Storona

6

 
Есть в рутине
величие мига.
Медитация
будничных дел,
Без сюрпризов,
без пошлой интриги
Свет надеждою
цели согрел.
Ноги знают
задачу святую.
Ты дыши,
а они-то бегут.
Только Кальмиус
ветром обдует
Тело Вани,
он утром
вновь тут.
Где всегда
пробегает по новой.
На олимп
из амбиций взойти.
Вот же место,
где с Анной Шталовой,
Раньше в школу
встречались идти.
Ностальгии же
чувство игриво
С потом быстро
уходит на нет.
Скоро Кубок
и скоро счастливый
Победитель Луганску —
привет
Передаст,
как приедет, Слободин
Снова
с Анею заговорит.
Может, вправду
лик времени годен
Для любви и прощенья
обид.
Что бы ни было там,
дальше нужно
Развиваться,
стремится в борьбе
С жизнью этой,
стирая наружно
Все преграды
в огромной стезе.
Дома душ,
дома завтрак и вещи,
Что хранят постояльцев
черты.
У отца чертежи
светом
блещут,
Тем же светом,
что мамы стихи.
Дальше – больше,
вот
вид института
Здесь науки
таится очаг.
Мненья лекторов
делятся в смуту,
Кто Европы,
а кто
Русский флаг
Ожидают увидеть
в победе.
Неизменно,
лишь только одно —
Агитация здесь
под запретом,
Ей не место
с научным пером.
Снова вечер
придет неизменный —
Тренировка, старания, пот.
Снова додзе
стоичные стены,
Есть момент,
есть дзюдо, нет забот.
Мир Ивана
отдельностью веет.
Словно нету
событий других.
Пелена личных целей
согреет
От простуды
событий чужих.
Есть лишь ты,
есть лишь здание это,
Будь то дом,
будь спортзал, магазин,
Институты, университеты,
Виды сытости
чуждых витрин.
За окном происходит движенье.
Замечай
или
не замечай
Оно
пустит своё отраженье
На твой мир,
как бы так
невзначай.
И пока
здесь в коробке
витаешь,
Лишь окно,
словно Бог, Мониту,
Открывает всё то,
что не знаешь,
Ты иди и смотри
к Агнецу.
Там,
с апреля четырнадц(а)тых чисел,
Не признали прорусских,
не грусть!
Анти
– террористический смыл
С двух сторон
разрастается пусть!
Май девятого,
станет ответом —
День Победы,
День Скорби?
День фаз
Из повторов военных куплетов!
Эта дата
оружие масс,
Перезнавших напевов мотивы.
И в Луганске
повстанческих скреп
Выжглись песни
на
речитативы.
Инсургенты из Брянки
шлют рэп
Где смешались,
и время, и люди…
Май одиннадц(а)тый —
крик, передел
Референдум и гордые груди
Независимость ЛДНР^[111].
По Донецку КАМАЗы гуляют
Батальона «Восток»,
чей отец
В СБУ
службу знал,
собирает
Из спецов
бывших
русскость сердец.
Всё на частных,
гремящих началах.
Спонсор будет
ты только поддай.
Обещаньем война не нищала,
А мотив
слышен в каждой
из стай.
Харьков павший,
покинут «Оплотом» —
Спорт,
бойцы,
фонд,
инфо,
аудит,
Но в Донецке
есть дань патриотам
Русских далей
и русских орбит.
И «Оплот»
держит город непавших,
Хоть не весь,
но в основе стоя,
Охраняет дворцы
убежавших
Очень крупных
дельцов у руля.
Будет время и будут итоги
Героизма
и святости жертв.
Но пока,
Enteignung^[112] —
веет смоги
Тем, кто крупный
не выдал гешефт.
Под шумок
в Украине
быль сметы
Власть в стране
олигарх заимел.
Обещанья сладки,
прям – конфеты,
Но растают
за едкостью дел.
И в число
мая
двадцать шестого,
В танце рыцарей,
утром в полет
Из «Прокофьева» полупустого
В Киев,
крайний,
пойдет самолет.
Да начнутся бои и разруха,
Дым исходит,
летит вертолет
Постсоветские люди
друг в друга,
Где пластмассовый мир,
сеют гнет.
