В СССР я повидал все

Эта прогулка с овчаркой оказалась для меня весьма утомительной. Когда я уже проходил мимо городской тюрьмы, и до теткиного дома оставалось совсем немного, навстречу мне выбежал начальник тюрьмы и попросил продать ему овчарку, предложив на нее 25 рублей. Я не мог ему отказать.

В администрации колонии служил капитан по кличке Конь. Форма его черепа и строение зубов вполне оправдывали эту кличку. Рядом с зоной жили цыганские семьи, у которых были лошади. Фон договорился с цыганами насчет одной молодой кобылы.

Во время обеда в столовой колонии Конь обычно сидел довольно близко к окну. В один прекрасный день вплотную к этому окну со стороны улицы подошла молоденькая кобыла и с трогательной нежностью стала смотреть на Коня. Потом она начала кивать головой и подмигивать, как бы делая знаки внимания Коню. Все присутствовавшие в столовой повернулись в их сторону и улыбались. Конь, еще не замечая кобылы, тоже улыбался. Но потом он повернулся к окну, и его любопытный взгляд встретился с кротким взглядом кобылы. Какое-то мгновение эти два родственных существа неотрывно смотрели друг на друга. В столовой поднялся невообразимый хохот.

Конь был честным офицером. Он много лет прослужил на зоне и свои обязанности знал и выполнял прекрасно. Но руководство колонии почему-то не любило Коня. Однажды он дежурил с нами в ночную смену. Был какой-то праздник. Поздно ночью на зону неожиданно приехал заместитель начальника колонии в звании полковника – он был изрядно пьян. Зайдя к нам в дежурное помещение, он подошел к Коню и, пробормотав что-то, стал жестоко избивать его в нашем присутствии.

Через несколько дней Коня выгнали со службы. Сразу же после этого начальник колонии обзвонил все предприятия города и предупредил их руководителей, чтобы они не принимали на работу Коня. По этой причине он долго не мог нигде устроиться на работу. Наконец, Конь нашел себе какое-то тяжелое и грязное место. Все, кто видел его там, говорили, что ему было очень трудно. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.

Одно время любимой хохмой Фона было рассказывать кому-нибудь историю про танк. Фон заливал:

– Во время войны танк провалился под лед и ушел на дно реки. Через 30 лет танк подняли и нашли в нем большого сома. Долго думали, как же он туда попал. Но в итоге догадались, что сом попал в танк еще мальком, проскользнув через смотровую щель. Потом из этого малька вырос большой сом.

Слушатель обязательно задавал вопрос:

– А чем же сом питался в танке?

Фон, счастливый от того, что в очередной раз поймал человека на розыгрыше, заразительно смеялся и кричал:

– Танкиста обсасывал!

Фон умер в 33 года, уже после того, как я уволился с зоны. Вообще, прапорщики, служившие на зоне, умирали очень молодыми. Однажды, после похорон своего товарища, умершего в 35 лет, мы в военной форме ехали в городском автобусе. Все были изрядно пьяны.

В автобус вошла девушка с собакой на руках. Один наш товарищ по кличке Крученный подошел к ней и, находясь под действием винных паров, официально заявил:

– Девушка, это моя собака.

Девушка промолчала и только крепче прижала собаку к груди.

На протяжении всего пути Крученный настойчиво убеждал девушку в том, что это его собака – а девушка молчала. Выходя на своей останове, девушка обернулась к Крученному и неожиданно резким голосом выкрикнула:

– Козел, это моя собака!

Из той эпохи мне запомнилось одно событие в жизни города – открытие бетонной автомагистрали Москва-Волгоград. Торжества по случаю этого сопровождались выступлением спортсменов на гоночных велосипедах. Среди них был чемпион мира Ааво Пиккуус.

В центре города собралась большая толпа зевак, а велосипедисты устроили гонки вокруг сквера по улице Свободы. Какой-то мужчина комментировал эти гонки с помощью громкоговорителя. Он кричал:

– Вот сейчас покажется Ааво Пиккуус! Поприветствуем его!

