Следующая ситуация.
Перерыв между парами. Я пачкаю ручкой оборот тетради. Слушаю музыку. Отдыхаю от физики. В то время, как лобстеры собрались вокруг парты и решают интереснейшую задачу по той физике, от которой я так пытаюсь отдалиться на время перерыва. И им правда интересно. Это меня и пугало. Самое печальное, им ничего не светило кроме работы по специальности. Ни бизнес, ни политика и уж тем более не шоу бизнес. Ведь, как говорил мой отчим: «Чтобы быть успешным в политике и в карьере необходимо просто быть дерьмом. Предавать и сдавать всех, начиная с родных и заканчивая случайными знакомыми. Именно поэтому, без угрызения совести, с удовольствием бы разрядил пулемётную ленту в наших депутатов, потому что каждый из них и плаценты матери не стоит. Стрелял бы пока, ствол не начал плавится. Если же ты просто хочешь заработать – иди и работай. Хочешь иметь больше денег – иди учиться. Если хочешь, научишься предавать и изощрённо воровать, то у тебя никогда не будет потребности в деньгах». И я верю его словам. Они не способны пойти по головам. Кишечник тонковат – обидеть кого-либо. Глупо жечь костёр у своих ног.
Но мне приходилось терпеть их юмор. Их тощие задницы, но толстые очки. У них броня шириной в их гениальность, им отчисление не светило из-за одного только вида. А меня могли выгнать даже до первой сессии. Вот я и давал им пищу для мозгов в виде своих домашних заданий. И если один из них получит Нобелевскую премию, то я гордо заявлю: «Я внёс лепту в этого высоко уважаемого мудака!».
Кое-как приходилось общаться с лобстерами. Временами срывался на них, временами даже находили общие темы и они казались не такими назойливыми, какими были, по сути. Я же помаленьку начал обрастать знакомыми в общаге. До сих пор помню двух пацанов, которые, что первый, что второй, увидев меня за километр, радостно бежали ко мне и энергично трясли руку, расспрашивая, как мои дела. Я же всеми силами пытался не выдать ни словами, ни действиями, что я их не помню и не знаю кто они. До сих пор понятия не имею кто они, но они были рады меня видеть и я подыгрывал взаимность. Возможно, я задавал им хороший тон бодрости и радости, иными словами: делал их день. Да ради Бога. Мне чего жалко? Они меня веселили всегда, без исключения.
Необходимо рассказать ещё про одно знакомство. Потому что впоследствии ее стало очень много в моей жизни на протяжении всей учёбы.
День был обычный до жути. Один из многих дней, когда не происходило ничего и ничего не могло произойти, да потому что не удивило бы. Скучный до коликов в животе и безрадостный до сухости во рту. Я валялся на втором ярусе кровати, сменив сотню положений "лечь по удобнее" пытаясь дочитать бесконечно нудную, как весь день (как вся жизнь), главу очень закрученного романа. Глава не заканчивалась, я злился на автора, но не собирался сдаться под конец книги.
Лёжа на спине, поперёк кровати я задрал ноги на стену, голова свисала с кровати. Я уже хотел очередной раз перелечь, голова наливались кровью, и начинала болеть…
Входная дверь с грохотом открылась и в комнату въехала девушка на велосипеде (я напомню: пятый этаж), просвистев мимо меня, врезалась в стол. Я не двигаясь смотрел на неё сверху вниз, она же для меня была снизу вверх перевёрнутая. Та, хохоча, начала болтать и извинятся перед соседом. Тот растерянно что-то лепетал, не прожевав бутерброд. Та, не переставая раздражающе хихикать, выкатила велосипед, не сказав мне не слова. Сосед проводил ее до выхода, чуть поболтал с ней и попрощался. Я без лица опять уткнулся в книгу.
