– Пусть подсохнет в течение трех дней. А потом я сам сделаю ремонт.
Конечно, из добрых побуждений я согласился.
Спустя три дня я поднялся к соседке и сказал:
– Три дня прошло – вы можете начинать ремонт.
Соседка ответила:
– Ничего мы не будем ремонтировать. Пошел прочь от сюда!
Она хотела захлопнуть дверь, но я уперся в нее руками. Удерживая дверь открытой, я стал уговаривать соседку дать мне хоть какие-нибудь деньги на ремонт. Я говорил ей о тех строгих порядках, которые существуют в нашем кооперативе, что я сам платил большие деньги за ремонт, когда заливал соседей и т.д. Соседка кричала:
– Я не дам тебе ни копейки! Иди от сюда!
Я довольно долго убеждал и уговаривал ее. Ничего не помогало. Тогда я понял, что все возможности мирно решить этот конфликт исчерпаны. Мне ничего не оставалось, как сказать ей:
– В таком случае, я буду подавать на вас в суд.
Соседка спокойно ответила:
– Подавай. Я выиграю этот процесс за 15 минут.
Я ушел, мучительно думая над тем, как я исполню свое обещание – у меня не было абсолютно никакого опыта обращения в суды. Безусловно, это был достаточно веский повод для обращения в суд. Существовал еще вариант простить соседей. Но это грозило тем, что они потом могли бы постоянно и безнаказанно заливать меня. Неизбежно мне надо было обращаться в суд. И это было даже интересно для меня – я думал: «А как там в суде все это происходит?»
На другой день я рассказал председателю нашего жилищного кооператива о случившемся и о своем намерении подавать в суд. Мы с ним зашли в квартиру виновников залива и осмотрели ее. За прошедшие дни жильцы квартиры успели убрать все следы залива. Сожитель соседки вел себя агрессивно. Его жесты и манера говорить явно указывали на то, что он связан с преступным миром. Смертельно напуганный председатель поспешил сказать мне:
– Их вины нет. В суде ничего не присудят.
Сожитель удовлетворенно шепнул мне на ухо:
– Пошел на …
Когда мы с председателем вышли, я сказал ему, что отступать не собираюсь. Чтобы обратиться в суд, надо было срочно составить акт по факту залива моей квартиры. На этом акте должны были стоять подписи не менее трех лиц. Председатель все-таки согласился подписать акт и поставить на нем печать кооператива. Предстояло найти еще двух свидетелей для подписания акта. С огромным трудом я нашел этих людей: одну престарелую женщину и пожилого мужчину, который был онкологическим больным. В итоге акт был составлен, подписан и имел печать.
В помещении суда на стене висели образцы исковых заявлений. Я нашел там нужный мне образец и переписал его. Строительному сметчику с нашего завода я представил данные о степени повреждения потолка и стен в своей квартире, и он составил смету на ремонт поврежденных мест. Таким образом, все документы, необходимые для обращения в суд, были готовы.
Отпросившись с работы, я понес эти документы в суд. Отсидев в очереди несколько часов, я, наконец, зашел в кабинет судьи и с ужасом увидел, что это был тот самый человек, с которым я так круто поругался в автобусе. Конечно, отступать было уже поздно, и я рассказал ему о причине своего обращения. Судья узнал меня, он заметно волновался. Под различными предлогами он стал отказываться от ведения моего дела. Я извинился и ушел.
Однако этот формальный отказ ничего не изменил – этому судье все равно пришлось вести мое дело. Итак, я оказался в чрезвычайно сложной и опасной ситуации. С одной стороны, судья, из желания отомстить мне за ту ссору в автобусе, мог сделать все, чтобы я проиграл судебный процесс. Более того, он мог даже повесить на меня какое-нибудь преступление, которого я не совершал. А с другой стороны, тот сожитель, связанный с преступным миром, мог попытаться физически расправиться со мной.
Но все эти обстоятельства не остановили меня. Что касается судьи, то я был убежден что такой глубоко верующий православный человек, как он, должен прощать ближних и любить своих врагов. Поэтому я верил, что его обида на меня за прошлую ссору абсолютно не повлияет на результат судебного процесса. Что касается сожителя соседки, то я знал, что в преступном мире существуют свои строгие, но довольно справедливые законы. Согласно этим законам, убивать можно только тех, кто совершил беспредел. А был ли беспредел с моей стороны? Соседи залили меня. Я попросил у них чисто символическую сумму на ремонт. Они отказались. Значит, беспредел был с их стороны. Я надеялся, что в силу этих причин, сам сожитель и его дружки не пойдут на какие-либо насильственные действия в отношении меня.
В приемной судьи я оставил имевшиеся у меня документы и заплатил госпошлину. Секретарша сказала мне:
– Ждите повестку в суд.
Повестку я получил через месяц и в указанное там время пришел в суд. Вскоре подошла и ответчица (соседка). Мы зашли с ней в приемную судьи. Секретарша спросила у ответчицы, согласна ли она с иском (размер иска был примерно равен зарплате за один день). Ответчица закричала:
– Да вы что?
Секретарша сказала, что заседание переносится на другой день.
На следующем заседании уже присутствовал сам судья. Он сразу объявил, что в моей квартире назначается строительно-техническая экспертиза с целью установить стоимость ремонта квартиры после залива. Он дал мне адрес эксперта. Это была женщина, жившая на другом конце города. Я должен был сходить к ней, договориться о времени экспертизы и взять у нее уведомление о проведении этого мероприятия, чтобы вручить его ответчице. По окончании экспертизы я должен был оплатить ее стоимость – а стоила она немалых денег.
Из зала заседания я вышел расстроенным, размышляя: «Я заплачу за экспертизу значительную сумму, а потом проиграю процесс, и никто не возместит мне эти деньги». У меня уже появилось подозрение, что этим решением судья начинает осуществлять свой замысел жестоко отомстить мне за ту ссору в автобусе.