Из-за угла, куда были обращены все взоры, выехал пьяный мужик на велосипеде, и, виляя рулем, проехал мимо толпы – публика аплодировала, хохотала и свистела.

Комментатор кричал:

– Нет, это не он. Вот сейчас покажется Ааво Пиккуус! Поприветствуем его!

Из-за того же угла выехала телега, запряженная лошадью. На ней торжественно восседала какая-то крупная женщина. Толпа опять аплодировала, хохотала и свистела.

Наконец велогонка закончилась победой Ааво Пиккууса. Его представили публике и поздравили с победой. Из толпы вышла известная всему городу бомжиха – грязная, дурно пахнущая и с кровоточащей язвой на губе. С отчаянным криком:

– Ава, дорогой! – она попыталась поцеловать спортсмена, но он вовремя увернулся от поцелуя.

Весной 1978 года в одном из магазинов города я увидел очень красивую, как мне тогда показалось, девушку. Она работала в кассе. Выходя из магазина, я оглянулся – девушка смотрела на меня томным взглядом. Позже я познакомился с ней. Ее звали Тоня. Она была на два года моложе меня.

Во время первого свидания, когда мы шли с ней вечером по улице, Тоня стала настойчиво прижиматься ко мне. Я остановился и поцеловал ее – она была в восторге. Мы стали с ней часто встречаться.

Через некоторое время я предложил ей создать семью. Готовясь подавать заявление в ЗАГС, я все же на всякий случай задал Тоне традиционный вопрос:

– Ты девушка?

Я был уверен, что она ответит положительно. Но ответ оказался отрицательным. Мне ничего не оставалась, как сказать Тоне:

– Такие мне не нужны.

Мы расстались с ней, как казалось, навсегда.

Через несколько дней я пошел в парк на танцы. Там я увидел Тоню с каким-то парнем. Тоня тоже заметила меня. Чтобы причинить мне боль, она стала страстно обнимать и целовать того парня. Сидя у него на коленях и нежно прижимаясь к нему всем своим телом, Тоня демонстрировала мне, что безумно хочет его. Потрясенный увиденным, я ушел домой.

Дома была мучительная бессонная ночь. На другое утро мои ноги сами привели меня к Тониному дому. Она вышла и коротко спросила:

– Женишься на мне?

Я ответил:

– Да.

Мы поженились. На свадьбе мои и ее родственники круто поругались между собой. Начало было скверным. Конец оказался еще хуже.

Мы приобрели в кредит много мебели и поселились в маленьком домике, платя его хозяину ежемесячно небольшую сумму наличными.

Когда я рассмотрел Тоню поближе и без макияжа, то она уже не показалась мне красавицей. К тому же однажды, зайдя к ней в магазин, я обратил внимание на то, что ее лицо было отталкивающе красным от сильного стыда. Оказалось, что заведующая магазином, проверяя персонал на честность, положила на подоконник двести рублей, а сама наблюдала, кто клюнет на эту приманку. Клюнула Тоня. Ее поймали с поличным и опозорили.

Еще одним неприятным моментом являлось то, что Тоня считала себя больной астмой. Скорее всего это была просто ее мнительность, так как много лет спустя Тоня оказалась совершенно здоровой. Может быть, таким образом она переживала разрыв со своим парнем. Тоня до меня жила с ним, не расписываясь. Она мне про него кое-что рассказывала. С ее слов, он рыдал и падал на колени, когда она уходила от него. Уверенная в том, что она серьезно больна, Тоня регулярно принимала огромное количество лекарств.

Моя супруга вела себя по отношению ко мне весьма нетактично. Иногда, внимательно посмотрев на меня, она отворачивалась и со вздохом говорила:

– Ты – нелюбимый муж.

Однажды Тоня заявила, что считает себя вправе гулять с любым мужчиной и целоваться с ним. Я почему-то не придавал ее словам серьезного значения, прощая ей все подобные причуды.