Неспроста мы впервые встретились при таких обстоятельствах. Это существо "с шилом в попе" доставало меня ещё долго. Она врывалась обычно тогда, когда ее никто не ждал и не хотел видеть. Хохотала, устраивала бардак и так же неожиданно уходила. Как-то раз я даже захотел ее успокоить, разжалобив – девушка ведь, будущая мать и т.д., так что должно сработать. Я взял гитару и со скорбью ко всему еврейскому народу начал петь "северный ветер". Песня довольно грустная, не для слабонервных, описывает похороны любящей жены и заботливой мамы. Ребёнок не понимает, что происходит, "почему мама спит…", а отец отвечает "нет, мой малыш, мама больше не встанет… Завтра ее в землю закопают, будешь навеки ты сирота". На этой строчке в тишине я услышал хруст яблока и смачное чавканье. Я остановился. Сосед, открыв рот смотрел на меня, Настя смотрела на яблоко выбирая куда бы удобнее укусить. Очередной хруст, чавканье и вопрос: "все что ли?". Впервые в жизни я захотел ударить девушку.
С соседом мы любили выпить. Но из-за пива начались проблемы с кишечником. Поэтому мы начали переходить на крепкие напитки. Много не пили и после посиделок оставался алкоголь, который я складывал в коробку из-под колонок. Таким образом, накопился неплохой мини бар. Что уж скрывать, я даже гордился им. И при первой возможности показывал девушкам.
Сосед каждые выходные ездил домой к родителям. Не помню, где жили его родители. Я же оставался в общаге, опустошая холодильник и мини бар. Потом наступал понедельник. Сосед набивал холодильник домашней едой, и жизнь начинала надоевшую песню. По правде, мне хватало один раз хорошенько поесть за день. По сути даже это роскошь для студента.
Реализовывал я эту роскошь в заведении возле общежития, под названием «Сан кабан». Забрёл я туда случайно и готов был там остаться навсегда. Оформлен был он под шотландский паб, и вроде ничего особенного не было, но… Большое «НО» заключалось в меню по будням. Там продавали комплексный обед всего за 150 рублей, а в него входило первое блюдо, гарнир с мясом, салат, компот, либо чай (на выбор). За такие деньги я готов был ходить туда кушать каждый день, что собственно и делал. Со временем я познакомился с персоналом этой закусочной днём и с баром ночью. Я частенько болтал с Алиной – администратором. Развлекал её своими лекциями о демократии и либерторианстве, она же осыпала меня карточками постоянного клиента, которые я обменивал на бесплатное пиво. Я знал в лицо владельца кафе – жирный болгар (я надеюсь, вы понимаете, что я понятия не имею кто он по национальности). Он всегда орал на девочек, если я сам подходил к барной стойке дабы оплатить обед. Я опаздывал на пары, а они отхватывали за своевременно не поданный счёт. Вот так время от времени я опаздывал, а они платили в карман жирному болгарину.
– Алин, сама подумай, кто в здравом уме будет ложиться в постель на первом свидании, и рассчитывать на будущее?
– Да любой мужик.
– Да не, помимо патологии планеты Земля. Я к чему клоню то, что не даёт нам беззаботно прикасаться, потом куда-то исчезает. Застенчивость, трясущиеся руки, и мысли о партнёре, либо собеседнике. Ты ведь, разговаривая со мной, не задумываешься о моём восприятии и подобной херне. Ты просто развлекаешь себя, тем самым развлекая себя.
– Нет я просто общаюсь.-посмеялась она, затем продолжила – Люди просто привыкают друг к другу.
– Да. Именно. Но если ты будешь вести себя раскованно, то и собеседнику будет легче общаться с тобой. Значит, поведение и слова управляют нашими гормонами.
– Ты хочешь меня возбудить?
– Я хочу… хочу сказать, что словами можно управлять, а значит это и есть самое сильное оружие. Уверен, какой-нибудь лобстер уже написал об этом диссертации
– Наверно. Да забудь ты. Это его работа- орать на нас. Это просто злые слова.
– Это не просто слова! Слова не могут быть простыми. Смысл есть во всём, а в бессмыслице его ещё больше.
– Ты перебрал. Иди домой.
Я скривил губы. Посмотрел на бокал допитого пива и добавил,– Не злюсь только потому, что ТЫ это сказала.– Она улыбнулась и смачно поцеловала в губы.
– Сообщи мне, если он ещё раз заставит за меня платить… Либо за кого-либо ещё.
– И не подумаю.
***
Виталя поднял рюмку с «Вильямсом» и вздохнул поглубже. Сосед же в ожидании речи уже улыбался.
