте Украины.
От тактических ли
отступлений?
Дилетанты
в экстазе
гнут спины,
Съев сравнения
с Грозным
в свет прений.
Со скудельницей
град войско взяло.
Протестантов
мордованных кровных
Среди прочих,
четыре лежало.
В саботаже иль в злате
виновных?
Мариуполь
зачищен «Азовом»
И «Днепром» —
батальоны младые
Пророссийское
выродить слово
Для них цели
присуще святые.
За страну,
за державу,
за правду,
За своих,
за себя – точат вилы.
Украинские силы
громаду
Отправляют
на
Саур-Могилу.
Двести семьдесят семь —
точка – девять
Высота укрепленья,
в былое
«Миус-фронт»
от советов лелеять
Обязалась
нацистским изгоям.
Высота
в древность
взята для красных.
Семь десятков годов
на исходе —
Мясорубка среди
дней неясных
Возвращается
с новой погодой.
Ополченье
могилу удержит,
Чтоб Изварино взять,
где граница
С братом сильным,
дающим надежды
До конца,
всеми фибрами слиться.
Град посыпется
из-за кордона.
Саундтрек —
просьба
части народа,
Чтобы царь
ввел войска из картона
Разрисованных мечт
без отвода.
Славянин
нохчий вид
внял игриво
Чтобы братья
поверили в сказку,
Чтоб чурались
с исламских мотивов
Из колонок
гремящих – развязку.
И АТОшники
будут метаться,
Будут смело
форсировать реку
Из кольца,
что горит,
выбираться.
Человек снова враг
человеку.
СМИ расставят
по цвету пунктиры
Где «котёл»,
где «бої на кордоні»^[128],
Где в РФ
залегли дезертиры —
Украины солдаты,
в загоне.
Кто стрелять отказался,
с измора.
Саботирует кто
«боевые»,
Ведь в любую
эпоху раздора
Пацифисты взойдут
полевые.
Кто каратель,
кто
освободитель —
Все решают
четвертые власти
Наступление
ищет обитель,
Наступление
требует страсти.
Даст ресурсы
из севера ветер
Пророссийским
отрядам припасы —
«Военторг» от России
ответил
На мятежные просьбы
и взгласы.
Безоружных
в размен на кончины.
И на землю
РФ есть фугасы.
Смерть,
в Ростовском Донецке,
мужчины
От обстрела —
войны метастазы.
Агитаторам
знак причаститься.
Переварят
и выдадут смачно,
Кто стреляет и как —
за границу.
Есть прокол?
Иль дан повод удачно?
Сколько будет молвы,
разговоров
Кумовьев,
на Донбасс,
пересыльных,
Так, на время,
для розничных споров
Мир устроить
в раскладах обильных?
Но войска
сине-желтых в походе —
Цель – «разрезать»
два города главных,
То Донецк и Луганск,
уж невзгоде
Отвечают в движеньях
неравных.
Только с помощью
старшего брата
И с отчаяньем жутким,
бессловным.
Фронт сдержали
повстанцы ребята.
Дни уходят
огнем непреклонным.
Вместе с днями
уходят потери,
Но Facebook
нарисует реальность:
«Нет потерь!
Супостатам не верим!»
Смыслов кнут
конвоирует стадность.
Украинский же сайт
«Миротворец»
Обозначит врагов
государства.
Человека права —
лишь условность
Для властей,
их законов, коварства.
Соберутся властители
в стаю —
Украинец,
француз,
русский,
немка
И в Нормандии
всё обсуждают —
Что почём? Как мириться?
Вот схемка
Их «формата нормандской четверки»,
Так желают
вернуть
мир с любовью,
Но война,
узелок на веревке
Дипломатии,
вязанной кровью.
И пока,
в кабинетах высоких
Спорят люди
важнейших собраний.
Мор идет
среди судеб далеких:
По забытым местам
для скитаний,
По тропинкам
Кондрашовки Старой,
По районам
Станицы Луганской,
День второго июля,
расправой
Превознесся,
над гибелью штатской.