Потом Тоня стала выражать свое резкое недовольство тем, что у меня были неправильные на ее взгляд руки, ноги, уши и т.д. Грубым тоном она бросала в мой адрес унизительные и оскорбительные эпитеты.

Как-то в ответ на такое поведение Тони я взял на зоне бланк о водворении осужденного в ШИЗО и в шутку заполнил его на имя Тони, влепив ей 15 суток за оскорбление мужа.

Конечно, эта женщина не понимала шуток. Затаив на меня смертельную обиду, Тоня подсыпала мне в еду какой-то яд. Я серьезно отравился, и меня сильно рвало. В тот момент моего крайне беспомощного состояния я краешком глаза заметил, что Тоня, наблюдая за мной, злорадно улыбалась. Едва слышным голосом она говорила:

– Всех бы вас мужиков перебить.

Опять же я простил ей этот крайне жестокий по отношению к близкому человеку поступок. Мужчина по своей природе очень наивен и доверчив. Он упорно продолжает жить в одной семье с женщиной, которая откровенно продемонстрировала ему, что может его убить.

Один раз, придя со службы, я увидел, что Тоня с большим аппетитом ест шоколадные конфеты, присланные ей матерью. Я в шутку сказал ей:

– Угости, – и протянул руку.

Тоня с криком:

– Это мое! – вцепилась зубами мне в руку и прокусила ее до крови. Почувствовав сильную боль и не понимая за что это, я влепил ей пощечину. Тоня завопила:

– Я расскажу своему любовнику, и он тебе морду набьет!

На другой день я сообщил об этом неприятном случае своим товарищам по службе. Прапорщик Резанный, как всегда, был строг, но справедлив. Покачав головой, он произнес замечательные слова:

– От битой коровки молочка не будет.

Очень многим жизненным премудростям научился я у этого прекрасного человека. К великому сожалению, такие люди очень редко встречались на моем жизненном пути.

Мне еще запомнилось одно ночное дежурство, когда Резанный пришел на зону с печальным видом и объявил, что у него умирает мать. Несколько раз в течении ночи он отпрашивался домой, чтобы приглядеть за ней. Под утро ее не стало.

Когда по окончанию дежурства я вышел с зоны, чтобы уехать домой, Резанный стоял у дороги и, подняв голову, смотрел в небо. Проходя мимо него, я услышал, как он произнес:

– Ее душа возносится на небо.

Я остановился и, подняв голову, посмотрел в том направлении. Место, где я стоял, несколько возвышалось над городом. В небе высоко над городскими крышами я увидел какой-то странный объект. Он имел довольно большие размеры и был неподвижен. Формой и ярко красным цветом объект поразительно напоминал значок бубновой карты. К сожалению, в то время я был абсолютно равнодушен к неопознанным летающим объектам. Поэтому мне не пришло в голову проследить за тем, как повел себя потом этот непонятный объект. А зря – возможно, я бы раскрыл, наконец, тайну всех НЛО.

С Тоней мы прожили всего полгода. Однажды, придя домой после ночного дежурства, я обнаружил, что в доме отсутствует вся наша мебель. Также исчезли мое золотое обручальное кольцо и крупная сумма денег – моя зарплата, которую я днем ранее доверчиво отдал Тоне. Хозяин дома сказал, что Тоня приехала на машине со своим любовником и его друзьями. Они погрузили мебель и другие вещи на машину и уехали в неизвестном направлении.

Я очень сильно переживал крах своей семьи. Но мне ничего не оставалось, как подать в суд на развод. Через несколько месяцев нас развели. Выплату всех судебных пошлин и издержек суд возложил на меня – таким образом Советская власть поощряла женщин, которые так демонстративно и безжалостно разрушали семью. Во время процедуры развода я заметил, что Тоня была беременна.

С Тоней мы расстались в декабре 1978 года, а летом 1979 года она родила дочь. Из этого следовало, что отцом ребенка вполне мог быть я. Но так как Тоня не подала на алименты, то, скорее всего, она забеременела от своего любовника. Вполне возможно, что Тоня была близка с ним, когда мы еще жили с ней.

