– А я не знаю! – Груббер, похоже, задался целью вытянуть максимум информации из разболтавшихся инопланетчиков. – Что такое Пустая звезда?
Лер приблизился к схеме и ткнул в один из шариков – единственный из всех черного цвета.
– Здесь выгодное пересечение сразу пяти коридоров. И древние юу когда-то решили этим воспользоваться. Идея монополии должно быть так же стара, как сама галактика. Вселенского полицейского тогда еще не было, на Лерон прозревшие пришли позже. Вместо этого они выдавили Пустую звезду из их коридорного узла обратно в классическое релятивистское пространство. Этого оказалось достаточно, чтобы ни кто и ни когда больше не видел живого юу.
– А вы все стерпели! – звонко обвинила Жустин инопланетчиков. – И терпите до сих пор! Технологическая цивилизация? Трусы вы, застывшие в равновесии! Воинство светлого Лерона? Тупые религиозные фанатики! Неужели до сих пор ни кто у вас не включил свои мозги? И вы, дроффа… Наверняка тоже хороши! Да, подними вы трое бунт в бараке – раздавили б и прозревших, и Единого экспериментатора и черта с искусителем! Не напрягаясь! А если б еще кого-то из разомлевших подтянули!.. Размазали бы по их собственным коридорам, как пылесос – тараканов! Или все что вы говорили здесь пустой треп? А на самом деле вас устраивает? И зачем тогда, черт возьми, вам нужен Семен Сикорский!
Инопланетчики переглянулись. Дроффа кукарекнул что-то по-своему и прикрыл глаза пленкой – смущенье это или гнев землянам было недоступно. Лер приблизился к чи-при и тихо поделился:
– Возможно, вы были правы, дражайший Луманчкстрат. Возможно, ее действительно стоило устранить. Слишком умна.
Чи-при совершенно по-человечески смерил святого отца уничтожающим взглядом.
– Теперь об этом говорить абсолютно не уместно, – холодно отрезал он. – Мадемуазель Бертье, Семен Сикорский нужен мне, как раз для того, чтобы ответить на заданный вами вопрос. Тем более что теперь как раз подошла его очередь отвечать.
Семен усмехнулся. По идее именно сейчас должна была решиться его судьба, а заодно и судьба всех остальных присутствующих землян. А может быть и вообще – всех. Чем черт не шутит, раз уж пошел такой глобальный базар? Слишком глобальный, если подумать. Задавая свой вопрос, Семен рассчитывал узнать что-то о тайной изуверской секте, в крайнем случае о новой, недоступной землянам планете… Но не о двадцати же сразу! И не об эмиссарах тайных сил, действительно сравнимых с божественными!
Рассудок все еще пытался угнаться за агентом Груббером, впитывал новую информа-цию, сортировал по полчкам, пытался уложить в формирующиеся на ходу представления о новом мироустройстве. А вот эмоции так и не проснулись. Вселенная рухнула, будто Луна сорвалась все-таки со своей орбиты и отправилась в бездну, прихватив с собой крошечную жестянку с одиноким человечком на борту. И что же? Какова реакция этой козявки? Ошеломление? Ни чего подобного – всего лишь отстраненное удивление собственным спокойствием. Страх? Нет и в помине – только легкое беспокойство по поводу отсутствия видимых путей отступления. В конце концов, галактическая масштабность проблемы меркла по сравнению с малозначимым, частным, можно сказать, фактором: Жустин была рядом, живая и снова зрячая. Прозревшая, блин…
Честное слово, ему было даже любопытно, чего же именно хочет услышать от него надзиратель за справедливостью Луманчкстрат Отрекающий! И тот, конечно же, не заставил себя ждать.
– Мы не знаем, зачем прозревшие сделали то, что они сделали. Если это эксперимент, мы не понимаем его цели. Если божественное вмешательство или вселенская предопределенность – нет смысла даже пытаться понять. Но одно мы знаем точно – все мы заслуживаем большего. Большего чем просто исполнять свою функцию, чем подчиняться чужим правилам, вписываться в рамки невесть кем заданных ограничений… Ты права Жустин Бертье, нас не устраивает нынешнее устройство вселенной. И потому больше всего мы хотим поговорить с ее создателями. По своей инициативе и на наших условиях.
