Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

Глава 5

– Идем! – гаркнул Олег, когда Гриша открыл ему дверь.

– Тише, не ори, – зашипел Гриша, – у меня папаша спит после ночной.

– Идем, – понизив голос, повторил Олег.

– Куда? – буркнул Гриша.

– Как куда? – выпучил на него глаза приятель. – Куда вчера договаривались. Забыл? К бабе Фае!

– Так ты серьезно вчера говорил? – невольно сам повысил голос Гриша.

– Тише, не ори, – передразнил его Олег. – Или на твой голос папаша не реагирует?

– Да чтоб тебя, – разозлился Гриша.

– Я тебя на улице жду, выходи, – фыркнул Олег и понесся вниз по лестнице.

Минут через пять Гриша вышел из подъезда и присоединился к приятелю, сидевшему на лавочке.

– Ты чо, правда? – буркнул он, явно недовольный затевающимся предприятием. – На шо оно нам надо? С бабками этими якшаться.

– А ты хочешь и дальше тикалки гопникам раздаривать? – ядовито осведомился Олег. – Хочешь?

– Нет, не хочу, – буркнул Гриша, – да только баба Фая нас от них не защитит.

– Защитит, еще как защитит, – захохотал Олег. – Пошли.

С этими словами он вскочил на ноги и направился прочь от подъезда. Гриша нехотя поплелся за ним.

– Только бы бабы Фаи не было на месте, – думал он.

Приятели пересекли свой двор, заставленный новенькими пятиэтажками, вышли на проспект Нахимова и, обойдя гастроном «Строитель», юркнули во двор промтоварного магазина «Юность».

– Только бы… – пробормотал Гриша.

Но надеждам его не суждено было сбыться. Возле первого подъезда, где и всегда, громоздилась на лавке массивная, точно квашня, фигура.

– На месте! – радостно обернулся к приятелю Олег.

– Угу, – промычал Гриша.

Приятели подошли к лавке.

– Баба Фая, – начал Олег, уверенность которого, как показалось Грише, слегка поубавилась, когда торговка подняла на него свои черные цыганские глазки.

– Семочек? – предположила очевидное баба Фая.

– Та не, баба Фая, – как-то нарочито весело произнес Олег, взглянув на приятеля в поисках поддержки, которую он, впрочем, не получил, – у нас к тебе такое серьезное дело.

– Шо, каждому по большому стакану? – захихикала торговка. – Лузгаем по-крупному?

Гриша при этом замечании не смог сдержать смешок. В ответ он получил укоризненный взгляд приятеля.

– Не, мы за другое пришли поговорить, – уже совсем неуверенным голосом промямлил Олег.

– Ща, погоди, – прервала его баба Фая. – Дай хлопчиков покормлю.

С этими словами она взяла щепотку семечек из стоящего на земле прямо между ее широко расставленных толстых ног ведра и швырнула их на асфальт возле лавочки, где копошилась стайка воробьев-попрошаек.

– Горобчики, – улыбнулась баба Фая, – хорошие ребята. Кушайте. Жизнь у вас тяжелая в нашей гадской стране. Одни жлобы кругом. Кушайте.

– Вот, мы тоже об этом же, – попытался перевести внимание торговки с воробьев на себя Олег.

– Ты шо! – зашипел ему на ухо Гриша. – Не надо о политике!

– В смысле не о гадской стране, – поправился Олег, покрывшись мелким потом, когда баба Фая вновь уставилась на него, – а о тяжелой жизни. Потому шо…

Тут он окончательно сбился.

– Хочете горобчикам стаканчик семочек купить? – предположила баба Фая.

– Та не, – махнул рукой Олег. – Хотя, конечно, это тоже можно. Нехай хлопчики кушают. Но я гутарил за вашу тяжелую жизнь.

– И таки шо с ней? – хмыкнула баба Фая.

– Мы, в общем… – Олег тяжело вздохнул и уставился в землю.

Гриша понял, что все предприятие проваливается подчистую из-за косноязычия и не ко времени проснувшейся робости приятеля. Казалось бы, он должен был этому радоваться. Ведь еще пять минут назад он от всего сердца желал, чтобы бабы Фаи не оказалось на месте. Но сейчас ему почему-то было стыдно: за себя, за Олега и за их общую с воробьями дрянную жизнь.