Тот факт, что Тоня постоянно принимала огромное количество сильнодействующих средств, стал причиной врожденного диабета у ее дочери. Несчастная девочка прожила всего 26 лет. В последние годы ее жизни я несколько раз видел ее с матерью в городе. Крошка была очень худенькой, с маленьким бледным лицом. Она с трудом передвигалась, держа мать за руку.

Через два года после развода с Тоней ко мне подошел тот самый ее любовник и предложил зайти с ним в ресторан. Теперь это был уже ее муж. Его звали Мишей. Я согласился – и мы с ним немного выпили. Миша искренне извинился передо мной за все те неприятности, которые он мне причинил. Они с Тоней жили плохо – три раза разводились, их дочь была смертельно больна. Миша показался мне глубоко несчастным человеком. А я чувствовал к нему огромную признательность за то, что он избавил меня от этой низкой женщины.

Как раз в то время, когда моя семья распалась, командира нашего взвода перевели служить в другой населенный пункт. На его место из Москвы прибыл очень солидный на вид офицер в звании капитана. На его мундире красовался значок об окончании военной академии.

Когда он провел с нами первое занятие, все прапорщики были поражены его глубокими познаниями в различных областях, великолепным умением говорить, прекрасной манерой вести себя в присутствии подчиненных. Он сразу завоевал у нас непререкаемый авторитет. Тем не менее, он честно признался нам, что совсем недавно был майором, и по нелепому стечению обстоятельств его разжаловали в капитаны. Так как он когда-то уже был капитаном, то офицер с некоторой гордостью называл себя «дважды капитаном».

Узнав, что от меня ушла жена, этот офицер вызвал меня в свой кабинет и дрогнувшим голосом сказал:

– Я понимаю, какую трагедию ты сейчас переживаешь. От меня тоже ушла жена, которую я безумно любил.

Он достал из нагрудного кармана и показал мне фото какой-то молодой красивой женщины. На глаза капитана навернулись слезы. Поборов слабость, этот человек произнес:

– Держись и будь мужчиной. Можешь идти.

Я с честью выполнил пожелание капитана держаться, хотя это было неимоверно трудно. А вот сам капитан держаться не сумел.

Однажды ночью он пришел на зону изрядно пьяным. Дури в таком состоянии у него оказалось слишком много. Он приказал старшему войскового наряда выключить свет в жилой и производственной зонах колонии. Это было чистой воды безумие – и прапорщик отказался выполнять приказ. За это капитан отстранил его от дежурства и отправил за пределы зоны. Прапорщик подчинился. Капитан приказал выключить свет другому контролеру. Тот тоже отказался и вскоре был вынужден проследовать за своим товарищем.

От войскового наряда остался только один прапорщик – это был Фон. Капитан приказал ему встать и поднять ногу. Фон беспрекословно повиновался. Капитан потребовал от Фона выключить свет. Естественно, Фон не мог этого сделать. Тогда капитан приказал ему поднять и другую ногу. Фон был в отчаянии, но догадался задать вполне логичный в такой ситуации вопрос:

– А на чем стоять?

Капитан резко ответил ему нецензурным словом. Фона спасло то, что в этот момент в дежурное помещение прибежал ДПНК. Его сопровождали офицеры администрации. Они скрутили хулиганствующего капитана и выпроводили за территорию колонии.

Эта выходка капитана привела к тому, что он вскоре стал дважды старшим лейтенантом. На некоторое время этот чудак успокоился. Но однажды в пьяном состоянии он придрался к ротной поварихе. Она ответила ему грубостью. Оскорбленный офицер ударил ее по лицу, и она упала. Лежащую женщину этот негодяй ударил несколько раз ногой. Под суд он не попал – его просто сделали дважды гражданским человеком.

