– Э… сэр? – вопросительно протянул официант.
– Я жду господина Куартьеро, – провозгласил Семен. – Это имя ведь вам известно? Подай-ка, дружок, меню вон за тот столик.
Секунду официант сомневался, словно обдумывая, может ли сказанное оказаться ложью. Затем все-таки решил, что такими именами не шутят.
– Господин Куартьеро, наш почетный гость, – с легким поклоном он сделал приглашающий жест.
Когда около ресторана, попирая шинами вплотную подходящий к крыльцу ковер, едва слышно затормозил гольф-кар, Семен успел почти доесть порцию шашлыка, действительно зажаренного на настоящих углях. Подчеркивая эту строчку в меню, Семен испытывал некоторое злорадство – дороже здесь ни чего не было. Конечно, цена порции едва ли составляла хотя бы сотую долю процента часового заработка председателя Профсоюза, но все же было в этом некоторое извращенное удовольствие – заставить его самому себе заплатить за обед наемника.
Господин Куартьеро отчего-то оказался не рад нежданному приглашению в самый дорогой ресторан верхней палубы.
– Сикорский! – начал он прямо от входа. – Не кажется ли вам, сударь, что вы злоупотребляете благоволением господина Сурэ? Жустин все утро медленно вытягивает из меня жилы, требуя сдать ей с таким трудом налаженную агентурную сеть! Затем вы в безапелляционной форме требуете моего присутствия!..
– Как-как? – переспросил Семен. – В без… чего? Да ты присаживайся, амиго. Мне сказали, ты тут почетный гость. Шашлык будешь?
Карлос стремительно приблизился, склонился над столом.
– Издеваешься, наемник? Считаешь, нанаец тебя защитит? Может и так – пока ты ему нужен. Зато после!..
– Спокойно, Карлос… Можно я так тебя буду называть? Побереги свои нервы, Коготок тебе их еще потреплет. Так ты сядешь?
Тот порывисто отодвинул стул, уселся. Однако наметанное на интригах ухо уже уловило оговорку:
– Только Коготок?
– Во всяком случае, пока я не вернусь, – подтвердил Семен. – Ты ведь хочешь от меня избавиться, хотя бы на время?
– Собираешься соскочить? Не забывай, что именно ты обещал председателю… амиго.
– И не только ему, – согласился Семен. – Жустин я тоже кое-что обещал. Пора начинать исполнять. Нет?
Карлос помедлил.
– У меня еще ни чего не готово, из того, что она просила. Ответов от моих людей в Содействии раньше завтрашнего дня не будет. Да и то это лишь предварительно…
– Я знаю, у кого получу нужные мне ответы, – перебил Семен. – Просто приготовь мой корабль. Прямо сейчас.
– Уверен? – Карлос впился в него цепким взглядом. – А Жустин? Отпустит без нужных сведений?
– Женщины… – Семен усмехнулся. – Жустин принимает ванну. У нас с тобой есть примерно два часа, чтобы отправить меня на орбиту.
– Топливо должны были погрузить, – на этот раз Карлос среагировал быстро. – Что там еще? Кислород, вода?
– У меня замкнутый цикл без ограничения автономии.
– Оружие? Боеприпасы?
– Вы нашли мою боевую надстройку?
– Нашли. Через час ждем буксир обратно.
– Ну тогда я и не знаю… Разве что пару кремниевых пистолетов и саблю.
– Издеваешься? Что конкретно тебе надо?
– Во-первых: чтобы ты был в курсе моего отлета и не счел это бегством. Во-вторых: два автономных «курьера» без программной прошивки.
– Именно два? – переспросил Карлос. – Пара их переплюнет в цене весь твой корабль.
– Ой, только не жмись по мелочам! – Семен поморщился. – Этот мой обед стоит четверть цены «курьера», однако же – терпишь.
Карлос, прищурившись, погладил свою бородку.
– Ты получишь три «курьера», – сообщил он. – Первые два используешь по усмотрению. Последнего отправишь сюда, как только получишь нужные сведения. Лично мне. С подробным изложением ситуации.
– Тебе? А как же голова негодяя для председателя?
