Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2

Мы приготовили оружие – если сюда телепортируется кто-то враждебный, его встретят наши боевые заклинания. Может, конечно, это все и тщетно, но хоть какой-то шанс… – Кстати, я тут еще кое-что прихватил, – сказал Давид, – вот зашифрованный список…

Он показал нам листок пергамента, на котором столбиком шли буквы и неизвестные знаки – действительно, очевидно, шифр. – А я вот нашла что-то еще более любопытное, – таинственно произнесла Кэрол и показала узкий клочок бумажки. На нем был ряд вопросительных знаков с пробелами. На обратной стороне задом наперед, как в зеркале, шли цифры – тоже, очевидно, координаты. – Ну, еще прыжок наудачу? – шутливо предложил Давид. – Кто сказал, что не станет еще хуже? – уныло возразила ему Кэрол. Тут метрах в пятнадцати от нас послышался звук телепортации – мы мгновенно замолкли и собрали все оставшиеся силы на кончики пальцев.

Тревога оказалась ложной – это были Анджела, Альбина и Жан. Все они, понятно, были встревожены.

Давид очень кратко пересказал происходящее.

Решили подождать еще немного, и через десять минут (целую вечность) вновь началась телепортация – на этот раз Элли и Алекс. Элли, издав крик, бросилась к Давиду, страстно обняв и поцеловав его, потом крепко обняла и поцеловала меня (в щеку, конечно).

Мы пересказали ситуацию и им, и было решено двигаться к часовне.

– Может, подождем подмоги? Напишем Шону, еще кому-нибудь? – Они все тоже на заданиях. И сюда могут…

Я не договорил. Сюда действительно телепортировались – темное сияние и характерное дребезжание порталов зазвучало вокруг.

Мы сломя голову рванулись к раскопкам, внутрь часовни.

Кажется, это все же была гробница – по крайней мере, внутри находился огромный гроб, расколотый надвое, а прямо перед ним, в полу, был прокопан почти отвесный тоннель. Времени прикидывать степень риска не было – мы просто один за другим нырнули в темноту и неизвестность, скользя по холодной, жесткой земле.

Падали глубоко, метров, наверное, на пятнадцать или около того, но заклинание, замедляющее падение, сработало хорошо – приземлились достаточно мягко. Впереди, кажется, был путь – на то указывали горящие за углом смутные огни.

Каролин

«Вот что значит слишком много читать в детстве страшных историй и смотреть ужастиков», – отстраненно думала Кэрол.

Идти вперед в сложившейся ситуации – мысль, напоминающая изощренное самоубийство. Но возвращаться наверх – уже просто-напросто верная смерть.

Высоко над головой действительно звучали уже знакомые голоса.

– Добить их? – спрашивал шипящий голос вампира. – Нет нужды, – ответил гнусавый, – оно их прикончит вернее. Просто завалим выход, и все. Им останется только идти навстречу ему. Множество хихикающих голосов – и вслед за ними посыпались камни и земля. Кэрол отодвинулась, углубившись в проход. – Все слышали, – обреченно спросила она, – там явно не пусто.

– Да уж понятно, – отозвался Алекс, – да, попали мы… – Назад все равно пути нет, – ответил ему Давид, – а вперед можно как-нибудь прорваться. И потом, всегда можно попробовать кое-что. Теперь нас много, и можно телепортироваться по координатам с твоей бумажки, Кэрол. – Предлагаю только в случае крайней опасности, – ответила она, – что-то мне не нравятся места из этого путеводителя. Все согласились.

Давид, что уже не удивляло, пошел первым. Кэрол все еще пыталась понять, и все еще безуспешно – это в нем такая сильная жажда быть первым или он в самом деле не чувствует страха и наслаждается опасностью и риском? Если судить по лицу, то, конечно, второе, но как знать, не скрывает ли он за этим внутренний страх и неуверенность?

«А может, я просто сужу по себе», – мрачно подумала Кэрол. Впрочем, окружающая обстановка мало способствовала размышлениям. Вслушавшись, Кэрол поняла, что из-за стен, буквально из их толщи, можно расслышать стоны.