– Отлично, – хмыкнул Семен. – Сегодня определенно день пафосных речей и грандиозных намерений. Желаю успеха! Замолвите там и за людей словечко. А мы пока можно пойдем домой?
– Тебе уж точно нельзя, Чистолюй, – сообщил чи-при, улыбаясь.
– Я должен буду переводить, или подавать кофе?
– С переводом мы справимся. Ты всего лишь должен указать курс моим кораблям.
– Ага, – тот задумчиво почесал переносицу. – Ну что же ты сразу не спросил… Десять шагов на север от старой березы, повернуть налево и копать под большим камнем. Еще раз успеха пожелать? Нет?
– Не паясничай, ты знаешь нужный мне ответ. У нас был уговор, помнишь? Я выполнил все твои условия, – чи-при сделал неопределенный жест в сторону лера. – Куда больше чем планировал вначале. Твоя очередь. Ты ведь понимаешь, что сделка должна быть честной, иначе совсем недолго все отыграть назад.
При этих словах Семен почувствовал, что его ошейник зашевелился. Только что лежал на плечах свободным воротником и вот уже снова плотно охватил шею холодным металлом. Пока еще не до хрипа, но долго ли?.. Жустин рядом вздрогнула, схватила его за локоть. Груббер потянулся к горлу непроизвольно отшатнувшись от Семена и оказавшись бок о бок с надзирателем.
Вот тут-то все и обрушилось. По настоящему, как и положено было с самого начала. Ошеломление, страх, бешенство от собственного бессилия, жгучий стыд за невозможность оградить… Наконец осознание истинного масштаба игры, перед которым три человеческие судьбы и сами жизни даже не разменная монета – полный ноль…
– Я… я не знаю… – прошептал он. – Откуда?.. Ты ошибся… Ты не того взял, старик! Убить лера, сорвать куш, напиться на радостях до бессознанки – вот Сема-чистоплюй!.. Откуда у него такая тайна? Какой, к чертовой матери из него охотник на прозревших? Ну, подумай же сам, ты ведь не дурак! Где я, и где твой экспериментатор! Нет?
Жустин положила руку ему на плечо, и Семен осекся. Лишь судорожно втянул в себя воздух, которого вдруг стало не хватать. И вовсе не из-за ошейника.
– Ну что ж, – тихо прокомментировал лер, – такой вариант мы рассматривали. Господин надзиратель?
Чи-при резко отмахнулся от непрошенного советчика, шагнул вплотную к двум землянам, забыв третьего у себя за спиной.
– Сколько раз ты горел в той войне, Чистоплюй? Сколько раз задыхался в пробитых навылет отсеках, гнил заживо облученный быстрым нейтрино! Тебе везло, ты не сгорал. Но рядом с тобой люди сгорали. Задыхались и разлагались как ходячие зомби. Десятки твоих товарищей? Сотни? Скорее тысячи. Память об этом не унять, поверь, я знаю. И о том порезанном лерами «колониальнике» – тоже. Там летели семьи, ты помнишь? Полтысячи человек и сотня экипажа. С детьми, которых взрослые в последние минуты пытались спасти в холодильной камере – единственном отсеке оставшемся герметичным. Ты помнишь: малыши взяли туда свои игрушки…
Старик чи-при был одного роста с землянином, но тому вдруг показалось, что он нависает над ним как взрослый над нашкодившим ребенком. Как дед над малолетним внуком. Мудрый дед, насквозь видящий, что твориться в душе упрямого сорванца, старающийся не отругать за новую шалость, но помочь… Помочь найти для себя новый путь…
– Ума не приложу, как отец-навигатор «заградителя» сумел перепутать транспорт с военной целью? Узрев дело рук своих он отрекся от службы во светлом флоте и ушел в монастырь – да, тот самый – где через полгода совершил свой последний грех, наложив на себя руки. Тебе плевать, я знаю. Ты предпочел бы своими руками, медленно, без оружия… Отказываясь понять что леры тоже не звери. Что они тоже не хотели умирать под прицелом твоего башенного орудия, а позже и под твоим кованным десантным сапогом. Миллионы жертв, с обеих сторон! А беспринципные чи продолжают поставлять агрессору топливо, не в силах отказаться от навязанного нейтралитета… И все дело лишь в том что ни они ни леры не имели выбора, и потому не оставили его вам, людям. Поставив вас на колени, не силой так подлостью, на самом пороге вашего триумфа! Твоего личного триумфа, Сема-чистоплюй. Ты ведь не собирался брать кардинал-вершителя в плен, доведись тебе приземлиться на крышу его дворца? Не так ли? Не сбылось, потому что, кое у кого были иные планы на леров и людей.
