– Точно, – легко согласился инспектор. – Попробуй ты выстрелить, сейчас разговаривал бы не со мной. Но чи ты зачем-то был настолько нужен, что они решились открыть огонь по земному кораблю. Причина той бойни в тебе, Сикорский. Не пытайся остаться в сторонке.
– Да куда уж мне… – машинально отозвался тот, но сознание зацепилось за совсем другие слова инспектора.
«Решились открыть огонь…» Это что же? Он так и не соизволил изучить запись инцидента? Или… или таковой в его распоряжении попросту не было! Ну, правильно, леры конечно со временем поделятся, однако всеми путями постараются оттянуть этот момент. А если не идиоты, то и вовсе замнут – как ни крути, теперь у них на руках информация стратегической важности. Другой же записи взяться пожалуй неоткуда – фрегат уничтожен, портовые диспетчера были по уши заняты разводкой бортов по орбитам, едва ли кто-то из них вел визуальное наблюдение.
Семен почесал в затылке. Может не такие уж и дураки чи-при? Просто взвешенно рассчитали шансы на сохранений своей тайны?
– Завязывай, – проговорил он, и инспектор умолк на полуслове. – На жалость меня не продавишь, и вину за фрегат я на себя не возьму. Если уж на то пошло – кто вынудил меня рвать когти с Луны?
– Твое больное воображение. Нет, я все понимаю! Только с дела вернулся, следы остыть не успели, нервы на взводе… Но мозги-то тебе зачем? Неужели ты решил, что департаменту СОС вдруг понадобилось прищучить мелкого наемника Сему-чистоплюя?
– А что если и так? Почему я Чистоплюй – знаешь?
– Знаю. Еще и не такое про тебя знаю. Только самомнение тешить не спеши, мне твоя личная война с ненавистными оккупантами не интересна. Это дело уголовной полиции. И если уж они пока не чешутся, твои похождения департаменту до поры до времени только на руку. Оккупантов в тонусе держат, и ассигнования на мое содержание оправдывают. Сечешь, Робин Гуд?
Семен сглотнул. Нет… Да нет, не может быть! Чтобы все эти оба года под колпаком у Содействия? Или… Или может? Куда же, блин, Коготок глядела? Пока еще могла…
– Я тоже дурака свалял, – самокритично признался вдруг инспектор. – Просмотрел твой профиль, решил что подойдешь. По всем статьям подойдешь, особенно с твоими тараканами насчет леров. Только заведенных нервов не учел.
– Слышь, умник, – проговорил Семен, с трудом преодолевая ступор. – Как в другой раз без нервов поболтать захочешь, не спец-бортом прилетай, а пассажирским челноком. Да костюмчик на робу загодя смени… Ты ж за трое суток всю Сортировочную на уши поставил одним своим присутствием! Каких тут нервов хватит?
– Да, правильно, правильно все! – взорвался вдруг инспектор. – Я об эти лбы из Лунного отдела весь язык обмолотил! Аккуратно надо, не шумя, не привлекая… То, что годилось для массовых депортаций с Марса на Луне с деликатной миссией не прокатит! Так нет же, все по писанному, все по инструкциям!.. И попробуй только не взять с собой этих полицейских горилл! Департамент многое может, Сикорский. Давить, выбивать и скупать информацию, анализировать, делать выводы, даже договариваться и играть в политику!.. С одним у нас плохо – с агентурной работой. Все бы силой брать, все бы авторитетом… Не умеем по-другому! Да и нужды вроде нет – пока все получается…
Он умолк, будто бы обиженно сопя в микрофон. Семен задумчиво почесал подбородок.
– Ну и как? – ядовито произнес он, – Полегчало?
– Не особенно, – тут же отозвался инспектор. – Сегодня я так или иначе нарушил большую половину инструкций. Зачем было до этого доводить?
– Ты меня для этого на Луне искал? – осведомился Семен. – Чтобы в жилетку порыдать? Или все-таки есть до меня серьезный базар? И не забывай – твоя посудина все еще на прицеле.
На другом конце линии связи отчетливо прозвучал вздох.