– Значит, так, – неожиданно для самого себя заговорил он, протягивая торговке монетку, – вот, баба Фая, десять копеек за маленький стаканчик. Высыпьте воробьям. Пусть покушают за наше здоровье.

Пока баба Фая с явным удовлетворением угощала пернатых, Гриша набрал в легкие побольше воздуха, чтобы не переводить дух как можно дольше и успеть договорить задуманную фразу до конца, и продолжил:

– А дело у нас такое: мы предлагаем покупать для вас семечки на рынке, жарить их и, если надо, помогать вам в чем-то еще, что скажете. А за это вы будете платить нам 10 копеек с каждого заработанного рубля.

Воздух в легких закончился, и Гриша замолчал. Краем глаза он заметил, что Олег смотрит на него с восхищением. Впрочем, в этот момент его гораздо больше интересовала реакция на его речь бабы Фаи. Та тем временем, пожевав немного губами, словно искала во рту собственные зубы, подняла лицо к окнам подъезда.

– Лелик! – неожиданно громко заорала она хрипловатым голосом. – Лелик!

Из кухонного окна второго этажа высунулся молодой мужик с голым торсом и раскрасневшимся от жара лицом.

– Чо? – проорал в ответ мужик.

– Лелик, иди до мэнэ, – рявкнула баба Фая, – хочу тэбэ с хлопцами познакомить.

– Теть Фая, я семки жарю, сгорят, – гаркнул мужик.

– Та на хвылынку тока, – махнула рукой торговка.

– Сгорят, – повторил мужик.

– Та нехай Танька их поворошит пока, – предложила баба Фая.

– Ага, так она и будет, – захохотал мужик.

– Танька! – заорала баба Фая.

В ответ на этот крик в соседнем окне показалась белобрысая голова девчонки-подростка.

– Иди до кухни, повороши семочки! – все таким же зычным голосом продолжила баба Фая, обращаясь к ней.

– Не хочу! – огрызнулась девчонка, на что все еще торчащий в окне Лелик довольно захохотал.

– Не зли мэнэ! – рявкнула баба Фая.

– Ладно, – нехотя крикнула девчонка. – Только недолго.

– Лелик! – снова обратилась к мужику торговка. – Шо ты еще ожидаешь? Шобы я постелила тебе ковровую дорожку на крыльце?

Пока баба Фая громогласно пререкалась с родственниками, Олег и Гриша переглянулись. Они оба явно думали об одном и том же, и мысль эта была написана на их посеревших от страха лицах.

– Нам конец, – едва слышно озвучил незатейливую повестку дня Гриша.

Он хотел добавить что-то еще, но не смог. Чувство самосохранения подсказывало ему, что надо бежать. Срочно. До того, как Лелик выйдет из подъезда. Тогда будет уже поздно. Но ноги внезапно стали ватными, как в тот вечер, когда на Приморском бульваре он встретил гопников со Слободки.

– Бежим в разные стороны, – зашептал ему на ухо Олег. – Тогда он побьет только одного. Я туда, – он взглядом указал в сторону видневшейся невдалеке трубы котельной, – а ты назад, к «Строителю».

– Ага, – тихо заныл Гриша, – тебе, значит, под горку бежать, а мне в горку?

– Так и ему же под горку, – прошипел Олег, имея в виду преследователя.

– И шо с того? – не сдавался Гриша.

– Ладно, я туда побегу, к «Строителю», – сдался Олег. – Давай на раз, два, три.

Прошептав «три», Олег бросился бежать. Было самое время, потому что на крыльце появился Лелик. Он был в растянутых на коленках трениках и домашних шлепанцах на босу ногу. А его голый торс был густо покрыт рыжими волосами.

Гриша смотрел на Лелика вытаращенными глазами, но сил бежать куда бы то ни было, в горку или под горку, у него не было.

– Чо случилось-то? – поинтересовался Лелик у бабы Фаи, подойдя ближе и провожая недоуменным взглядом улепетывающего в сторону гастронома Олега.

– Тут хлопчики пришли, – кивнула в сторону Гриши торговка. – Второй, правда, куда-то рванулся. Но ты хоть этого запомни.

– Ага, – с готовностью кивнул Лелик, уставившись на Гришу. – Понял.

– Они хочут нам семочки возить с рынка и жарить, – продолжила баба Фая. – Типа помогать. И всего за десять копеек с рубчика.

– То шо надо! – неожиданно воодушевился Лелик.

