Как-то утром я проснулся от пронзительного крика Джулии, которая, бросив телефонную трубку, стала горько и безутешно рыдать, – продолжил Длинный. – Я мигом соскочил с кровати и оказался рядом, заключив ее в объятия.

– Что случилось, дорогая, успокойся…

– Рома, Артур!.. – только и смогла выговорить Джулия сквозь рыдания. Я быстро схватил трубку, набрал номер тестя…

Его застрелили, когда он выходил из булочной напротив своего дома. Мы все знали его слабость к горячим булочкам с джемом – он без них не завтракал и каждое утро сам спускался за ними. Дядя Самвел очень обижался, что он заходит в чужое заведение и платит за печеное. Артур лишь улыбался, оправдываясь, что наши пекарни далеко, а он предпочитает горячие булочки.

Но мы-то хорошо знали Артура. Он никогда бы не согласился взять хоть у родного человека что-то бесплатно.

И вот, он лежал мертвый, а булочки, как мне передали, рассыпались у его ног…

Застрелили его из пистолетов два субъекта славянской внешности в дешевых спортивках и сразу же побежали через переулок в соседний двор. Где-то, наверняка, их ждала машина. Лица их были настолько серые и невзрачные, что даже случайные свидетели не могли толком описать. Впрочем, ясно было, это не профи. Нигде не нашли брошенного оружия. Зато кругом валялись отстрелянные гильзы. В беднягу выпустили почти две обоймы. Так действуют дилетанты от страха, что вдруг жертва оживет и деньги придется возвратить.

Артур никогда не лез в криминальные разборки, в сомнительные махинации, так как по характеру был добр, милосерден и неалчный. Но был эмоциональный. Не восприятие несправедливости граничило у него порой с безрассудством и чуть ли не с манией. Он легко мог спуститься ночью к заезжей шпане и наорать на них, если те своими гиками или музыкой нарушали покой. Для беспредельной Москвы того времени это, я бы сказал, было очень храбрым поступком.

Одно из его любимых занятий было по утрам кормить дворовых собак и кошек. Те настолько привыкли, что сворами ходили за ним хоть утром, хоть вечером, когда он возвращался. Репутация всесильного отца являлась для него как бы гарантом неприкосновенности. Он даже оружие не носил от страха, что забудет где-нибудь или уронит в общественном туалете, так как был еще и жутко рассеянным. Все знали, что за Артуром стоит сплоченный клан Манучаровых. И потому никто не ожидал, что так могли поступить с ним – с самым добрым и беззлобным представителем вышеназванного семейства.

Когда я прибыл к месту трагедии, труп уже увезли. Многочисленная толпа родственников, соседей и земляков окружили Спартака Манучарова, который был в шоке и, видимо, пока недостаточно осознавал, что трагедия случилась именно с ним. Этого не может быть! С кем угодно, только не с ним! Что произошла чудовищная ошибка, застрелили другого человека! Артур скоро появится и от души засмеется, как только он мог смеяться над недоразумениями, которые вечно с ним происходили.

Какие-то парни в штатском тщетно пытались разговорить соседей в надежде найти свидетелей происшествия. Но от них просто отмахивались, особенно армяне, следуя проверенному принципу: не связывайся с ментами, целее будешь. Все знали, что Спартак гибель сына безнаказанно не оставит, это вопрос времени.

Недалеко была припаркована машина скорой. Мне сообщили, что маму Артура еле успокоили, вколов порядочную дозу снотворного. А Гаянку с ребенком увезли к родителям. Та, как будто окаменела – ни слезинки, ни плача. Это самое опасное проявления горя. Так люди сходят с ума…

– Хватит, не травите душу… – с досадой проворчал Прилизанный. – Вы так смакуете подробности, что мы сами здесь скоро чокнемся. Говорите по существу: кто убил этого несчастного малого и зачем это понадобилось?