Украинские Су —
зрак
обстрела
Пал ребенок
и мирные люди.
Кто ошибку,
кто дьявола дело
Видит в этом,
РФ кто осудит…
Навь народу,
домам,
предприятьям,
Днем июльским
пятнадц(а)тым явилась
На Снежное
похожим проклятьем —
В злобных авиа
– бомбах разрылась.
По доктринам Дуэ,
буквы плана?
Может быть —
небо поле свершений?
Небо – зеркало,
небо – поляна
Для упреков,
для долгих прощений.
Рейс в Малайзию
из Нидерландов
Сбит в просторах
Донбасского неба.
Чья работа,
каких фигурантов?
Боинг спекся
войне
свежим хлебом.
Тьма вопросов
во тьме смертных ликов
Пассажиры
погибли невинно
Правду чью
отыграют улики
Только в будущем
всем
станет видно.
Только в будущем
будут ответы,
Почему
в роковой
день паденья
Объявило,
что сбило ракетой
Самолёт ВСУ,
ополченье?
Почему,
так взахлеб заявляли?
Почему Украина
не стала
Закрывать
все воздушные дали
Над Донбассом,
военным завалом?
Почему
РФ
вето наложит
На открытие
трибунала
Межнародного,
что ж её гложет
Подтасовки
иль правды лекала?
Призывают друг друга
к повинной
Обе стороны,
версий орава:
Боинг сбил
штурмовик Украины
Или «БУК»^[129]
сине-желтой заставы.
Боинг сбили
повстанцы России
Всё по плану идет
иль с ошибкой?
Про войну на Донбассе
уж в мире
Разузнали везде,
встряской шибкой.
Но разруха к молве
безразлична,
Города в заполненье
бездонны.
Боль зальется.
Боль стала безлична
В глитчах
Горловской
юной Мадонны.
Жук Кристина,
с годичною дочкой,
В день воскресный
гуляли на сквере
Град упавший,
навис
жирной точкой…
Симбиоз
войны с миром,
в примере.
Гибель мамы с ребенком,
под прессом
Из хранивших
державы прилетов,
Лишь условность
для нац. интересов,
Лишь дурман
для голов патриотов.
И когда
рядом пали другие,
И когда
губы матери выли,
Только очи
одни голубые
Небыль матрицы
ели из были.
Где реальность?
Где вещи?
Где цифры?
Здесь ирония
жиром льет стоны.
Здесь используют
видео игры
Как источник эмблем,
батальоны.
Фас культуры
стал колко зубастым,
Воспевая пускание крови.
И слезливым,
рыданием частым,
Только б дергать
народные брови.
Лишь оружие
служит смиренно
Всем идеям
и без исключений.
Здесь советский «Калашников»
верно
Терпит руки
любых поколений.
Те, кто против
советов,
кто с ними,
Кто есть белый,
а кто – атлантичный
Патриоты сторон,
коль живые —
Получайте АК(а),
он практичный.
Есть оружие
разных трагедий…
Украине придет
помощь
штатов,
Но пока
от советских наследий
Получают приборы солдаты.
Вот Иван
и Євген
подружились
С «калашом»,
на весь мир
легендарным.
И еще их пути
не забылись,
Ветер веет
маршрутом нескладным.
 

2

 
Ветер жаркое
утро разбудит.
Где проснется
потерянный странник?
Лишь похмельные боли
искрутят,
Ум, что терпит
пороков рассадник.
И Василий очнулся,
не зная
В чьей квартире
лежит, близ дивана.
Водки нет,
только горсточка чая,
Кипяток
прояснит дым тумана.
Он же дома,
в квартире привычной.
Это ясно.
Где сын?
Где Светлана?
Сковородка
с омлетом яичным
Опустела.
Вот шея под краном.
Вспомнить всё,
под холодным напором.
Сын воюет,
на связь не выходит
Ожидания ужас,
измором
Бьет семью
и рассудок колотит.
