Алхимия и амбивалентность любви 1

И, конечно же, с её стороны следует предвзятая внимательность ко всему тому, что он делает, со своими преждевременными выводами и предположениями.

– Вы за всё так крепко берётесь? – пока что остановившись на факте взятия себя в руки, глядя глаза в глаза на Адама, задаётся вот таким интересным вопросом эта гражданка, видно никуда не спешащая и ей нравится сам факт того бытия, которое он определяет собой для себя и для окружающих.

– Если мне в этом оказывают доверие. – Многозначительно так из-под своей улыбки говорит Адам.

– Не слишком ли поспешные выводы делаете? – задаётся вопросом визави Адама.

– Вы же протянули мне руку. – А вот против этого факта очевидности, на который указывает Адам, явно что-то следующее из факта им сказанного недоговаривая, не поспоришь. И визави Адама не спорит, беря беззастенчиво и без какого-либо объяснения сперва кладя на руку поддержки Адама свою вторую руку. И само собой у Адама рефлекторно начали наслаиваться в голове всякие не полностью разумные мысли в сторону вот таких себе без спросу позволений женского пола, кому дашь руку, а он по локоть её отхватит. И было бы со стороны нуждающейся до сего момента в помощи гражданки разумно прямо сейчас объяснить, что всё это, в конце концов, значит. А то у людей, оказавшихся по другую сторону такой ручной связки, кто без всякой задней мысли протянул руку помощи, так уж бывает, могут возникнуть не относящиеся к рассматриваемому делу подозрения и вопросы.

И как сейчас же выясняется, то эта гражданка оказалась во всех жизненных сферах весьма находчивой и с полу взгляда на вас понимающей все эти возникшие в вашей голове затруднения.

– Боюсь, что мне одной рукой не получится удержаться. – С таким простодушием, искренностью и прошу меня простить за такое моё своеволие это сказала эта гражданка, такая беззащитная перед лицом назревающей в лице Адама опасности недопонимания, что Адам был готов сквозь землю провалиться из-за стыда за вот такие свои сомнения и подозрения её в под ковёрных играх. И единственно, что не позволило ему под землю провалиться, так это взятая им на себе ответственность за благополучие этой милой девушки. Спасая которую, он себя спасает от ложных заблуждений.

Когда же она оказалась на ногах, то она отчего-то не стала спешить расторгать эту ручную связь между собой и Адамом, а она с интересом посмотрела на Адама и на его вопрос: «И что вы такого интересного во мне увидели?», ответила следующее: «Вы стали выше в моих глазах». После чего она, не давая Адаму как-то отреагировать на это её заявление, отпускает его и начинает себя осматривать на предмет той самой неопрятности, которая могла возникнуть по следам вот такой своей встречи с непредвиденными обстоятельствами.

– Я вам до сих пор могу доверять? – задаётся вновь со своей подковыркой вопросом эта столь занимательная собеседница Адама.

И Адам даже сразу не смог постигнуть всей глубины вопроса, когда однозначным ответом как бы развеял эти её сомнения, сказав, что да.

– Тогда посмотрите, что там у меня делается со стороны спины, а то мне не всё там визуально доступно (и на что она там намекает?). И я на вас сильно рассчитываю в том плане, что вы не будете там себе слишком лишнего позволять, заглядываясь. – А вот к чему это она сказала, то Адам в точности не уразумел. А вот то, что ему надумалось – она специально меня подводит к тому, чтобы я там себе лишнего позволил посмотреть и сделал для себя далеко идущие выводы – то это всё его природные рефлексы, плюс разумная практичность. Ведь как он может подойти добросовестно к поручаемому ему делу, без скрупулёзного рассмотрения, самого порученного ему дела. Тем более она уже знает, как он ответственно подходит к данному поручению. И тогда…Интересное тут выходит дело. С которым Адам заходит за спину своей новой знакомой, и там так оглушающе для доверившейся ему девушки замолкает, что она вся в себе начинает пугаться и нервничать от страшной неизвестности.