– Да, и мне стало плохо. Дайте воды… – Аталай трясущимися руками приняла бокал от верного Огуза. – Вам бы мелодрамы сочинять. Садист…

– Простите, – пробормотал Длинный. – Но я рассказываю лишь то, что воскрешается в памяти…

– Мы быстро вычислили заказчика. Это был Ашот Багдасарян. Дело в том, что на последнем собрании, предшествующему трагедии, после уже традиционной перепалки Артура с Ашотом, покойный с присущей ему эмоциональностью выпалил следующее: кровью будете харкать эти деньги. Они достаются нам с кровью и потом, а вы нас грабите. Ашот демонстративно повернулся к нему задом и обратился к Спартаку, мол, наконец, заткни рот своему сынку, пока мы сами это не сделали. Артур же вообще взбесился и ответил, что если кому-то и надо затыкать рот, то это Ашоту, и он, Артур, об этом позаботится. И вообще, он выходит из этого лохотрона, в котором участвовал из-за уважения к отцу. И всем это советует…

Их еле разняли. Я это от Арама узнал, и сердце мое похолодело. Так, выходит, Ашот подумал, что именно Артур причастен к налету. То, что их избили уже после ограбления, еще больше должно было убедить Багдасаряна, что это была спланированная акция.

Значит, я косвенно стал соучастником убийства своего, можно сказать, друга и родственника…

– Почему вовремя не рассказал! – не сдержавшись, гаркнул я на Арама, когда мы вновь встретились в знакомой вам кафешке.

– Кто знал… – пробормотал тот. – Они вечно грызлись. Я и не придал значения.

– Эх, Арам… – я в бессилии сжал кулаки. – Ты понимаешь, что мы загнали парня в могилу. Как я буду смотреть в глаза его жене, своей. Мы так любили его!

Арам неуклюже стал оправдываться:

– Слушай, кто знал? Кто мог предположить, что эти мудаки подумают на Артура. Ведь и муху не обидел бы, просто грозился.

– А больше кто? – я вновь огрызнулся. – Твой Учитель “мудро” промолчал, когда его оскорбили. А этот открыто лез на рожон. Вот на него и подумали. Подумали, что Артур, как и обещал, “заткнул рот” обидчику, а заодно и отобрал награбленное.

– Слушай… Поздно уже причитать, его не вернуть. Судьба так распорядилась… А ты уверен, что действовал чисто? Твои не разболтают?

– Нет!..

– Вот и хорошо… – Арам на миг задумался. – Я уверен, что Спартак за местью обратится к Корейцу. Нас он всерьез не воспринимает. Но у Корейца с Ашотом свои завязки… – он ухмыльнулся. – Ему придется сделать выбор и, думаю, это будет не в пользу Ашота.

– Почему?

– Ашот в последнее время зажрался и потерял чувство реальности. Самолично наказывал отказавшихся платить, а те через Спартака находятся под крышей Корейца. Тот, видимо, терпел, не желая вмешиваться в политику. Теперь Ашот переступил черту. У Корейца не будет выбора.

Спартак непростой. Одно его слово – армяне отвернуться от вас… Ты с Мансуром давно виделся?

– Забыл, как выглядит.

– Опять промышляет… – он вновь ушел в раздумье. – Пока нам нежелательно встречаться. Если что срочно, заходи в кафе. Обратишься к пожилой женщине-армянке, которая убирает. Ты ее видел.

Я кивнул:

– А где сейчас Ашот и его люди?

– Арам-военный вылетел в Ереван сразу после вашего налета и еще до убийства Артура.

– Мог бы предупредить… – я с досадой.

– Он не в курсе был. Я тезку хорошо знаю, он сам отсидел до войны. Они с Ашотом не очень-то ладили, и он не упустил бы возможность досадить Ашоту.

Ашот – карабахский и все денежные вопросы подмял под себя, что очень не нравилось Араму, который за глаза обзывал его не иначе, как ишаком. А это Ашоту передавали. Скорее Арам соскочил, чтобы самолично и подробно докладывать о провале Багдасаряна хозяевам.

– А где сам Ашот?

– Ему дорога домой заказана… – Арам прикурил. – Ему дорога везде заказана. Армяне, которые ему лаве отсчитали, чувствуют себя олухами. В Ереване его не простят, он профукал реальные бабки. Спартак, сам понимаешь, в каких чувствах. И мы собираемся предъявить счет. Как думаешь, он долго протянет?

– Нет.

– И еще, на них уголовное дело открыли. В квартире нашли неучтенный боеприпас. Это вы постарались? – Арам с интересом посмотрел.