Гибель девочки Ваниной
режет
Сожаленьем
о будущей жизни,
Что ушла
под воюющих скрежет,
Как не пить?
Эх, бармен,
яду брызни…
Дом родителей
Светы разбомблен,
Частью цел,
ожидает заботы,
Хоть вещами
не сильно затоплен,
Но присмотр все ж нужен
чего-то?
Хоть казалась,
зачем оно надо?
Город жарится
в этих
обстрелах,
Тут бы выжить,
укрыться от града,
Но уклад
прошлых лет
знает дело.
В новостях
запах яд
из духовки
Санкционно
Россию
бьют Штаты
От каналов
зависят трактовки:
Это смерть или шанс
делать латы?
За рублем
гривна
падает в дали
Из глубин,
где неведан
свет дивный.
Украина с ЕС
подписали
Договорчик
ассоциативный.
Вот, повысить
теперь обещая
Коммуналку и много тарифов,
Всех арканят
от края до края.
Как же скрыться
от сумрачных глифов?
За квартиру счета
не закрыты
И за съем,
денег нет.
Без работы
Прозябает отец
не убитый
И не живший,
но век
держит квоты.
Воскресенье сегодня
и Света
В доме предков
уборку наводит.
Вот на Васе
одежда надета —
Он жене
своей
в помощь выходит.
Магазинчик стоит
недалече.
Впереди остановка.
Троллейбус,
Что идет на восток.
Блажи вече
Хочет спирта,
не видя
аллей груз.
Вот и выпил
Василий немного.
Жажду сбивший,
он проклял себя же.
Разговоры, куда-то дорога…
Площадь Ленина.
Центр. Люд. Стража.
Митингует Донецк
в день суровый —
Не
– зависимости
Украины.
Город в злобе,
рождается новый,
Он несчастья
хоронит в глубины.
Пьяный муж
слышит крики военных,
Крики новых
политиков в массы.
Здесь сейчас проведут
парад
пленных
Украинских бойцов
без прикрасы.
Пьяный муж
слышит муть разговоров:
Вот чечен
резать головы хочет,
Вот прохожий
доволен приколом
Над майданом,
где кровь мироточит.
Вот на «мові»
кричит украинка,
Упрекая саму Украину.
Шум срезает рассудок,
как «финка»,
Шум как бич,
обжигающий спину.
И Василий кричит,
не скрывая,
Боли всей
за страну, за разруху,
За обстрелы,
за смерти, за стаи
Всех ушедших на бой,
Всех, кто с духом
На работе пропал
в этой грязи
Отравляя здоровье…
За павших,
За сынов,
дочерей,
за все связи
Обо
– рвавшиеся…
За всех наших.
И в толпе
нет сомненью уюта.
Виноватых во всем
гонят строем,
Злость Василия
дергает круто,
Вот и мусор
летит,
редким слоем.
Украинских солдат
поливают
Грязным словом,
по-своему честным,
В них лохмотья
с проклятьем бросают.
Здесь с любой
стороны
стало тесно.
И Василий,
иссякший от крика,
С децибел,
протрезвел,
здоровенных.
Ужаснулся,
как будто Цюныка,
Что воскрес,
он узрел среди пленных.
Не герои
и не
оккупанты
Проходили,
к цепному мгновенью,
Их вели под ружьем
и под мантры
Сестры с братьями
по невезенью.
Детский взор
у солдатов плененных,
Детский взор
у конвоя отряда
Детский взор
у людей заведенных,
Все как зомби,
но с живостью взгляда…
И Слободин увидел
все звенья.
Просветленье
пришло яркой вспышкой,
Подарив,
лишь секунду прозренья
Очищенья
от ложных излишков.
Ведь, он понял —
никак не бывает
Повзрослевших
людей на всём свете.
И в любой
марширующей стае
Все кто есть —
это старые дети…
А пока журналисты снимали,
Вася стал
с отвращеньем бороться,
Не поняв,
что в конце,
что в начале…
Не один
он сегодня напьется.