Конечно, я сходил к эксперту и сделал все, что от меня требовалось.
В назначенный день я ожидал эксперта, но она не пришла. Позже она позвонила мне и сказала, что у нее возникли какие-то проблемы с такси. Экспертиза была перенесена на другой день. Но мне пришлось опять идти к эксперту домой за новым уведомлением для ответчицы.
Экспертиза состоялась через несколько дней. Она сопровождалась изрядной нервотрепкой. Как только эксперт пришла ко мне, она сразу потребовала от меня заплатить за такси, на котором приехала. Я уже было полез в карман за деньгами, но вовремя опомнился. Я сказал эксперту:
– Внесите плату за такси в стоимость экспертизы.
Вместо ответчицы на экспертизу пришел сожитель. Он кричал и ругался, всячески запугивая эксперта. По всей видимости, у этой женщины не было серьезного опыта проведения таких процедур. От крика того хулигана у нее дрожали руки, на глазах наворачивались слезы. Я пытался хоть как-то успокоить сожителя, говоря ему:
– Ну что ты так разобиделся? Ну будь ты мужчиной.
Один раз он поднес к моему лицу свои пальцы, растопыренные веером на тюремный манер, и сказал:
– Я тебя урою!
Когда экспертиза закончилась, и сожитель направился к выходу, я радовался этому настолько, что даже извинился перед ним.
Эксперт заполнила квитанцию об оплате ее услуг. Я отсчитал сумму, указанную в квитанции, и уже собирался передать эти деньги эксперту. Но тут я вспомнил про оплату такси и спросил у женщины:
– Вы внесли в квитанцию стоимость такси?
Она сказала, что нет. Такая неисполнительность возмутила меня, и я резким тоном потребовал от эксперта:
– Немедленно переделывайте квитанцию и вносите туда стоимость такси.
Женщине явно не хотелось переписывать квитанцию, и она нашла оригинальный выход. Взяв у меня из рук деньги, она отсчитала из них стоимость такси и вернула эту сумму мне. Потом она быстро повернулась и ушла. В тот момент голова у меня из-за стресса тоже плохо работала, и я все это принял как должное. После этой нервотрепки я долго не мог успокоиться.
На другой день на работе я опять испытал стресс. Изучая квиток на свою зарплату, я обнаружил, что те дни, которые я отсутствовал на работе по судебным повесткам, не оплачены. Я побежал в заводскую бухгалтерию и стал требовать от ее работников, чтобы они исправили эту ошибку. Но они мне сказали, что никакой ошибки нет – все сделано в соответствии с законом.
После работы я зашел к прокурору и рассказал ему, что у нас на заводе не оплачиваются те дни, когда работник отсутствует по причине вызова в суд. Оказалось, что прокурор сам не знал порядок оплаты в таких случаях. Он обещал разобраться.
На другой день я опять зашел к нему. Он сообщил мне, что согласно новому законодательству, дни отсутствия истца на рабочем месте по причине вызова в суд не оплачиваются. Эти дни оплачиваются только свидетелю. Прокурор посоветовал мне взять на заводе справку о том, сколько я потерял в зарплате по причине вызова в суд, и приложить ее к иску. В случае, если я выиграю судебный процесс, ответчик возместит мне эту сумму. Я последовал этому совету. Потом я каждый раз брал такие справки в заводской бухгалтерии и прикладывал их к иску.
Через несколько дней я получил заключение эксперта. Рассчитанная ей стоимость ремонта была в полтора раза выше той стоимости, которая была указана в моем первоначальном иске. Я передал это заключение в суд.
На очередном судебном заседании ответчица вела себя развязно. Она уселась напротив судьи, положила ногу на ногу и стала играть своей туфелькой. У этого мужчины при виде таких жестов соблазнения загорелись глаза, и он, забыв о том, что надо вести судебное заседание, стал заигрывать с ответчицей. Они долго шутили и хихикали. Наконец, сама ответчица вернула суд к делу. Указав на меня, она сказала:
– Этот мужик сам поливал себе потолок и стены из шланга. Пусть он на следующее заседание приведет своих свидетелей. Я их разоблачу.
Суд принял решение о вызове свидетелей. Секретарша выписала на указанных мной свидетелей повестки, которые я должен был сам им вручить.
И случилось нечто невообразимое – все мои свидетели отказались получать эти повестки. Никто из них не хотел идти в суд, ссылаясь на преклонный возраст и слабое здоровье. Ценой невероятных усилий я все-таки уговорил их прийти. Но они поставили мне жесткое условие, что придут в суд только один раз и ни в коем случае не более того. С этим условием я, конечно, согласился.
Когда я со своими полуживыми свидетелями пришел на следующее судебное заседание, произошло то, чего я больше всего опасался – ответчица не явилась. И это заседание не состоялось.
Так как мои свидетели уже больше не могли прийти в суд, то возникала угрожающая ситуация – у меня не было людей, которые могли бы подтвердить то, что я говорил в суде. Таким образом, теперь меня могли вполне законно привлечь к ответственности за ложный донос.
Итак, мое подозрение о том, что судья своими действиями мстит мне за ту ссору в автобусе, нашло свое подтверждение. Наверняка между судьей и ответчицей существовала какая-то связь. Судья каким-то образом предупредил ответчицу, чтобы она не приходила на то заседание, когда мои свидетели пришли. Мысленно я ругал судью: «Ну что же ты, глубоко верующий православный человек, совершаешь такую подлость? Где же твоя православная совесть?» Конечно, я удержал себя от того, чтобы высказать все это ему в лицо – это бы наверняка ухудшило мое и без того шаткое положение.