– Я не верю, что тебе удастся добыть эту голову, – объяснил Карлос. – Скорее уж он получит твою. На это мне, в общем, плевать, но я очень хочу знать – кто посмел диктовать условия мистеру Копье и стрелять в его дочь. Старик порой зарывается, но я в любом случае должен успеть вывести его из-под удара. Поэтому ты отправишь мне «курьера», как только узнаешь, кто тебя преследует. И лишь после этого постараешься его убить, если это вообще в человеческих силах.
Семен кивнул.
– А ты считаешь, что не в человеческих? Впрочем, ладно, я согласен. Только есть еще одно условие… – он посмотрел Карлосу прямо в глаза. – Тебе нравится Жустин.
– Чего? – От неожиданности Карлос позабыл про свои «манеры». – Сикорский, какого черта!..
– Не валяй дурака, – жестко перебил Семен. – Жус может быть и ослепла, но я – нет. Ты покровительствовал ей все это время не только по приказу нанайца. И может быть даже не столько… Как скоро председатель забыл о спасительнице своей дочери? Через год?
Карлос фыркнул.
– Сикорский, ты все-таки идиот. Уже через месяц он бы не вспомнил кто такая эта Бертье, если б я ненароком не напоминал.
– Ах, все-таки напоминал. Только не говори, что беспокоился о регулярности ее профсоюзных взносов.
– Между прочим, они были не такие уж регулярные, – Карлос усмехнулся. – Временами я доплачивал за нее сам.
– Отлично, – заключил Семен. – Вот мое крайнее условие: продолжай в том же духе. Присмотри за ней здесь. Верни ей глаза, если я… не сумею. Если решишь, что пора спасать босса, прихвати с собой и ее.
С минуту Карлос молчал. Потом поднял руку и в тот же момент рядом бесшумно вырос официант. Тот самый – с усмешкой отметил Семен.
– Две водки, – бросил Карлос и официант испарился.
Семен ждал. Поднос с двумя стаканами опустился на стол меньше чем через минуту. Да, в этом заведении вкусы господина Куартьеро знали. «Две водки» оказались нормальными двухсот граммовыми гранеными стаканами, наполненными почти до краев.
– Сема-чистоплюй… – проговорил амиго. – Знаешь, до сих пор я считал, что ты недостоин такой женщины. Я считаю так и сейчас, но… Ты все же сумел заставить меня в этом усомниться.
С горькой усмешкой Семен придвинул к себе один из стаканов.
– Если б ты знал насколько не прав, амиго. Будь здоров.
Стопка ледяной водки, под селедочку с лучком – это нормально. Три теплых глотка подряд и ложка протеиновой каши – терпимо, под настроение. Стакан залпом… Лишь в исключительных, безусловно заслуживающих того случаях. Семен остро пожалел, что так и не заказал себе хоть какого-нибудь напитка, сунул в рот последний остывший кусок шашлыка и принялся отчаянно жевать.
Амиго Карлос лишь задержал дыхание, смахнул проступившую в уголке глаза слезу, и со стуком поставил пустой стакан на стол.
– Надеюсь, что на орбите тебе это не помешает, – выговорил он через некоторое время.
– Ни чего… – Семен еще раз перевел дух. – Двое суток до точки… Отосплюсь.
– После того, что ты мне здесь про Жустин… – сообщил Карлос. – Понимаешь, что я сделаю все, чтобы ты не вернулся?
– Догадываюсь, – Семен кивнул. – Ну что же, рискни. Нет?
– Чистоплюй… – повторил Карлос. – Ты все больше меня удивляешь, амиго. Я даже готов повторить заказ…
– В этом твой план? – перебил Семен. – Споить меня до смерти?
– Черта с два ты отделаешься так просто, – отрезал Карлос. – Сначала пришлешь мне «курьера». Ты насытился?
– Вполне. Отличное мясо, кстати. Передай при случае мой респект шефу.
– Непременно… Два часа, говоришь? – Карлос сверился с часами. – Пожалуй, нам надо поспешить в ангар.