Стало так страшно, что холод пробежал по всему позвоночнику, устремившись в пятки, и Кэрол инстинктивно придвинулась поближе, поборов желание протиснуться вперед. Она шла последней, и спину кололо ощущение, что вот-вот тебя схватят сзади ледяные пальцы и утащат…

Нет, лучше об этом не думать.

После нескольких поворотов тоннеля, освещенного лишь одинокими кристаллами-факелами, впереди наконец замаячил более яркий свет. Тоннель выходил в зал. Внезапно, раздался звук падающих камней – Давид в последнюю долю секунды успел отпрыгнуть назад – перед ним в полу зияла яма, а стены затрещали, огромные, массивные каменные плиты пришли в движение. Давид создал небольшой мостик из чистой энергии, и побежал. Все остальные, толпясь, последовали за ним. Кэрол успела за секунду до того, как стены схлопнулись за спиной, и, оказавшись в относительной безопасности, выдохнула с облегчением – да и остальные испустили глубокий вздох. Отдыхать, впрочем, не стали. Зал, в который они вошли, тускловато освещался теми же кристаллами-факелами, лежащими на полу и торчащими из стен. Кажется, они вошли в склеп. В стенах были проделаны ниши, и в них, как на полках, лежали истлевшие трупы. Из залы вели еще две двери. Пока они думали, какую выбрать, что-то неуловимо изменилось, и зал пришел в движение.

Запах древней смерти, застоявшегося времени был и сладким, и удушающим, и вселяющим ужас.

Из гробов, лежавших по углам склепа, с «полок», из куч песка стали вылезать мертвые – в их глазах светился желтоватый огонь.

Кэрол ударила файерболом – нежить воспламенилась и издала громкий стон. Отовсюду раздался стук, а в дверь, что находилась слева, стали ломиться.

Алекс собрал сферу энергии, выпустил ее и вышиб дверь, что была справа. Она вела в еще одну галерею склепа, и Кэрол устремилась следом, на прощание вызвав стену огня в проходе позади себя. Возможно, это их задержит. В движение приходил и этот склеп – мертвецы оживали, двигаясь медленно, словно заново учась пользоваться конечностями после многовекового сна. Кэрол оглянулась – позади стену огня преодолел мертвец в рогатом шлеме, со щитом и боевым топором.

– Быстрее! – крикнула она. Следующая дверь вела в узкий тоннель, довольно скоро окончившийся винтовой лестницей. Поднялись вверх, игнорируя боль в горящих от усталости и недостатка воздуха легких – и вновь катакомбы. На этот раз на них, правда, не нападали – но стоны и стуки из стен недвусмысленно давали понять, что они дальше от понятия безопасности, чем можно себе представить. «Только бы пережить этот день, – думала Кэрол отчаянно и с какой-то безумной надеждой, – только бы снова увидеть Солнце и пожить обычной жизнью хоть немного, где тебя не пытаются убить ежеминутно…». Они вышли в довольно большой зал. Не считая той двери, из которой они только что вышли, было еще три выхода. Направо вела ветхая на вид деревянная дверь. Ее высадил Алекс – она вела вниз, очевидно, в более старую часть катакомб. Прямо были большие ворота – за ними находилось помещение, слабо освещенное, но на стенах которого виднелись руны. По центру находился огромный гроб.

Налево вела еще одна дверь, каменная. – У меня такое чувство, – подумала Кэрол вслух, что то самое оно, о котором злорадствовали те ребята – оно лежит вот там, за этой решеткой.

– Тогда налево, – пожал плечами Алекс и выбил дверь.

О счастье! Ступеньки вели наверх. И подниматься, кстати, было уже невысоко. Они вышли из полуразрушенной гробницы, вокруг все тоже было вскопано. Сзади чернела пропасть, и они были уже с другой стороны.