Я кивком подтвердил.

– Наши акции повысились, – Арам улыбнулся. – Люди вспомнили старые времена и традиции. Обратились к нам, чтобы возвратить исчезнувшие деньги. С расчетом 50 на 50. Учитель согласился.

– И как вы собираетесь это сделать? – я с настороженностью.

– Ты поможешь, дорогой. Воистину тебя нам сам Аствац или Аллах ваш послал.

– Арам, говори яснее, – я чувствовал, что опять вхожу в роль подопытного кролика. – С чего взял, что я захочу помочь и зачем мне это?

– Сам же сказал, друзья должны помогать…

Он развернулся и сделал знак официанту, молодому белобрысому отроку с ярко выраженной аферистической внешностью. Тот мигом притащил две кружки пива. Араму всегда подавали теплое из-за болезни. И вообще, я заметил, что к нему здесь особенно трепетно относятся.

Я пригубил пиво:

– Допустим, соглашусь. Что дальше?

Арам тоже потянулся к кружке. Я терпеливо ждал, пока он пил. Видимо, обдумывал предложение.

– У тебя есть легальное право отомстить за родственника. Если ты этого хочешь, конечно… – он бросил на меня короткий взгляд.

– Нет!

– Просто я тут слышал много слов о дружбе, о родстве, о чувстве вины…

– Красиво оформляешь! – я в сердцах высказался. – Признайся только, эта твоя мысля или Учителя?

– Ну его… – Арам притворно зевнул, потягиваясь. – Какая разница? Первое дело ты провернул. Вот и второе.

“До чего эти блатные хитрые. Особенно этот Учитель…”

– Ты предлагаешь завалить Ашота?

– Их всех…

Я был в растерянности. Понятно, налет дал нам дивиденды. Мы сорвали разработку противника, внесли в его лагерь смертельное противостояние, приобрели в лице армянских воров “союзников” и при этом неплохо наварились.

А что дала бы нам ликвидация Багдасаряна? Банальная месть? Что-то я себя в роли “кровника” не представлял. Конечно, за Артура больно, и при случае я с удовольствием пришил бы этого подонка Ашота. Но планировать специальное мероприятие, засветить своих людей, вновь подвести их к риску… Очень непрост этот Учитель.

Я внимательно посмотрел в глаза оппоненту.

– Ты так и не ответил, как вы собираетесь возвращать деньги?

Внезапно появившийся кашель помешал Араму тотчас ответить. Он почти посинел после продолжительного кашля. Я заметил, именно продолжительного. При мне он так долго никогда не кашлял.

Он платком протер бледные губы.

– У Ашота заначка. Там, где он сейчас прячется. Ни Спартак, ни Кореец не смогут его найти. Во всяком случае, быстрее чем мы… Ашот хочет соскочить. С такими деньгами нетрудно исчезнуть.

– Хочешь сказать, руки у вас длиннее, чем у Корейца?

Вновь пауза. Арам, не торопясь, продолжал глотать пиво. Казалось, он наслаждался не вкусом, а процессом.

– Ваша главная ошибка заключается в том, что вы себя переоцениваете. Кореец, конечно, серьезная фигура. Но когда он, держась за мамину юбку ходил в первый класс, воры заправляли всем, в том числе его школой. Мы были везде: в Кремле, на партийных трибунах, в ментовках, на зонах… Даже советскую власть финансировали воры: Сталин и Камо…

– А что не удержали? Все своровали?

Подумал, Арам разозлится, а он улыбнулся:

– Знаешь, какая разница между нами?

–…

– Я вор, ты бандит. Моя масть выше. Дороги наши, видимо, когда-то пересекутся. Мы останемся. А вы исчезнете или передадите эстафету другим, таким же временным и бездарным образованиям, будь хоть бригады, спецслужбы или еще что-то. И, знаешь, в чем наша сила?..

Я не ответил. Почувствовал нарастающее раздражение внутри.