Важный аэровокзал
поле боя
Каждый хочет ведь
крепость забрать.
И победа придет, но не скоро
Самолеты там будут взлетать.
Лишь КАМАЗы повстанцев помчатся
В путь летальный,
дежурной войны.
Их свои же убьют,
слепо,
братцы…
С козни чьей?
С чьей ошибки, вины?
Пусть конструкты
и мифологемы
Обглодают воздушный причал.
Добровольцы России,
чечены,
Просто местные —
всем
будет бал
И спецназу
из Кировограда,
И полякам
стрелкам, наповал
Стивен Роджерс^[113],
ведущий парада,
Против Лехи
Шостакова^[114] встал.
Только кровь
объективно реальна.
Метатекстом имен
пишет сплав
Из погибших
гражданских без тайны,
Первым,
Кравченко, пал,
Владислав?
На ЖД,
возле аэровокзала,
Гонщик,
сын,
друг,
коллега иль кто?
Сколько сгибло
с прекрасным началом,
Невоенных,
в геройском АТО?
Лишь
локальность войны
всё явнее,
Для кого-то лишь слово —
война
В интернете
кому-то затея.
Где разруха,
а где тишина.
Вот квартира Ивана,
спокойно,
Ну, почти
там спокойно,
вот мать,
Отчуждением странным,
безвольным
У окна
долго
стала стоять.
Как пришел
сын её с тренировки,
Так она полчаса
уж стоит.
Где отец?
Может на остановке
Ждет автобус?
Светлана грустит.
И расспросы Ивана не дали
Объяснений,
лишь тихий ответ —
Мать и отчим Светланы
сбежали,
Улетели,
на Киев билет.
Пусть и не было
рядом их долго,
Из-за их же
расчетов-обид
Пусть конвертом
своим
толстым, колко
Затирали позорный
свой стыд.
Но ушли в путь безвременный
этот,
С ними тысячи
судеб ушли.
Из Донецка,
из бойни и где-то
Будут ждать,
будут жить вопреки.
Ведь само осознание давит,
Мол, захочешь,
не сможешь прийти
Помириться, простить,
боль расправить,
Всё.
Уехали.
Счастья в пути…
В тишине,
Ваня ест,
мама смотрит,
Вот к семейству
вернулся отец.
Запах спирта
всем душу колотит,
Что же, вянет
наш трезвый венец.
«Да, я выпил,
простите родные» —
Отвечает Василий, стыдясь
И смотря
в эти взгляды немые,
Горько,
втиснув глаза,
рассмеясь.
«Всё, проект
мой турнули по шахте
Тут начальству
сейчас не в резон
Разработкам
отсрочили вахту,
Может в будущем
будет сезон.
Ведь признали
идей перспективность,
Ведь признали
расчётный мой план
Технологий
моих эффективность,
Но ответ
отрицательный дан.
Нестабильное время настало,
Где бои,
где восстания,
где
Новой власти
приходят накалы
Предприятия делят себе.
Что же будет
с промышленным краем?
Неизвестно же
наверняка.
С Украиной
мы связь разрываем,
Как рассудит
нас рынка рука?
Референдум,
чьи цели неясны.
Вот иначе в Крыму
тезис
взят:
«Со вступленьем в Россию,
согласны?»
А у нас,
лишь непризнанный штат…
Ведь бандиты с бандитами
делят
Наши жизни,
работы, дома.
Так проходят
все эти недели.
Всё я спать,
я устал,
всем пока.
Ну а если с защитой
воспрянешь
И захочешь
бандитов изгнать,
Для других
сам
бандитом
ты станешь.
Ладно, хватит,
я пьян, буду спать»
Мать молчит,
а Василий у спальни
Лег с улыбкою
пьяной своей.
Ваня в комнате сел,
как в читальне,
К монитору прилип до ушей.
Сохраненные фото закрыты,
Лишь друзья
могут их
посмотреть.
Только селфи с Євгеном,
где сыты
Жизнью, счастьем
идти и терпеть.
Клик за кликом —
вот путь на страницу
Анны.
Мысли о ней сводят в край.