– Да, все правильно. У меня есть базар. Дурацкая в общем-то ситуация… Все дело в том, что я был неофициально уполномочен предложить тебе контракт.
От неожиданности Семен икнул. Сморщился, постучал кулаком по груди. Проговорил:
– Погоди, я, кажется, плохо расслышал… Чё ты мне уполномочен предложить?
– Контракт. Полностью соответствующий твоему роду занятий.
– Как интересно, – протянул Семен. – И кого же это департаменту понадобилось пришить?
– Одного лера. Я же сказал – контракт соответствующий…
– Охренеть!.. Пургу гонишь, мусор? В чем подвох?
На том конце линии помолчали.
– Контракт трудный, – наконец признался инспектор. – Но подвоха нет. Ты выполняешь работу, мы снимаем наши претензии.
– Претензии? – уцепился Семен.
– Разумеется. Восемь лерских кораблей за последний год… Неужели ты думаешь, что департамент Содействия не имеет к тебе претензий?
– Ага, – Семен облегченно вздохнул. – А ты говоришь, нет подвоха… Знаешь о чем я сейчас думаю?
– Не спустить ли курок, – инспектор усмехнулся. – Брось, ты не настолько туп. Если не удалить ориентировки из диспетчерской сети Солнечной системы, в любом порту тебя возьмут на мушку, прежде чем успеешь сделать запрос на швартовку. Любой оккупационный патруль, любая опорная база имеют сейчас все основания немедленно открывать огонь на поражение. О Профсоюзе или Китайской коммуне лучше сразу забудь. Во-первых, чистоплюем там остаться не получится, придется и человеческой кровью замараться. А во-вторых, сдадут тебя дружки. С потрохами. Как только леры еще немного поднимут награду за твою голову… Нет, прожить конечно все равно можно. Уйти в нейтральные пространства, рвать глотку каждому встречному за остатки топлива в сожженных ускорителях, за глоток чистой воды и кусок… нет не хлеба даже – протеинового холодца, перегнанного из трупов и собственного дерьма… По-волчьи ты бы сумел, верю. А вот так – по-шакальи? С другой стороны – прощение грехов и каперская грамота от Содействия. Нет, Сикорский, ты не настолько дурак, чтобы сейчас так грубо ошибиться с выбором.
– Грамота? – тупо переспросил Семен. – Врешь, инспектор, какая еще грамота? Я бы знал про такие бумажки…
– Да при чем здесь бумажки? – искренне удивился тот. – Напомни, я уже сказал, что твоя работа для нас выгодна? Во всяком случае, пока не зарываешься. Выполни мой заказ и сможешь продолжать воевать с лерами, пока сам с дуру не напорешься на лазерный залп. Даже уголовная полиция тебя больше не тронет.
Семен молчал. Что из сказанного инспектором было правдой, а что нет? Была ли вообще там хоть толика правды? Потому что если да… Многое это поменяло бы. Ох, многое!
– Слышь, инспектор, – позвал он. – Как тебя зовут?
– Это тебе зачем? – насторожился тот.
– За тем за самым! Если врешь мне сейчас – найду. Выживу, в ничейные зоны уйду – дерьмо жрать, дождусь момента… и найду. Где угодно, хоть в центральном офисе, хоть президентском бункере. А сдохнешь раньше времени – другие поплатятся. Все кто тебе дорог был, проклянут тот день, когда ты мне соврал. Ну, как, инспектор? Будешь с такой раздачей играть?
Пауза получилась длинной. То, что надо пауза, в самый раз. Ответь инспектор сразу, Семен, наверное, и, правда, спустил бы курок. В готовность профессионала поставить на карту собственную жизнь он бы поверил, но когда речь заходит о близких… Здесь в своей раздаче нужно быть уверенным на сто процентов.
– Я рискну, Сема-чистоплюй, – с расстановкой произнес инспектор. – С тобой – пожалуй, рискну. Записывай: Филипп Груббер, центральное управление, неофициально уполномоченный отдела курирования особых поручений. Работа с наемниками, проще говоря. Думаешь ты первый у меня в деле? Кстати, можешь гордиться, ни кому из прежних своих людей я бы такой информации не доверил.