Впереди, кажется, было кладбище. Там и тут горели белые огни осветительных фонарей, установленных, очевидно, теми, кто вел здесь раскопки. Та гробница, из которой они вышли, была, очевидно, частью более крупного ансамбля – поодаль находилась еще одна усыпальница, под которой, надо понимать, и находился зал с большим гробом. Когда все выбрались на поверхность, Кэрол, вглядываясь в кладбищенскую черноту, увидела впереди смутные очертания… Из могил, уже разрытых, кто-то вставал. Это были мумии, вроде тех, что лежали в склепе, только еще более иссушенные, черные, как уголь, а их глаза светились желто-багровым. Кэрол попробовала поджечь ближайшего мертвеца – безрезультатно.

Антуан бросил ударной сферой – другого отбросило, но тот как ни в чем не бывало зашевелился и начал подниматься. – Плохо дело, – пробормотал Алекс, и в ту же секунду под землей зашевелилось что-то огромное, упала огромная каменная плита. Раздался ужасающий треск, бульканье, и рычащий рев, клокочущий, похожий и на звериный рык, и на ругательства на неизвестном языке хриплого баса, раздался из-под земли. – Вот теперь все действительно плохо, – тонко вскрикнула Анджела, и Элли закричала, вторя ей: – Бежим!

Они и побежали, на ходу создав вокруг себя щиты от магии смерти – вовремя, потому что вокруг черных трупов материализовались призрачные черепа – и щиты их блокировали, не без изрядных усилий. Из темноты как-то разом возникло огромное здание, напоминающее собор. С ужасом они поняли, что находятся на берегу, и впереди, точнее, за собором – лишь холодное море. Сзади донесся лязг падающей железной решетки. Вход в собор, полуразрушенный, был наглухо завален каменными плитами. Кажется, там снова был путь вниз, но как ребята ни старались общими усилиями, магические руны, покрывающие всю плиту и сам собор, лишь тускло засветились, но не сдвинулись ни на йоту. Вход в единственное место, куда можно было бежать, был отрезан. Хотя, если он так прочно защищен, не значит ли это, что там все еще хуже? – Телепортируемся в Париж! – крикнул Давид, но в тот же момент, когда они попытались применить заклинание портала, его словно смяла могущественная рука.

– Здесь заблокирована телепортация! – в отчаянии крикнула Анджела, – теперь нам конец. Кэрол достала клочок бумаги, передав его Антуану.

– Попробуем по этим координатам! – Какая разница, если телепортация перекрыта? – крикнул ей Давид. – А что, будет хуже? Или это, или нас так и так разорвут!

На это возразить было нечего, и все встали в круг, Алекс создал круг защиты, и те, у кого оставались силы, принялись высчитывать координаты, заданные в бумажке, и чертить фигуры для создания портала – очень сложное и затратное дело, в общем-то, для магов третьего ранга.

Это было невероятно, но на этот раз заклинание портала не было блокировано – линии отчетливо наливались силой, оформляясь в межпространственную дверь. А спешить, кстати, было куда – из-под земли вылезло нечто огромное, в два человеческих роста, невероятно раздутое, черное, с почти полуметровыми когтями. Глаза и рот его светились все тем же багрово-желтым огнем. Тварь издала жуткое, призрачное завывание, раскинув огромные лапы, и вокруг нее закружились неясные тени.

Портал засверкал очень вовремя, и один за другим, рыцари бросились в него, в неизвестность, сулящую или еще худший ужас, или же заветное спасение.

Антуан

Я пришел в себя как-то неожиданно, сразу, как будто проснулся после очень долгого сна, из таких, когда несколько снов, совершенно разных, сменяют друг друга в безумном калейдоскопе.

С необычайной ясностью ощущая и свои нелепо болтающиеся руки, и давящие на землю ноги, и вдыхающие холодный, щекочущий ноздри воздух легкие, я огляделся вокруг.