Цифровой лик
любовью хранится
Там, где Стрыкало
жжет «Первомай»…
Ваня слушает песни,
смакуя
Представлением
будущих дней.
Он транссерфит реальность,
даруя
В мозг посланье
хороших затей.
Он добьется
желаний заветных
В руки Кубок
Европы возьмет
И приедет к Шталовой,
заметно
На решенье
невзгод намекнет.
Все забыть
и прийти компромиссно
На любовный очаг
молодой,
А там дальше
как случая выстрел
Будут жить,
за совместной стеной.
Но мечтаний
прервались моменты.
Удивленьем пришел
шок взамен.
Сообщений повысилась лента,
О себе
вдруг поведал
Євген:
«Ja u armiji
zaraz,
mij druże,
Ty probacz, szczo dawno
ne pysaw.
Stilky trapyłoś
Wpływiw potużnych…
Brat mij starszyj
u Kyjiwi wpaw.
Ja wse kynuw,
piszow dobrowolcem,
Za krajinu,
za brata pomstyť.
Wriatuwaty
wid fino-uhorciw
Kołoradśkych
Donbas, szczo horyť^[115]» —
И закончив свое сообщенье,
Фотографию
он прикрепил,
Где в военном
стоит снаряженьи,
Где солдат
украинских
он сил.
«Как же так,
как погиб
брат твой старший,
Как же планы на Кубок,
как так?» —
В шоке трусит
Иван, без отмашки,
Сам пристал
себе
будто дурак.
Будто
слово Євгена
глаз режет,
Непривычно и страшно.
Вопрос
Затаился,
как скрытая нежить^[116].
Осложненье —
ответов начес.
И поведал Євген
ему
быстро
Лаконично о всем
рассказал —
Всё война заберет
бескорыстно,
Всех мечтаний
осушит бокал.
Начал спорить
Иван
со всей страстью.
Про Одессу,
про Крым говорить.
Укорять
украинские власти,
В том, что стали
донбасских бомбить.
«Чем
«небесная сотня» по сути
Пророссийских
получше ребят?
Да, идеи разны,
но ведь люди
Тут и там,
от властей
гибли в лад?» —
Ваня ищет
свои аргументы.
Инстинктивно,
привычно, но так
Будто смысла
все ж нет
в этой ленте
Сообщений,
он будто сопляк.
«Мол, Америке
выгодно это,
Чтоб друг друга
мы били всегда
И с Россией
в сварливых куплетах
Воевали,
для денег врага…
Мол, проблемы же
есть поважнее —
Экология…
Бедности гнет.
Их решать
мы еще
не умеем,
И войны
их
закрыл жуткий взлет.
Если честно
и Родина наша
Всеедина,
зачем же делить
На
Ukraine, Belarus
и на Russia,
Если можно по-братски
всем жить?» —
Пишет с дрожью Иван,
чуя смыслы.
Но куда,
эти смыслы летят?
Как Євгена
подействуют мысли,
Он закрыт иль
сомненьем объят?
Может, ты
сам себе и не веришь,
Но пытаясь других убедить
В том,
в чем личной
нуждою лелеешь,
Идеалам души
даришь
прыть.
«Ja chotiw tobi
prosto skazaty.
Supereczka nam
ne do obraz
My nikoły
ne budemo bratom
Dla kremliwśkych
ludojidśkych mas.
Ja żownir —
syn jedynstwa krajiny.
Jednisť wse.
Jednisť neładu akt.
Tebe «Родина русская» —
kyne,
Baťkiwszczyna —
nikoły,
ce fakt^[117]» —
Вот на этой
твердеющей ноте,
Не дождавшись ответа
Євген,
Из онлайна
ушел по работе,
А Иван
обращал
думы в тлен.
Вместе с ночью,
сидел обливаясь
Хладной жижей
из памятных лет.
Как же так
в этой жизни случалось:
Был ведь друг,
а теперь – вроде нет.
Как же так,
были шутки о разном,
О политике,
прошлом,
о всем.
Превратились
они
в спор
заразный
Из вражды,
что явилась ручьем.
Темнота обнимает
Ивана,
Вместе с духом
сегодняшних дней,
Что играет военным
туманом,
Средь донбасских
пустынных аллей.