Семен попытался отвести взгляд и не смог. Инопланетчик был прав. Во всем. Опускать в стыде глаза больше не имело смысла. Как и затыкать уши, в которые лился этот мягкий, вкрадчивый голос, все-все-все знающего старца. Еще немного и он наконец откроет Семену все уголки его души, очистит их, объяснит все смятущее ее, оправдает, откроет истину, укажет выход…
– Таким тебе нравится наш мир? Правильного ли ты выбрал врага, продолжая свою последнюю войну? Может быть, ты все-таки знаешь, где прячется настоящий, не марионеточный враг, но здесь твоя память над тобой сжалилась? Только представь, если бы это действительно было так, ты ведь тоже захотел бы кое-что изменить и кое с кем поквитаться. Я не спрашиваю, я знаю – захотел бы. И тогда, может быть, ты согласился бы, чтобы я помог тебе вспомнить?.. Совсем немного, тебя ведь тоже это тяготит. Забудь мой первый вопрос, Чистоплюй. Сейчас я жду ответа на этот.
– Ну ладно, хватит, – каким-то усталым, будничным голосом произнес инспектор Груббер.
И обрушил свой кулак на затылок надзирателя за справедливостью. Луманчкстрат Отрекающий, как подкошенный, рухнул на пол.
– Назад! – крикнул Груббер, но остальные инопланетчики и не думали приближаться. – Сикорский, не торчи столбом! Обыщи!
Сам он уже копался в одеждах чи-при.
– Ты идиот, уполномоченный! – Семен и не подумал двинуться с места. – Удавка! Нас все равно сейчас вырубят!
– Не сейчас, – отозвался тот, извлекая из кучи ткани округлый предмет. – Пульт-то у него был.
Семен еще не сообразил, еще медлил. В его ушах еще звучал голос надзирателя, так просто объясняющий такие сложные вещи. И тогда вместо него среагировала Жустин.
– Все равно ты идиот, – сообщила она инспектору. – Но раз уж начал этот бардак… Три шага назад! Лицом к стене, руки на затылок!
Этот выкрик, адресованный инопланетчикам, сопровождался стремительным выпадом в их сторону. Почти столь же стремительным, как тогда, на корабле. Почти… Семен скептически прищурился, но Дроффа и лер разницы не заметили, отшатнулись, послушно пятясь и поворачиваясь к ней спиной. Не очень ловко Жустин обстучала святого отца по пустым карманам и остановилась перед недоптицем, не в силах заставить себя сунуть руки под плотный синий туман, покрывающий его тело.
– Эй, птенец! – позвал Семен. – Отдай ей. Не то хуже будет, ты же помнишь.
Не говоря ни слова, дроффа сунул крыло на пояс и извлек на свет уже знакомый инструмент, столь успешно послуживший землянам при захвате его собственного корабля. Жустин схватила прибор, подняла на уровень груди, держа рабочей поверхностью к себе.
– Отлично, Жус. Только ради бога не жми на кнопки!
С перового удара Груббера прошло целых полминуты, когда дверь в камеру, наконец, распахнулась. Охрана чи-при дала пленникам непозволительно много времени, а пленники были не из тех, кто терял это время зря.
– Стоять! – гаркнул инспектор, мгновенно оказываясь за спиной у Семена.
Это была не опереточная стража дроффа – настоящая профессиональная тюремная охрана. Но не группа захвата. Должно быть, у всех рас галактики первые отличаются от вторых допустимым уровнем инициативы. Там где штурмовик решит идти напролом, не считаясь с последствиями, охранник остановится, всеми силами постаравшись не усугубить ситуацию. На всякий случай. Пока не поступит другого приказа.