– Если только ты не будешь за рулем. – Семен улыбнулся собственному каламбуру. – А вообще я тебе – не завидую.
– Это еще почему?
– Ну, как же?.. Я, положим, обойдусь прощальной запиской. А тебе придется лично объясняться с Жустин.
Лицо господина Куартьеро вдруг приобрело страдальческое выражение. Но тут же вернулось к маске едва скрываемого злорадства.
– Ни чего, переживу. Главное что тебя уже не будет на этом корабле. Идем, где-то здесь должна быть моя машина…
Рассматривая через прицельную оптику тающий в непроглядной межзвездной тьме лайнер, Семен пытался понять, почему он поступил именно так. С поспешностью бегства, тайком от Жустин, вопреки, если уж честно, здравому смыслу. Нет, засиживаться под крылышком у председателя профсоюза, разумеется, не стоило. Тем более что не такое уж это крылышко оказалось надежное. Но улети он, к примеру, завтра, все равно бы ни куда не опоздал. Стукачи Карлоса за это время ни чего конечно не нароют, но вполне могут дать пару имен осведомленных о ситуации лиц. А могут и не дать, и тогда все равно ни чего ровным счетом не изменится. Однако ж нет! Вторая ночь подряд в роскошной каюте с Жустин почему-то казалась менее правильным решением, чем такой вот отлет…
Семен хмыкнул. Слазил под пульт за мягкой салфеткой и, плюнув в окуляр, принялся ожесточенно драить линзы. Надо бы конечно спиртом, но откуда в этом «холостяцком хлеву» взяться невостребованному ранее спирту? Тем более что посты ближней обороны все равно безоружны, а стрелять из главного калибра через оптический прицел – все равно, что пытаться убить блоху кувалдой. Если попадешь – мокрого места не останется. Но куда больше шансов садануть себе по ноге… Швырнув тряпку обратно под пульт, Семен отодвинул консоль оптического наведения и откинулся в кресле.
Так, вторая ночь подряд значит?.. Что же, вот в этом, выходит, все и дело? Ощутив неприятный укол в груди, Семен поморщился. Вот это да! Вот это рыцарь, блин, на белом коне! Сема-чистоплюй! Стоило женщине по-настоящему начать в нем нуждаться, как тут же нашлись куда более неотложные дела!.. Которые всегда, если уж честно, находились. Сразу, как только появлялся хотя бы намек на шанс немного сблизиться с Жустин. Ни каких теплых отношений, боже упаси! Просто чуть больше доверительности… Чуть больше чем надо для сохранения легенды, которую он столь блистательно провалил всего-то сутки назад.
Шансов таких было немного, чего там говорить. Раз или два за оба прошедших года. И все же, как он ухватился за тот дурацкий контракт, который позволил прервать их единственный, спланированный по обоюдной договоренности недельный отпуск на Земле. Прервать на третий же день. И клиент, помнится, был скользкий, и гонорар на нижнем допустимом пределе, и лететь черти куда – пятеро суток в один конец. А, поди ж ты, сорвался как ужаленный!..
– Болван, – прошипел Семен, – Вот же болван!
Он вспомнил записку, накарябанную на коленке у самого люка, пока грузчики, впрягшись по четверо, прямо через дюзы запихивали в топки так и не загруженные топливные элементы.
«Коготок, я улетел по нашим делам. Не дуйся. Работай по своему направлению. Насчет 13-го шпангоута – все в силе. Карлоса напрягай по полной. Я с ним договорился…»
На этом месте огрызок карандаша сломался, и точить его не захотелось. А она в этот момент, должно быть, еще гадала, что наденет на обед с ним…
– Твою мать!.. – очень захотелось врезать самому себе по лбу, чем-нибудь тяжелым. – С Карлосом договорился, идиот!
Семен почувствовал что краснеет.
Нет. Девчонку жалко, конечно, почти до слез. Но – нет. Возвращаться сейчас было бы уже совершенной глупостью. Ведь… да?