Тянут мысли
и за
монитором,
Сотни душ
точно так
думу льют,
А стрелковцы уж
русским отпором,
Рубят Славянск
от вкраинских смут,
Щепки режут
народные слитки
Тело, плоть, и броню
сводят в крах.
Красно-черные,
только, визитки
Не берет
пророссийский размах.
Мариуполь вместил
украинских
Добробатов, солдатов, людей,
Там Азов
с ВСУ
исполинской
Вере служат
из разных ветвей.
Думай брат,
но пока поразмыслишь,
Дело делает кто-то,
не ты.
День за днем
на войне, как излишке
Политической
страшной
красы.
 

7

 
Дни стремятся,
сменяя итоги
Прошлых месяцев,
прошлых забот.
Вот за домом,
в траве, близ дороги
Стопки книг,
Света,
пламенем жжёт.
Лик стальной,
женской гордости виден,
Но досада
недавних потерь
Ломит тело
и мысли обидой.
Все
бессмысленным
стало теперь.
СМСки от банка
и мамы.
Вновь приходит
из средств перевод
И прошенье
приехать к ним,
дабы
Убежать от войны,
что идет.
Света мечется
в новых лекалах.
Ясной раньше
виднелась стезя —
Она мужу
спасенье давала
И тем самым
спасала себя.
Но он снова стал пить,
снова рухнул
Этим действом
он предал её.
От семьи,
что построили,
глухо
Отказался,
всё стало враньем.
Есть ли смысл,
стремиться к заветам
Духа,
мысли,
что в книгах
ей
лесть?
К всей поэзии?
Надо ли это?
Коль вражда
и предательство здесь.
Пусть горит
вся мечта о высоком,
Пусть горит
цель достойной семьи.
Ведь война заберет
сердца строки
Гай Монтег
всех нас ждет у двери…
Дым поднялся,
летит безразлично,
Лишь Иван
этим утром узнал
В том огне
и в глазах тех кирпичных
Мамы след.
Осознав, не сказал.
Все как раньше —
пробежка и пища,
На работу поехал отец,
И маман на работе,
не сыщешь
Здесь подвоха,
не видит юнец.
Чтобы ни было,
час
льет за ворот
На учебе, вот все говорят —
Переезд
AlmaMater готовят,
Но уедут —
процент в пятьдесят.
Как узнать,
как решить,
куда двинуть?
В город чуждый
и к правде другой?
Иль остаться
и выпрямить спину
Под военной
угрозой прямой.
День подходит к концу,
вечер в зале.
Кимоно,
гладь татами и пот.
Мысль дурную
лишь труд выбивает,
Вдохновенья рождая полет.
Тренировке конец,
с центра гласы —
Федерация в Киев зовет
Дзюдоистов из сборной,
с Донбасса,
Чтоб войны
переждать страшный год.
Ваня дома
уже и в смятеньи.
Мать в делах,
папа спит, папа пьян.
Нужно принять
по жизни решенье.
Уезжать иль остаться,
в чем план.
Он не молвил родителям думы,
Ведь же знает,
они
все поймут.
Интернета заглушат
пусть шумы,
Эх, давненько
он не был уж тут.
Дни последние
бродят молчаньем
Телевизор не смотрят,
он зол.
Мать замкнулась,
отец в упиваньи.
А в сети
не был Ваня
с тех пор,
Как с Євгеном
общался трагично,
Вот теперь
он зашёл написать
Миг послания
в коде двоичном
Смайлик
Ане Шталовой под стать.
Но проснулся отец,
а будильник
Как
и надо молчал,
ждя рассвет
Что случилось же
в спальне светильник
Весь разбит,
Вася просит ответ.
Вот Иван обернулся
и мама
Подошла
к мрачной спальне супруг.
Тут Василий
припомнил всю драму.
И ударился
в жуткий испуг.
Он был пьян,
он вернулся с работы.
Вот жена,
сына нет,
ужин ждет.
И веселье исходит
до рвоты,
Хорошо
жить, средь разных забот.
«Было время
и были там люди…
Есть семья,
значит счастье пришло.