Пятеро чи-при застыли. Пять пар глаз, съедающих землян, пять стволов совершенно незнакомой конструкции – тонкая прозрачная трубка, забранная в решетчатый конус с парой рукояток.
Семен вдруг ощутил классический шейный захват и машинально поднял руки.
– Нет, ты издеваешься? – просипел он инспектору. – Тебе ошейника мало?
Ошейника грубберу было в самый раз. Свободной рукой он как раз демонстрировал охране круглую таблетку пульта.
– Дернитесь – сожму на полную, – уведомил он чи-при. – Щелк – и голова с плеч. Вам ведь еще нужна его голова, не так ли?
Те переглянулись.
– Твоя – тоже, – произнес крайний справа. – Не сможешь управлять отдельно.
– Уверен? Попробуем? – осведомился инспектор. – Мне терять нечего. А тебе?
Охранники медлили, и теперь время работало на них. Как далеко подкрепление? Какие средства подавления есть в этой камере? Наконец, кто ими командовал? Начальник смены едва ли посвящен в стратегические интересы надзирателя и вполне мог отдать приказ открыть огонь.
– Неожиданно, – задумчиво произнес святой отец. – А я-то думал, что кашу заварит Сикорский.
– Молчать! – рявкнула Жустин, воинственно выставляя перед собой инструмент дроффа. – Вы двое, поднимите надзирателя! Быстро!
Она тоже сообразила, что главным должен быть тот, кому Сема-чистоплюй нужен живым.
Пара охранников покосилась на командира и, видимо получив подтверждение, подхватили под руки возившегося на полу соотечественника. Подняли, усадили на каменное ложе, удержали от попытки снова упасть.
– Я тоже… – прогнусавил тот. – Держал только Чистоплюя… Не думал, что он удержится…
– Видишь, Сикорский, как полезно иногда ни чего не делать, – подытожил груббер. – А теперь, старик, слушай мои вопросы. Где мы находимся?
– Справедливоносец «Заря в преисподней»… – послушно ответил надзиратель. С каждым словом голос его становился все тверже. – С группой непосредственного сопровождения.
Семен и Жустин переглянулись. Судовая классификация флота Чи-при им ни о чем не говорила. Лишь Груббер понимающе усмехнулся.
– Неплохо, – одобрил он. – Значит пространство, не планета.
– Еще не хватало тащить вас на планету, – огрызнулся надзиратель, и инспектор кивнул. Совсем недавно на Луне он сам был в точно таком же положении – доставшийся пленники стоили слишком дорого, чтобы отдавать их в руки собственной службистской бюрократии.
– Флуктуационное поле, астероид А-43-254-бис. Это место для вас не существует. Ни для кого не существует. Даже для прозревших.
– Состав эскадры?
– Перебьетесь, коллега, – чи-при усмехнулся. – Лучше спросите о числе дронов с ручным управлением на борту.
– И то, правда, – спецслужбисты понимали друг друга с полуслова. – Хоть один есть?
– Тридцать четыре штуки.
– Достаточно одного. С автономным навигатором, блокировкой телеуправления и запасом хода хотя бы до Лерона. Оружие можете снять.
Командир охранников, так и не опустивших стволы, шагнул к надзирателю, произнес короткую, но экспрессивную речь. Семену показалось – по-немецки. Характерные шипящие, жесткие согласные, рубленные командные интонации… Но Груббер остался бесстрастен. Надзиратель ответил лишь тремя словами, и командир сник. Отступил назад, по-прежнему держа ствол наизготовку, но уже не целясь ни в кого конкретно.
– В один вы не поместитесь. Это всего лишь дроны, а не истребители. Вам понадобится три штуки и тогда хотя бы на двух телеуправление придется оставить. В режиме следования за лидером.
– Собираетесь перехватить и вернуть? – Груббер прищурился. – Не надейтесь, уничтожу на месте. Кстати требования меняются, на головном оружие мне понадобится.
– Вы тоже не истребитель, коллега, – чи-при холодно улыбался. – Сикорского я бы, пожалуй, ведущим не выпустил. Но вас… Пятьдесят на пятьдесят.
– Лотерея, – согласился груббер. – Сыграем?