– Как говорил мой горный папа – он подыграл акцентом, мы же рассмеялись и сбили его настрой. Отдышавшись, он продолжил:
– Здоровья тебе сибирского, веселья цыганского, мечту американскую да жену русскую.
Сосед улыбнулся и посмотрел на меня. Я был не готов озвучивать речи и слегка растерялся, но затем сказал:
– Чтоб хуй стоял и деньги были.
– Воооо!– согласился Синий.
Выпили. Посмеялись. Было тепло. Уютно. Смешно. Мы отмечали маленькое, даже крошечное событие, но важное для нас. В тесной грязной общаге, кипа долгов и неотработанных пропусков по занятиям за спиной. Обросшие проблемами мы не переставали веселиться и радоваться, а значит жить по-настоящему, взаправду.
Я разлил ещё виски. Виталя продолжил с акцентом.
– После первой и второй можно выпить ещё шэст.
На половине бутылке я предложил спуститься на крыльцо, подышать перед закрытием общежития. Уже стоя на крыльце, мы слушали какую-то историю синего. Сосед светился от счастья и молчал. Почему-то тогда он показался мне очень счастливым. Я никогда прежде его таким не видел. Затем он спросил:
– Сколько до закрытия?
– Почти десять минут. А точнее семь.
И тут улыбка пропала.
– Вискарь допьём?– спросил Синий.
– Да,– просто ответил именинник.
– Нихрена!– сказал уверенным тоном я так, что некоторые курильщики неподалёку обернулись.
– Зажал что ли?
– Давайте пошли одеваться.
– Илюх, да нормально и так…
– Время!– и снова зажглась улыбка. Синий не успел театрально оглядеть нас, как инопланетян или безумцев. Он не успел даже сказать что-либо.
Со скоростью чего-нибудь очень быстрого мы оделись и выбежали на улицу, прихватив бутылку недопитого виски.
Мы шли по центральной улице и допивали бутылку. Все бары, которые мы смогли найти, либо закрывались, либо уже были закрыты. Все кроме одного…
Когда вдалеке показались дома Сортировки, района, находящегося довольно таки далеко от общежития, из которого мы вышли уже почти два часа назад. Я потерял всякую надежду найти подходящее место. Общее настроение стало падать. Стали больше молчать, реже шутить. В итоге
об условились на том, что необходимо поймать такси и возвращаться в общагу. Мы поймали машину, договорились о стоимости проезда.
– Давай только не к самой общаге,– попросил именинник.
– А куда?
– До центра. Прогуляемся, виски допьём.
– Хорошо, поехали.
Мы вышли возле кинотеатра «Салют» в том самом ослепительном центре, где проходили пару часов назад. Пошли вверх по центральной улице города в сторону общежития. Случайно заметили тот самый бар. Как-то жалко он выглядел жалко. Ярко-жёлтая вывеска была оформлена коллажами и карикатурами, что совсем не соответствовало торжеству. Мы искали нечто солидное, даже с характером, как фильмы Гая Ричи.
– Жёлтая подводная лодка?
– Как в песне.
– Ну не знаю…
Сомнительное и жалкое на вид местечко. Немного посоветовавшись, и впоследствии ряда событий, да и отсутствия других вариантов в целом, решили зайти внутрь.
Музыка нарастала. Мы спускались по крутой лестнице куда-то в праздник. Шумный, пьяный, новый год (не меньше). Задорные гитарные переборы живой музыки наполняли все и всех в этом подваленном помещении. Этот муравейник пил, пел и любил. Любил всех вокруг. Обстановка радости и добра была уместна и вовсе не приторна. Между столами бегали худенькие официантки с пивными кружками. Под ногами хлюпало пиво. Все, кроме уставшей на вид барменши улыбались, либо хохотали, без зазрения совести закатив голову назад. Мы присели за едва ли не последний свободный столик. На стол тут же, гулко стукнув толстым дном, поставили пивные кружки. Мы энергично подняли их и наконец-то начали справлять день рождение Соседа. Следующую музыкальную композицию вышел исполнять вокалист. Намечалась песня. Поприветствовав его рукоплесканиями, неожиданно для меня, раздался до боли знакомый гитарный, даже цыганский, мотив. Сомнения развеялись, когда подключился духовик. И вот уже весь бар танцевал и пел в унисон: "видели ночь, гуляли всю ночь до утра".