 

3

 
«Ох бомбили,
ох как нас бомбили!!!
До конца
не поверила в это.
Вроде знали – война,
но всё жили,
Не хотя замечать
все приметы.
Суп варю,
муж гараж закрывает,
Слышу звук,
после взрывы,
так громко.
«Началось» – в голове
мысль
витает
Мы в подвал забегаем
с иконкой.
Я сижу
и дрожу словно улей.
Вспоминаю:
«Сбежит суп, неладно!»
И на вверх
побегу за кастрюлей
Газ закрыла,
взяла и обратно.
Мой мужик
просто в шоке, без слова.
Просидели и вышли
как стихло
Мы целы,
а у вашего дома
От прилета
часть крыши разрыхла.
У других,
вон,
собаку убило.
Но зверье же ведь
не виновато!
Вижу трупик лежит…
Я завыла…
Здесь не жить,
как мы жили когда-то.
Эх, сестришна моя говорила,
Что у них
в этом Славянске жутко,
Ей в июле
весь дом разбомбило
Я уснуть не могла,
где-то сутки.
Хоть все целы,
она без фрустраций,
Ей помогут
из Хельсинкской группы
У страны,
отсудить компенсаций.
ЕСПЧ^[130]
всё рассмотрит
сквозь лупы.
Ей хоть есть
где пожить,
к нам не едет,
Как из Славянска
беженцы, Боже,
Как на нас
обрушаются беды!
Мы не вышли,
властям, что ли рожей?
А теперь
мой не выдержал,
взялся
На войну уходить,
без оплаты
Сам остался,
и вот уж собрался,
После нашей
бомбежки в солдаты.
Как твой Ваня?
Как Вася, бухает?
Боже мой,
нам за что это,
Светка?» —
Пятый раз
тот же текст повторяет,
Помогая в уборке,
соседка.
Света смотрит
на дом
мужа мамы,
Вспоминая моменты
безлично
Не разжившись
своими словами,
Продолжает
уборку стоично.
Человек
будет хуже
собаки?
Сколько живости
мы убиваем,
Чтоб покушать…
Так может быть
злаки
Наши жизни
войне —
урожаи…
Пара фраз
рядовых,
но без смысла,
Отвечая
лишь
доброй соседке,
То, что хочет
услышать, нависла
Эта очередь дел,
самых едких.
Раньше хлопоты
были приятны,
Обустройствами
маленькой сказки.
А сейчас
все движенья отвратны
Пустотой
неживою и вязкой.
Ненавидеть —
почти что, бояться…
Света быт
призирать
стала рьяно,
Разуверившись
в личных богатствах
Из стихов,
а в семье лишь бурьяны:
Сын ушел
на войну,
мстить за Аню,
Муж – предательски
пьет беспросветно,
А родители мостят
всё сани
К переезду
склоняя заветно.
Сообщения,
деньги послали
С паникерством:
«Смотри же там
Света,
Всё бомбят
и к столбу приковали
Дэнээровцы женщину,
где-то».
Что ответить,
да черт его знает!
Тут бы сын
не погиб, а уехать
Можно будет всегда,
дума хает:
«Сразу ж были
здесь в чем-то помехи?
Раз не съехали
в самом начале,
Денег нет?
Иль
из патриотизма?
Два вопроса
себя оправдали —
Два суждения
идиотизма»
Грудь колотит
за сына ужасно
Неужели
так больно рожала,
Потеряв красоту,
годы страсти,
Чтобы парня
война забирала?
День проходит в уборке,
нет Васи,
Говорят
в центре пленных водили.
Отвращенье
у Светы
к завязи,
Что войной
распускает
муть пыли.
Путь домой,
уже поздно и скоро
Комендантское время,
как в гетто.
Не начать
с мужем ей
разговора,
Ведь он пьяный
в квартире спит
где-то,
Может в спальне,
а может и в зале
Уж без разницы
женщине в муках
Света будет
томится в завале
Экзистенций
о будущих звуках.