– Да чем уж тут гордиться? – Семен вздохнул и убрал руку со спусковой кнопки. – Другой бы сейчас размазал тебя по космосу, и горя б не знал. Один я, идиот, вечно готов во что-то впутаться.
– Значит – не безнадежен. Приметы тебе диктовать?
– Погоди, Фил, – Семен качнул головой. – Есть еще одно условие, кроме твоей каперской грамоты.
– Н-ну? – протянул инспектор. – Только не зарывайся, Сикорский. Все-таки условия диктуешь не ты.
– Ни чего особенного… Ты и сам уже заметил, что у меня проблемы с чи-при. Не шухерись, я не прошу решать их за меня – руки у вас коротки. Нет?
– Да, – коротко признал инспектор.
– Я просто хочу знать, какую предъяву они мне шьют. Ты говоришь мне, за что комитет выписал свой ордер, и мы бьем по рукам насчет твоего лера?
Груббер снова посопел в микрофон.
– Это непременное условие, Сема-чистоплюй?
– Непременное. Знаешь, на себя я бы возможно даже плюнул, но так уж вышло, что от этой информации зависит еще один человек… Очень нужный мне человек.
– Ах, эта Бертье, – в полголоса проговорил Груббер. – Похоже, теперь ее придется принимать в расчет… Однако у нас проблема, Сикорский. Я понятия не имею, что тебе предъявляют чи.
– Врешь… – злорадно улыбнулся Семен. – А вот теперь ты точно врешь, Филя. Не может быть, чтобы ты не ринулся копать, из-за чего грохнули ваш фрегат. Нет?
– Я ринулся, – признался инспектор. – Разумеется, ринулся. И ни чего не нашел. Ровным счетом. В твоем прошлом нет ни чего оскорбительного для комитета. Упомянутый их капитаном ордер нигде прежде не фигурировал. Требований о твоей выдаче ни в земные, ни в лерские структуры не поступало. У меня создалось впечатление, что это была первая и единственная попытка комитета взять тебя. Во всяком случае – пока.
– Все это я мог бы тебе сам рассказать! – перебил Семен. – Только не ври мне, что у Содействия нет агентов в комитете Справедливости! Даже у Профсоюза там есть свои люди!
– У профсоюза? Ну-ну! Если они и правда так думают… Впрочем это не важно. Связи с комитетом у нас, конечно, есть, в том числе и не вполне официальные. Однако по этим связям поступает та же самая информация: оскорбительных претензий не зафиксировано, ордер действительно выписан шесть суток назад. Если объективная причина к этому все же есть, она лежит глубже доступного нам слоя информации.
– Черт… – проговорил Семен. – Черт, Филя… Может все-таки врешь?
– Не вру. Я действительно ни чего не знаю. Не думай, кстати, что это тебя одного напрягает. Я все-таки нанимаю тебя на работу, и очень не хочу, чтобы она сорвалась по какой-то сторонней причине.
– Ладно, допустим. Но ведь ты же не дурак, Груббер. Дураков у вас, как и везде, хватает, но ты не из таких. Иначе не занимался бы своими неофициально уполномоченными поручениями. Нет?
– Льщу себя надеждой, то ты прав.
– Тогда не строй из себя идиота! Если ты не знаешь точной причины, то наверняка имеешь на эту тему свои соображения. Выкладывай карты, Груббер, не жмись. Для общего блага, чтобы всякие сторонние причины мне случайно не помешали.
– У меня есть соображения, – признал Филипп. – Однако я бы предпочел принудить тебя отказаться от твоего условия.
– Исключено, – отрезал Семен. – Я тебе нужен. Именно я, и не только из-за моих тараканов относительно леров. Если конечно ты действительно знаешь обо мне все…
– Да знаю, знаю… Ну что ж. На данный момент я исхожу из того мало сомнительного утверждения, что «свои люди» есть не только у нас в их комитете, но и наоборот. Учитывая нашу скованность в любых отношениях с инопланетчиками, и в особенности – с единственными в освоенном пространстве поставщиками стратегического сырья, я склонен предполагать, что качество действующих среди нас агентов чи-при куда выше наших, действующих у них.