Я вообще не любитель танцев, наверняка потому, что не умел и, либо не попадал в ритм, либо был уже пьян. Но тогда мы плясали каждую третью песню. Пивной квас лился рекой и незаметно охмелил всю нашу небольшую компанию.
Время пролетело незаметно. И вот мы изрядно подпитые сидели на полу в пустом баре. Музыканты давно отыграли свою программу и, наверно уже обнимали во сне свою половинку (кто девушку, кто парня, а кто подушку). Я бы не сказал, что мы были сильно пьяные: мы энергично общались и даже неплохо шутили. Только я решил исправить это, а именно напоить их, как именинник сказал мне: "а я никогда не пил текиллу".
"Ну что же, официант будьте добры три текиллы".
Мы быстро прожанглировали с десяток рюмок. Синий то ли рассматривал свои ногти, то ли спал. Я разговаривал с Соседом.
– Как день рождение?
– Лучшее!
– Я рад. А чего не хватает ещё?
– Да вроде все хватает? Илюх, ты о чём?
– Поел, напился, а что ещё?
– Что?
– Бабу тебе надо.
– Так-то у меня девушка есть…
– Во Владивостоке?– спросил я, подняв бровь над левым глазом.
– Ладно, ладно.
Я оглядел зал. За барной стойкой сидел только один посетитель, а именно девушка лет двадцати семи, с огромной копной рыжих волос. Она, как ни в чем не бывало, попивала что-то
слабо алкогольное и беседовала с барменшей. Та, на первый взгляд, слушала ее одним ухом и, скорее всего, очень устала.
– Видишь ту особу?
– Рыженькую?
– Да.
– Ты сума сошёл?!
Согласен, кандидатура очень хороша, тут не понадобится референдум, любой бы захотел понежиться, хотя бы, в лучах ее внимания. Я было начал сомневаться, но виски, пиво и текила подталкивали на приключения, коими кишела сегодняшняя ночь (студентам всегда мало). Глаза соседа наполнились ужасом, когда он понял, что я вовсе не шучу. И максимум , что он хрюкнул: "я один не пойду".
– Рядовой Синий!
– Дааа?
Проснулся синий и долго не мог поймать фокус на мне.
– Тебе задание: помоги закадрить кое-кого Соседу.
– Не вопрос. Веди!– обратился он к плечу соседа.
– Давай, давай!
Я начал выталкивать именинника из-за стола.
Дальше следует череда несвязных событий. Описать их следует детально, но я боюсь потерять общую картину стремительных событий. Итак, синий подсаживается к девушке рядом, сосед чуть подальше. Рыженькая прогибает поясницу, начинает убирать волосы за плечи, но увидев синего Синего (извиняйте за тавтологию) выходит из боевой позиции и с презрением отшвыривает кончики волос назад. При этом всем своим "Я" показывает, что оскорблена. Я могу понять невербальную реакцию ее чувств. Если ты всю жизнь ездишь за рулём Феррари, то ты не можешь серьёзно воспринимать семейный мини вен за триста тысяч, потрёпанный и не опрятный. Не спешите чернить и так непритягательную мою личность и мысли тем паче, я лишь высказал позицию девушки, и как видите, я на ее стороне. И Вы перейдёте на нашу когда дочитаете эту мизансцену. Тем временем Синий пытается заговорить (все происходило не очень далеко, но музыка не давала вслушаться, поэтому я наблюдал за пантомимой). Девушка в свою очередь отвечает чётко и резко. Виталя посмотрел в сторону Соседа, тот дрожащими руками закурил (до этого я не видел его с сигаретой), не дождавшись поддержки или одобрения, он снова обращает внимание на девушку. Ну как обращает – так, стучится или даже скоблит. Та без каких-либо эмоций, кроме как презрение, отвечает, не удосужив повернуть даже голову в сторону собеседника. Барменша, забыв про свои дела стоит напротив и с интересом наблюдает. Синий (бедолага) в третий раз что-то говорит девушке с рыжими волосами, после чего она, одновременно с барменшей, начинают закатываться смехом. Я ничего не могу понять. Девчонки продолжают хохотать, Синий глупо улыбается, сосед замер с сигаретой. "Все равно стерва! И чего это я буду принимать ее сторону?"– подумали многие.