– С пультом от ошейника вы гораздо опаснее, чем за пультом целеуказания ракет. Сыграем. Пятьдесят шансов на успех из ста, это на сорок девять больше чем у меня было еще три дня назад.
– Ведите, – коротко распорядился Груббер.
Надзиратель гаркнул что-то охране и те моментально перегруппировались. Двое шагнули в открывшуюся дверь, еще двое – за спину землянам. Последний приблизился к леру и дроффа и выразительно выставил вперед поднятую ладонь. Инопланетчики на прогулку не приглашались.
– Шею отпусти, – сказал Семен Грубберу. – Неудобно.
– Мог бы потерпеть, – проворчал тот, освобождая захват и отступая на шаг. – Для вас же, дураков, стараюсь.
Так они и пошли. Конвой спереди, конвой сзади, Жустин в обнимку с инструментом дроффа, совершенно не представляя, что с ним делать. Все та же безумная команда и совершенно патовая комбинация…
Широкий коридор с легкостью вмещал безумную процессию. Надзиратель что-то быстро говорил на ходу в пространство перед собой. С кем он выходил на связь, и какие команды отдавал, оставалось только гадать.
Семен состроил кривую ухмылку. На самом деле это была даже не авантюра – глупость чистой воды. Технологическая цивилизация, говорил чи… Не могли они пропустить землян на летную палубу! Не могло у них не быть средств быстро и эффективно вывести из строя захватчика, да и вообще всех в этом коридоре! Какой-нибудь газ, какие-нибудь парализаторы, какое-нибудь гипноизлучение… Да, это не тюрьма, как думалось вначале. Это боевой корабль, и стационарно встраивать такие штуки в стены здесь не имело смысла, но что-то наверняка было в переносном или ручном варианте. Пара солдат из-за ближайшего угла с такими игрушками и конец побегу. Так почему же надзиратель по-прежнему спокойно ведет конвой по коридорам? Разве что прямиком в засаду.
– Жус, – позвал Семен. – Слышишь?
– Чего тебе? – у нее получилось грубо, нервы на последнем взводе.
– Ты только на кнопки не дави, – попросил Семен. – Когда начнется, бросай на пол и ложись.
– Что начнется? – не поняла она.
– Все. Ты поймешь. Не дави на кнопки – поняла? Только хуже будет.
– Если начнется, – сказал Груббер, не столько в ответ Семену, сколько для вышагивающего впереди надзирателя, – то – для протокола – я не шутил. Все трое здесь ляжем, с переломанным хребтом.
Чи-при на миг оглянулся, окатил коллегу ледяной улыбкой и вновь вернулся к переговорам.
Поворот, второй, третий… Гермодвери, переборки, трапы… Материал стен, тон окраски и технические указатели были непривычны, в остальном интерьер справедливоносца вполне мог сойти за внутренности походящего по тоннажу «одноклассника» земного флота. Военная функциональность требовала одного и того же от конструкторов любой расы в галактике.
– Он большой? – спросил Семен.
Груббер понял.
– «Лунную радугу» свою помнишь? Умножь на пять.
Семен послушно прикинул. Тяжелый крейсер первого ранга уступал размерами «Адмиралу Нельсону» раза в полтора не больше. При этом путь из кормовой башни главного калибра до носового кубрика с учетом всех трапов и вечно задраенных аварийных переборок занимал минут двадцать. Если умножить это на пять… В общем понятно почему ему изначально отказало чувство «палубы под ногами».
– Мы пришли, – произнес надзиратель, словно в ответ на эти подсчеты.
Он остановился у первой задраенной двери, встретившейся на их пути. Нажал огромную, размером с ладонь, кнопку. Все правильно, в случае аврала целиться пальцем в пуговку – тратить лишние полсекунды. Двери – не двери даже, а целые ворота – разъехались в стороны, однако путь все еще был перекрыт. В проеме тускло мерцала голубоватая пленка, словно затянули мятым полиэтиленом. По ту сторону стоял чи-при в некоем форменном одеянии. Строгие линии, симметрично вшитые в ткань цветные шнуры, металлические подвески, пара узорчатых голограмм вдоль рукавов… Ни чего общего с земными аналогами, но отчего-то сразу становилось ясно, маячившим за спиной охранникам такую не носить. Никогда.