– …В простых людях. Всегда, во все времена чиновники и бандиты грабили народ. Я их не разделяю – эта одна и та же масть. Хотя порой менты творят еще больший беспредел… И к кому тогда должен обращаться простой люд?.. Правильно, к нам. И, если даже мы где-то, как-то ослабли, обескровились, люди заново нас возродят, восполнят. Надо будет, заново придумают. Против власти может противостоять только антивласть, и народ это всегда понимал…

– Ты своих идеализируешь. Может, когда-то так и было, но сейчас вы тоже со всеми спелись, нередко с ментами в одной упряжке.

– Времена меняются… – Арам пропустил паузу. – И мы приспосабливаемся. Есть человеческий фактор. Оборотни и в нашей среде. У нас тоже происходят периодические чистки…

Но единственное, что не меняется – это понятия. В России они всегда будут. Это в самом духе русского человека. Неприятие несправедливости. Если забрал не свое, заставят вернуть. Если быкуешь, рога пообломают. Если неправ или фуфлогон, заставят заткнуться, по шапке дадут. И плевали они на твои деньги или власть!

А насчет единой упряжки, это, считай, видимость. Лишь кажется, что мы с ментами или они верховодят. На деле все наоборот. Мы платим, они танцуют. Ведь самый, кажется, всесильный мент тоже старается играть по правилам от греха подальше или заработать поверх своей жалкой зарплаты.

Словил – посади. Это твоя работа, хоть и позорная в нашем понятии. Надо будет, вытащим, выкупим или просто отсидим, от нас не убудет.

Но не шей дело, не беспредельничай, не унижай тех, кто в кандалах. Ведь от тюрьмы и от сумы никто не застрахован, будь хоть папа римский. И всегда можно послать весточку на волю, где проживают родные, близкие этого мента, он сам, наконец. И найдутся те, кто спросят…

– Слишком гладко получается. Честные воры и подлые, продажные менты. Ты думаешь, при случае эти определения не могут поменяться местами?

– Я же сказал, людской фактор. Все бывает. По мне, честный мент, хоть такого уже можно в Красную книгу занести, лучше, чем гнилой вор…

Однако, мы отошли от темы. Если подпишешься, лавэ Ашота поделим. По-братски. Оттуда заплатим землякам. Вот и весь расклад. У тебя свои дивиденды, у нас свои. Что скажешь?..

Я понял. Помимо прочего, нарисованная мне картина будет носить рекламный характер. В результате армянские воры подомнут под себя весь российский теневой рынок единоплеменников.

– …Твои люди надежные, они тебе как псы преданы – мы знаем. Соглашайся. Такое лавэ на дороге не валяется. Если нет, разбежались. Найдем, кого запрячь…

Я подумал. Новые люди, новый риск. Всегда есть вероятность утечки. Если выползет мое участие в деле Багдасаряна, то мне в Москве капут. Кореец будет копать дальше и в конце меня закопает. А родственники вообще возненавидят, считая меня виновником гибели Артура. Я представил осуждающие взгляды Гаянэ, Джулии, прочих… И похолодел.

Пожалуй, в этом деле точку придется поставить все-таки мне…

– Я отомщу за Артура. И сделаю это бесплатно.

– Разумеется, – ухмыльнулся Арам, – там такое бабло лежит.

– Ты уверен, что оно там лежит?

– Более чем… – Арам внимательно посмотрел поверх очков, совсем как Мансуров или Толик.

“Бог мой, как эти люди похожи!”

– …Ты уж повнимательнее ищи. Не то, что в первый раз.

Я улыбнулся:

– Ты знаешь, где он забурился?

– Я узнаю, скажем, завтра. Может, послезавтра. Кольцо ссужается.

Я не смог справиться с любопытством.

– Может, все-таки объяснишь. Мне жутко интересно.

Арам улыбнулся:

– Теперь можно. Ты подписался…

Он, не торопясь, вновь прикурил сигарету, сладко затянулся и начал.

– У вас, у азербайджанцев, есть очень, я бы сказал, актуальная пословица. Что-то вроде, умная птичка попадает в капкан с клюва.