– Верю, – согласился Семен. – Но пока не въезжаю.
– Все просто: скорее всего, чи знают о моей попытке выйти на тебя с особым поручением. И в свою очередь попытались этому воспрепятствовать.
Семен открыл рот… и закрыл его обратно – от возмущения куда-то вдруг пропали все слова. Атака земного фрегата, неизбежная собственная гибель, безумный риск раскрытия стратегического секрета… Знал бы инспектор, чем на самом деле рискнули чи-при, небось не вещал бы об этом так спокойно!
– На что же ты меня подписываешь, Груббер? Если ради того чтобы всего лишь воспрепятствовать…
– Для этого они стреляли бы не во фрегат, а в тебя, – перебил инспектор. – Здесь мои допущения более грубы, однако я считаю, что они все-таки собирались не столько воспрепятствовать, сколько перехватить у меня миссию, а заодно и ее исполнителя. То есть взять тебя живым.
– Ты даже не подозреваешь, на что меня подписываешь, – повторил Семен. – Но… считай, что я мотивирован. Теперь мне уже самому интересно, чего такого в этом треклятом лере, если комитет дерется за него с Содействием.
– Заключенный, – охотно пояснил Груббер, – всего лишь заключенный. Отец-изыскатель, лишенный сана за какие-то свои, видимо противные богу, изыскания, и помещенный в монастырь лютой строгости. Именно потому, кстати, лучшего, чем ты, кандидата на эту миссию ни мне, ни чи-при не найти.
Семен вздрогнул.
– «Врата небесные»?
– Они. Слышу, название будит воспоминания? Это хорошо, они пригодятся.
– Тебе б таких воспоминаний, – прошипел Семен. – Семь месяцев в этих… «небесах». Ты хоть знаешь, что это были за семь месяцев?! Нет?!
– Догадываюсь. Я читал твое дело, помнишь? Все к лучшему, Сикорский. Ты знаешь внутреннее устройство, распорядок, расписание патрулей и снабжения. А главное – их повадки. Леры очень консервативный народ. Едва ли за прошедшие годы они что-то сильно изменили. Да, еще одна деталь – изыскатель этот нужен нам живым. Если ты уже решил что разнесешь всю тюрьму с орбиты – я не сочту контракт выполненным.
Отчаянным усилием воли Семен сдержал рвущиеся с языка проклятья. Нет, ну какая собственно разница? Живым, так живым. Снявши голову, по волосам, как известно, уже не плачут. Разве что из просто сложной, миссия вдруг превратилась в почти невыполнимую…
– Ты видимо плохо знаешь леров, Фил, – произнес он. – Дело даже не в охране и не в полной неприступности монастыря. Просто это народ такой, понимаешь? Я могу навербовать пять сотен головорезов, молниеносно прорваться на планету и взять крепость штурмом. Охраны всего-то взвод монахов, казалось бы на один зуб. Но как только настоятель кинет по камерам кличь, что, мол, еретики вознамерились помешать исправительным обетам – каждый заключенный нам в глотку зубами вцепится. Несколько тысяч зеков, которым терять, кроме своей веры, нечего. Они либо сдохнут все до последнего сопливого послушника, либо агрессора в клочья порвут, а потом обратно по камерам разойдутся, грехи замаливать. Этот ваш отец-изыскатель первым шухер поднимет, что я его от покаяния отрываю… В общем я тебя по хорошему предупреждаю: передумай насчет «живьем» пока не поздно. Грохнуть лера куда проще, чем отвратить от веры.
– Не могу, Сикорский, – коротко бросил Груббер, и в голосе его вдруг прибавилось стали. – Это мое условие. И… я в последний раз тебе напоминаю – не зарывайся. Кроме того, есть основания считать, что этот конкретный лер уже не слишком держится за свою веру. Скорее всего, он пойдет с тобой добровольно.
– Убийца, – выдавил Семен. – Зачем же так изощренно? Просто приказал бы капитану того фрегата сразу открыть по мне огонь.
– Я стал бы убийцей, нанимая кого-то другого. Только у тебя есть шансы. А я их еще немного увеличу.