Когда мы вышли из бара. Одевались торопясь, а синий всех подгонял. Мы выходили под звонкий смех рыжей девушки из полупустого бара.
– Что случилось?– спросил я. Синий слегка растерялся, Сосед судя по лицу тоже чего-то не понимал.
– Она отшивала с ходу. Шансов не было,– мы замерли в ожидании ответов.
– Ну и я заметил у неё кольцо на большом пальце, на руке.
– Кольцо?!– спросил я.
– Я спросил, не лесбиянка ли она.
– Лесбиянка?!
– Ну, кольцо на большом пальце…
Мы в один голос засмеялись.
– Я где-то слышал что кольцо,– сосед согнулся пополам, я оперся рукой о стену.
– Да и отшивала она как-то странно…
– Остановись!– умоляли мы задыхаясь. Синий стоял растерянно.
Понятие не имею, чего он насмотрелся и кого наслушался. Мотивы же Рыжеволосой дамочки мне призрачно, но ясны. После такого поворота событий я был на ее стороне. Ничего страшного-то и не случилось. Все посмеялись и разошлись по домам. А синий, угодив своей фантазии, поступил типично и даже тривиально (по отношению к девушке естественно) опираясь лишь на одно "нет". Говоря простым языком: отшила, значит, стерва или лесбиянка. А еще проще – динамо. Пошла она. Такова логика сильных мира сего. Просто сука!
Зайдя в общагу, друзья пошли сразу к Синему, я же решил подняться в свою комнату. Вот уже открывал дверь, как за моей спиной…
– Папаня!
Настя.
Странно, но я обрадовался ей. Она зачастую действовала мне на нервы, но я пустил ее. Я злился, когда она трогала мои вещи, но я налил ей водки с колой в свой стакан. Меня раздражала ее манера смеяться над своими шутками первой, но я сидел и слушал ее пару часов. То, что я не любил в ней, под призмой алкоголя казалось изюминкой. Да, если честно, дело не в алкоголе, а просто в настроении и подходе, а то можно подумать, что надо пить, когда жизнь становится скучна и невыносима. Нет же, она от этого станет ещё скучней и невыносимей. Избегания проблемы приводят тебя к ней. Ну и ещё кучу мудрой воды можно налить на эту тему…
Я лежал на кровати, она сидела за ноутбуком.
– Ребёнок, иди ко мне. Спать пора.
Всех моих девушек за тот период жизни можно было по пальцам на одной руке пересчитать, ещё и останется про запас. Поэтому мне было приятно глазеть на ее формы, ведь не насмотрелся ещё на них. Чёрное каре, среднего роста, стройная. Грудь второго размера, стройные ноги. Она сидела на стуле, задрав ноги на него (по-обезьяньи) и все же она меня волновала.
– Папань, сейчас. Пару минут ещё.
Я закрыл глаза и стал ее ждать. Ждать в постели девушку, которая называла меня Папа, чтобы переспать с ней. Господи, прости, но от этой мысли сердце застучалось ещё сильнее, а от мозга оттекло ещё больше крови.
***
Я проснулся с жутким похмельем. Долго не открывал глаза, боялся что станет сильнее болеть голова. Но, когда открыл, то не нашёл Насти. Странно…Ее нигде не было. На столе ещё пустая бутылка вина. "Не понял". В шкафу, где стояла как минимум ещё бутылка коньяка и бутылка текиллы – ничего не было. Я пробежался по комнате в поисках пустых бутылок и воспоминаний. Ничего не нашёл. Начал ходить по комнате мыслями цепляясь за все, что вижу, но он были скользкими, а голова казалась огромной и пустой. Я случайно заметил, что я одет только лишь в трусы, хотя последнее что я помню это то, что ложился в кровать в джинсовых шортах и футболке. Потом подошёл к зеркалу и увидел что часть спины расцарапана. Заглянул в трусы.
– Странно, что-то не похоже… Ты чего-нибудь помнишь?– из трусов не ответили.
Я взял телефон и позвонил соседу. Тот довольно долго не брал трубку, затем ответил.
– Да?– томный, заспанный голос.
– Ты где?