И если Адам может с этой незащищённой от постороннего взгляда стороны девушки вечно стоять, как сейчас выяснилось, и как этой девушкой ещё понимается, то он себя может чувствовать вольготно, ни в чём себя не стесняя, отпуская в эту её сторону самые сложные для неё взгляды, то у доверившейся Адаму девушки каждая секунда его промедления звучит приговором для неё – он определённо какую-то во мне не соответствующую статусу независимой девушки небрежность обнаружил или же ещё хуже, неточность заметил, и теперь имеется только два варианта понимания этой ситуации: либо он, исходя из своих природных качеств и характеристик – он человек благородный и моральные принципы ему присущи – ищет варианты как устранить эту в ней неряшливость, причиной которой он стал (вот только пусть это будет не гусеница, которую я зоо-защитница раздавила), или же он, как человек прежде всего практичный и весёлый, не собирается что-то там придумывать, чтобы её огораживать, а он ржёт и скалится там во все свои зубы, видя, как сзади всё оформлено не эстетично и мокро, наводя на совершенно нескромные мысли.

– Ну и что вы молчите? Там всё плохо? – уже не выдерживают нервы у новой знакомой Адама, и она не может молча ждать для себя окончательного вердикта.

– Я бы сказал, что ровно наоборот. – Брякает вдруг такое(!) Адам, таким образом указывая своей подопечной на самое главное заблуждение в её ходе мыслей в сторону этого человека. Который, как из его ответа выясняется, то смотрит на неё там с другой позиции. Он в отличие от неё там ищет положительное, когда как она на всё смотрела в фокусе поиска в себе недостатков. Ну а с таким, кардинально противоположным подходом рассмотрения себя, и без подсказок со стороны должно быть ясно, что они не сойдутся нисколько во мнении насчёт предмета общего рассмотрения. И даже если рассматриваемой со всех сторон Адамом гражданке льстит немного его такая честность по отношению к ней, всё же перед ним была поставлена другая задача, и в этом плане не нужно слишком многого себе позволять.

– Это как ещё вас понимать?! – для проформы недоброжелательно и слегка с досадой вопросила эта совсем не злая гражданка, обернувшись в сторону Адама, чтобы убедиться по его физиономии, что он не слишком там зашёл далеко в своём наблюдении, и не заговаривает ли он ей уши этими комплементарными заявлениями. Плюс она даёт ему понять, что осмотр закончен, и вам, молодой человек, пора честь знать. Само собой, свою, а не мою.

Ну а так как Адам держит себя в рамках приличий, то его новая знакомая решает повысить уровень их отношений до именного знакомства. Хотя здесь имелись и другие тайные смыслы: ты обо мне многое сейчас узнал, и чтобы ты значит, держал язык за зубами, то и ты со своей стороны мне скажешь, где тебя при случае можно будет найти, чтобы этот язык отрезать.

– Наверное, будет логичным перейти к стадии знакомства. – Говорит визави Адама, такая энергичная гражданка.

– Я Ева. – И только эта гражданка, как с её слов выясняется, Ева, представляется, как Адам в тот же момент от такой неожиданности в квадрате и в кавычках в себе поперхнулся, уж и не понимая, как такая и на каких основаниях удача в кавычках и совпадение не прошли его мимо. Уж и в самом деле это не случайность, а преднамеренное кем-то событие. В общем, Адам в себе замешкался, в предел затруднился и затупил в плане представиться и дать ожидаемый от него ответ Евой.

И не потому, что он вдруг внезапно позабыл как его зовут, что не такое уж и редкое явление, как раз при вот таких поводах и обстоятельствах для знакомства, а всё дело в том, что Адам на уровне интуиции вдруг понял, что представься он именно так, как его зовут, то Ева не только ему не поверит, а она посчитает, что он решил её таким образом, на ассоциациях поддеть. Мол, какое в первую очередь имя идёт на ум при имени Ева? Само собой, Адам. И тогда получается, что так назвавшийся Адамом Адам, человек не далекого ума и не остроумен, если ничего более разнообразного не придумал, чтобы поднять настроение Еве.

Ну а Еве с её стороны тоже не вечно же его ждать и всему есть границы и пределы. И как она видит по этому упорству своего нового знакомого без чёткой идентификации по имени, то с чего это он решил, что её устроят анонимные меж ними личностные отношения. И даже не только анонимные, а односторонне для него выгодные. Это когда она перед ним вся раскроется, ничего в себе не скрывая, а он будет всем этим пользоваться, со своей стороны ничего не давая в ответ, будучи полностью для неё инкогнито. И если, к примеру, ей понадобится его помощь, что, конечно, самый невероятный случай из жизни для самодостаточной и волевой современницы, за которую себя считает Ева, то она на этого анонима и не сможет сразу рассчитывать, не зная ни его имени, ни его телефона, о чём он заблаговременно позаботился, обговорив принцип их взаимоотношений – ты о себе всё расскажешь, а я буду этим пользоваться, когда мне, к примеру, приспичит. И на большее не рассчитывай. Давай живей номер своего телефона.