Он сверился с акселерометром, индикатором реального ускорения, указателем коэффициента падения массы… И передвинул регулятор тяги на пару делений вперед. «Четверочка» в течение ближайших трех часов – тяжеловато, зато теперь уже точно ни какого желания повернуть корвет дюзами вперед. Потом корабль обгонит свой первый, излученный им же фотон, инерционная масса по экспоненте устремится к нулю, и ускорение перестанет рождать перегрузку. Тридцать шесть часов вместо расчетных двух суток полета – мелочь, а приятно. Опять же, может и вернуться пораньше удастся… Чистым, без погони, без претензий со стороны Содействия, а может – чем черт не шутит? – и с аннулированным ордером комитета!
Кстати об ордере… Семен крякнул не столько от перегрузки, сколько от досады. Что же все-таки чи умудрились сделать с фрегатом Содействия?
Он с усилием дотянулся до клавиатурной консоли, подтянул поближе. Роняя свинцовые пальцы на клавиши, вбил команду: «интерактивный режим». Не обезображенный избытком интеллекта компьютер выложил «рабочий стол» прямо на лобовое остекление рубки. Семен зажал кнопки курсора. Ниже, ниже, и влево по диагонали… Да, вот эта иконка: «архив данных целеуказания». Раздел «данные комплексного наблюдения». Подраздел «запись систем оптического наведения»… Впрочем, нет, это после. Сначала картинку целиком.
По стеклу пробежала рябь и тут же сменилась разлинованной всеми цветами радуги схемой окололунного пространства. В углу налился предупреждающий красный глаз: «внимание, воспроизведение». Это чтобы переутомленный недельным патрулированием пилот не принял происходящее за чистую монету.
Так, что там у нас?.. Собственный взлет с поверхности, фрегат Содействия прямо по курсу – вот же разиня! Сигнал на частоте космопорта: «Запретная зона, координаты…» Ага, вот почему грузовики и каботажники брызнули с орбиты кто куда… Тоже между прочим не заметил. Ну и что, что перегрузку в это время давил? Должен был заметить и все тут!.. А вот и чи-при. Обычный невооруженный транспорт малого тоннажа. Другие послушно отвернули – этот остался. Даже курса не поменял, точно знал, паразит, куда шел!… Так, здесь у нас треп… Здесь тоже… А здесь они между собой… Ага, вот!
Семен разочарованно пронаблюдал, как распадается земной фрегат, проследил за маркерами ракет. Отмотал назад, присмотрелся к транспорту чи. Без толку. Да и чего он собирался заметить на глаз, если даже наблюдательные системы корабля не уловили момента старта?
Стоп. Старта чего? Ракет? А если использовать немножко больше воображения, чем есть у компьютера? Он снова отмотал назад. Включил запись оптического наведения, очень медленно пролистал вперед десятка три кадров. И с облегчением расслабил перенапрягшуюся кисть.
Системы корабля были правы, чи-при не производили ракетного залпа. Просто двигатели земного фрегата вдруг сошли с ума и мгновенно развили бешенную, абсолютно ненормативную тягу. Трубы ускорителей сорвались с силовых рам и устремились вперед прямо сквозь палубы, переборки и броню внешнего корпуса, хаотически меняя траекторию, вспарывая на своем пути металл, испепеляя плоть… Вообще говоря это было невозможно. Силовые элементы двигателей должны были выдерживать нагрузку ускорителей, мгновенно выведенных в режим максимальной тяги при полной инерционной массе – то есть на стоячем корабле. Шпангоуты повело бы винтом, обшивка пошла бы трещинами, экипажу переломало бы кости на прогнувшихся переборках… Фрегат вышел бы из строя, но он бы выдержал! Так что же? Несчастный случай? Непредусмотренный конструкторами аварийный режим? Технологическая ошибка при постройке?
Вот только чи-при знали момент с точностью до секунды.
– Твою, мать, Карлос… – выдавил Семен сквозь зажатую перегрузкой гортань. – Вот, откуда ты знал, что я окажусь в такой заднице? Нет, ну откуда?..
