А она мне: «– Так как же…. Чтоб помог!»
«– Стало быть: судьбы нет, раз есть бог!»
«– Нет! То есть и другое есть» – сказала мне, она.
«– Предписано, раз судьбой?!», «– Да! Да!»,
«– Так чего ж, молится?
Стало быть, дивится!
Все равно, уже все написано,
Чего ж молиться? В чем истина?
Ничего не изменит, дорога одна»
Есть судьба! Судьба!-
Пастатов долго не мог понять: что к чему?
И понял, что новый приятель коварен! И спросил: «Почему?»
– А вы, Андрей Семенович, верите в бога?
В судьбу, что ли: в дорогу?
– Если сказать честно!
Ни в бога, не верю. Ни в беса!
Вот вы, какой наукой овладели?
– Медициной! Три года и два месяца назад. И три недели.
– Вот, вот! Клетки вымирают
Мысли, слова в один миг – исчезают.
– А может, все же, есть.… Там!
– Вы то – хоть, видели сам?
– Но все же! Все же, все же.
– Дорогой, друг! Не впадайте в лживое ложе.
Глупостям всяким, верить.
Годами свою жизнь отмерить…
– Да я, и не верю. Просто я, об этом, и не думал
И без того мир – безумный
– И правильно! Делаете вы.
Бесы, черти, судьбы.
По мне: бог лишь – я!
Судьба, судьба. Ерунда!-
Затем Твардовский покинул Пастатова,
Тот посидел не много, и отправился обратно…
Прейдя домой, сел на крыльцо
– Хоть один знакомый, без дури. Хорошо!-
Появилась вдруг дядюшкина повозка
Взгляд был у дяди, ужасен и грозен
Молча, вылез, отвел коня в конюшню.
– Дядюшка! Я тебя слушаю.
– Племяш, давай уж, зайдем в дом.-
Произнес еле, сквозь стон.
Заходя в дом, Пастатов было начал:
– С Твардовским познакомился! Такое кричал!
Вот это человек! Нашего время,
Много речей от мисье Андрея.
– Племяш, присядь, ты лучше.
Долго, я тебя не буду мучить.
Светлана. Света то, она….
– Что с ней? Дядя? Дядюшка!
– Когда я в отъезде, долгом был….
– Ну, не томи! – тот провыл
– Светлана Мудрецова – вышла замуж.
Мужа видел, военный картуз
Сам не знал, и глава удивился
Что генерал там объявился! -
Пастатов пал на кресло, закрыв очи
И сидел, не двигаясь до ночи.
Больше дядюшку он не слышал,
Все на свете ему, было лишне.
Дядюшка бегал по дому, рыдал.
Пастатов все не говорил, молчал.
– Дядюшка….– наконец произнес,
Его глаза, были набиты слез.
Дядюшка курил сигару и смотрел в окно.
Нянечка спала в своей комнате, было темно
– Что, племяш? Что? Говори!
– Нет, видимо, в моей жизни места: для любви…
Сделай мне, одну услугу.
– Конечно, конечно! – сжав его руку.
– Хочу в кабинете – эксперименты проводить.
Светлану, намертво – забыть!
– Племяш! О чем речь? Конечно!
И мешать тебе, не буду. Честно!
– Не оставляй одного. А потом уеду…
Нет больше ничего, на свете
– Конечно, племяш. А если что
В центре дочурка у Князевых. Во!
– Оставь, дядюшка! Я боюсь,
А вдруг опять… Влюблюсь…
– Слыхал я, что ты сам, туда ездил.
Меня искал, искал известий.
А от чего ты туда ездил, знаю
Но как поженились, не понимаю.
– Оставь, дядюшка! Ты то – хоть, не сходи с ума!
И того я…. А тебе то уж, куда!?
– Племяш, пойми, уж меня…
– Дядюшка. Не сходи с ума.
– Племяш, чего тебе, хоть угодно?
– Что-то, дядюшка, я голодный.-
Дядюшка был очень рад,
Увидев улыбку, и попал впросак.
– Анечка, спящее лицо!
Готовь еду. Спишь!? Ты чего?