 

4

 
Что творится
самим человеком
Будет названо
бес
– человечным.
Все заветы
лежат по отсекам
Вынут тех,
кто условно беспечны.
Да
в такие
чумные
разрезы.
Бог обязан
придуман
быть
кем-то
Чревогодия,
с ними аскезы
Раз
– укроют
сестринским
брезентом.
А живые легенды
в народе
Обрастут
бездыханною массой.
Параллельно
большие заводы,
Делят пулей,
пластмассой
и кассой.
Город названный
родом дворянским
Из донской широты
– цель плакатов.
Иловайск
станет смерчем
гигантским
Для реалий
и так же для чатов.
Будет мертвым
герой настоящий…
Украине
не нужно простраций,
Добробаты
с душою горящей —
Рвется в город
поток мотиваций.
Кто есть кто
время только покажет:
«Прикарпатье»,
«Шахтерск»,
«Миротворец»
«Днепр» (первый),
«Донбасс»,
«Свитязь», так же
И «Кривбасс»,
и «Херсон»,
и азовец.
Батальоны бок о бок
с частями
ВСУ регулярных призывов.
Двоеличие
льется
ключами
Оно где-то
витает, средь взрывов.
Кто приносит
лишь помощь народу,
Кто приносит
лишь кару вражине.
Есть в любую войну
место
сброду,
Где отличия в прошлом
где – ныне?
Август кушает
мясо реалий,
По спирали
одних капиталов.
И в условиях
разных баталий
Будешь частью
своих маргиналов.
 

* * *

 
Но история
движется громом
С ней войска,
часто худо бывает
И со связью,
снабженьем тяжелым.
Артиллерия лишь
выручает.
Ополченье
стоит без надлома,
В этих лицах
неровных и лестных
Ничего не осталось,
вне дома
Он у каждого свой
и совместный.
Кто кем был,
кто кем будет
– всё позже.
Алкоголик,
делец, безработный,
Пролетарий,
нездешний прохожий
Все едины,
коль в строй
стали ротный.
Все увидят
простые посылы,
Что шесть метров
окопа вернее
Двухметровой
уютной могилы,
Грозы гибели
– лени сильнее.
Рок войны
сеет правдами крестно —
Каждый видит
свою, не чужую
В личной бойне,
что очень совместна,
Только цифры
часть истины чуют.
Невозможно
понять это дело,
Эту вязь,
эту форму и вьюгу
Не пустивши
под пагубу тело,
Замуро́вавшись
сладишь потугу.
Жизнь солдата
– не просто блокбастер.
Быт тягучий
рутинных метаний,
С предвкушеньем
стрельбы,
вот и кластер
Из реальности
и ожиданий.
Непривычная сталь
автомата,
Рядом новые
братья по сбруи
Да мозоли
от старой лопаты,
Ваня слышал
и сердце, и пули.
Ваня слышит
молву, вот приезжий
Из России
пестрит своей думой.
Флаг имперский,
на плечи залезший
Черный с желтым,
и с белым
стал суммой.
Он был в Славянске,
рядом копает,
Позывной – «Дворянин»,
знал гос. чины.
Родом – северный,
сам уверяет,
Что мать матери
из Украины.
Под рубахой
привет младых го́дов —
Коловрата
печати цветные,
На груди
крест христовых изводов,
Много в прошлом
и много – поныне.
Руки к Солнцу
тянулись от сердца
Тонкострунным
наивным протестом.
Восставал на Болотной
имперцем
За великое
русское место
Он Одессу
знал детством и в отпуск
Приезжал
каждый год
к близким людям.
Этот май
дал ему
в жизни роспуск
И девиз:
«Не простим, не забудем!»
И товарищи юности
даже,
Как он сам
говорил горделиво,
Из украинских мест
экипажем
На Донбасс,
за Россию шли живо.