– И ведь дала же зачем-то. – Ни черта иногда не может понять Ева, откуда в людях берётся вот такая наглота и умения тебя убеждать.

И правда очень хорошо для Евы, что она умеет себя больше, чем все остальные убеждать. И она не позволит первому встречному нахалу по отношению к себе так собственнически и эгоистично вести.

– И о чём таком раздумываете? – исподтишка вот таких своих предположений в сторону коварства своего так и не представившегося знакомого, кто пытается перевести их взаимоотношения в надуманную ею плоскость, задаётся вопросом Ева. И сразу же делает свои предположения насчёт всех замышлений Адама, для неё пока что анонима.

– На какое имя сослаться, чтобы не раскрыть своей настоящей сущности. – Делает вот такое, удивившее Адама предположение Ева. Где она совершенно безосновательно – она его нисколько не знает – опираясь только на свои предвзятости к человеку, уже бросает в его сторону столь немыслимые обвинения. Он человек, который до такой степени замарал в непотребстве своё имя, что он вынужден его скрывать от порядочных людей, пользуясь не данным ему от рождения именем. И Адам даже представлять себе не хочет, что уже в этой красивой головке в его сторону надумалось. Он похититель сердечного спокойствия у доверившихся ему, таких в него влюблённых, поверивших ему столь наивных девушек – Дон Жуан. И это не плод рассерженного сознания Евы, а она смотрит на всё это с прагматичной точки зрения. Ведь когда у него есть для всего этого природные инструменты и возможности, то грех не пользоваться тем, на что в тебе рассчитывает твоя природа, кою сложно заподозрить не в практичности, и она явно не просто так всем этим обаянием и красотой тебя, подлеца, наделила.

– А может он растратчик средств в особо крупных размерах? – не могла Ева не остановиться и на таком варианте объяснения этой скрытности своего нового знакомого. – И его ищут с утра до вечера не одни только компетентные органы, им обманутые кредиторши, но и искательницы приключений и авантюризма, для реализации которого в полной мере как раз нужны вот такие, в особо крупном размере средства. Хм. А чем я для этого дела не подхожу!? – Ева решила всем тут бросить вызов, остановившись на нейтральном варианте объяснения этого затруднения в своём представлении нового знакомого. Хочет он быть оригинальным, вот и ломает голову над тем, чтобы такого ей сказать в имени своём, что б она больше не сомневалась в плане продолжить с ним дальнейшее знакомство – с ним хотя бы будет не скучно – и она дала бы ему свой телефон.

Ну и Ева, как можно было в ней разобраться по её подходу к диалогу и разговору, никогда не против разнообразить свою жизнь, и она, догадавшись обо всём том, что себе тут решил надумать Адам, решает прийти ему на помощь.

– Вот только не говорите мне, что вас зовут Адам. – Искренне и призывно усмехается Ева, этим своим заявлением корёжа и ставя Адама в совершенно тупиковое положение со своим настоящим именным представлением. – И что теперь, я не имею права так называться?! – возмутился про себя Адам, неврастеническим взглядом недоумения посмотрев на Еву.

А Ева в этом упорстве взгляда Адама видит его желание заявить о себе как о человеке всегда и везде отстаивающим свою точку зрения. И если даже его зовут не Адам, а Ева настаивает на том, чтобы его так не звали, то он из принципа так назовётся. Мол, меня не сломить и не заставить отказаться от своего права на как хочу называться, даже если на этом будет настаивать такая убедительная на уговоры девушка.

Что ж, Ева уважает такую человеческую принципиальность до своей поры до времени – эти временные рамки она будет сама определять – и она, дабы её новый знакомый не почувствовал с её стороны ущемления своих прав, озвучивает ему формулу, как можно обойти острые углы в этом вопросе.

– Мы ведь не играем с вами в ассоциации. И слышать в ответ на имя Ева Адам, слишком уж банально. – Говорит такое Ева, и, конечно, у Адама последние попытки отстоять право на своё настоящее имя проваливаются. Теперь он ни под каким соусом не может представиться под таким именем перед Евой. И даже если он попытается это сделать, то она не только ему в этом не поверит, а она на него разозлиться из-за вот такой своей глупой и тупой строптивости.

– Раз вы такой тупой и самолюбивый человек, кто не прислушивается к желающим вам только одного добра людям, то нам с вами разговариваться больше нечего. Я не вижу хоть каких-то перспектив и будущего для наших отношений. – И на этом всё, вот такая Адама упёртость получит для себя должную оценку.