Произошедшее на лунной орбите можно было интерпретировать лишь одним способом: чи-при все-таки умели превращать пирокинетик в оружие. Они хранили свой секрет по крайней мере пятнадцать лет, с момента выхода землян на межзвездную арену. А, скорее всего, гораздо дольше. Они сторонились войн, покупали за безумные политические уступки свой нейтралитет… и вдруг вот так в одночасье расстались с тайной, дающей абсолютное превосходство в любой звездной войне, только ради того, чтобы не отдать какого-то Семена Сикорского в руки Содействия. Пожалуй, на этом фоне меркнет даже готовность экипажа каботажника к самопожертвованию.
Вздох получился судорожный, свистящий, зато от души. Очень хотелось погрызть ноготь, если бы не лень донести руку до рта. А так оставалось лишь помянуть лишний раз недобрым словом прозорливого амиго.
Одно утешение все-таки осталось: теперь Семен точно знал, почему поспешил убраться с «Луизитании», не тратя времени на прощания. То, что за ним гонится, не должно его настигнуть, когда Жустин будет рядом.
Через три часа, когда коэффициент инерционной массы наконец-то упал на порядок, и перегрузка при неизменном ускорении опустилась до вполне терпимой «двушки», Семен отвязался от кресла, разыскал в извечном бардаке кубрика мятый листок бумаги и заново заточил карандаш. Попытался, было, придумать нечто убедительное, но быстро разочаровался, пожалев мельком об отсутствии на борту умницы Жустин, и вывел:
«Прилетай один. Тоннажем не более 100. Жду двое суток, координаты… Возьмешь эскорт – стреляю без предупреждения, ты меня знаешь. Сикорский.»
Сложив листок знаменитым флотским «треугольником», на внешней стороне он добавил: «Луна Сортировочная», инспектору департамента СОС, лично. Вскрытие приравнивается к государственной измене».
Вполне удовлетворенный обеими формулировками, Семен засунул письмо в грузовой контейнер «курьера», набрал соответствующую программу и вышвырнул через шлюз в космос. Уловив отсутствие атмосферы, миниатюрная ракета сориентировалась в пространстве и молниеносным белым росчерком исчезла из поля зрения. Простенькому ее компьютеру перегрузки были не страшны – дистанцию, на которую пилотируемый Семеном корабль сутки назад потратил шесть часов, «курьер» преодолеет минут за сорок. Почтовая служба космопорта примет корреспонденцию, извлечет послание и отправит опустевшую ракету в утиль. Еще минут через десять разбирающий почту служащий придет в ужас от указанного на треугольничке адресата и примет все меры для скорейшей доставки. Само собой, не разворачивая листа.
Представив себе эту панику Семен, ухмыльнулся, разыскал листок побольше, снова подточил карандаш. Секунду размышлял, подходит ли он для официальных юридических документов. Потом плюнул и приступил: «Я, Семен Бертольдович Сикорский, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю…»
Через три часа он разогнулся, размял пальцы, с удивлением осмотрел на четверть сгрызенный карандаш. Сходил в кубик, сделал нелегкий выбор между кофе и початой бутылкой паршивого лерского виски. Вернулся и продолжил: «…Права на розыск и последующую приватизацию прочего фамильного имущества Сикорских, в том числе медных марсианских копий и водяных скважин, я так же завещаю…»
Еще через два часа он сходил-таки и за бутылкой. Спустя сорок минут она кончилась, и Семен понял, что в этот момент ему придется сделать перерыв. Это же надо! Не слишком и большой в общем-то документ, на который любой захудалый крючкотвор не потратил бы больше получаса, выжал из него все соки!
Перерыв получился серьезным. Вполне достойным проделанной работы. Когда Семен продрал глаза, на пульте нервно и, видимо уже давно, моргал индикатор дрейфа. Торможение закончилось, пирокинетик в ускорителях вяло тлел, корабль, не имея дальнейшей полетной программы, пребывал в относительной неподвижности.