– В каком смысле? – напрягся Семен.
– В прямом. Тебе не нужно штурмовать «Врата небесные». Отца-изыскателя на этой неделе переводят в другое учреждение. Кто-то из епископов решил, что его опасно держать даже в лютой строгости и сменил меру пресечения.
– Не понял, – подал голос Семен. – Есть что-то еще более лютое?
– Есть, не сомневайся. Так называемое «Поле отшельников». Просто кучка нор, пробитых в астероидах внутреннего кольца. Дыра в камне, простенький рециркулятор, паек раз в месяц. И абсолютное, идеальное одиночество, чего и добиваются кардиналы в отношении нашего изыскателя… Достать его из этой дыры будет еще труднее чем из монастыря, так что работать тебе придется на марше. Обычный перехват вооруженного конвоя. Лерского конвоя – это же тебе знакомо?
– В центре домашней системы, – уточнил Семен.
– Да.
– По пути с орбиты Лерона-прайм, до внутреннего кольца…
– И не говори мне, что это впервой.
– Не впервой. Сунулся я один раз в такую мясорубку. Еле ноги унес.
– Ну, вот видишь, значит, шансы есть. Приготовь компьютер, я отправляю тебе данные орбиты конвоя. И забери потом от меня посылочку – оставлю ее по текущим координатам.
– Что там? – бросил Семен.
– Оружие, оборудование, снаряжение. Все, что тебе понадобиться. Да, вот еще что: надеюсь, про пятьсот головорезов ты пошутил. В этом задании очень важна абсолютная конфиденциальность.
Семен вздохнул, вытащил клавиатурную консоль, пробежался по кнопкам. Все, пути назад отрезаны. Теперь либо Содействие получит своего лера, либо Жустин… получит завещание. Что ж, обычный, в общем-то, выбор. Разве что вероятность обоих исходов распределилась как-то непривычно.
Завещание, кстати, с собой брать не стоит. Поставить «курьера» на таймер и сбросить прямо тут. Целее будет.
Через час, убедившись, что Семен воспринял данные, инспектор, наконец, дал добро своему пилоту и тот включил зажигание. Разглядывая четкий кормовой след его челнока Семен некоторое время смаковал мысль, что вот-вот по этому следу скользнет звено лерских перехватчиков и разом решит все его проблемы с департаментом. Напрасно, разумеется. Да и к чему? Инспектор сгинет – проблемы останутся. С тем же успехом Семен мог и сам нажать на курок.
Подобрав с пульта исписанный карандашом лист, он не удержался, перевернул и на обратной стороне добавил: «Коготок, передай амиго, что дело дрянь». Да. Именно так. Если уж дело действительно станет дрянь – пускай хоть Карлос почешется и сделает чего-нибудь полезное.
Поставив на всякий случай подпись, Семен снарядил второго «курьера», запустил программу отложенного старта и через шлюз отправил его в вакуум. Не забыть бы подобрать на обратном пути, не то будет потом шухеру!
По дороге обратно в рубку, он завернул в кубрик, пнул ближайший ящик с припасами, извлек жестяную коробку стандартного бортового пайка. Поднявшись на положенные три ступеньки, вскрыл контейнер прямо на пульте, и лишь запустив одноразовую ложку в самоподогревшийся отсек с густым супом из массово выращиваемой для флота генно-модифицированной фасоли, включил воспроизведение полученных от инспектора файлов.
Данных было не много, однако, все по делу. Пробежавшись взглядом по строчкам и схемам, Семен одобрительно хмыкнул. Инспектор не соврал, собирать информацию в департаменте СОС действительно умели.
Время старта, расписание следования по орбите, пункты передачи ответственности от линейного конвоя к охране опорных объектов… Сводка запрошенных к погрузке пайков и комплектов роб, выводы о числе заключенных на борту. Это правильно. Это нужно. Каждый заключенный – потенциальный противник в более чем возможном рукопашном бою.