Ветер жизни
улыбки разбудит
Жить прекрасно,
я пьян, хорошо.
Только вот
все с работой проблемы.
Ты батрачишь всю жизнь,
лишь за грош,
Честный труд
и нещадное время.
На роботе живешь
и умрешь.
Эти кризисы…
Въелись в систему.
Как в две тыщи восьмом
началось,
Так и длится
сегодня под тему
Новых бойнь
под всеобщий «авось».
Крохи хлеба
и гнева в кармане.
Помолись
самым добрым Богам.
Утешенье
в смиренном обмане…
Факт сложней
и наука
не храм.
Может сжечь себя
как Михалевич —
Он по трезвой
задолженность снял.
Что осталось теперь —
только мелочь
Несвершивших
стабильность начал.
Ведь война
испоганила планы,
Только-только,
как начали жить.
Тут приходят
тупые бараны,
Пастухов
ценной смертью кормить.
И укропы
поганые эти,
Нам свободу
снарядом несут.
У Бандеры прожорливы дети,
Они семьи
за нацию жрут.
Архаичное,
дикое стадо —
Сбросить Ленина
фетиш у них
Ильича нет давно,
но им надо
От врагов
в бубен тщетный
вбить жмых.
Мы – Донбасс,
кормим тех троглодитов,
Всю страну
держим, как на горбу,
Но мы – быдло,
а эти – «илита»,
Скачут твари
и пусто во лбу.
На три буквы подальше
всех выслать
Бить уродов,
укропов в котел» —
Ну а после —
рубашка без смысла
Рвётся, бьётся
светильник о стол.
«Нет. Родные простите.
Не надо
Так как я.
Это чушь
пьяных яств.
А война —
бесполезная трата
Общих жизней и общих
богатств».
Но он вспомнил
один только случай,
А другие проступки
забыл.
Вперемешку
из прошлого тучи
Растворились
средь пьяных ветрил.
Отраженье лица
в мониторе,
В черном зеркале,
точки отца.
Алкоголь
ложью строит заборы,
В семьях,
милями чувств, без конца.
Ваня в шоке,
не верит себе же.
Папа был
словно Бог, а теперь
Опускается ниже и реже
Свет в нем видишь —
лишь отблесков мель.
Темнота
до безумия, злоба.
Что случилось же с нами,
ответ
Не предвидит
благого исхода.
Мать в себе,
но Иван ищет свет.
Вот включился компьютер,
вот время
Пообщаться,
в надежде, на то
Что Шталова
облегчит все ж бремя,
Рядом нет —
в интернете зато.
Пару кликов и видно страницу,
На ней
записи клич
закреплен.
«Пусть история
помнит все лица,
Тех, кто
с Русской весною силен!
Нас годами
не слышали эти,
Не давая
нам прав говорить
Языком
наших предков
и плетью
Помаранчивой смели душить.
Даже наши
нас предали сразу,
Как добрались
на Киевский трон,
Ведь свидомость
болезнь и зараза,
Но всё вылечит
русский созвон.
Ведь в четвертом году
были планы —
ЮВУАР^[118] —
страх залетам цветным,
Не сбылось…
Только шутки с дивана.
А сейчас
мы все сможем,
как Крым.
Ведь Донбасс
есть ребенок России,
И Одесса,
и Харьков,
и Керчь,
Так чего же
нам быть
с той Вкраиной,
Где нацисты
устроили смерч?
Был Союз из Республик Советских
В нем была
Украина другой.
Но с распадом
впитала недетских
Отравлений…
Пора на покой.
Только в новой,
достойной России
Мир спасем,
победив старый хлам,
Ведь она —
коммунизма мессия.
Нет! —
пиндосским украинским вшам!
Мир глобальный
уже на исходе.
Рухнут Штаты
с холопами, вскорь.
Будут долго
брыкаться в народе
Шавки грантов,
как хворая морь.
И не нужно тем верить
продажным
Воротилам,
что как бы за нас.
Весь протест наш сольют,
денег стражи,
Как сливали
еще в прошлый час.
Русских дух,
русских меч,
русских слово —
Путь особый
всё разом берет.
Места хватит
для каждого грома
Красных,
белых
и черных пород.