За спиной носителя формы в два яруса построились с десяток солдат. Уже не в форме – в броне, со стволами наизготовку.
– Капитан! – возвестил надзиратель. – Я уже слышал все ваши возражения. И счел их недостаточно обоснованными. Со всем уважением, но вы не владеете всей полнотой информации, чтобы оспаривать мои решения!
Капитан не проходил спецкурса человеческой эмо-гаммы. Его лицо исказилось совершенно непередаваемой гримасой, руки сделали несколько резких рубящих жестов в сторону землян, сопровождая два последовательных выкрика на чи.
Тонкая улыбка на губах надзирателя окаменела. Он ответил подчеркнуто по-русски:
– Вы ошибаетесь, уважаемый Инаклчстрат. В данный момент этим кораблем командуете не вы. Сейчас вы им всего лишь управляете. А командует комитет Надзора за Справедливостью. В моем лице. Откройте дверь.
Это поле – невпопад подумал Семен. Первая уступка простоты и функциональности высоким технологиям. Да ведь корабль, наверняка ими полон! Но, во-первых он сейчас не в бою, чтобы проявлять все свои чудеса техники, а во-вторых к чему лишний раз демонстрировать их землянам?
Вспомнился, последний трап, минованный ими по пути к этой двери. Длиннющий, узкий, совершенно неудобный, в четыре пролета. По тревоге на таком скорее шею свернешь, чем достигнешь цели! Значит – просто резервный проход, а где-то рядом настоящий подъемник с каким-нибудь гравитационным приводом. И теперь вот эта штука, наверняка для экстренной герметизации при пробоинах на летной палубе…
Чи-при за пленкой гермо-поля разразился длинной речью на псевдо-немецком. Руки, шея, даже ноги его агрессивно жестикулировали. В сочетании с лицом девяностолетнего старца это выглядело жутко.
– Я отмечу ваше стремление во что бы то ни стало соблюсти букву устава. На Справедливом процессе это будет вменено вам в заслугу. Но только это. Все остальное будет справедливо расценено как умышленное препятствие справедливости. Вы согласны, что это будет справедливо?
От количества «справедливости» у Семена начали вянуть уши. У капитана видимо тоже. Потому что он шагнул к барьеру гермо-поля схватил себя за цветной шнур, тянущийся вдоль правого крыла подола форменного балахона и с усилием дернул. Шнур отделился только с третьего рывка, с треском, с мясом и тянущимися вслед нитками. Зато голограмма на рукавах погасла сразу. Бросив добычу под ноги, словно шмат окровавленного мяса, капитан со своей стороны ударил по кнопке и поле погасло.
– Как пожелаете, – прокомментировал надзиратель. – Я на этом не настаивал.
Капитан харкнул несколько слов и решительным шагом проследовал в коридор. Землянам и конвою пришлось поспешно расступиться – чи-при не собирался останавливаться. Похоже, он надеялся найти повод для ссоры, с кем угодно, пусть даже с инопланетчиками, главное чтобы комитетчик уже не смог вмешаться.
Тот проводил его совершенно пустым взглядом, не считая нужным вкладывать человеческие эмоции в отношения с соотечественником. Затем сказал солдатам пару слов и первым шагнул на летную палубу. Солдаты присоединились к конвою. Теперь люди оказались в плотной коробочке – не то что шагнуть, не осмотреться толком. Одно обстоятельство, правда, скрыть было невозможно. Шокированный Семен едва не споткнулся на ровном месте, когда сообразил что у огромного, набитого различной летучей техникой помещения нет одной стены. Вернее, двух. Проклятье, и крыши тоже нет! Только легкий ажурный переплет и ни единого стеклышка между балками!
Да-а!.. Технологическая, стало быть, цивилизация!.. Такие штуки еще в кино часто показывают. Удобно: ни громоздких шлюзов, ни вакуум-насосов, ни тяжелых гермоворот… Но как же это оказалось жутко – идти по рифленому резинометаллическому настилу, всего в паре сотнях шагов обрывающемся в бездну! Оживший кошмар звездолетчика – разгерметизация размером в целый борт!