Эскорт-ордер: два «воздавателя», два «охранителя», один «пресекатель»… Ого! «пресекатель»! Корабль завоевания превосходства в пограничных схватках сил дальнего эскадренного сопровождения. Видать отцом-изыскателем леры действительно дорожили. Настолько, что предположили возможность перехвата конвоя организованной группой кораблей. Не то чтобы «пресекатель» так уж сильно Семену мешал – слишком уж неповоротливая махина. В борьбе с кораблями класса диверсионных корветов куда полезнее окажутся те же «воздаватели». Однако сам факт! Нет?
Кто же ты такой, подлый лер?
Прокручивая схему, Семен состроил скептическую мину. Нет, ну куда это годится? Любому сержанту же ясно, что в условиях опасности нападения трасса должна обеспечивать максимальную дистанцию обнаружения вероятного агрессора. Однако же на тебе! – этап разгона в виду всех трех естественных спутников Лерона-прайм, как на заказ выстроившихся в линеечку – прячься, не хочу. Дальше – больше. Между домашним миром и внутренним поясом астероидов, еще три планеты, тоже, будто нарочно выстроенные в растянутую, но непрерывную дугу. Трасса конвоя ломалась, полнилась участками разгона и торможения, поворотными пунктами, однако упрямо жалась к планетам. Вместо того чтобы, сократив путевое время почти впятеро, пролечь напрямую к центру системы, через абсолютно пустое, идеально просматриваемое пространство.
Что там он выше говорил про леров? Не идиоты, мол?
Гримаса скепсиса сменилась на лице Семена недоумением. Он пролистал трасу снова – помедленнее. Потом в обратном порядке. Укрупнил масштаб и обозрел всю целиком. После чего снова непроизвольно сменил выражение лица на глубокую задумчивость. Если трасса проложена так чтобы постоянно проходить вблизи планет – читай опорных объектов обороны – это что-нибудь да значит. Похоже, что леры прокладывали курсы, всерьез опасаясь перехвата конвоя эскадрой крупных кораблей. Прямой путь с этой точки зрения был попросту опасен, потому что как раз в этом году в систему вернулась одна из десятков комет – неизменных спутниц почти любой из звезд. Вернулась по сильно наклоненной орбите, и повисла над плоскостью эклиптики – вот же, черт возьми! – как раз на дистанции эффективного атакующего броска ударной группировки. О том, что в хвосте даже не очень большой кометы можно спрятать не только эскадру, а и целый флот, лерские кардиналы-воители конечно же знали.
Семен откинулся в кресле, отковырял соломинку от контейнера с соком из генно-модифицированной морковки, задумчиво сделал первый глоток.
Вот значит как? И что же тогда у нас выходит? А выходит у нас, что леры не столько ссылают отшельничать всерьез видать нагрешившего отца-изыскателя, сколько стараются уберечь его от… Ну наверное от уничтожения. Потому что Лерон-прайм – святая планета-прародина, это лишь на словах звучит грозно и неприступно. На самом же деле ни что не помешает той же гипотетической ударной группировке, упасть из хвоста кометы вниз, в плоскость эклиптики, дать по злосчастному монастырю залп из орудий… ну или запустить ракеты. И таки да – скорее всего, сдохнуть после того в огне справедливой божьей кары. Но дело будет уже сделано.
Можно отрыть бомбоубежища, можно спуститься в глубокие шахты – не спасет ни что. Не бывает шахт глубже толщины планетарной коры. А ракеты, которые прокалывают ее как шприц арбузную кожуру – бывают. Совсем другое дело внутренний астероидный пояс. Это пыль, это камни, тонущие в потоках солнечной радиации, бликующей и переотражающейся на сотнях скал. Это прицел наугад и огонь почти в пустое место. Все равно, что бомбить целый лес, надеясь попасть в забившегося под корягу партизана. Любая ударная группировка легко завязнет здесь на пару недель и непременно дождется подхода сил возмездия. Штурм астероидного пояса – это полномасштабная флотская операция. А флотская операция – это уже война…
Вот только с кем? Кого так испугались кардиналы? От кого пытаются уберечь особо-ценного заключенного?