На место этого пьяницы и хулигана прибыл другой офицер. С виду он казался каким-то нескладным и не уверенным в себе человеком. Прапорщики сразу дали ему кличку «Польский писатель». Но на деле он оказался прекрасным офицером. Однажды в ШИЗО, когда разгневанный зек ринулся на меня с ножом, Польский писатель закрыл меня своим телом. Нет, зек не нанес ему удар ножом, но поступок офицера был действительно благородным.

В неимоверных муках пережив разрушение своей семьи, я, тем не менее, не спился и не вылетел со службы. Однако меня предательски подвело мое здоровье. Тяготы службы и глубокие эмоциональные переживания зимой 1979 года стали причиной того, что я серьезно заболел. Вначале это было похоже на простуду – высокая температура и умеренный кашель. Получив у врача освобождение от службы, и пришел домой и лег в постель. Но неожиданно приехал командир роты и приказал мне срочно выходить на службу.

Я обязан был выполнить этот приказ, хотя чувствовал себя очень скверно. Когда я поднялся с постели и стал натягивать военную форму, меня сильно колотило от высокой температуры, и все вокруг плыло перед глазами. Но, превозмогая болезнь, я приехал в колонию. Мне пришлось дежурить в производственной зоне. Был сильный мороз, и пронизывающий ветер обжигал лицо. Но я отстоял в таких условиях свою смену до конца.

На следующий день я попал в больницу с воспалением легких. Месяц лечения не принес никаких результатов – держалась высокая температура и мучил удушливый кашель. Командир роты направил меня в Воронежский госпиталь. Лечение там тоже оказалось безрезультатным. Я чувствовал, что жизненные силы покидают меня.

Окружающие меня люди видели мое удручающее состояние. Они пытались ободрить меня, говоря, что я еще молод и выкарабкаюсь. Но я буквально таял на глазах – сильно похудел и быстро слабел даже после незначительного напряжения.

Командир роты, сознавая свою вину за мое подорванное здоровье, выхлопотал мне путевку в санаторий для высшего командного состава наших войск. Через две недели пребывания там я почувствовал себя значительно лучше – температура стала нормальной, кашля не было.

Мне запомнилось, как в этом санатории я общался с одним генералом. Он был первоклассным игроком в бильярд. Я несколько раз играл с ним. Генерал давал мне большую фору и играл только левой рукой, причем из-за спины. И все равно я проигрывал ему.

В столовой санатория мы сидели с ним за одним столом. Как-то он спросил меня:

– Что ты будешь делать в случае массовых беспорядков в колонии?

Я с уверенностью ответил:

– Применю спецсредства: слезоточивый газ, резиновые дубинки, наручники и т.д.

Покачав головой, генерал сказал:

– Ты еще очень молод и неопытен. Ты должен избегать применения силы. Сначала надо попытаться словами убедить людей прекратить массовые беспорядки.

Этот совет генерала я запомнил, и всегда старался следовать ему при выполнении своих служебных обязанностей.

В комнате санатория со мной жили два пожилых человека. Один был участником войны. Воюя в артиллерийском расчете, он подбил немецкую самоходку «Фердинанд» – тогда это считалось подвигом. Второй человек во время войны оказался на оккупированной немцами территории – в то время он был пацаном, и один рыжий немец оттаскал его за уши.

Вернувшись из санатория, я вышел на службу вполне здоровым человеком. Как раз в это время в нашу роту приняли одного молодого сержанта. Он недавно женился и с восторгом говорил о своей жене:

– Она такая милая, ласковая, хорошая.

Помня о своей кошмарной жизни с Тоней, я в шутку сказал ему:

– Подожди, через пару месяцев ты набьешь ей морду.

Сержант с негодованием ответил мне:

– Как ты можешь такое говорить!

Через месяц семья сержанта распалась. Угощая меня водкой, он сказал:

– Да, ты был прав. Она оказалась стервой, и я чуть не прибил ее.