– А я шо говорю? – хмыкнула торговка. – С тебя жарщик никакой, а Таньку и вовсе не допросишься. А тут они нам товар привезут готовенький. Понял?

– Ага, – кивнул Лелик.

– Я тебя позвала, шобы ты с хлопчиками этими познакомился, – продолжила баба Фая, но, бросив взгляд в сторону «Строителя», уточнила: – С хлопчиком. Мало чо, меня не будет. Шобы знал. Да и хлопчики дохленькие. Так шо ты за ними приглядывай. Шобы их никто не обидел. А то мало ли шо. У нас, как кто робыть чо-нибудь начинает, так его тут же и обидят. Понял?

– Понял, – снова кивнул Лелик.

– И ежели они до тебя с чем-то обратятся, – продолжила баба Фая, – то ты им помоги.

– Угу, – промычал Лелик, которого явно обрадовала перспектива того, что жарка семечек отойдет к кому-то другому.

– Мы… да… – пробормотал Гриша, у которого отлегло от сердца.

Однако последствия пережитого стресса лишили его способности соображать. Его руки и ноги слегка дрожали, и он боялся, что это заметят баба Фая с Леликом.

– Лелик, – протянул ему волосатую ручищу мужик.

– Ага, – промямлил Гриша, приняв рукопожатие, – меня Гришей зовут. А моего приятеля, которому… срочно понадобилось уйти, – Олегом.

– Ну, будем знакомы, – пробасил Лелик. – Если чо – обращайтесь.

– А мы, – вернулся к начатой пару минут назад речи немного осмелевший Гриша, – мы тоже готовы помочь вам, чем можем. В плане торговли семечками.

– Тут вот шо еще надо бы, – внезапно воодушевился Лелик, отчего у Гриши снова подкатил комок к горлу. – Газеты нужны, шобы кулечки сворачивать. С газетами вечная проблема.

– Та шо они тебе – родят эти газеты? – возмутилась баба Фая. – Семочки привезут, пожарят – уже хорошо.

– Нет, нет, – затараторил Гриша, почувствовав, что пришел его звездный час, – как раз бумага – вопрос решаемый. Есть даже лучше, чем газета. Что эта газета? От нее руки вечно в типографской краске. Да и разрывать листы приходится. У меня имеется другой источник бумаги – книга! Роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир».

– А тебя мамка за нее не заругает? За Николаевича? – хихикнула баба Фая.

– Не, не заругает, – отмахнулся Гриша. – Мы этот роман уже прошли в школе в прошлом году. Так что он нам дома теперь без надобности.

– А для нас пойдет, – ухмыльнулся Лелик.

– Еще как пойдет! – с видом заправского торговца, расхваливающего свой товар, продолжил Гриша. – Книга просто замечательная! Старая, еще послевоенного издания, вся рассохлась уже, так что страницы выдираются очень хорошо. И размер аккурат под большой стакан. Там страниц около тыщи – надолго хватит. Я вам завтра же принесу, баба Фая. Завтра же.

Глава 6

С видом победителя Гриша вернулся к своему подъезду. Как он и ожидал, Олег сидел на скамейке, нервно почесывая свою загорелую до черноты шею.

– Цел? – выдохнул Олег, завидев приятеля.

Он вскочил со скамейки и сконфуженно уставился на Гришу.

– Угу, – буркнул тот, упиваясь своей славой на фоне пристыженного дружка. – Как видишь.

– Не догнал? – все так же робко поинтересовался Олег. – Под горку-то оно все-таки веселее.

– Так и ему под горку, – напомнил Гриша. – Ты же сам так говорил.

– Ну, – неохотно кивнул Олег. – Так шо там у вас произошло?

– А что ж ты сам не остался посмотреть? – фыркнул Гриша.

– Да ладно, – просительно протянул Олег. – Сдрейфил я, чего уж там. Так шо там было?

– Ничего не было, – фыркнул Гриша. – Только разговоры за дело. Когда будем хартию подписывать?

– Хартию? – разинул рот Олег.

– А кто на пирсе говорил: организуем братство, подпишем хартию, наши дети, наши внуки, – захохотал довольный Гриша. – Так как?

– А шо, вышло?

– Ага.

– По-нашему?

– Теперь получается, что не по-нашему, а по-моему. Потому как ты не вовремя сдрейфил, – огрызнулся Гриша.