У меня в голосе были нотки паники, от мыслей связанных с пропавшими бутылками.
– У синего ночевал. Ты дома?
– Да, да. Сосед, ребёнок мини бар стащила. Иди, проверяй свои шмотки, может ещё что зацепила.
– Что?!
4
2011 г. Екатеринбург Общежитие УрФУ
Если человек обжёг палец о плиту, мозг это запомнит, и он впредь будет аккуратнее. Если человек ударится мизинцем ноги об угол шкафа, то мозг это запомнит, и он впредь будет обходить этот шкаф, даже спросонья. Если человек посадил занозу на скамейке, то мозг и это запомнит, и он будет садиться на другое место.
Что не так с похмельем?!
Голова казалась огромной и отказывалась думать о чём-либо. Я по привычке выпил таблетку «Кетарола» и лёг на кровать с ноутбуком. Включил спокойную музыку на фоне и провалился в просторы интернета. Время ускорило свой шаг. То, что надо. Я этого и добивался. Не происходило ничего. Было довольно скучно.
И только я подумал позвонить Никичу, как он опередил меня.
– Здорово! Как жизнь?
– Да не очень. Приболел, вчера в бар соседа сводил. Он первый раз текилу пробовал.
– Ахаха. И как он?
– До сих пор спит.
Он снова посмеялся, я посмотрел на нижний этаж двухъярусной кровати. Сосед крепко спал, глупо улыбаясь во сне, от чего мне тоже стало смешно.
– Я что звоню-то… Давно тебя не видел. Погнали сегодня ко мне?
– Пить вообще не хочется. Вдвоём?
– Нет. В том-то и дело.
– Ты что задумал? Кого позвал?
– Да так, пару знакомых подруг. Прочем, ты их тоже хорошо знаешь – закончил он на таинственной ноте.
– Колись, кто?
– Давай подъезжай часикам к шести. Презервативы можешь не брать, посидим, поскучаем, выпьем винца.
– От винца я бы не отказался. Ладно уговорил, чертяга.– сказал я и представил его довольную, улыбку. «Чертяга», мол «пикап мастер» – уговорил даму сделать минет за Мороженку, купленную на ее же деньги.
– Ой. Ну что ты.– подыграл он.– Возьми бутылку «Молока любимой женщины», только с синей этикеткой. Я тоже бутылочку возьму, просто за продуктами собирался через часик.
– Так давай я сейчас подъеду. Мне все равно делать нечего. Вместе и закупимся.
– Ну, давай. Позвонишь, как подъезжать будешь.
– Ладно, ладно. От соседа такой перегар, меня аж тошнит.
– Сам, наверное, половину надышал.
– И то правда. Ну, всё, я одеваюсь.
– Давай.
"Он что то задумал". Пролетело у меня в голове и исчезло за другой мыслью.
Я быстро собрался и выбежал на трамвайную остановку. За пол часа доехал до ТЦ «Карнавал», закурил у главного входа, отзвонился Никите, что мол "на месте". Не успел я докурить и мои подозрения начали оправдываться. Ко мне бежала полненькая девушка, вереща и называя Илюшей. Перед объятиями я принял более устойчивое положение, дабы не быть опрокинутым этим, до жути знакомым, пандообразным существом. Улыбаясь, и, не совсем понимая, что происходит, я из-за ее плеча увидел довольного Никиту и Люду чуть позади него. Это были наши давние одноклассницы Оля и Люда. Вот кого-кого, а Олю я не ожидал увидеть ни в ЕКБ, ни где-то ещё. Если бы она подошла с Путиным, я бы задрал брови и сказал: "Оля?! И здрасте, дядя Вова…", а через некоторое время он бы почувствовал себя лишним и обиженно ушёл бы, да хоть в Макдональдс за углом. Девчонки улыбались от радости, я был удивлён, Никита, гад, присоединился к ним. С улыбкой Люды никто, конечно, не мог посоперничать, что-то из рекламы зубных паст или пропаганды здорового образа жизни (заодно и фигуру описал). Единственный
недостаток – маленький размер груди, но «Богиня сисек», извините, уже как лет двадцать халтурит. Мы потихоньку шли в сторону Никитиного дома, аккуратно шутя и расспрашивая все, что точно не следовало знать. "Какими судьбами?", "Почему не окольцованы?", "Как город?", "Обросли ли друзьями?", "А помните в седьмом классе?" и т.д.