Создание семьи – это очень сложный процесс. Наверно, крепкая семья возможна только тогда, когда жена безумно любит своего мужа. В этом случае она становится его рабыней и служит ему до конца. Если любовь жены к мужу недостаточно сильна, то эта любовь быстро проходит, и жена начинает истязать нелюбимого мужа. Довольно часто муж отвечает жене тем же – оскорбляет ее физически и т.д. Естественно, семья в таком случае разрушается.

Я делал попытки создать новую семью. Пока они заканчивались неудачей. Тем не менее, количество моих женщин продолжало расти – и теперь даже значительно быстрее, чем до женитьбы с Тоней. Мои отношения с прекрасным полом стали принимать форму коллекционирования женщин. Одно время я даже поставил перед собой задачу, чтобы в моей коллекции присутствовали женщины с именами Вера, Надежда и Любовь. Эту задачу я довольно быстро выполнил. И эти имена в моей коллекции повторялись несколько раз.

Идя по городу, я бросал взгляды на встречных женщин. Если в какой-то из них мне что-то нравилось, я знакомился с ней – и она, как правило, попадала в мою коллекцию. Не редко сами женщины проявляли инициативу в сближении со мной, задавая вопрос:

– Мужчина, вы что-то хотели?

У моей тети Зины на квартире поселились три молодые женщины, которые обучались на заочном отделении городского дошкольного училища. Одна приехала с Украины, две другие – из Воронежа. Украинка и одна жительница Воронежа были весьма привлекательными особами. Третья заочница не отличалась красотой. Все трое были замужними женщинами.

Я стал иногда заходить к ним в гости. Так как украинка была представительницей другого народа, то я решил с ней не связываться. Все свое внимание я адресовал красавице из Воронежа. Украинке это не понравилось. Когда я один раз покидал дом тетки, украинка догнала меня в коридоре и со слезами на глазах стала умолять, чтобы я приходил только к ней. Мне ничего не оставалось, как пообещать ей это.

Через пару дней украинка стала очередной женщиной в моей коллекции. Причем сделала она это без особого сожаления о том, что дома у нее оставался муж. Она показывала мне его фотографию – на ней был запечатлен парень редкой мужской красоты. Мне стало несколько неудобно – я ему и в подметки не годился.

Женщина даже дала мне почитать одно из его писем. Этот парень писал, что безумно любит ее и с нетерпением ждет того момента, когда она вернется. Очень эмоционально он говорил о том, что безмерно предан ей. В знак этой преданности он каждый день ставил перед ее портретом букет живых цветов. Какой кошмар! А его жена в этот момент занималась любовью с другим мужчиной, который был хуже его. К великому сожалению, в своей жизни я встречал огромное количество таких неверных своим мужьям женщин.

Вскоре после того, как из армии вернулся мой двоюродный брат Саша, он решил обзавестись семьей. На свадьбе у него присутствовали те три заочницы. На этот раз я постарался сблизиться с воронежской красавицей. Она ответила мне взаимностью. Но сразу возникла проблема, где уединиться с этой страстной женщиной.

Я все-таки нашел выход. Взяв у своей двоюродной сестры Марины ключ от ее дома, я привел туда свою партнершу. Там она с огромным энтузиазмом наставила рога своему воронежскому мужу.

Итак, из трех заочниц две довольно быстро попали в мою коллекцию. Третья была некрасивой, и я сначала не хотел иметь с ней никаких близких отношений. Но потом, рассмотрев внимательно ее довольно пышную фигуру, я решил, что, в принципе, и этот экземпляр можно добавить в коллекцию.

На мое предложение о более близком знакомстве эта женщина ответила:

– У нас с тобой все будет. Но только подари мне духи «Быть может».

Этот ответ был очень неожиданным для меня – еще ни одна женщина не требовала от меня таких подарков. Сразу же я решил не сближаться с этой корыстолюбивой особой. Но ради любопытства я все-таки узнал стоимость тех духов. Она оказалась невероятно высокой.