– Да хватит уже, – заныл Олег.

– Баба Фая согласна, – деловым тоном сообщил Гриша. – И на наших условиях.

– Десять процентов?

– Ага, десять процентов. Мы должны семечки покупать, жарить и ей приносить.

– Понял.

– А еще… – тут Гриша запнулся.

– Шо еще?

– Еще я пообещал, что мы ей бумагу принесем, чтобы кулечки сворачивать.

– Бумагу?

– Да ты не пугайся так, – фыркнул Гриша, увидев, что приятель снова напрягся всем телом. – Это я беру на себя. Книжку им отдам, «Войну и мир».

– Ага, – послушно кивнул Олег.

– Завтра отнесу. А ты за семечками пойдешь на базар. Понял?

– Понял. А жарить где будем?

– У Ленки.

– Какой?

– Из пятой квартиры. Надо с ней поговорить.

– Ладно, – промямлил совсем потерявший инициативу Олег.

– Я сам поговорю, – уточнил Гриша. – А то ты опять возьмешь да сдрейфишь.

Олег уже открыл рот, чтобы возразить, но, не найдя слов оправдания, лишь глубоко вздохнул.

Ленка была на несколько лет старше Гриши с Олегом. После смерти жены отец Ленки переселился к какой-то тетке на Левый Берег. Так что Ленка теперь жила в квартире одна. Она работала официанткой в ресторане «Украина» и ела на работе. А на своей собственной кухне ровным счетом ничего не делала. Поэтому плита была постоянно свободна. А плата за газ никак не зависела от объема его потребления. В общем, по расчетам Гриши, звезды вроде бы сошлись…

– А девчонка симпатичная, – прервал его рассуждения Олег.

– Ленка? – удивился Гриша. – Она же старая. Ей уж лет двадцать, наверное.

– Да не Ленка, а та девчонка.

– Какая?

– Ой, можно подумать, шо ты не понимаешь!

– Не понимаю.

– Бабы Фаи родственница, шо семки жарила, пока Лелик с нами гутарил, – возмутился Олег.

– С твоими пятками Лелик гутарил!

– Но симпатичная же? – пропустив мимо ушей очередной упрек в своей трусости, продолжал настаивать Олег.

– Да когда же ты успел ее рассмотреть? – огрызнулся Гриша. – Ты же дриснул оттуда, как от фрицев.

– И все же…

– Лелику это скажи, посмотрим, чо будет, – фыркнул Гриша. – Догонит он тебя в горку или нет?

– Вот же, – поморщился Олег. – Хватит уже, а?

– Ладно, хватит, – примирительно протянул Гриша. – Да только я серьезно: как ты ее разглядел-то, в окне?

– Белобрысая! – мечтательно протянул Олег. – И глаза голубые.

– Я смотрю, у тебя взгляд орлиный, – хмыкнул Гриша.

– Раз белобрысая, значит, должна быть с голубыми глазами, – пояснил Олег.

– Угу, должна, – фыркнул Гриша. – Скидываемся на ведро семечек. Купим за свои. А баба Фая нам все отдаст, когда расторгуется.

– А что же ты с нее не взял? – заныл Олег. – Где я деньги-то достану?

– Как бы я у нее взял? – огрызнулся Гриша. – Она нас знать не знает. Мы пришли: дайте нам денег на ведро семечек, мы вам его купим, пожарим и привезем. А потом ищи нас! Кто бы дал? А?

– Никто, – удрученно пробормотал Олег.

– Правильно, – кивнул Гриша. – Когда будет доверие, тогда все по-другому пойдет. Так что вот тебе пятерка. Свою добавишь и завтра ни свет ни заря рванешь на базар. Понял?

– Понял, – покорно кивнул Олег.

На следующее утро Гриша, все еще упоенный своей победой над бабой Фаей и Леликом, зашел к Ленке, которая отсыпалась после вчерашней смены. Как он и предполагал, договориться с ней оказалось проще простого.

– А мне чуток семок оставите? – поинтересовалась сонная Ленка. – Я семки люблю полузгать.

– Оставим, конечно, – заверил ее Гриша.

– Тоды жарьте, сколько хотите, – резюмировала Ленка, вручив Грише ключи от квартиры. – Мне газа не жалко.

– Мы днем будем жарить, – заверил ее Гриша, – когда ты на работе. А пока ты придешь, весь жар уже выветрится.