Места хватит народу любому
И на почве
под русской весной
Расцветёт
и у вашего дому
Вишней сад
для страны золотой.
Мы бандеровцам
будем чужие,
Мы для них
просто «вата» в огонь.
Но завоют же
псины босые —
Им сломает
клыки наша бронь.
Кто несет в дом огонь,
того сварим
Для фашистов
найдутся котлы.
Семена кто несет —
всё рассадим
И друг другу
подарим цветы»
Строки сильно
пронзили Ивана,
Он согласен,
но чувствует страх
Беспричинный
иль поводом данный?
Дрожь земли,
гул войны,
общий крах.
Напряженье
изводит к пределу,
Ваня пишет:
«Привет, как дела?»
За банальностью,
скрыты разделы
Дум о том,
как сказать, всё с полна.
Не заставил ответ
ждать минуты…
Тишь,
туман,
стазис миг обернул.
Ведь,
Иван не поверил чему-то:
Куча букв,
новость,
медиа гул.
Там, в Луганске,
июня второго
Авиация
Вкраинских сил
Обстреляла ОГА,
где со словом
Пророссийским
бунтарства дух был.
Там погибли
гражданские люди,
А средь них
и Шталова была,
От осколков,
вонзившихся в груди,
Под нейтральной звездой
умерла.
Там погибли
повстанцы и просто
Обыватели разных имен —
В почву вбитые
зерна для злости
Нашей злости
из разных сторон.
Дальше – больше,
не важно, что было.
Деконструкция
прошлых цепей.
Только ненависть
градом накрыла
Города уходящих людей.
На Луганских окраинах
бились
Погранцы ВСУ
против тех,
Кто к ним ночью
осадой явились —
Ополченье
уже не про смех.
Долгий бой
и жилые постройки
Уж не миром
рутинным живут,
Ведь повстанцы
их заняли бойко
Окна, крыши —
огонь тут как тут.
Авиация в помощь
примчится
Для солдат украинских,
но вот
Все ж придется уйти,
чтобы биться
Дальше, больше,
страшнее, в народ.
Как там было,
с обстрелом, что важно?
Защищал самолет погранцов?
Иль повстанец,
из многоэтажек
Бил,
свергая
урон на жильцов?
Ты иди и смотри,
да без фунта,
Что частично взорвалось,
что нет.
В детский садик
иль в логово бунта
Направлялись посылы ракет?
Красной нитью
проходят границы,
Каждый каждому
повод задал.
Уточненья,
звонки,
дрожь на лицах
Ведь Иван
точно
все разузнал.
Как погибла,
когда
и кто
стрельнул.
Слезы выжгли
зрачки мутных глаз
Целовавших
Анюту так верно.
Ваня умер,
внутри
весь погас.
И он будто не знал
ее
раньше,
В голове
образ жил
как в норе.
Голоса не зовут,
только фальши,
Только крики
войны
на заре.
Траур глупый,
бессмысленность дела.
Шум сети
про Луганск не берет —
«Самообстріл
в кондиціонери»^[119]
Сепарню погубил,
не пилот.
Безразличны
потоки из цифр,
Коль решение принял Иван.
Фейк —
промывки мозгов,
словно шифр
Запечатанный в символы ран.
Всё померкло,
осталась дорога,
Где тоннель
мщений, грез, любопытств.
Себя
в жертву придать за порогом
Прошлых мечт —
мимолетных пронырств.
На последний парад
ветераны
Станут,
снова ли, разных ветвей:
Кто с Кавказа,
а кто из Афгана
Друг на друга,
с артелем детей.
Ничего не осталось,
но с тем же,
Продолжает течение жизнь.
Кто огнем
в дух Луны
пал безбрежно.
Кто себя
бережет средь отчизн.
В украинских обстрелах
«мир русский».
«Перемога»^[120]
в гибридной войне.
Suum cuique^[121]
для счастья и грусти.
В конъюнктурной
вердикт пелене.
Взял ружье
свое
Джонни донецкий,
Как и львовский,
и каждый другой.
Он себе и семье
выбор резкий
Сделал, к молоху
гнав
разум свой.
Ваня вышел,
не слыша иного.