Семен сверился с координатами, потом – со временем, удовлетворенно кивнул. Впереди, тусклым шариком фосфоресцировала звезда системы Лерона-прайм. Отсюда, из внешнего астероидного полукольца, на солнце цивилизации, возведшей в ранг конституции закон божий, можно было смотреть не щурясь. Слишком много пыли было на месте безвестного небесного тела, совсем недавно – всего-то пару тысяч лет назад – превращенного неведомым катаклизмом в кучу медленно разлетавшихся в пространстве бывшей орбиты камней. Бич Лерона-прайм – излюбленная позиция для пиратских засад. По мере перемещения полукольца вокруг звезды, кардиналы были вынуждены перекрывать прямые торговые пути то к яшми – ближайшим соседям, то к чи-чри, временно лишаясь стратегических топливных поставок, то к дроффа и Земле, прекращая на время вялотекущую дипломатию и поддержку собственных оккупационных сил. Однако безумцы не переводились, через блуждающее астероидное полукольцо то и дело пытались прорваться особо отчаянные коммерсанты. Многим – удавалось. Еще неделю назад Семен считал, что всего-навсего исполняет контракт на перехват такого вот безумного негоцианта… Как же тогда все было просто и ясно!
Он вздохнул, подавив минутную ностальгию по таким близким, но уже безвозвратно минувшим временам, и пересел за пульт оператора-маскировщика…
Генералы и писаки-фантазеры до сих пор мечтали о силовых щитах, фазарах, мазарах и плазменных пушках, однако реальность оказалась куда проще.
Чем ограничена дистанция космического боя? Калибром орудий? Начальной скоростью снаряда? Точностью прицела? Чушь! Она ограничена дистанцией уверенного обнаружения. Корректируемый в полете снаряд не промахивается, не теряет скорости, не стремиться куда-нибудь упасть. Сила разрушения зависит исключительно от его массы и скорости. Лерские нанопокрытия, с успехом рассеивающие большую часть лазерного луча, оказались бессильны против чугунной чушки, отправленной в полет из башни главного калибра того же «Адмирала Нельсона». Две с половиной тонны, на скорости, обеспечивающей при встрече с броней переход значительной части массы в тепловую энергию… Взрывчатка уже не нужна. Атомные снаряды и термоядерные ракеты канули в лету вместе с силовыми щитами, не оказавшись даже в числе перспективных разработок. Разрушения от попадания простой цельнолитой болванки превосходили самые смелые ожидания адептов атомного оружия. А уж если это экспансивная болванка из пористого чугуна, полностью отдающая препятствию свою кинетическую энергию…
Лерские лазеры и излучатели частиц, действовали не так надежно, не так сокрушительно и на меньшей дистанции. Но если святым отцам удавалось выстрелить первыми, да еще с подходящего расстояния утешением для экипажей пылающих крейсеров и эсминцев это не служило. В итоге главным, фактором победы, стала не поражающая мощь оружия и не стойкость защиты, а способность первым обнаружить противника и открыть огонь, оставаясь невидимым.
У землян, как ни странно, понявших это раньше остальных, маскироваться получалось лучше…
Семен пробежался взглядом по разукрашенной картинке окружающего пространства. Множественные твердые образования – попросту говоря, камни различной величины. Пыль. Где-то на границе обзора специально помечены останки искусственного происхождения. Довольно сильно искаженный пылью и объектами фон реликтовых излучений, плюс, забивающая любой радиационный сканер ярко-красная точка, которую компьютер пометил какой-то сильно излучающий объект – предположительно сброшенный отсек крупного корабля, некогда зараженный лерским излучателем частиц. Неплохой в общем «рельеф». Да что там – просто отличный!
Все боевые системы поиска – пассивные. Любой активный локатор, прежде чем обнаружить что-то ценное, прокричит на всю вселенную: «я здесь, стреляйте в меня, стреляйте…» Поначалу, привыкшие к огневым контактам на средней и ближней дистанции леры, весьма удивлялись, получая бортовой эскадренный залп, в ответ на попытку прощупать пространство активными средствами.
А ведь простая, казалось бы, мысль: к чему рассылать по космосу излучения локаторов, надеясь засечь слабый отраженный сигнал, если межзвездное пространство и без того наполнено излучениями. Смотри. Анализируй. Ищи крохотную тень на фоне звездного поля. Фиксируй мгновенные изменения спектров звезд по пути следования вражеской эскадры. Внимай искажению реликтового фона с той стороны, где притаился враг. Плюс собственные излучения кораблей – тепловое от дюз, радиационное от заряженных излучателей, электромагнитное от энергосистем… Наблюдательность и верный анализ дадут куда больше информации, чем попытка «подсветить фонариком».