Мы довольно долго и столь же незаметно для меня дошли до круглосуточного магазинчика напротив Никитиного подъезда.
Продавщица всем своим "Я" ненавидела нас и, кажись, хотела, чтобы мы побыстрее ушли. Странный подход для человека, который как минимум проработает тут до утра. Я начал беседу, стараясь говорить коротко и ясно:
– Мне бы чего-нибудь вкусного, недорогого и крепкого для девушек и пак пива для себя.
– Крепкое и вкусное, какое?
– Чтобы было весело…
– Ягуар?
– Не настолько.
Она выругалась и достала из-под прилавка пластиковую бутылку с ярко-желтой жидкостью внутри, объёмом в полтора литра.
– Джин, сама вон сижу пью.
– Вкусный?
– Даже сладкий.
– Возьму две и ещё один пак того же пива.
– Я счастлива. – без эмоций, но весьма смешно пошутила авантюристка за прилавком.
Мы покинули магазин, настроение продавщицы еще несколько минут не покидало меня. Чтобы хоть как-нибудь развеять это состояние я спросил:
– Оля, как мама?
– Кстати, да. Как она?– добавил Никич.
– Отлично, – она расплылась в улыбке, должно быть оказанная заинтересованность ей льстила,– она кстати спрашивала про тебя.
– Про меня? Неожиданно, – я.
– Ты же ее любимый ученик.
– Печально, но приятно. Она так же преподаёт?
– Нет, сейчас завучем в лицее работает. Почти каждый день звонит, скучает.
– По мне, лучший педагог за всю мою жизнь.
– Вот первый тост за неё и будет,– подытожил Никита, открывая дверь подъезда.
Первый тост был не за неё. Но в процессе мы вновь вспомнили любимого учителя и все же нанесли удар по здоровью в честь ее здоровья.
***
2007 ХМАО – Югра пос. Талинка Школа №7
Вера Кондратьевна (или баба Вера) была педагогом советской закалки. Она могла взглядом плавить чугун. На ее уроках никто никогда не качался на стульях – вот как мы ее уважали и боялись. Она выдрессировала нас отвечать строго по факту (ни одного лишнего слова включая слова паразиты). Вела она историю, обществознание и подобные гуманитарные науки. Но, как на зло, у меня с соседом по парте было очень (!) весёлое настроение. Мы дошли до той стадии смеха, когда и не вспомнишь, из-за чего начали смеяться. Нам покажи палец и мы обоссымся со смеху. Как могли, скрывали смех, прятались за одноклассниками. На том уроке кто-то уже не ответил по параграфу, который был задан на дом и баба Вера была уже в плохом настроении, хая всех, кто попадался ей на глаза. Прошло пол урока, и она почти полностью рассказала про так называемые "Картофельные бунты" в России и, как на зло нам, услышала ёрзанье и сдавленный смех от нашей парты. Она криком подняла Данила на ноги и спросила: "причина бунта? Быстро!". Я хохотал в портфель, Данил пытался собрать губы в кучу, но они растягивались в улыбке. Краснея, с видом
человека, который понял устройство всех вещей во вселенной, он сказал: "так из-за картошки!". До сих пор не понимаю, как я не уписался после этих слов. Как Вера Кондратьевна (да простит, а лучше забудет нас) не выгнала меня с Данилом?
"Из-за картошки"! Смеюсь, вспоминая…
Следующий урок у нас был не подходящий, для нашего весёлого настроения, ещё больше. На нем нельзя было даже поворачиваться, ни то, что разговаривать. Только ты отвлечёшься или захочешь отвлечься, как учитель смотрит на тебя и показывает двоечку на пальцах. Может сложиться впечатление, что я учился в школе строго режима, но это обманчивое впечатление. В этом, уверяю вас я, воспитанник этой школы. Но эти два преподавателя выделялись среди прочих диким желанием научить нас хоть чему-нибудь, а последний педагог это делал искуснее всех, кого я знаю (он заинтересовывал). Преподавал он географию и другие смежные науки. Как я и говорил, настроение у нас было повышенное и после пяти минут урока географии (и шума, соответственно, с нашей стороны), учитель попросила меня подняться и выйти к доске. Теперь же Данил от души смеялся в портфель.