– Ладно, – благосклонно махнула рукой Ленка. – Сказала же: не жалко.

Затем, прихватив увесистую взъерошенную книгу с бессмертным произведением графа Льва Николаевича Толстого, Гриша отправился к бабе Фае. Он рассчитывал найти ее на обычном месте. Однако лавочка оказалась пуста. Гриша поморщился. Ему совсем не хотелось идти и стучаться в квартиру. Но иного варианта, похоже, не было. Не тащиться же с книжкой обратно домой. Да и что дальше? Потом возвращаться? Нет, уж если они будут бояться общаться с торговками и их родственниками, то дело точно не пойдет. Он вспомнил, как удирал от Лелика Олег. Это неожиданно придало ему силы. Лелик ведь говорил: мол, если что, то обращайся. Да и бумагу для кулечков он сам просил. Так что, если бабы Фаи нет дома и дверь откроет ее обросший шерстью племянник, он будет к этому готов.

Гриша поднял голову и посмотрел на окна, из которых высовывались вчера Лелик и девчонка. Как же ее звали-то? Ах да, Танька. По расположению окон он прикинул, что это должна быть квартира на втором этаже слева. Глубоко вздохнув для храбрости, он шагнул в подъезд.

Звонка не было. Хочешь или не хочешь, а пришлось стучать. Крашеная коричневой эмалью для пола дверь загудела под его робким постукиванием, как пустая бочка. Гриша вздрогнул. Вышло как-то по-хамски. Как выскочит сейчас Лелик, да как даст ему промеж глаз.

– Он же говорил про кулечки, – подбодрил себя Гриша. – Сам говорил.

Не услышав за дверью никакого движения, он уже занес руку, чтобы постучать еще раз, когда дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла та самая белобрысая девчонка. Вот уж кого Гриша точно не ждал.

– К бабе Фае я, – пробормотал он.

– Нет ее, к приятельнице пошла, – фыркнула девчонка, внимательно разглядывая Гришу.

Глаза у девчонки действительно, как и предполагал Олег, были темно-голубыми. Да при этом еще и огромными.

– Лелик? – с усилием выдавил из себя незадачливый посетитель.

– На работе, – пожала плечами девчонка.

Она продолжала бесцеремонно смотреть на Гришу, явно не желая помочь ему с продолжением разговора. Гриша почувствовал, как щеки его начали пылать.

– Я книгу принес, – пробормотал он, когда пауза затянулась до неприличия.

– Почитаем, – кивнула девчонка.

Гриша подумал, что лучше бы вчера за ним погнался Лелик. И пусть бы даже догнал.

– Это не для чтения, – чувствуя, как бетонный пол подъезда уходит у него из-под ног, просипел Гриша. – Это для семечек. Кулечки сворачивать.

С этими словами он протянул пухлый том девчонке. Та взяла его обеими руками.

– Бабе Фае передай, – пробормотал Гриша сконфуженно, – скажи, что от Григория.

– Хорошо, Григорий, – фыркнула девчонка.

– Только передай обязательно. Я обещал, – ни с того ни с сего добавил Гриша.

– А вдруг я почитать захочу? – снова фыркнула девчонка, уставившись на Гришу своими огромными голубыми глазами. – Что тогда, Григорий?

Гриша покраснел и смущенно хмыкнул, показывая, что понял юмор, но не знает, что же сказать в ответ.

– Нет, что тогда, Григорий? – настаивала девчонка, которой явно нравилось вгонять Гришу в краску.

– Читай тогда, а уж после прочтения – на кулечки, – пробормотал он, изнемогая под этой пыткой.

– Григорий, – протянула девчонка, – а тебе не кажется, что как-то неприлично даже не познакомиться? Спросить, например, как меня зовут?

– Да я и так знаю, – брякнул Гриша.

– Да ну! – нарочито удивилась его собеседница. – И как же?

– Тань… – начал было Гриша, но вовремя поправился: – Татьяной.

– Ишь ты! – хмыкнула девчонка.

– Чего ты выделываешься? – неожиданно разозлился Гриша. – Мы с тобой теперь, наверное, часто станем видеться. Потому как мы для бабы Фаи будем семечки покупать и жарить. Так что привыкай ко мне.

– Надо же, – надула свои и без того пухлые губы девчонка, – как заговорил!

– Уж как могу, – огрызнулся Гриша.