Место было очень необычным. Мы стояли у входа в небольшой, по-видимому, городок. Вокруг было, кажется, поле, дорога, ведущая от городка, скрывалась в тумане. – Мне это место не нравится, – сказала Анджела, не глядя ни на кого. – Может, разделимся? – предложил Алекс, – например, мы с Энджи пойдем по этой дороге, может, с кем-нибудь еще… Кто хочет? – Я с вами, – выступил вперед Жан. – Хорошо, – кивнул Давид, – но больше не разделяемся, опасно. Вперед!

Мне было, в общем, интереснее узнать, что же внутри города, тем более что он не выглядел знакомым. Выглядел он, если сказать точнее, как типичный маленький французский городишко, с рифлеными крышами, мощеными узенькими улочками, уютным светом в окнах, кое-где – с праздничными гирляндами (хотя готовиться к Новому Году вроде бы рановато). Но все же ощущения уюта почему-то не было, как не было вообще какого-либо определенного ощущения. – Смотрите! – крикнул Давид с какой-то совсем нехарактерной для него удивленной растерянностью. Я, вместе с остальными, подошел и увидел нечто странное – на табличке, которая должна была, по идее, обозначать улицу и номер дома, значилось:???????????,?.?? – Смотрите, – начала рассуждать Кэрол вслух, – первые вопросы, похоже, это название улицы, потому что потом стоит пробел, два вопросительных знака и запятая после них. Скорее, всего, они заменяют «av.», то есть «avenue»… – Это-то понятно, это и было обозначение улицы и дома, – кивнула Элли, – но что это вообще значит? Это шутка? Безумие?

Я не принимал участия в дискуссии, осматривая другие дома. Через три дома, помеченных ровно таким же образом вопросительными знаками, находился ресторан.

Вывеска его также состояла из двух слов, буквы были тоже полностью заменены вопросами.

Снаружи стояла вывеска, из тех, на которых обычно пишут популярные блюда и цены – и, что даже уже не удивило, доска была заполнена вопросами, нетронутыми остались лишь тире между (по идее) названиями блюд и ценами. Я заглянул сквозь в витрину – горел яркий свет, столы были накрыты, и я подозвал остальных. Те неохотно двинулись. Я подошел к двери и потянул на себя, почему-то чувствуя себя так, словно я пытаюсь обезвредить магическую бомбу.

Дверь открылась, впрочем, безо всяких сюрпризов. Я вошел на середину зала. Столы были накрыты, играла музыка, тарелки дымились… вот только посетителей совсем не было, как и музыкантов.

И что-то во всем этом вызывало панику, все нарастающую, издалека, постепенно, как приближается поезд, стремительно, но незаметно, и эта незаметность больше всего и пугала. Мы разошлись по всему ресторану, пытаясь понять, что же с ним не так, кроме очевидного – отсутствия людей. Я прислушался, и мне показалось, что я слышу голоса из-за стены. Потом я догадался посмотреть магическим зрением. И мои ноги едва не подкосились от страха, а на глаза даже навернулись слезы. Ресторан был точно таким же. А так не бывает. В принципе. Никогда.

Дело в том, что любое место, любые объекты излучают магическую энергию определенной стихии, точнее, комбинации стихий. Излучение это принято называть аурой. Даже пустыня, даже высокогорное плато – все имеет пусть слабое, но излучение, и магическое зрение показывает не сам объект, а только ауры.

Здесь же оно показало тот же самый ресторан. Один в один, копию. И ни малейшей искры присутствия магии, ни крупицы, хотя любой ресторан буквально искрит ими – и сами материалы здания, и еда, и музыка, и эмоции людей, впитавшиеся в саму структуру места. – Это… это место ненастоящее!!! – вскрикнул я, даже почти взвизгнул. – Что? О чем ты? – спросила Элли, нахмурившись. Я вместо ответа подошел к ближайшей тарелке – жареный картофель с отбивной. Наклонился.

Запаха не было. Ощущения тепла тоже.

Прислушался – музыка повторялась бесконечной зацикленной петлей. – Посмотрите магическим зрением! Это вообще не ресторан! Это… это вообще непонятно что! – я замолчал, чувствуя, что от непонимания происходящего у меня начинается истерика. Это нельзя было сравнить ни с чем, никак описать – как опишешь ощущение, которое возникает, когда нарушаются базовые принципы жизни? Как представить себе, что два плюс один не равно трем?