Это всё
что останется с ним.
Строки,
смыслы,
посылы раскола,
Обещанья,
грядущего грим.
Это всё,
что останется после…
В сумме воль
человечества глас
Кто с щитом,
кто на щит,
а кто возле
С криком:
«Me gadmovcurav…»
и
«zgvas!»^[122]
 

 
Жизнь, как смерть – только роль. Принимай, что хотел.
Как понять в симулякрах сетей свой удел?
Плюй на всё и плыви к безымянным заветам,
Ополчившись смиреньем на рок пращ и стрел.
 
 
Что ты знала в себе? Что ты знала в других?
Ты из слов разносортных жертвенный стих,
Вновь от мертвых к живым пьяным ветром взорвется.
Лишь мгновенье твоё, средь морей не твоих.
 
 
Месть как сила губить за обид жуткий лик,
Порождая лишь мщенье для новых интриг.
Кто не смог отомстить, и простил, значит – слабый?
Кто же мог отомстить и простил – тот велик?
 

3. Шок

 
Из
– меняется
город войною.
Те же люди,
но судьбы новее,
Обрастают
совей пустотою,
Вместе с ними
площадки, аллеи.
По основе
своей неизменна
Суть войны —
друг на друга к победе
Но в процессе
видна перемена
Инструментов:
от копьев к ракете.
И приходят
ракеты и пули.
Перестали
расти новостройки.
Скотчем
в крестики
окна раздули.
Стадионы пусты
без прослойки.
На инерции
мирной весь город
Кто все так же
хранит повседневность,
Кто не видит
начавшийся холод
В лето жаркое
град – откровенность.
Русский мир
украинских снарядов —
От советских
запасов в наследстве,
Из Кремлевско
– Майданных обрядов
Боль Руси
в капитальном соседстве.
Но Донецк
не сломить,
сам в изломе
Этот взор
созиданья народа,
В чьих зрачках
красным жгут
милли
– оны
Роз неназванной
миру природы.
Интернет
пусть кипит
рваным стримом,
Одинаково разны
ответы
На вопросы
эпохи, под гримом
Пусть шуты
на ТВ
чтут монеты.
Пусть кого-то
посадят за слово,
Ведь диктует
война информаций —
Мысль
снаряд
и вибрацией грома
Перепонки должна
рвать у наций.
Здесь свои
мигом станут чужими,
А чужие – своими.
Завидно,
Обвиняя в измене режимы
Взгляд отводят
от зеркала стыдно.
Где та правда,
что в мгле затерялась?
Кто всем скажет
про то, что случилось?
Иль случилось же то,
что сказалось?
Нет
здесь истин
им время не в милость.
Есть момент,
есть слова,
есть реальность —
Ест момент,
ест слова
и себя же,
Порождая,
в потоках дуальность
Восприятия смыслов
из сажи.
Осуждения
пепел жжет темя
Тех, кто воет
отчаяньем глухо,
Хайп ловя
в безымянное время,
Но страдая
исколотым духом.
Кто за деньги,
за выгоду плещет
И слезою,
и радостным криком.
Ну а кто
только двигает резче
Отреченье
в себя
к новым пикам.
В интернете
Андрія творенье.
Город Львов
не проснулся от звуков.
Муж
к другим и к себе
обращенье
Драгомановкой
выразил муки.
«Вже згорајуть
листи в Украјіну,
Чи безглуздо?
Чи з наміром цільно?
Мојі втрати —
придбанньа за спину…
Спів
– вітчизники
слухајте вірно.
Ја звертајусь
до кожного брата,
Ја звертајусь
до кожнојі сестри.
Та не тим
словом,
шчо је гармата.
Хочу крик
украјінцьам донести.
З нами зараз
трапльајетцьа страшне
Катастрофа
дльа нас перемога.
Само
– губні
народ
крутить шашні
Дльа прибутку панів
на дорогу.
Ви на дзеркало
пильно дивітцьа.
Ми насправді
не в битві з Москвоју,
Хоч відправила нам
лиха
птицьу,
Адже самі
на себе з віјноју.
Вже зізнајтесьа
чесно, в годину
Коли кажуть
вмирать сміливіше
Повертати Донбас,
вслід – до Криму…
Але втратили
все це раніше.