Семен перебрал в уме несколько миров. Чи-при, яшми, дроффа… Чушь. С тем же успехом это может быть Профсоюз или даже флот Содействия. Нет? Уж скорее тогда кто-то с окраин освоенной сферы, из тех о ком человечество до сих пор судит лишь по слухам, передаваемым через третьи руки негоциантами ближайших рас. Да чушь…
Но есть ведь и рациональное зерно! Его, Семена, леры уж точно не ждут, напрочь игнорируя саму возможность существования подобного безумца-одиночки. Значит паникой в головах кардиналов вполне можно воспользоваться.
Так-так-так… А план-то пожалуй начинает вырисовываться. И неплохой, в общем-то, план! Ай да Сема-чистоплюй, ай да сукин сын…
Он смахнул с пульта контейнер с остатками обеда. На пол? К черту! Главное сейчас детали. Общая идея уже понятна, и хороша настолько, что даже предусматривает возможность его возвращения к Жустин, особенно с учетом посылочки, действительно оставленной инспектором. Однако детали, как известно, решают все. Координаты, скорости, расстояния, секунды… Ох и придется же поработать им с компьютером! Кто сказал, что пиратство в космосе, это лихая стрельба навскидку и удалое размахивание абордажной саблей?
Черта с два!
В первую очередь это цифры. Курсы, время, процент скрытности, вероятность поражения… И только во вторую – один единственный точный выстрел. Потому что второй выстрел – это, как правило, уже провал.
***
Лед и пламя над головой… Лишь лед и пламя.
Пылающие отраженным светом ледяные глыбы, кипящие струи возгоняющегося изо льда газа, мелкое сверкающее дробящееся крошево… А внизу огромный огненный шар. Почти прямо под ногами. Вот они – настоящие врата небесные. Ни вниз, ни вверх, самое место для человека в этом мире…
Полет под ядром кометы, неспешно возвращающейся к своему солнцу – лучшее место для размышлений о диалектике жизни. Можешь попробовать прожить ее красиво и ярко, но тогда велик шанс, что получится недолго. Можешь напротив, забиться в тень, на окраину, куда едва достигают лучи чужого света. Тогда получишь покой, долголетие и… забвение. Бывают, правда, исключения из обоих вариантов. Но редко, редко… Нет?
О проценте скрытности Семен не беспокоился. Комета – одна огромная помеха на сканерах систем обнаружения. Целые сутки Семен потратил на погоню за ядром по медленной, безумно нагруженной траектории, горбом выгнутой в сторону от солнца. Заняв, наконец, нужную позицию и выровняв скорости, он дополз до своей единственной на корабле койки и рухнул отсыпаться. Двенадцать часов здорового сна перед тяжелым и опасным трудом – что может быть лучше?
Только одно – вернуться к действительности и увидеть, что оказался прав во всех своих расчетах…
Сверившись в очередной раз со схемой движения конвоя, Семен решил что пора, и переключил компьютер на поиск и сопровождение. Если предварительные расчеты не были совсем уж ошибочны, примерно сейчас леры должны были войти в заранее намеченный узкий обсчитываемый сектор.
Минуту-другую Семен ждал смирно. Потом погрыз заусенцы на указательном пальце. Затем встал, подошел к маскировочному пульту, проверил процент скрытности. Убедившись, что процент в допуске – вернулся в командирское кресло, и постарался притормозить сорвавшийся с цепи мыслительный процесс.
Спокойно, все в порядке, все еще будет. Трасса через полсистемы не может обойтись без задержек и неурядиц. Час-другой отставания от графика даже не нарушение – норма. Проекция орбиты кометы на предполагаемую траекторию конвоя позволяет ждать еще часа три. Потом проекции пересекутся, и можно будет ждать еще столько же, пока две несуществующие линии неторопливо разбегаются в пространстве. Потом – да, придется признать, что возникли проблемы. Но пока не прошли эти шесть часов…
Компьютер подал сигнал тревоги и нервно отрисовал на границе заданного сектора две цели. Тоннаж, скорость, предполагаемое вооружение… Семен нервно выдохнул и, сдержав порыв прильнуть к монитору точного наведения, блаженно развалился в кресле. Все правильно, «воздаватели» идут первыми, непрерывно ощупывая пространство на пути следования конвоя снующими по челночным орбитам дронами. Значит еще минутка и…
Да, вот она, новая цель. Тоннаж, скорость, тяжелое вооружение отсутствует… И тут же еще две – «охранители» ближнего сопровождения… Шестая, самая крупная отметка вползла в расчетный сектор, немного отставая от конвоя. Правильно: именно в таком положении «пресекатель» контролировал максимальный объем пространства вокруг тюремного транспорта.