Так вот, этот Ашот тоже себя большим умником считал. Он умно отодвинул Арама от денег, умно присвоил их львиную долю, в общем, умник был, кажется, во всем. Но я вспомнил слова своей покойной бабушки. Она, царство ей небесное, святая женщина была. Я помню, хоть и маленький был… – тут он перекрестился. – Бабушка всегда говорила, что даже у самого умного человека раз в году проявляется… ослиность. Поскольку я всегда внимательно вникал в мысли бабушки, то задумался. А в чем же проявился ослиность этого Ашота? И почти легко угадал – в женщинах! Ведь о похождениях Ашота балладу можно было сочинять…

И я начал искать женщину, с которой у Ашота могли быть особенно “теплые” отношения. Ведь порой даже очень крутой мужчина перед женщиной раскрывает не только кошелек, но и, на свою беду, этот самый клюв.

Когда мы начали выявлять контакты Ашота в Москве, поступила информация, что Ашот устроил некую женщину – молодую, красивую армянку из Еревана в состоятельную семью домработницей, представив ее как родственницу. И что он, когда бывает в Москве, ее регулярно и не очень-то по-родственному навещает…

Копнули дальше. Эта девица когда-то у Ашота в Ереване тоже работала домработницей. Ясно, что он не мог упустить такую лакомку и после некоторых усилий сломил ее сопротивление. Девушка была молода, честолюбива, в меру глупа и потому повелась на его обещания о золотых горах, об устройстве в Москве и прочем. Ашот щедро ее одаривал дорогими подарками, которые приобретал на деньги наших несчастных армян, содержал и на славу наслаждался.

Шила в мешке не утаишь. Об этой связи стало известно жене. Разразился жуткий скандал, и нашему герою пришлось сдержать обещание перед Марго и взять ее с собой в Москву.

Здесь Ашот ее устроил на якобы временную работу у некоего армянина, сыну которого он помог уклониться от службы и переправить к отцу. Этим его участие в судьбе молодой девицы закончилось. Он, конечно, продолжал подкидывать ей деньги. Но так платят обычно валику, которую на скорую руку поимеешь. В общем, Марго в скором поняла, что ни об обещанной московской квартире, ни о статусе московской жены ей не мечтать.

Это все я узнал после того, как подкатил к ней и познакомился. Душа ее истосковалась по ласке, и мы пару раз встретились. Я осторожно начал выпытывать у Маргариты, таково было ее полное имя, интересующие нас подробности. И вот что узнал. Оказывается, Ашот как-то отвез ее с собой в Смоленскую область на какую-то навороченную то ли виллу, то ли дачу. Дом был изнутри и снаружи красиво оформлен. Их обслуживал некий молчаливый высокий армянин в форме. Ну, в смысле, готовил еду, ходил в магазин за сигаретами и выпивкой и т.д. Этот же молодой человек в последующем приезжал за ней и отвозил к Ашоту на свидания уже на съемную квартиру. Она покраснела, когда упомянула об этом парне и сказала, что не помнит его имя.

Думаю, она наврала. Это и неважно, мы всех поименно знаем в команде Ашота, и я сразу понял, о ком идет речь.

В припадке хорошего настроения Ашот как-то обещал Марго сделать ее хозяйкой этого дома. Но встречи становились все реже, и в настоящем она жутко ненавидит Ашота, считая его виновником своей жизненной трагедии. Ведь у нее был молодой человек в Ереване, они хотели создать семью и имели хоть посредственный, но какой-то вид на будущее. Дьявол ее попутал в лице Ашота и в результате она – дешевая содержанка и прислуга в чужом городе. Обратно, как ты понимаешь, семья ее уже не примет. И теперь Марго с ужасом думает, куда денется, если потеряет пусть и эту не ахти какую работу и, соответственно, временное жилье, которое ей предоставили в доме этого богатого армянина. Хозяин стар, скуп, отвратителен в манерах и, чувствуя угасающий интерес Ашота к “родственнице”, все больше распускает руки. И уже прямым текстом намекает, что если она откажет, то в скором может идти на все четыре стороны.

Войдя в положение несчастной, я понял, что с ней надо сыграть в открытую. Я сказал, что Ашота песенка спета. Он перешел дорогу серьезным людям и скоро сыграет в ящик. Мы можем ей содействовать со становлением новой жизни, но она должна помочь обнаружить этот самый дом под Смоленском…

Тут у Арама запершило горло от длинного рассказа, и он большими глотками начал опустошать содержимое своего бокала.