Однако, если постараться, и самый верный глаз можно обмануть.
Семен навскидку выделил несколько подходящих для засады точек, запустил просчет. Минуту спустя компьютер расставил метки. Первая: «скрытность – 48%». Надо же? Нет, бывает, конечно, не угадаешь с первого раза, но чтобы так! Сноровка, что ли уходит?..
Ах, ну да – солнце! Вот этот почти свободный от пыли канал, в котором корвет окажется черной тенью, спроецированной на тусклый диск. 48% компьютер милостиво дал лишь с учетом небольшой ширины свободного от пыли канала.
Вторая область получше: «скрытность – 76%». Со стороны местного светила корабль прикроет крупная скала – падение здесь солнечной освещенности будет отнесено на ее счет. Со стороны открытого межзвездного пространства почти половину сферы перекрывал фон того самого излучающего объекта, спектр которого рассыпанные по броне имитаторы излучений подберут без труда. Разве что немного не хватит мощности, но ведь такая полупрозрачная «тень» от корвета вполне может оказаться и неоднородностью пылевого облака, и неравномерностью излучения фонящего объекта… В общем 76% – это компьютер поскромничал. С учетом большой доли субъективности операторов систем обнаружения, Семен дал бы все 85.
Третья область правда была помечена индексом аж 97%. Семен прикинул и так и элак… Да, честные 97%, не подкопаешься. Одно плохо – идеальная позиция зачастую хуже, чем просто хорошая. Даже леры под конец «Недопонимания» научились накрывать такие местечки веерно-перекрестным огнем просто так, на всякий случай. Не дожидаясь предательского ракетного залпа по кормовым дюзам.
Значит второй вариант. Нет?
Семен снова пересел за пилотажный пульт, осторожно сдвинул регулятор тяги, скорректировал траекторию. Найти подходящую позицию – полдела. Важно суметь вписаться в «рельеф», не разрушив зачастую хрупкое равновесие объектов и излучений, не привнеся в картину нерасчетных возмущений. Чего стоит самая выверенная позиция, если к ней ведет четкий след из продуктов горения пирокинетика, а перегретые дюзы спрятавшегося корвета еще несколько часов светятся на любом сканере, как новогодняя иллюминация на главной палубе флагмана эскадры? Правильно, не много стоит такая позиция. Поэтому только ползком, только вручную, погасив на крайнем этапе пирокинетик, ювелирно работая жидкостными маневровыми движками – пережитком эпохи первых космических стартов… Медленно? Неудобно? Ни чего. Потратить час-другой на вписывание в «рельеф» и, замерев, наконец, мгновенно стать невидимкой – это куда лучше чем влететь на полном газу, затормозить «скрипнув шинами», и еще сутки молиться чтобы мимо не прошел разведчик, оборудованный детектором продуктов горения.
Чудесных проявлений мастерства следопыта Семен от инспектора Содействия не ждал. Но с другой стороны, черт его знает, чему их там, в департаменте учат? Береженого, как известно, бог бережет.
Покосившись на искорябаный тупым карандашом листок, Семен вздохнул. Надо ж до чего дошло а?! Нет, оно конечно и раньше случались минуты, которые он вполне искренне считал последними. Вот только тогда, кроме своей шкуры ему бояться было не за что. Теперь же… Ну правда: случись чего – куда Жустин податься? На иждивении у Профсоюза долго не протянешь.
Медленно досчитав до десяти, Семен собрался с духом и потянулся за листком. Надо все-таки закончить, там немного осталось. Потом послюнявить уголок в качестве генетической росписи, пойти в шлюз, засунуть листок во второй «курьер» и задать адрес. Если корабль развалится – «курьер» отправится в путь. Если нет… То и слава богу.