Жустин ахнула и выпустив свой инструмент из одной руки вцепилась Семену в локоть, будто снова потеряла зрение.
Груббер от комментария не удержался:
– Довольно рискованно… Понятно, поле непроницаемо. Дублирование систем и все такое. Но в бою!.. Даже кратковременный перебой питания…
– Ни какого поля, – на удивление бодро отозвался чи-при. – Просто связанный воздух. Атмосфера не стремиться улетучиться из корабля, как вода в спокойном состоянии не стремиться перепрыгнуть через край ведра. Энергонезависимо, декомпресионно безопасно, просто и эффективно. Не заходите за черту, здесь вы ни чем не отделены от космоса. Вас, инспектор, это не касается, сорвётесь за борт – избавите от кучи хлопот.
Вопрос, как они всем этим дышат, застрял в горле – Семен поперхнулся, когда до него дошло, что одна эта технология ставит любой корабль чи-при наголову выше любого земного аналога. Декомпрессия – главная проблема сохранения живучести в бою была решена на корню – такой вот справедливоносец невозможно было вывести из строя, просто наделав достаточное количество дырок в бортах. Его можно уничтожать лишь целиком.
Словно решив предоставить Грубберу шанс исполнить свое последнее пожелание, надзиратель вел конвой прямиком к краю палубы. К трем ближайшим к открытому космосу небольшим, но замысловатым аппаратам, закрепленным в палубных захватах. Соседние крепления пустовали, чтобы, стало быть, не ошибиться. Троица техников в соответствующих комбинезонах при их приближении торопливо испарилась из поля зрения. В остальном палуба, насколько хватало глаз, и без того пустовала.
– Ну? – осведомился надзиратель, останавливаясь у одного аппарата. – Не передумали, коллега? Может все-таки на мировую?
– Обязательно, – груббер тряхнул пультом. – Будете на Луне, заходите на огонек, обсудим условия. Который из них головной?
– Вот этот. Занимайте, не стесняйтесь.
В конфигурации аппаратов Семену знакомы были только четыре трубы топок с пирокинетиком. Корпуса, как такового, не было вовсе. Решетчатые фермы соединяли между собой узлы и агрегаты, среди которых где-то пряталась и обитаемая кабина. Назад и в стороны торчали решетчатые, закрученные спиралью стержни. Антенны? Сенсоры? Эмиттеры активных помех? Вперед – несколько раструбов, напоминающих ручное оружие солдат. Пушки?
– Ну же, коллега, – подбодрил чи-при. – Вот сюда, головой вперед. Обычно здесь пилота нет, но если есть – он управляет дроном лежа.
– Заправлены? – усомнился Груббер.
– Вы считаете, мне нужен столь дешевый обман? До Лерона-прайм с умеренным ускорением вы доберетесь за пару дней. Воздуха хватит. Литр энергетического коктейля в аварийном запасе. С остальными удобствами помочь не могу – это ваш выбор.
– Они первые, – Груббер кивнул на единорасцев. – Стартуем одновременно.
– Как угодно. Вот эти два, пожалуйста, – чи в упор уставился не Семена, – Если конечно вы тоже сделали свой выбор.
– Давай, Чистоплюй. Бертье, вон в тот. Ну, шевелитесь, schneller, schneller!..
Он серьезно нервничал, неофициально уполномоченный инспектор Груббер. Нет, больше – понял Семен – он на последнем взводе. Одно неверное движение, одно слово и рука дрогнет на пульте… Так почему же Чистоплюю на это, простите за каламбур, чисто наплевать?
– Ты за этим все устроил? – тихо произнес он, поворачиваясь к надзирателю за справедливостью. – Чтобы я тоже сделал выбор?
– Конечно, нет. Лишь для того чтобы ты его осознал.
Семен кивнул. Он не удивился бы, если б так все и было.
– Вчера ты говорил, что у нас совсем нет времени. Почему?
– Потому что пять усредненных суток тому назад прозревшие передали нам координаты новой планеты, и заказ на пятьдесят тысяч тонн пирокинетика. Вчера мы должны были его доставить.
– Они впускают в наш «барак» кого-то еще?