Всьу минулість
всі землі крајіни
До імперських
дробили загонів.
Історичні,
культурні глибини
Страшно дільать
тепер регіони.
Схід та південь
віјна не поверне,
Олігархики
хлопці це знајуть.
Конкурентів
та виборців певно
Із Донбасом
та Кримом зливајуть.
А ви слухајте
політиканів,
Вони мантри
закльаттьам говорьать.
Вони вірьать
у гроші, не в рани
Котрі нам
јіхніј бізнес
приводить.
Хто свідомиј із них,
шче страшнішиј,
Бо за сином својім
в чергу кине
Синів
ваших
в забіј најдурнішиј
На приношенньа жертв
в заклик глини.
Потім скажуть
піти на русинів
Був би привід,
почнуть шматувати
Ліс, чорнозем,
јантарні долини
Капітальні
ненажерні кати.
Незалежність – на ринок,
з вьазниці.
Кров та землі
поставльать на продаж.
Чи зумисне,
чи – ні, без різниці.
Доки всі
гімн
співајуть упродовж.
Ми все ділимо
по заповітам
Тих, хто з поділів
створьује владу.
Наше горе значне́,
шчастьа ј діти…
Хіба ворог живе
не з тим
складом?
Наші свьата,
віјни ветерани
Шчо з дивізіј
та арміј повстанських.
Все теж саме
в нас,
тіль
в інших
станах
Јак всі спадки
часів шче радьанських.
Ми ті ж засоби
чемно придбали,
Котрі разом
ганьбоју судили.
Стукачництво
та цензорів жало,
«Враг народа»,
репресіј посили.
Чому кажу таке,
ја вже втратив,
Свого старшого
сина Тараса,
Ось і меншиј
з віјноју поладив
Ја сам винен,
не чув цього гласу.
Јак крајіна
не чула проблеми.
Ми ховалисьа
у повсьакденні.
Буде гірше,
јакшчо у теренах,
Всі залишимось,
будем даремні.
Нам потрібні були
різні зміни,
Нам потрібна мета
јак Јевропа,
Але доки
чекајуть нас міни
Поки скачем
јак стадо холопів.
Јевропејське життьа
та закони,
Різномовність
та толерантність,
Та проблеми,
все це за кордоном
Бачив ја, ну а тут
лиш халатність.
Ми повинні
реальні питанньа
Прирадити в крајіні
скоріше.
Екологіја, бідність, спусканньа
Демографіјі,
СНІД…
буде ліпше?
Шче проблем собі
самі придбали
Із віјноју,
тим мовним питанньам.
Згоден ја,
шчо ј Росіјі це вправи,
Але слабість в нас —
јіј сподіванньа.
Де супротив в Криму,
партизани?
Вони раді
від нас утікати.
Чи потрібен Донбас,
такиј самиј,
Јакшчо тільки віјну
з ним
нам мати?
Ту віјну,
котра без оголоси,
Цьу гібридну віјну
із Москвоју.
Це ж так зручно
дльа нинішніх босів:
«Тут војуј,
там торгуј
із ордоју».
Нам шче довго
так будуть довбати:
«Патріоти на фронти
јдуть разом!
Справжніј муж
вијде тільки з солдату!
А наш ворог
Росіја зараза!»
Ці всі збільшенньа
тільки дльа того,
Шчоб провали
реальні закрити —
Вони будуть,
ја вам дају слово,
А безглуздьа
розквітне јак квіти.
Вже втрачају
своју ту родину,
Від јакојі
ховавсьа в писанні,
Разом з неју —
своју Батьківшчину.
Зараз хоч
листи
видав реальні^[123]».
Пусть несется
посыл из инструкций,
Собирая текста,
где даст роду?
В городах
из чугунных конструкций,
Чтоб дробить
из бетона свободу?
Утешение и рефлексия,
Ярость смыслов
и обреченность.
У надежды
есть место и силы?
Время скажет,
где толк,
где никчемность.
Только мысли
став, словом созвонным
Суть свою
тратят
все неизбежно.
Текст живет
от отца отречено
Сам себе
став главою прилежным.