Вот только куда же он карандаш засунул? Не иначе смахнул с пульта во время маневров, ищи теперь свищи в проводах под консолями…
Семен уже отстегнулся от кресла и почти влез под пульт, когда посторонний звук в кабине заставил выдохнуть и замереть. Секунда неизбежного ступора – это ни чего, это привычно. Такой вот дремучий рефлекс прячущейся в кустах обезьяны – сжаться, замереть, затаиться… Только вот в вакууме любые действия экипажа внутри корабля ни как не влияют на процент его скрытности.
Семен выдохнул, разогнулся. Ну, надо же! А инспектор-то оказывается, мужик с юмором. Официальный позывной Содействия в пространстве Лерона-прайм, пусть и на окраине… Да, с юморком. С черным таким. Вот нагрянет «на огонек» эскадра дальнего патруля, пройдется частым гребешком по всему пространству… Да что ж он, придурок, делает? Обоих ведь запалит, честное слово!
Скользнув взглядом по пульту маскировки (процент скрытности в порядке) Семен торопливо перебросил несколько тумблеров. Едва слышно лязгнув, в броне распахнулись люки и мощные пружины вышвырнули в пространство три автономных модуля-ретранслятора. Стандартный способ вести переговоры с замаскированной позиции, не опасаясь, что на сигнал твоего передатчика в ответ на простое «здрасте» прилетит чья-нибудь ракета.
Мелодичный позывной Содействия выводил на нервах свою несложную гамму каждые десять секунд, а Семен с тоской следил за траекториями спутников, дожидаясь пока наконец заполнится шакала безопасности соединения. Потом, ткнул последний нужный тумблер и прорычал в микрофон:
– Заткни свой граммофон, придурок! Давно с монахами не здоровался?
Сигнал оборвался мгновенно, на самой эффектной своей ноте. В эфире щелкнуло и Семен услышал тот самый, знакомый еще с «Луны Сортировочной» голос. Надо же все-го-то парой слов тогда перекинулись, а вот запомнился!
– Спокойно, Сикорский, не дергайся. Мой корабль с внутренней стороны кольца, антенна направлена в сторону от Лерона-прайм. Но я знал, что так ты отзовешься быстрее. Уже замаскировался?
– Конечно, – отозвался Семен, начиная чувствовать себя идиотом. – Не тебя же дожидаться.
– Черт, жалко, – в голосе инспектора послышалось искреннее разочарование. – Я надеялся успеть до того как ты ляжешь на «рельеф».
Семен прикинул время и скорость. Уважительно присвистнул.
– «Семерка» на разгоне, «тройка» на торможении?
– Ты про перегрузку? – уточнил инспектор. – Восьмикратная. С обоих концов. Эти придурки из почтовой службы побоялись меня разбудить, и ты получил часа четыре форы.
– Сильно, – Семен кивнул сам себе. Невольно повторил: – Да, это сильно… Но я, с твоего позволения, пока полежу на «рельефе». Ты же поговорить хотел? Можешь начинать.
Одновременно со словами Семен потихоньку перестраивал границы обсчитываемого пространства, пока компьютер не нарисовал с внутренней стороны астероидного полукольца уверенную закорючку: «Невооруженная цель. Вероятность поражения – 99.8%. Расчет на стрельбу…».
– Хотел, правда, – отозвался инспектор. – А теперь-то как хочу, ты себе не представляешь… Уже прицелился в меня?
– Прицелился, – не стал отпираться Семен.
– Нас тут двое, если что. Я и пилот. Нажмешь на курок – ставь сразу две галочки.
– Ни когда не вел такую статистику, – фыркнул Семен.
– А я вот со вчерашнего дня начал – за тебя. Восемьдесят два.
– Чего – восемьдесят два? – не понял Семен.
– Штатный экипаж фрегата триста шестьдесят пять человек. Но, когда я отправил вызов, большинство было в увольнении на тверди. Капитан, однако, решил, что на тебя хватит одной вахты, и стартовал. Так что – твои первые восемьдесят два человека… Прежние леры понятно не в счет.
– Ты что несешь, мусор! – Семен не заметил, что сжал подлокотники до побелевших костяшек. – Какие восемьдесят два? Фрегат чи-при завалили, со мной даже ствола тогда не было!