Очень скоро остальные оказались в такой же растерянности и ужасе. Давид нервно рассмеялся. – Это что? Что это? Ширма? Иллюзия? – ЧТО ВООБЩЕ С НАМИ ПРОИСХОДИТ? – крикнула вдруг Кэрол, кажется, даже сама удивившись своему крику.

«Я схожу с ума. Вот так это и бывает» – думал я отстраненно и равнодушно.

Тем временем Элли, кажется, была готова заплакать, и я ее прекрасно понимал. – Подождите! – крикнула вдруг Альбина, – давайте не будем паниковать! Просто мы столкнулись с какой-то аномалией… – КАКОЙ-ТО АНОМАЛИЕЙ? – крикнул Давид, – это ты так называешь? Здесь нет долбаной магии, ВО-О-БЩЕ! Как в долбаном вакууме! Нет, даже там она есть, эти флуктуации, сверхтонкие потоки, мы же проходили у Ди! А здесь нихрена, хотя это чертов город! Его вообще существовать не может, вот и все! Просто, мать его, не может такого существовать! – он пнул ближайший столик, тот упал…

И каким-то образом оказался вновь на ножках. Без каких бы то ни было эффектов, не вставая обратно, не «перематываясь» назад во времени. Просто упал – и оказался на месте. Без причин и объяснений.

Давид попятился, подняв перед собой руки, Элли не выдержала и зарыдала, закрыв лицо руками. Я кинулся, чтобы обнять ее, но она уже выбежала на улицу. Я припустил за ней, оставив остальных позади. Оказавшись снаружи, я огляделся и понял, что это совершенно другая улица. Элли каким-то образом оказалась далеко, почти за поворотом, и я что было сил побежал за ней. Секунд через десять я добежал до угла, за которым она скрылась – только чтобы увидеть ее спину в самом конце длинной улицы, и Элли снова свернула за угол. Я наложил на себя заклинание ускорения, и оно, на удивление, сработало – да еще как. Я побежал с такой скоростью, что едва не врезался в стену дома. Поворот за угол – и снова бегущая Элли, снова сворачивает за угол. Рывок – и я там, поворот – новая улица и то же самое.

«Остановись. Это бесконечно» – сказал я сам себе и снял заклинание. Я повернул назад, на ту улицу, которую только что пробежал. Бежал я так быстро, что не мог теперь понять, та же это улица или она как-то вновь изменилась. На этот раз я обошел ее вокруг, не спеша.

Дернул дверь дома – та отворилась. Поднялся по лестнице – опять обратило на себя внимание отсутствие запахов и звуков.

Вошел в столовую – стол накрыт, горит печка…

Горит ли?

Я сунул руку в огонь – и не почувствовал абсолютно ничего.

На столе стоял стакан компота. Я понял, что нужно сделать. Но не мог, просто не мог и все. Не мог заставить себя взять чертов стакан, поднести ко рту и выпить. Это было не легче, чем глотнуть смертельного зелья. Ум подсказывал мне – ничего не будет, я опустошу стакан, не ощутив никакого вкуса, поставлю на стол, и он опять будет полным. Но иррациональный ужас, продравший меня вдоль хребта, буквально вопил в голове «НЕ ПЕЙ! НЕ ВЗДУМАЙ ЭТОГО ДЕЛАТЬ!».

Я спешно поставил стакан и вышел, сил заходить в жилые комнаты просто не было. Бегом, перескакивая по нескольку ступенек, я ринулся прочь из дома. Повинуясь инстинкту, дернул дверь дома напротив – та не поддалась. Отпирающее заклинание – никакого эффекта. Отошел подальше и запустил энергетическую сферу, которая могла бы снести стальную дверь сантиметров в тридцать. Никакого эффекта. Магическое зрение показало – никакой магии, вообще.