Кто с хештегами
save Donbass people^[131],
Кто для мести,
а кто из незнаний
Из Пандорского ящика
выпал
На просторы
военных скитаний.
«Затянуть пояса
нужно
братцы
И добить Украину
скорѣе.
Позже будетъ
сложнѣе метаться
Кремль рубитъ пока
эпопею.
Бѣсъ
– принципность
въ правительскихъ связяхъ
Изъ Москвы,
геніально двуликой,
Но Россія
во всѣхъ ипостасяхъ
Есть, была
и ужъ будетъ великой.
Соотчинцевъ
призвать на загрузки
Собирательныхъ
смысловъ возстанья.
Украинецъ
– обманутый русскій,
Ну а русскій
– есть форма сознанья.
Нужно Родину брать
въ свои руки,
Не сдались мы ей
дѣти разбоя,
Но она
намъ нужна,
наши муки
Ей какъ ноты
всемірнаго воя.
Въ
постсовѣтской
ошибочной дали
И въ огромныхъ
масштабахъ планеты
Нужно русскихъ сплотить,
чтобъ возстали
Двухголовымъ Орломъ,
изъ-подъ Леты.
Всѣ запрячемъ
подъ крылья народы,
Всѣ религіи въ насъ,
всѣ особы
Противъ этого
только уроды,
Истребимъ,
имя имъ
– русофобы.
Петръ новый
придетъ
иль
злой
Сталинъ,
Не суть важно,
коль мы движемъ дѣло.
Да хоть въ НАТО,
хоть вмѣстѣ съ Китаемъ…
Русь Имперская
нами воззрѣла.
Даже нашимъ
іудамъ играетъ
Вседержавности духъ,
хоть примешенъ
Вѣдь не зря либерастъ
себя хаетъ,
Имъ же русскій вездѣ,
во всёмъ грѣшенъ.
Царь у всѣхъ
въ головахъ остолбился,
Кто съ любовью,
а кто съ нетерпѣньемъ.
Лишь принявъ свою суть
– исцѣлился
Сынъ Россіи
борьбой отъ забвенья.
Духъ военный
исправитъ огрѣхи.
На войнѣ
расцвѣтаетъ мужчина.
На гражданкѣ
ты – въ нудной помѣхѣ,
Здѣсь – ты хоръ
въ кипѣ
адреналина.
Искромсаемъ же укровъ
до вѣтокъ,
Только ВОГЪ^[132]
имъ подаритъ прощенье
За Сладкую Полину,
за дѣтокъ,
Чья погибель
уродовъ творенье.
Бить, но правильно нужно,
безстрастно.
Только такъ,
на холодныхъ началахъ
Либо станетъ
всё это напрасно
Мы какъ профи
должны
быть въ оскалахъ
Ибо Западъ начальникъ,
въ квартирѣ
Украинской,
диктуетъ въ кредиты.
Нужно быстро
мочить ихъ въ сортирѣ
Коль возможностью
временной сыты^[133]» —
Выдал речь
друг приезжий в минуты
Обиходных процессов
копанья
Энергично работал
и круто,
Будто сил
есть на все испытанья.
«Ладно стелишь базар,
прям дал грому.
Мы всю жизнь
в поясах под затяжку.
Большинство
не живут по-другому
И подохнем усилив,
коль, бляшку.
У меня как детишки
родились,
Думал дальше
как жить, в непонятку.
Хоть и помощь страны
пригодилась,
Но Майдан
лишь усилил нехватку.
Были б бабки,
отправил в Россию,
Как сосед мой
уехал галопом,
Но я здесь,
на зеленую милю
Стал со всеми
ответить укропам» —
Дворянину
ответ, без излишка
Рядом роющий
выслал товарищ
Из донецких,
с позывом: «Братишка»,
Знавший горы
рабочих скиталищ.
Он остался
без всякой работы,
Не смекая
в политике внятно
Отсидевши в тюрьме,
вышел в роты
От бомбежек
беречь
край.