Но все же, мы есть хотим!
– Дядя, не надо. Сами сготовим,
Анна, отправляйся ты спать.
– Да, и комнату, не забудь, у моего племяша, убрать!
– Хорошо, хорошо. Спокойной ночи.
– Эх! Ночи, уж короче!
Обязательно, племяш, надо съездить на охоту,
А под июль по грибы, в болото.
На рыбалку. Эх, сельская жизнь – хороша!
Всегда привлекала она, меня.
– Да, дядюшка. Съездим и туда, и сюда.
Так со временем пройдет и печаль моя.
Только прошу, тебя я, солгать
Одно Мудрецовым, прошу сказать…
Если приедут сами, скажи:
«Уехал в «городские» тоски!»
Не смочь, мне увидеть ее снова…-
И не смог Пастатов сказать, и слова.
– Конечно, племяш. Скажу, скажу.
Эх! Племяш, тебя я люблю
Только ни как, не мог подумать я
Что получится: такая штука, вот да…-
Но Пастатов знал, что скрываться
Это повод к слову – унижаться!
Но выбора не было здесь,
За полчаса, любовь его есть!
Отужинав в полночь, они
Долго беседу, еще вели.
И под утро как Пироговых петухи
Завыли, и спать они легли.
Дядюшка во сне видел: будущие планы,
Так же надумал: построить баню.
Пастатову снились мечты,
Начал новую жизнь, вне любви.
И решил, навсегда, он забыть
Про любовь больше не говорить!
***
3
Вот так и лето, потихоньку, шло.
Пастатову, вроде как, полегчало, было все равно.
Кабинет у него был, на воздухе свежем
С задней стороны дома, с манежем
Где находился пышный сад,
Дядюшка, был за него, очень рад.
Пастатов выращивал лечебные листья:
Боярышник, пустырник, травы медисы.
И пел он песни, сочиняя на ходу.
Читал книги, делал микстуры – нужные в быту.
Дядюшка заходил в сад, часто!
Пусть хоть гроза и ненастье,
Они под крышей на веранде:
Племяш дядюшку учил «медицинской правде».
Коровин частенько приходил
Газеты прошлогодние приносил,
Пастатов его не слушал
А лишь смеялся, у себя он в душе.
Земельных уговаривал племяша,
Что, лучше опыты делать – со второго этажа
« Там воздух чище и там лучше!»
Часто он не ходил. Но не было скучно:
Нестеров похаживал. Разговаривали они про овощи
Какие с витаминами, какие для лечъбы – не нужны.
Твардовского, он больше не видел, и не слыхал
Не хватало ему, его. А тот уехал.
Все так же слышал ругань Пироговых,
И вроде, как всегда. И вроде, ничего таково…
Поп Качевский всегда приходил молчать,
И Пастатову приходилось беседу разогревать.
Маркина, вернулась, оказалось тут снова
Часто приходила за лекарствами, молвила слово:
– А вот, от желудка что помогает?
А то, эта боль о себе напоминает! -
Про головную боль и про другие болезни – она
Говорила, одна у нее беседа была.
И Мудрецовы, частенько, приезжали.
Пастатов закрывшись в калитке, в печали:
Вспоминал прошлые дни,
И как было – не до любви.
Дядюшка свое обещание сдержал…
Но, по ночам, он уезжал
А по утру, делал обратный визит,
Пока еще племянничек спит,
Но Пастатов, про дела дяди знал:
– Я знаю, что ты уезжал.
Дядюшка, езди на здоровье! Не осужу.
Я уж за домом, послежу. –
Так дядюшка уезжал, но не более чем, на неделю
Быстро воплотив свои идеи,
Со страхом, приезжал домой.
И если услышит во сне «Пастатовский» вой,
Значит: все хорошо!
И сразу у дядюшки отлегло.
А если молчит он, все молчит!
Дядюшка быстро в садик бежит.
– В чем дело, дядюшка? Приехал!?
– Приехал – отвечал дяденька, очень тихо.
И снова жизнь загоралась в доме
Двенадцать раз – в колокольном звоне.