– Андрей…Платонович. – Как-то вдруг и неожиданно разрождается на слово Адам, протягивая Еве руку.

А Ева не менее поражена при вот таком своё представлении Адамом, если бы он представился Адамом.

– Вот значит, как вас зовут. – Холодным тоном голоса неприятия отвечает Ева, смотря на Адама сильно не благожелательно, вгоняя того в новое непонимание того, что он опять не так сделал. Впрочем, ему не долго этого ждать приходиться. – Официально. – А вот это добавление Евой многое расставляет на свои места для Адама. Но не до полного понимания им, чего её не устраивает.

– Значит, решили придерживаться официальной позиции в сторону нашего столкновения. – Делает вот такой вывод Ева, определённо передёргивая факты с ними произошедшего, как это считает Адам: столкновения между нами никакого не было, а если истица из-за своей мнительности пренебрегает реальностью, дополняя её своими надуманностями, то причём здесь я.

И так как Адам в своём представлении Андрей Платонович такой практичный гад и он не собирается признать за девушкой её право на фантазии, с помощью которой она делает мир более сказочней и краше – разве ему не интересно выглядеть в её глазах героем какого-нибудь эпоса (Адам бы ей ответил, что он знает, чем это заканчивается, требованием к нему героических поступков; и ладно бы он захотела посмотреть на то, как он продемонстрирует свою молодую удаль, но нет, она будет от него требовать, чтобы он переступил через самого себя в самых для него принципиальных вопросах, а на это у него такого героизма нет) – то он сам напросился.

– И будете настаивать на том, что наша встреча стала следствием случайных стечений обстоятельств. – Ева делает последнее предложение компромисса Андрею Платоновичу, лучше бы он и в самом деле оказался Адамом, как про себя удивительно вдруг подумала Ева. – С ним было бы всё яснее и легче.

На что Адам в лице Андрея Платоновича находит самый неподходящий и плохой вариант ответа. Он к новому потрясению и чуточку обескураживанию Евы говорит следующее. – Вы опять берётесь за прежнее. Мы же всё это уяснили.

– Ах вот значит как! – в себе взрывается Ева, потрясённая тем, как она была слепа и наивна в сторону этого хама, которого она, дура, признала за человека с кем можно иметь дело. А он всего лишь притворялся, чтобы обмануть её, добившись от неё … Еве даже додумывать противно то, к чему бы могла привести эта её доверчивость к первым встречным. Кто непременно заслуживает самого жесточайшего наказания, что б ему в следующий раз было неповадно сбивать со своего пути доверившихся ему людей.

– Если всё для вас в этом мире случайно, то продолжайте на этот случай рассчитывать. До встречи в этом мире вашего случая. – Делает это заявление Ева, и не давая Адаму хоть как-то отреагировать, оттолкнув его специально плечом – а ну, с дороги – отчеканенным ходом начинает уходить прочь отсюда, оставляя Адама в полном недоумении и изумлении в сторону такой экспрессивности Евы. На которую он смотрит, скорее жалостью и раздосадованностью, нежели с каким-то неприятием.

– И чего её так вывело из себя? – глядя в спину Евы, задаётся вопросом Адам, перед чьими глазами предстаёт вдруг кудесник и шарлатан Лоуренс Принсипиальный, можете меня называть просто Лари. Чей рецепт нахождения счастья звучал следующим образом: «Вам нужно вывести друг друга из себя». И на этом как бы всё. Лари, как и подобные ему люди, подвизавшиеся в профессии конструирования чужого будущего на зыбких материалах вашего подсознания и подкастах ваших побуждений, ничего конкретного не говорит, перекладывая всю ответственность на принятие решений на самих вас. Он, мол, только вносит ясность в направление движение, а вы уж там сами о себе побеспокойтесь насчёт понимания этого пути.

– А ведь ей нужно было идти в другую сторону. – Вернувшись к настоящему от этих своих отступлений в сторону несознательного, рассудил Адам, сумев заметить несоответствие направления её ухода с тем прежним её положением в пространстве, где её нахождение в упавшем положении указывало на то, что она шла по другому направлению.

– И что это могло значить? – задался к себе вопросом Адам, уже догадываясь, что всё это могло значить. – Она не просто выведена из себя, а она разориентирована в пространстве. – Вот так всё понял Адам. – Вот и пошла куда глаза глядят, чтобы в себя прийти. Но от чего? – а вот на этот вопрос Адам не будет давать ответа, слишком льстит ему ответ на него. А вот предположить последующие её действия, то в этом Адам себе не откажет.