«Понятно…
Я такихъ повидалъ очень много.
Но пойми, что Майданъ
далъ намъ поводъ
И возможности
встать на дорогу
Изжигать
свидомости оводъ.
Они всё бы здѣсь
позапрещали
Наши праздники,
наши посылы
Лишь топонимы
мѣстные взяли
Для названій
нацбатовъ, дебилы!» —
Дворянин возмутился,
с посылом.
А Иван
молча слушал,
внимая.
Будто в пустошь
пал говор бескрылый,
Но при этом
всех
объединяя.
Нет, не может
слов этих
быть, дурно!
На войне
только в деле
есть ценность.
Болтовня
очень
карикатурна,
Есть реальность —
она повседневность.
Есть завод
из солдат полноценный
Где один —
элемент механизма,
Что в работе
лишь отзвук мгновенный
Даст,
сражая врагов организмы.
Ваня спорить не стал,
просто зная,
Что ему
жалко сил на софизмы,
Что у всех
здесь духовное пламя
Для отмщения
в личные призмы.
У «Братишки»
проблемы с ногою,
Он, как цапля,
в припрыжку, хромает.
Плохо вертит
своей головою
«Дворянин»
– шея в травмах сухая.
Вот что мучит
Ивана, а глубже
Злоба мутная
из сожаленья
Бывших снов
о женитьбе, о дружбе
Час раскрыл
горесть
без разрешенья.
За спиной
– всё былое, без слова
Напрочь полные
военкоматы,
Инструктажи
от «Папы Ростова»,
Страх с бесстрашием,
жажда расплаты.
Ведь живут же
пилоты, что били
По Шталовой,
по прочему люду,
Где конец и начало,
той были,
Раскрывающей
имя Иуды?
Хоть кого-то убить
на отместку,
Кто к проклятиям нашим
причастен,
По повестке
иль не по повестке,
Но убить
– тем Слободин
несчастен.
Где тот спорт,
о медалях мечтанья?
Камуфляж,
не дзюдоги,
в породе,
А кураж,
в мандраже состязанья,
Заменила нервозность
«на взводе».
Перестрелки
и мелкие стычки,
Звуки выстрелов,
бремя «айсмена» —
Ступор Ваня ловил
с непривычки,
Но «Братишка»
спасал на арене
Очень странной
войны,
хоть при этом
Всё казалось
естественным что ли,
Хоть не верилось
дальним приветам
От врагов
из незрячего поля.
Все стреляли
в невидимый образ,
«Дворянин»
зрел
одно столкновенье
Где вражину
увидел, но компас
Линий судеб
дарил отчужденье.
«Дворянин»
был как старший товарищ
(Все вопросы войны —
его
фишка)
Для Ивана,
а всуе ристалищ
Ободрял
своим видом «Братишка».
Смутность гибели
видных просторов
Обрамляла
цепями свободы
Жизнь армейцев
и жизнь военкоров
Самых разных
народов породы.
Кто поймет,
кто откроет солдата?
Истолкует
бессловно в эфире
Только верность
«Весла» – автомата —
На бумаге —
АКа семь четыре.
В редкий сон,
лишь цевье видит стаи
Дымных птиц,
на женитьбе Ивана,
Где сквозь мушку
сползали
детали
Раз
– венчавшихся
судеб с экрана.
Компенсатор узрел
день вчерашний,
В дреме том же,
как птицы кидали
Камни в воду
и сушу создавши,
Всех из глины
людей выбивали.
По частичкам,
по малым кусочкам
Иловайскую свадьбу
собрали,
Где штык-нож
целовался с цветочком
Где бойцы
всех сторон не стреляли,
А друг с другом
смирились, смотревши
На Слободина с Анной
женою.
И прикладам,
лежать надоевши,
Приходилось срастаться
с травою.
Рукоятка почует дрожанье —
Он проснулся,
он вздрог от обстрела.
Сны здесь роскошь
и сны наказанье.
Бой желает,
чтоб тело кипело.