– Если ты не нуждаешься в знаниях которые я даю, может, проведёшь урок за меня? А я заполню журнал: времени никак не хватает, – властно и сдержано, сказала она и села за свой стол копаться в бумагах.
Я заглянул в учебник, все молчали. И начал вести урок. Не припомню, что за тема была, но мне она показалась вполне лёгкой и логичной. Я все говорил, дополняя своими пояснениями. Дети молча записывали. Через несколько минут, как ни в чем не бывало, учитель попросил меня присесть и поблагодарил. Никто не делал удивлённый вид, а просто писали дальше. Я же был немного в шоке от происходящего. В конце урока она попросила меня задержаться.
– Извините, меня.
– При выходе из класса, на стенде спишешь задания. Принесёшь, оформленные к следующему уроку.
– Понял.
– Не хочешь в школьное научное общество?
– Не знаю.
– Прощу твой "косяк" без дополнительных заданий.
– Хорошо, а что делать надо?
– Для начала вести себя, как положено, на моих уроках. Все, свободен.
– До свидания, Вита Николаевна.
***
2011 г. Екатеринбург у Никиты
Ситуация потихоньку начала выходить из-под моего контроля. Люда улыбалась, мы на ее фоне, скалились. Пили, говорили. Было что вспомнить. Разговоры о том, кто кого дразнил, кто кого любил Со временем все начали хаотично перемещаться по квартире. То в туалет кто отойдёт, то на кухне кто покурит, то в компе песни перебирает. И к моменту, когда я не чувствовал кончиков пальцев, я решил осмотреться и удостоверится, что я до сих пор у Никиты дома. За компьютером сидел Никита, Люда на его коленях покусывала его правое ухо, тот со скоростью пианиста ласкал ее ноги. Передо мной: засранный стол, с почти выпитым пойлом и подохшими закусками. И запах! Что за мерзкий запах? Я повернул голову на право и увидел Олю, которая кушала шпроты в масле одной рукой, другой накручивала "локон страсти", строя мне глазки.
«Вот это вляпался» – пришло мне на ум.
– Никич, ты говорил у тебя есть виски на чёрный день?
– Ну, да.
– Он настал.
– Возьми в шкафу справа от холодильника. Там увидишь.
– Понял,– я не отрываясь смотрел, как Оля ела, уже не обращая внимания на меня.
Вот сейчас я серьёзно начал пить, понял это после третьей рюмки.
Я вышел на балкон, подышать свежим воздухом, да, если честно, меня уже изрядно тошнило. Квартира Никиты находилась на четырнадцатом этаже и вид с балкона открывался шикарный. Я повествую вам свою жалкую историю средь такого разнообразия мира и жизни в целом. Тысячи дорог, сотни тысяч огней горели перед глазами не догадываясь, сколько им осталось. Какие они были жалкие и неважные по сравнению с ароматом за спиной. Она обняла меня, пытаясь в очередной раз поцеловать. Не знаю, с чего я злился на неё. Дело даже не в запахе, но я готов был поменяться с любым из фонарей в округе. Вскоре все изрядно набрали градус и начали укладываться спать. Она, естественно, легла на диване со мной. Я забрал одеяло, подобно обиженному ребёнку (многие, выпив, становятся детьми) и отвернулся лицом к стене. Она же обняла меня и начала целовать в шею.
***
2007 ХМАО – Югра пос. Талинка подъезд моего дома
– Да она в тебя влюбилась!
– Может это ты в нее влюбился?– спросил я Данила в ответ. Мы жили в деревянном двухэтажном доме, в одном подъезде. Моя квартира находилась прямо над его. И мы нередко сидели друг у друга в гостях, либо в подъезде, как сейчас. Росли вместе, учились в одном классе. Я знал о нем все и он про меня тоже.
– Фу! Да ты же видел, как она за тобой бегает.
– Вдруг что-то срочное?
– Ага. Она шла с другого конца посёлка по какому-то важному "делу". Ты с ума сошёл?
– Может, по учёбе помощь нужна?
– Куча наших одноклассников живут рядом с ней и она все равно идёт к тебе.