Я продолжал пополнять свою коллекцию новыми женщинами. Близкие отношения с одной из них привели к неожиданным последствиям. Эту красавицу звали Тамара. С ее слов она некоторое время жила в Чечне. Скорее всего она была русской – но волосы у нее были темные. Она заявила, что является девушкой. После секса у нее действительно была кровь. Но Тамара вела себя как-то неестественно. Поэтому я решил (и даже был уверен в этом), что она все это подстроила. Мне стало так противно, что я перестал с ней встречаться. Тамара приходила к моей матери и с ее помощью пыталась восстановить наши отношения. Но я не хотел этого, и мы расстались навсегда.

Спустя 17 лет в феврале 1996 года я неожиданно встретил Тамару в центре города. Она шла навстречу мне. Поравнявшись со мной, Тамара пристально и с упреком посмотрела мне в глаза. Через несколько дней 22 февраля случился неприятный инцидент (это отмечено в моем дневнике).

Поздно вечером я шел с репетиции нашего вокально-инструментального ансамбля. Я сильно устал, и мне еще очень хотелось есть. Я был одет в тяжелое зимнее пальто. Когда я, проделав длинный путь пешком, уже подходил к своему дому, передо мной появился какой-то мужчина без верхней одежды. Так как он стоял на моем пути, то я попытался его обойти. Мужчина подставил мне подножку.

Мгновенно оценив ситуацию, я понял, что подвергся умышленному нападению. Я вцепился в руки нападавшего в районе локтей – если он был вооружен, то это затруднило бы ему применить оружие. Я опустил взгляд на его руки – оружия вроде бы не было. Я посмотрел ему в лицо – это был кавказец. На ломаном русском языке он бормотал мне какие-то угрозы.

Я чувствовал огромную усталость, к тому же мое пальто сильно стесняло мои движения. Кавказец наоборот был полон сил, и верхняя одежда у него отсутствовала. Продолжая крепко держать его за руки, я стал тащить его на проезжую часть улицы. Мимо проходили какие-то женщины. Кавказец сделал усилие и вырвался из моих рук. Убегая на тротуар, он крикнул:

– Ну ладно, живи!

В состоянии глубокого потрясения я пришел домой. Это был первый случай в моей жизни, когда я подвергся такому дерзкому нападению на улице. Возможно, встреча с Тамарой, ее кавказский след и нападение кавказца были взаимосвязаны. Согласно своим обычаям, кавказцы часто предъявляют друг другу претензии из-за отношений с женщинами.

Однажды в военной форме я ехал на службу в городском автобусе. Недалеко от меня стояла молодая, стройная и очень красивая девушка. Посмотрев на нее, я подумал, что у меня нет шансов покорить ее. Некоторое время спустя я встретил ее в центре города. Абсолютно не надеясь на успех, я подошел к ней и предложил познакомиться. Она охотно согласилась. Ее звали Таня. Она была на 7 лет моложе меня.

Во время первого свидания Таня пожаловалась, что в магазине ее обманули – продали ей духи, а в коробке оказался пустой флакон. На следующее свидание я принес ей духи «Красная Москва». Мы встречались с ней несколько месяцев, а потом решили пожениться.

Таня была из очень бедной семьи. Ее детство прошло в одном из украинских сел нашей области. В Борисоглебске она работала на Приборостроительном заводе, а жила в подвале старого дома в очень скверных условиях. Я перевез ее на квартиру к своей тете Шуре, где Таня жила до нашей свадьбы. За квартиру тетя с нее ничего не брала. К сожалению, через 18 лет после этого у Тани будет серьезный конфликт с тетей Шурой из-за дачи.

Вскоре после того, как мы с Таней подали заявление в ЗАГС, я зашел к ней на квартиру. Она угостила меня едой, которую сама приготовила. Так как опыта в приготовлении пищи у Тани практически не было, то качество еды оказалось недопустимо низким. Я серьезно отравился ее стряпней.

Когда я пришел домой, у меня поднялась высокая температура, и началась рвота. Мать вызвала скорую помощь, которая отвезла меня в городскую больницу. Естественно, меня положили в инфекционное отделение.