Я двинулся наугад, хотя что-то внутри все так же незримо и необъяснимо подталкивало меня в определенном направлении. Кривые дома, узенькие и высокие, черепичные крыши… что-то в этом непонятное, как будто из сказок. Я нырнул в арку, и вышел на довольно крупную (после узеньких улочек) площадь. На ней было несколько часов – на ратуше, на башне напротив ратуши, над какой-то мастерской, просто на фонаре.

Хотя страх уже въелся в мою кожу и проник куда-то в кости, я все же ощутил новый его прилив. Во-первых, меня необъяснимо напугали цифры на циферблатах часов. Они, на удивление, не были заменены вопросами. Однако в них была какая-то неправильная заостренность, словно их кончики стремились пронзить тебя насквозь тонким жалом. Что было еще страшнее – все они показывали абсолютно разное время. Что было даже хуже этого – стрелки в них шли в разные стороны и с разной скоростью. «Время сошло с ума» – промелькнула в голове фраза, – «время сошло с ума, и это место, и мы с ним теперь нигде и никогда».

Паника охватила меня, и тут я заметил что-то, что заставило меня подпрыгнуть на месте от радости и ужаса – я увидел в противоположной стороне площади фигуру человека. Кто-то высокий, седой, с шарфом, в коричневом костюме… Больше я ничего не заметил, рванув вслед за ним, крича на ходу: – Эй! Стойте! Подождите!

Я свернул в маленький переулок, и по воздуху пролетел пестрый шарф, как плащ сказочного волшебника.

«Ткань для платья маленькой Рози, мышки обедают ровно в пять», – прозвучала в моей голове фраза. Я опешил – я ведь определенно когда-то слышал эти слова! Совершенно точно, помню, что СЛЫШАЛ их! Видел, ВИДЕЛ этот город! Во сне? Нет, нет! В полудреме! Выглядывая ночью в окна, подмигивавшие мне желтыми квадратными глазами великанов, улицу, упирающуюся в никуда…

Я заметил, что переулок покрыт свежим, только выпавшим снегом, и мне стало невероятно хорошо, как в самом-самом раннем детстве в ожидании новогоднего чуда, когда любая банка казалась волшебной, а любая дверца – ходом в иной, невероятный мир. И мне стало невероятно страшно, как в том же детстве пугают обычные вещи, приводя на ум самые дикие, полные кошмара ассоциации. Я напряг свой ум до такой степени, чувствуя, что ниточка ответа так близко, что я могу хоть сейчас схватить ее – и получить ответы на ВСЕ вопросы. Вообще все, без исключения, понять, высветить одной вспышкой все мироздание, как оно есть… И все же я чувствовал, что не могу, что раньше этого моя голова просто взорвется на куски. Я сдался и побежал наугад. Через несколько безумных поворотов, когда за угол сворачивал тот же незнакомец, я вышел к освещенной фонарем лавке.

Вывеска была составлена из вопросительных знаков, но сам шрифт и оформление вызывали мысль о магазинчике детских игрушек и всякой всячины. Я открыл стеклянную дверь и вошел внутрь. Внутри, вот чудо, были все, даже Алекс, Анджела и Жан. Я вскричал от буйной радости – я, сам того не поняв, мысленно их похоронил, и увидеть друзей снова было так же удивительно, как увидеть воскресшим старого и близкого друга, который умер десятилетия назад. Как, например, родители. «А если мы все мертвы и это и есть жизнь после смерти? Если тот портал просто раздавил нас и…». – Я тоже об этом думал, – отозвался Давид отстраненно, не поворачивая ко мне головы. Я обошел друзей, но они не шевелились, не отводили взгляда от конторки. Я же как будто нарочно медлил, осматривая прилавки. Это действительно был магазин, хотя не только детский. Были игрушки – примитивные, из дерева, тряпок, раскрашенные красками и карандашами. Уродливые, необъяснимо сентиментальные и вызывающие оторопь и дрожь. Игрушечные клоуны, чьи улыбки растягивались дальше, чем мог растянуться человеческий рот – и лишь эта единственная деталь заставляла едва ли не кричать от ужаса. А еще повсюду были часы. Большие и маленькие, настенные, башенные, круглые и квадратные, ручные, на цепочках, брегеты, песочные…

Все они показывали разное время и шли, опять же, в разные стороны. Были непонятные фигуры из стекла, причем некоторые – словно застывшие только что, как если бы здесь была еще и мастерская стеклодува. Были и музыкальные инструменты – флейта, шарманка, губная гармошка – все сделанное явно своими руками и не лучшим образом.