Какие же все-таки огромные были глаза у этой девчонки.

– А чего твой дружок вчера удрал посреди разговора? – спросила Танька.

– Так надо было, – пробурчал Гриша.

Ему очень хотелось пофорсить перед своей новой знакомой и рассказать о трусости Олега, но он понимал, что это было бы неприлично по отношению к приятелю.

– А ты, я вижу, посмелее будешь, да? – фыркнула Танька.

– Поживем – увидим, – отмахнулся Гриша.

– Ладно, спасибо за книгу, – сказала Танька. – Я тете Фае передам, что ты заходил. Пока. Встретимся еще.

– Угу, – только и успел пробормотать Гриша.

Девчонка с грохотом захлопнула дверь, и он остался один на полутемной лестничной площадке.

Когда он вернулся, Олег уже торчал возле подъезда с внушительного размера эмалированным ведром, доверху заполненным отборным пузанком.

– Вот, – гордо сказал Олег, махнув рукой в сторону ведра. – Получай.

Вдвоем они отправились к Ленке и полдня жарили семечки на старой чугунной сковороде, которую нашли на кухне. Уже под вечер они снова пересыпали семечки в эмалированное ведро Олега и отнесли его бабе Фае. На этот раз торговка оказалась на месте. Как ни странно, но это почему-то расстроило Гришу.

Баба Фая сняла пробу и осталась довольна товаром. Она пересыпала семечки в свое ведро. Договорились, что через день они принесут ей еще, а она отдаст им деньги с прибавкой их доли.

А еще баба Фая пообещала поговорить с Петровной, что торгует семечками во дворе возле гастронома «Юбилейный». По ее словам, та вообще была одинокой да с больными ногами. Так что ей трудно было ездить на базар за товаром.

– Она вам и пятнадцать копеек с рубля даст, – махнула рукой баба Фая.

– Так это ж ваша приятельница, – удивился Олег.

– А в таких делах приятельниц нет, – хмыкнула баба Фая. – Тут уж кто как договорится. Так шо вы, хлопчики, не робейте.

Петровна оказалась толстой, с нездоровым румянцем бабкой на тощих кривых ножках. Как и говорила баба Фая, она с радостью согласилась на условия Братства, которое к тому времени уже было оформлено той самой хартией, о которой говорил на пирсе Олег. Хартия была написана от руки на обратной стороне красной грамоты победителя соцсоревнования и торжественно скреплена подписями обоих учредителей.

– Кровью расписываться будем? – хмыкнул Гриша, когда Олег представил ему историческую бумагу.

– Тебе бы все шутки шутить, – огрызнулся приятель. – Подписывай вечным пером. Сойдет?

– Сойдет, – кивнул Гриша.

Спустя пару недель к ребятам подошла еще одна бабка. Она тоже захотела, чтобы они приносили ей уже жареные семечки. Она же привела к ним еще двух торговок. И дела мало-помалу пошли.

Вскоре на базаре старый армянин из пригородного села дал им хорошую скидку за покупку пяти ведер семечек ежедневно. Семечки теперь приходилось привозить с базара, а потом развозить по городу на такси. Ленкина плита тратила газу больше, чем металлургический комбинат. А жар на ней чуть не круглые сутки стоял адский. Ленка бросила работу и жарила семечки сама. Теперь Олег с Гришей могли платить ей больше, чем ресторан, где в основном обедали старики-пенсионеры да экономящие каждую копейку семейные отдыхающие.

– Зима придет – отдохнем, – вздохнул как-то вконец измотанный Олег.

Но зимой Гриша додумался пересадить торговок в предбанники магазинов. За небольшую плату алчные директора торговых точек с готовностью согласились на это.

– Может, сходим куда-нибудь? – как-то предложил Татьяне осмелевший Гриша, доставив бабе Фае очередную партию товара.

– Куда? – фыркнула девушка.

– На пирс бычков ловить, – огрызнулся Гриша, предполагая, что снова станет объектом насмешек.

– Я думала, что ты серьезно! – неожиданно надула губы Татьяна.

Гриша вздрогнул. И в ближайшее воскресенье он выгулял девушку по Бродвею, а потом отвел поужинать в кафе «Майское». Танька ела котлету по-киевски и смотрела на него своими огромными голубыми глазами. Впрочем, теперь Гриша уже не так тушевался под этим взглядом.