– Боюсь, что не впускают, а зовут. Для первого контакта обычно хватает три-пять тысяч тонн: пока поверят, пока воспримут, пока переделают первый десяток кораблей… а то и вовсе корабли поставляем мы – для комплекта. Пятьдесят тысяч – очень большая партия. Это значит, что новички уже сейчас могут воспользоваться такой прорвой топлива. Им есть куда его загрузить.
– Допустим. И что с того?
– До начала вашей войны самый сильный флот был у леров. Теперь – снова у леров. Зачем прозревшим понадобился еще один, да еще совершенно чужой? Вспомни, землянин, как вы сами ворвались в наш «барак». Как вы вцепились в первого же подвернувшегося противника, и почти поставили его на колени. Как готовились наводить свои порядки, ни чего не зная об устройстве нашей маленькой вселенной! Вспомни эту историю и подумай. Все вы – подумайте. И если вы не круглые идиоты, вам станет так же страшно, как и мне.
Да, Семену было что вспомнить, девять лет войны – не хрен собачий. Но он не стал. Думать он тоже не стал. Чего тут думать, все ведь и так ясно. Нет?
– Филл, – позвал он не, оборачиваясь. – Я не лечу. Ныряй в дудку и рви когти, пока не опомнились. Тебя ведь устраивает пятьдесят на пятьдесят?
– Рехнулся? – рявкнул груббер. – Ты моя страховка! Залезай живо, oder ich reduzieren unsere Chancen auf null!!!
Он выставил перед собой пульт, словно пистолет.
– Только не этим, – Семен качнул головой. – Он не работает. Я прав, надзиратель?
– Разумеется. Я собирался дать тебе пищу для размышлений, а не убить.
– Отпустите его. Это мое последнее условие. Если игра идет по таким ставкам – он вам не интересен.
– Вот это и есть ваша страховка, коллега, – согласился надзиратель, глядя на Груббера. – Вы действительно не интересны. Отправляйтесь на Лерон, или куда там вы собирались. Хоть к Единому в гости. Ваша мышиная возня утратила всякую важность даже для вас, хоть вы этого еще и не поняли.
И Груббер скис. На глазах, в один миг. Расслабил цепкую оперативную хватку, и из действующего, хитрого и умелого агента самого могущественного департамента на Земле сразу превратился в агента отставного – уже лет двадцать на пенсии.
– А знаете, что? – произнес он. – В конце концов, мне тоже плевать. Если это такой способ от меня избавиться – у вас получилось. Не стойте под дюзами, ждать не буду!
Груббер швырнул пульт под ноги надзирателю и на удивление ловко погрузился в узкий люк кабины.
– Мадемуазель? – осведомился чи-при, указывая на соседний дрон.
– Я? – изумилась та. – Н-нет!.. Мне не плевать! Я остаюсь!
Она тоже швырнула свой инструмент под ноги надзирателя (тот ощутимо вздрогнул), и шагнула ближе к Семену.
– Мы с самого начала в этом деле, – сказала она уже ему, не чи. – Каждый по своему – да? Посмотрим, чем кончится?
Он медленно кивнул. Просто потому, что не смог решить, где опасней – на палубе огромного справедливоносца, судя по всему готовящегося сунуться в пекло, или в крошечной кабинке одноместного дрона среди бескрайней пустоты под управлением далеко не самого умелого пилота.
– Обязательно посмотрим. Если только чи не наврал и действительно поможет мне вспомнить.
– Что вспомнить, Сема?
– В этом и загвоздка, Жус. Я понятия не имею.
– А с тобой вечно так… Слушайте, давайте, правда, отойдем! Он же сейчас включит мотор!
***
Тьма над головой… Лишь непроглядная, вязкая тьма. Ее не бывает – такой тьмы. В других местах – не бывает. Разве что в коридорах лерской базы снабжения, когда вырубилось наконец освещение… Или в облаках пыли и обломков, когда надо просто сидеть и ждать проходящий мимо конвой… Но, нет. И там – по-другому. Там есть звезды. За километровой твердью астероида, за клубами космического мусора – они там есть. А здесь – нет. Ни единого лучика, ни малейшего сполоха над головой. Только под ногами. И острая, режущая ножом уверенность – туда, где звезды, уже вернуться.