На другой день болезнь у меня прошла, и я попросил врача выписать меня побыстрее, так как у меня вскоре должна состояться свадьба. Врач грубо ответила мне отказом, сказав, что мне предстоит пролежать в их больнице как минимум 40 дней. Это означало, что в день своей свадьбы я еще буду находиться в больнице.

Меня охватила паника. Я стал лихорадочно думать, как мне вырваться из этой тюрьмы. А инфекционное отделение действительно было похоже на место заключения – палаты камерного типа, двери с кормушками, выход в коридор запрещен.

Сильно переживая то обстоятельство, что свадьба моя срывается, я решил хоть чем-то насолить этим людям, которые создали мне такие проблемы. Я потребовал у медсестры лист бумаги и ручку. Получив их, я настрочил жалобу в Министерство здравоохранения. В ней я красочно описал плачевное состояние инфекционного отделения – оконные стекла выбиты (а на улице зима), везде сквозняки, в палатах грязь. Далее я писал, что в отделении кормят плохо – в соседней камере-палате маленький ребенок все время плачет и просит еду. Врач постоянно грубит больным и т.д. Жалобу я передал своей двоюродной сестре Марине, которая работала медсестрой в той же больнице, только этажом выше. Марина потом отправила эту жалобу по назначению.

Спустя некоторое время врачи все-таки сжалились надо мной – я был выписан из больницы задолго до дня свадьбы. Когда я пришел домой, раздался телефонный звонок. Я поднял трубку. Звонили из администрации города. Меня просили вечером того дня находиться дома – ко мне придет комиссия из Министерства здравоохранения.

Я сильно волновался, ожидая прихода этих таинственных людей. Наконец, они пришли – двое очень интеллигентных и представительных мужчин. Официальным тоном они сообщили мне, что в связи с моей жалобой произведена проверка. Факты, изложенные в жалобе, полностью подтвердились. Врач, которая грубила больным, уволена. Все больные, как взрослые, так и дети, накормлены. В отделении вскоре будет произведен ремонт.

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить этих умных и честных людей за принятые ими меры. Вскоре они ушли – а мне было несколько неудобно от того, что моя жалоба привела к таким серьезным последствиям. Позже пришла Марина с полной сумкой мандаринов и поделилась ими со мной. Оказалось, что эти мандарины завезли в их больницу в очень большом количестве – и все это в связи с моей жалобой.

Надо честно отметить те положительное моменты, которые имели место при Советской власти – жалобы простых людей тщательно рассматривались в правительстве и по фактам, изложенным в них, принимались эффективные меры. В этом современным капиталистическим чиновникам есть чему поучиться у их советских коллег.

Мы поженились с Таней 27 декабря 1980 года. Многие присутствовавшие на свадьбе шептали мне на ухо:

– Тебе досталось сокровище. Береги ее.

Безусловно, я понимал свою глубокую ответственность за то, как сложится в будущем жизнь этой молоденькой и доверчивой девушки, которая стала моей женой. Позже я сделал все возможное, чтобы все у нее было хорошо.

Сначала мы жили у моей матери – втроем в однокомнатной квартире. Удивляюсь, как это было возможно? Сейчас мне одному тесно в однокомнатной квартире. Имея уже опыт семейной жизни, я с первых же дней все время уступал Тане. При малейшем конфликте я всегда первым просил у нее прощения, хотя виноватым не был. Наверно, только за счет этого наша семья как-то держалась и не разваливалась.

Таня была очень удачливым игроком. Играя с ней в карты в «дурачка», я все время проигрывал. Таня часто покупала билеты «Спортлото» и регулярно что-то выигрывала. Когда Таня была беременна, и до родов оставалось совсем немного, нам досталась однокомнатная квартира в том же подъезде, где мы жили, только этажом выше. Для нас это была невероятная удача, за которую, скорее всего, надо благодарить тот факт, что Тане часто везло.