Музыкальная шкатулка еле слышно играла простенькую мелодию, почему-то знакомую до боли, вызывающую то же самое сжигающее изнутри ощущение, что «вот-вот вспомнишь» – и все же – никак.

Наконец, я поднял голову и посмотрел за конторку. Там стоял тот самый человек, и он только что повернулся ко мне лицом. Я, наверное, счел бы его бродягой. Длинный, тощий, нескладный, очень старый. Клетчатый коричневатый костюм, линялый, заплатанный.

Всклокоченное спутанное облако седых волос. Небрит, седая щетина бороздит щеки. Длинный нос, на котором криво сидят очки вроде пенсне, одно стеклышко, кажется, потрескалось.

Из кармана торчит медная цепочка, в руке старик крутил маленькие часы.

Самым, пожалуй, удивительным и не поддающимся описанию был взгляд старого чудака: я просто физически не мог его поймать, хотя, кажется, добрых минут пять пытался это сделать.

Я просто был не в состоянии увидеть его глаза, встретиться с ним взглядом, и от этого весь мир словно терял очертания и форму, распадался даже не на атомы – просто на зияющую бессмыслицу. – Кто ты? – крикнул я что было сил, едва расслышав свой голос. «Часовщик» – мозг подкинул мне самый очевидный ответ. – Часовщик, – ответил старик таким же дребезжащим голосом, напоминающим старую пружину, которая вот-вот лопнет, и все же как-то продолжает работать. – Часы чиню, – пояснил он, и я не мог понять, какое у него было настроение. Раздражение? Усталость? Веселье? – Зачем? – тупо брякнул я.

– Время ведь и есть часы. Как же еще?

Кажется, у меня правда сломается мозг в попытках это понять.

– Что это за место? – спросил я. – Какое? – удивился старик. Вернее, он сделал удивленное лицо. – Ну… – я понял, что понятия не имею, как ответить, – почему здесь нет магии? – Какой магии? – Часовщик определенно был озадачен, как озадачен может быть уличный торговец, которого попросили перечислить на память, например, крупнейшие города Западных Штатов.

Я понял, что оказался в тупике. – Что с этими людьми? – спросил я его, указав на друзей. – А, ну это просто, – махнул старик рукой, – они потерялись. Неужели я так плохо умею думать? Ответ абсолютно точен и лишен какого бы то ни было смысла. Мне срочно, срочно нужна фраза, которая имела бы смысл…

Я думал, и ни один вопрос не подходил, пока наконец не спросил нечто неожиданное для самого себя. – Ты знаешь Повелителя Теней? Или ты и есть он? – Нет, я – не он. Конечно, я знаю Тень, но ее тут нет. – А что тут есть? – спросил я рассеянно. – Вот, вот! В точку, наконец в точку! – старик оживился и слегка подпрыгнул на месте, указав на меня грязноватым пальцем с неровным ногтем, – Спрашивай, что есть, тогда дойдешь до ответа. Пойдем, я покажу. Можешь, конечно, долгим путем, но вот дверка – видишь? Два шага, и все откроется. Хочешь?

Я присмотрелся к дверце. Низенькая, деревянная, наспех сколоченная из кривых досок. Так это – и есть дверь, ведущая к ответам на высшие вопросы мироздания? А как же сияющий портал? Нет, все это бред… – Что именно?.. – выдавил я наконец. – Нет, нельзя. Такой вопрос разрушает. Впрочем, и так разрушено уже. – Хорошо. Я могу открыть дверь? – Дверь, однажды открытая, никогда не закроется, – медленно произнес Часовщик. От этих слов меня пронзил такой неистовый ужас, что я буквально ощутил в позвоночнике ледяной шип, проткнувший меня насквозь, и на какой-то момент я словно и впрямь увидел приоткрывающуюся дверь, за которой…

Нет, невозможно понять или представить. – Не открывай! – крикнул я что было мочи, и старик, потянувшийся было к двери, убрал руку.