– Она согласилась… – я вернул его к теме.

– У нее не было выхода. Теперь Марго с моими пацанами колесят по всей Смоленской области в поисках двухэтажного чердачного дома с огромным двором, высокими зелеными стенами и большими, такими же зелеными куполообразными воротами. Так она этот дом запомнила.

– Имея такие приметы, можно и самим установить этот дом без помощи этой телки, – я вставил.

– Откуда мне знать, может, ворота перекрасили, забор снесли, построили третий этаж… – с раздражением ответил собеседник. – Она, наверняка, дом узнает, если увидит… И не надо называть ее телкой!.. – вдруг выпалил он.

Я с удивлением посмотрел.

– Она просто запутавшаяся женщина. Такое бывает…

– …

– Мы начали встречаться. Я все равно умру. Рядом никого. Вот завещу ей свой скарб, хоть кто-то может могилу навестит.

– Извини… – я смутился.

Он махнул рукой:

– Так мы все обсудили? Ты сможешь? – спросил.

Ответил я после некоторого молчания, еще раз все обдумав:

– Надо, чтобы указание исходило от Корейца. Все осложнилось. Я уже не смогу выполнить заказ без его санкции.

Арам кивнул:

– Я понимаю. Мы эту мысль подадим Спартаку. Он наслышан о тебе. В конце концов, ты его близкий родственник. Если не ты, то кто?..

На этой вопросительной нотке мы расстались. Вся дальнейшая музыка прозвучала почти по нотам. Утром следующего дня за мной заехал Тощий и повез загород к Корейцу. Ким меня встретил в военном плаще с капюшоном, одетом поверх теплой матросской тельняшки на берегу небольшого озера. Вернее, я поздоровался и сел рядом. Настроение у него было хорошее. В ведерке колыхались и бились хвостами несколько свежепойманных рыбешек. Один из его ребят приблизился и передал мне уже готовую снасть. Я осторожно закинул ее в воду.

– Сразу видно – не рыбак… – презрительно фыркнул Кореец, наблюдая за процессом. Я понял. Он рыбак-фанатик. Чтобы заслужить его уважение, надо еще быть отменным рыбаком.

Кореец между фразами, относящимися сугубо к рыболовству, скупо выразил мне соболезнование по Артуру. После, кажется, забыл эту тему и почти час радовался, как ребенок, процессу ловли. Я тоже, к своему удивлению, выловил несколько тощих рыбешек и, наконец, прочитал в его взгляде что-то похожее на снисходительное одобрение. И только после, как мы скоротечно “трапезничали” поджаренными на углях рыбешками, он вернулся к теме и спросил, что я думаю о случившемся.

– Темное дело… – я “задумчиво” ответил. – Артур и мышку не обидел бы. Надо быть олухом, чтобы на него подумать по поводу разбоя. Но факт – его убили. Значит, были основания.

– Так кто же тогда спланировал эту операцию? И почему подставили Артура?

– А кот его знает. Но ясно, замешан свой…

Сказал и похолодел.

Кореец призадумался. После некоторого молчания спросил.

– А к тебе он не обращался?

Я напрягся:

– Не понял…

– Артур к тебе не обращался? – Кореец метнул на меня резкий взгляд. – Они с Ашотом сцепились. Друг друга оскорбляли. Теоретически он мог бы обратиться к тебе, как к родственнику. А также по назначению…

Я понял, что сейчас понадобится вся моя выдержка. Как ни странно, она проявилась. Может, именно с тех пор у меня при экстремальных ситуациях вырабатывается отменное хладнокровие. Ким был очень чувствительным. Малейшая фальшь в голосе могла направить его на верный след.

У меня же включился режим автомата, и я рассмеялся:

– Жаль, не обратился. Я этого Ашота с удовольствием пришил бы. Оказывается, этот ублюдок собирал деньги на войну в Карабахе.

– А тебе-то что? – Кореец зевнул. – Это бизнес. Ты что, патриот?

– Я такой же патриот, как ты, – холодно возразил, – в меру. Просто из-за таких вот бизнесменов простые люди страдают.

– Ты хочешь сказать, ничего не знал об этих сходках?