– Сейчас зашла за угол дома, немедленно пристроилась к стенке дома, чтобы перевести дух и отдышаться от переполняющего её возмущения в мою сторону, и давай меня по чём свет костить. – Нарадоваться Адам не может от представления всего того, какими словами сейчас его Ева вспоминает.

– Вот же бесчувственная скотина! – пристукнув ногой об мостовую, начала выпускать пар Ева. – Козлина. – А вот эта детализация скотины понравилась Еве, хоть и не удовлетворило её в полной мере. Довёл этот придурок её до такого предела, что она не могла оставаться в рамках благоразумия и нравственности. Ей на язык так и напрашивались слова такого толка и значения, о которых в культурном обществе только при самом экзистенциальном случае вспоминают, а так-то никому и Евой в том числе неведомо, откуда она об их существовании знает, если она никогда ими не пользовалась в описании своей жизнедеятельности. – Это всё от лукавого, искушающего нас такими предложениями о расширении пределов границ использования себя и своей данности в любых сферах взаимодействия людей друг с другом. «И если слова такие придуманы, то, наверное, не зря. Так что будет глупо оставаться в неведении их значений», – вот так будет подбивать лукавый нас на научную деятельность. – На этом моменте Ева остановилась, решив, что она здесь хватила. И, прежде чем так далеко зайти, ей хотелось бы знать, насколько подл и эгоистичен Андрей Платонович, своей самодовольной улыбкой и вот таким своим позиционированием не дающей ей до сих пор покоя.

– Это потому, что я натура впечатлительная и эмоциональная. – Объяснив себе вот такую свою нервную встревоженность, Ева посмотрела в сторону угла дома, за которым скрывался этот подлый Андрей Платонович, который поди что там до сих пор стоит и радуется тому, как его чёрствость и неприступная позиция позволила ему стать победителем на этом поле битвы.

– Да с какой это стати?! – возмутилась Ева, было дёрнувшись в сторону выглянуть из-за угла дома и презреть своим взглядом этого напыщенного идиота. Но только она дёрнулась, как тут же наткнулась на мысль о том, что этот напыщенный идиот ещё подлей, чем она о нём думала, и он только этого и ждёт, чтобы зафиксировать за собой победу, и теперь уже официально и неоспоримо.

Ведь как только Ева вот такой украдкой выглянет из-за угла дома, а её с той стороны будет поджидать этот подлый Андрей Платонович, не сводя своего внимательного взгляда с угла этого дома, то тут-то она и попадётся на том, что ей Андрей Платонович не настолько ненавистен и неинтересен, как она этим своим уходом решила показать. А она того больше, крайне заинтересована в его расположении, и только он ей подмигни и помани её пальчиком, то она, растаяв, как миленькая к нему подойдёт.

– Не быть такому! – чуть ли не выкрикнув, возмутилась Ева, с размаху рукой, сжатой в кулачок, ударив об стенку дома, тут же пожалев об этом. Слишком больно отдаётся ей её невоздержанность.

При этом вопрос с подходом к углу дома так и не решён. – Так что мне делать? – задалась вопросом Ева, в растерянности. – Выглядывать или нет?

– Однозначно решила наблюдать со мной со стороны. – А вот у Адама вот такие взгляды в её сторону. – Будет мне доказывать, что в этой жизни с ней всё не так случайно. Хм. Интересно как? – а вот этот вопрос Адама навёл его, как бы он этого не хотел, на подтверждение утверждения Евой того, что не всё в нашей жизни подчиняется хаосу, а в основе него лежит своя закономерность предопределения и преднамеренности. И обнаруженная сейчас на месте падения Евы карточка из салона, может и оказалась в этом ею потерянном положении в результате случайных стечений обстоятельств – её никто намерено не собирался терять – тем не менее, есть своя вероятность того, что и здесь имела место подсознательная преднамеренность со стороны случая, сведшего их вместе, или же со стороны самой Евы, действовавшей интуитивно, когда она импульсивно выронила эту карточку в качестве запасного варианта для её нахождения Адамом, если он себя поведёт в самом негативном сценарии, как сейчас.

– Значит, будем настаивать на своём. – Подняв карточку, сделал вывод Адам, глядя в глаза Евы, кою со своего решения не сдвинешь. И если она решила чего-то, то так и будет. И она за ценой для своих экспериментов не постоит.

– Конечно же, за мой счёт. – Вздохнул Андрей Платонович, согласившись на все выдвигаемые Лари условия.