Я не выдержал напряжения и пустил в него файерболом – должно быть, самоубийственный идиотизм. Вместо огненного шара из моего посоха вырвалась лента серпантина – и упала вниз, на пол. Часовщик, кажется, не обратил на это ни малейшего внимания, если вообще заметил. – Тогда идемте к звездам. Только посмотрите, вот небо!

Я и остальные подняли головы. Над головой и правда сверкали звезды на иссиня-черном небе. Я опустил голову и чуть не закричал – небо было повсюду вокруг, мы плыли в пространстве без воздуха и времени, а где-то внизу, далеко и очень близко, был земной диск. Нет, я знаю, что Земля – неправильный шар, но смотрели мы именно на диск – и там, по расходящимся в разные стороны тропам, шли, кажется, все пути, ходы и двери разом – только приглядись. Я как-то неуловимо даже не увидел, а осознал нас, бегающих, как маленькие муравьи, по земле, и в отрешенном умиротворении увидел малые и суетные движения тех, кто ползал и копошился в назойливом и бесконечном шуме – политиков, полицейских, темных и светлых магов.

Над землей дули ветры, могучие порывы, сдувающие людей в разные стороны, а Часовщик, висевший в пустоте над нами, махал крыльями, как птица. – Бесконечно и все же никогда, – подытожил он какой-то давний разговор. Эхом ему отозвался голос, нежный и мелодичный, женский, от которого стало тепло и покойно на душе: – И все же среди звезд, на краю мира, их не ждет печальная судьба Вечности, – казалось, что обладательница нежного голоса слегка покачала головой. Я зажмурился, словно это помогло бы мне увидеть ее лицо. Я верил, что она была очень красива. Не знаю, почему я об этом подумал. Тут заговорил третий голос, мужской, но мягкий и мечтательный: – Пусти их, Брат. Их время еще не пришло, да и стрелки на часах мира еще не встали в твой узор. Они здесь по ошибке. – Но ты ведь знаешь, что ошибка – все другое, – возразил Часовщик скрипучим, но незлым голосом – и все же от него веяло чем-то ужасным, скрытым, невидимым и непостигаемым. Часовщик, чем дольше я в него вглядывался, тем больше сбивал вообще с мысли, и лишь в одном я утверждался с незыблемой силой и уверенностью: чем бы он ни был, он был абсолютно не тем, чем казался, не имел ровно ничего общего ни с каким предметом или существом в известном мне мире – и при этом – был не больше и не меньше тем, чем казался. Я не бился над этим парадоксом, просто записал его в свой ум, чувствуя, что мир вот-вот распадется и рассыплется, как стеклышки в калейдоскопе. – Идемте, друзья, – мягкий голос мужчины позвал меня, и у меня появились силы отвести взгляд. Впереди была лунная дорога, сияющие ступеньки лунного света и молочно-белая луна, ставшая порталом. Я шагнул в него, ощущая за спиной чистый, бесформенный ужас, и упал на пол, словно шагнул на невидимую ступеньку, едва успев выставить вперед руки.

Я находился в комнате Грандмейстера, вокруг меня, кто упав, кто на своих двоих, находились и все остальные. В креслах сидели двое – Грандмейстер и еще один человек, странный и смешноватый на вид – в старомодном костюме-сюртуке с фалдами, с тростью, заканчивавшейся круглым набалдашником, длинноволосый, с огромным и очень длинным, крючковатым, как клюв орла, носом, с детской удивленной улыбкой, кроткими глазами и небольшим черным галстуком-бабочкой. – Кажется, – развел руками Грандмейстер, – вам есть, что рассказать мне, друзья мои.