– Откуда? Мне после рассказали. Не забыл, я азербайджанец. Даже, женившись на армянке, я для них чужой. В том числе и для покойного Артура, пусть земля будет ему пухом – он был лучшим из них. И мне сказали, он был против поборов, поэтому и спорил с Ашотом.

– Но ты же не веришь, что это он организовал налет? Ты допускаешь, что Артур мог спланировать такое?

– Думаю, вряд ли. У него не было криминальных завязок. На сколько знаю, и киллеры не профи… Хотя, кто знает? Человеческая душа – ведь потемки. Даже котенка можно спровоцировать на агрессию…

Ким задумался. Знать бы какие мысли крутятся у него в голове. И что мне ответить, если вдруг спросит – где мы были в ночь нападения на Багдасаряна.

Опять этот мерзкий холодок в теле. Упущение. Мы не отработали все варианты развития событий. Черт, я олух…

Я осторожно начал “прокладывать рельсы” к мыслям Корейца.

– Может, этот Ашот сымитировал нападение, чтобы списать деньги? Ведь, говорят, их не нашли.

– Зачем? Он и так брал, сколько хотел…

Казалось, Кореец думает о другом. Выглядел рассеянным.

– Все-таки, почему Артур? – он повторился.

– …

– Это нелогично. И то, что не укладывается в логику, вызывает тревогу. И мне не нравится, когда чужие орудуют под носом. Грамотно орудуют…

Мое мнение – это внутриобщинные разборки. Кто-то захотел сорвать куш. Как версию можно было предположить Арама, его заместителя. У того был мотив. Но и алиби.

– Может, он специально обеспечил себе алиби?

– Нет. Арам был сильно простужен. Даже на этом собрании кашлял и чихал, мне передали. Ночью они с товарищем попросили у сторожа растопить заводскую баньку и чуть ли всю ночь парились. Сторож подтвердил. Старик все ворчал, так как рассчитывал, что, как всегда, сможет задремать в своей будке. А тут дров принеси, самовар растопи… Вряд ли Арам специально простудился, чтобы обеспечить себе алиби. А удрал, чтобы настучать на Ашота, он метит на его место…

Тебя же я позвал по конкретному делу. Надо ликвидировать заказчика. Ну, Багдасаряна.

Я “недоуменно” уставился.

– Знаю, ты не любишь подобное. Мы особенно и не напрягаем. Но тут особый случай.

Ты знаешь, Манучарово крыло армян под нами. Спартак верой и правдой служит нам. Если откажем в “просьбе”, вера его поколеблется. Отойдут и другие. Поскольку все они собрались вокруг именно этого субъекта.

Мы, конечно, сможем их сломать. Но зачем прибегать к силе, если есть вариант лояльности. И, честно говоря, я не верю в результативность силовых методов. Все это временно. При случае они воткнут нам нож в спину. Сам знаешь, это армяне.

– Но почему я? Нет, конечно, если это приказ…

– Объясню, – Кореец перебил. – Багдасарян как бы служивый. Тема поборов замыкается у них чуть ли в самих верхах. У них параллельные связи с нашими долбаными властями. Ну и с нами… И я не хочу влезать в политику, рано. И так пальцем тычут… А ты кровник. Все поймут, что это не политика и с тебя спроса не будет. Это будет приемлемо и Спартаку – повысит его рейтинг. Хоть и айзер, ты входишь в клан Манучаровых. Ты удобный вариант для всех. Это будет выглядеть в духе ваших вендетт. Как это? Око за око, кровь за кровь… – Кореец улыбнулся.

“Вот тебе и воры…”

– Информационное и прочее обеспечение будет, – Ким развернулся и кивнул на Тощего, заводящего машину. – Трофим будет с тобой до конца операции. Детали разработаешь сам…

Уже провожая меня до машины, он неожиданно, как бы невзначай, спросил:

– Да, как там наша Шемаханская царица?

Привычный холод вновь кольнул в сердце. Я вопросительно посмотрел.

– Ну, ты понял. Как ее там, Наиля Са-ля-мова? – вероятно, чтобы не ошибиться, по слогам произнес он.

– Нормально. Как и прежде, с призывниками. Что-то не так?