Подумав еще секунду, Семен дотянулся до выключателя «горячей дозаправки» и передвинул рычаг в положение «II». Где-то под ногами тут же лязгнуло, загудело. Выдавив наружу почти новые сгоревшие едва на четверть топливные элементы, привода «горячей замены» загрузили в топки двигателя комплект из посылки Филипа Груббера. Дубль-элементы отличались от штатных хитрым рельефом на внутренней поверхности, вдвое увеличивающим площадь горения, а значит и предельную тягу. Запас хода, правда, при этом уменьшался почему-то сразу вчетверо, и Семен с тоской подумал о нескольких потерянных сутках непрерывного ускорения. Хотя… В нынешнем положении жалеть пожалуй не о чем. Если не получится лететь быстро, то по любому это будет недолго.
Семен прикрыл веки, заново перебрал проделанные приготовления. Расчеты видимо, все-таки скорее верны, чем нет, «дубли» в топках сидят как влитые, ящик с «обманками» – имитаторами ложных целей – еще час назад вышвырнут из шлюза, и теперь падает в плоскость эклиптики по собственной тщательно выверенной траектории. Прочее полезное снаряжение из посылки, бронекостюм и оружие дожидается в трюме, разложенное кучками в предполагаемом порядке использования.
Все готово. Все по плану. Риск велик, но все-таки еще где-то в пределах разумного… Почти как всегда. Только вот почему-то дрожат немного руки. Возбуждение? Предвкушение? Страх?
Семен рывком поднял спинку сидения. Он вдруг отчетливо понял – сейчас! Потому что нервы, оказывается, на взводе. По настоящему, как в самый первый раз. Будто канули в лету почти десяток оборотов Земли вокруг Солнца, и вот он, едва закончивший трехнедельные курсы лейтенант впервые стоит перед монитором-панорамой башенного орудия среднего калибра марсианской канонерки – древнего едва ли не как сам Марс корыта, брошенного на перехват легкой развед-группы леров… Потом бывало много чего. И настоящей крови, и настоящего ужаса и абсолютной обреченности… Только не было больше того первого же угодившего в цель выстрела. А еще мокрой спины от страха промазать, провалиться, подвести. И мокрых – уже просто от страха – штанов…
Сегодня до штанов, пожалуй, дело не дойдет – закалка, как ни как… Но в остальном – очень похоже. Да что ж такое?! Неужели он так боится сдохнуть именно сейчас?! Сотни раз за годы войны и пиратства плевал с высокой колокольни, а теперь вот едва не обмочился?
Не глядя, Семен нащупал кнопку запуска программы имитации. Не нажал даже – небрежно ткнул. Будто спичкой чиркнул, поджигая мосты, не давая себе времени задуматься… Ну вот, вроде бы даже как-то полегчало. Нет?
Где-то позади корабля, парой миллионов километров ниже орбиты кометы, ящик с «обманками» беззвучно треснул и брызнул в разные стороны пластиковыми обломками. Десяток дронов – хороших дронов, новых, не чета Семеновским еще из флотских запасов – сыпанули в пространство, тут же скорректировали траектории, выстроились в классическом порядке атакующей ударной эскадры, включая имитаторы излучений одновременно с маршевыми двигателями…
И монах, следящий за мониторами оперативной обстановки «пресекателя» на миг потерял дар речи. Нет, леры не трусы. Просто такая реакция на выброс адреналина. А потом в дело пошли четкие, предельно структурированные инструкции по несению воинской повинности, и размеренное движение конвоя мгновенно изменилось. Корабли добавили тяги, траектории начали искривляться, но компьютер еще с полминуты выверял и перестраивал линии пути, жонглировал цифрами скоростей, ускорений и секунд…