– Да нет, я бы сказал, даже очень так… Я как-то пролистал ее отчеты. Кто, откуда, куда устроен, что может, адреса, фотки. Все грамотно… А ребята твои как?

– Митяй с Мансуром, братья со мной. В основном по объектам работаем.

– Вас надо более рационально использовать… А эту связку с призывниками кто придумал?

– Ну, Наиля… – холод в сердце стал еще пронизывающее. – Умная она. Правда, доходы уже не те…

Кореец перебил:

– Эти списки скоро понадобятся… А она разобралась с женихом?

– Да, кажется, уже окончательно. Он приехал. Сначала с цветами, подарками. После устроил дебош. Да так, что ребята спустили его с лестницы.

– Да? – Ким полюбопытствовал. – А ну, расскажи!

– Придурок он, этот жених – полный кретин. Я, правда, не сталкивался. Ему, видите ли, не понравилось, что Наиля остается вместе с братьями и ходит при них в коротких шортах. Начал орать на нее, на братьев рыпался. Ну, те сначала грамотно молчали, все-таки кандидат в родственники. Но когда терпение уже их сестрички лопнуло, и она послала этого олуха куда подальше, братья с удовольствием проводили его по назначению аж до дверей подъезда. Вряд ли он после такого появится.

– В шортах… – Кореец рассмеялся. – Действительно, Восток – дело тонкое.

– Так ты сам восточный? – и я невольно улыбнулся.

– Да, но не до такой степени…

Он, все еще смеясь, хлопнул дверцей машины…

Уже по дороге старался проанализировать его реплики. Я-то хорошо знал – Ким просто так ничего не скажет. Меня очень беспокоило его внимание к Наиле. Уже второй раз при мне он прицельно интересовался ею.

В вопросе, что я не в курсе армянских дел с того, что я азербайджанец, видимо, сработало. Пока. Чисто логически. Я вспомнил слова Арама: “даже хорошо, что ты азербайджанец…”

Но я был уверен, Ким не отстанет. Он понимал, что наводчик из своих. Когда все возможные варианты отпадут, он вновь вернется к исходной точке. И не исключено, что в том числе будет выяснять: где мы были в ту ночь.

Во-вторых, с большой долей вероятности, что они займутся и блатными. Ведь и они конфликтовали с Багдасаряном. Если выйдут на Арама, то и до меня рукой подать.

Мансур!..

Внезапно появившаяся мысль пронзила стрелой. Вот где слабое звено! Мансур со своим изворотливым умом непременно докопается до сути. Ведь он в курсе, что накануне налета на хату Арам искал встречи со мной.

Я платком вытер вспотевший лоб:

– Ты не в курсе, когда вернется мой друган?

– А он тебе не сказал?

– Нет. Он всегда исчезает резко.

– Вот так и появится…

Дорога была длинная. Через некоторое время я все-таки разговорил этого угрюмого Трофима. И он мне скупо сообщил, что стрелявших в Артура киллеров вычислили. Оба серпуховские. Оказывается, они и до этого оказывали Ашоту подобные услуги. Одного уже поймали, вывезли в лес и закопали живьем в присутствии Спартака, безмолвно и с окаменевшим лицом, наблюдавшим за казнью. Перед смертью киллер признался во всех заказах, полученных от Ашота, в том числе в убийстве двух московских армян, вероятно, тоже заартачившихся против поборов. Не то, что киллеры были профи, просто за них толком только сейчас взялись.

Другой пока в бегах. Но далеко не уйдет. Уже идут по следу…

“Мансур обычно пропадает на дней двадцать, месяц. Теоретически у меня еще дней пятнадцать. Надо искать выход.

Хорошо бы с Арамом посоветоваться. Предупредить.

Нет. Кореец роет. Черт…”

Я для себя по жизни выработал одно железное правило, которое не раз меня выручало.

Если не знаешь, что делать, лучше ничего не делать.

Бездействие порой тоже действие.

По крайней мере, не совершишь ошибку.

Вот и сейчас…

Через день нам стали известны координаты Ашота. Мне сообщил Тощий. Вспомнив диалог с Арамом, я невольно улыбнулся. Воры вели бандитов.

Мы начали готовиться…

– Одну минуточку, у меня вопрос, – подал голос Прилизанный, – потом забуду.