Дядюшка с племянником не ругались
А если разгорался спор, быстро отступались.
Так же родственники ездили на охоту
– Если повезет, поймаем бегемота. –
Ворчал дядюшка, сквозь зубы,
– Вот нянечке, будут супы! –
Так же ездили по ягоды, по грибы
С пустыми корзинами, не возвращались они.
Нянюшка, пре вида их, робела:
– Как одеты – бедно! – воскликнув, присела.
Вот так и шло.… Все лето.
И солнцем – было поместье пригрето,
И дожди с грозами бывали.
Но в селенье, готи извне не приезжали.
Все забылось, уж давно…
Но тут случилось; для Пастатова и дядюшки…. Как, на зло….
Осень уже стучалась в окно
Листья опали. Дожди, день за днем.
Нянюшка готовила обед,
Так как вскоре, хозяева проявят «свой свет».
И из лесной чащи, двое бредут
На спине двух кабанов несут.
Жители селенья привыкли:
Так одеты!? Значит в лес, надо выйти.
Идут, и печали у них нет,
«Голодны» и ждут обед.
Но по дороге, так сказать, по «главной»
Мудрецовых повозка ехала к ним плавно
Пастатов вдруг остановился.
Дядя взглянул на него, перекрестился.
Мудрецовы подъехали к ним
– Ба! Вадим Вадимович! С другом моим! –
Пастатов же побледнел,
Ни как встречи этой, не хотел
– А давно, приехали вы сюда?
– Со вчерашнего утра! –
Дяденька быстро ответил,
А «Пастатовский» взор на Светлану метил
Та сидела с мужем. Сейчас!
«– Кончается, видимо, мой час». –
Подумал в тот миг Вадим.
– Как вы одеты, гражданин!?
Ну, встреча у нас состоялась…
Тетушка наша, ныне скончалась.-
«– И моя погибель, не далеко»-
Подумал Пастатов: «– А мне все равно!».
Зашли они в дом.
Пастатов не глядит на Светлану, вспоминая «свой сон».
Затем в комнате своей уединился,
Заскучал, слезами залился:
– За что? За что, мне такая мука!? –
Ценностью явилась сегодня скука.
Дядюшка ходил по дому, все думал:
«– Так все хорошо. А сейчас день – безумный.
Надо ехать, но как племянника оставить…
Скажу, что заболел, Мудрецовы не охают.
Но если не поеду…. Ведь беда!
Что же, мне делать!? М,да.».-
И дядюшка вколол племяннику своему
Снотворное, что б тот предался сну,
Дядя уехал тетушку хоронить,
Оставил приказ Анечке – за больным пусть она бдит!
Что б ни давала она, умереть со скуки,
Дабы тот, не наложил на себя руки.
Через пять часов, еще снотворное ему
Вколоть и пусть ступает ко сну.
Дядюшка понимал: что плохая затея.
Плохая, состоялась идея.
Пока старуху в церкви отпевали,
Дядюшка вспоминал и о другой печали…
Забегалчто есть мочи домой
С мыслями: « Как поживает, племянник мой!»
Но, а тот все спал, все спал…
Дядюшка скорей обратно убегал.
Когда Пастатов просыпался
И видел, как взор няни улыбался;
Она плела, что только было на уме;
При этом видела, что Вадим не в себе.
Четыре дня, дядя был в отъезде.
Со всех скоростей, ехал он в поместье,
– Господи! – кричал он в лесу:
– Господи! Не дай пропасть, Вадику моему!
Прошу тебя, не дай!!! –
И послышался собачий лай.
Это значило селенье – не далеко.
Приехав домой, влетел к племяннику.
Вдруг, случилось чего?!
Тот спал, предавшись сну.
– Ну, как? Все нормально? – а няни взор не светит:
– Все вроде спал, но ночью бредил.
Говорил он: женское имя,
Кричал он – очень сильно!-
Дядюшка в гостиной, одежду свешал на стул.
Зашел в комнату и там заснул.
Как дяденька проснулся, остолбенел
Пастатов на себя плащ одел.
– Племяш! Ты чего? Племяш!
– Прости дядя. Не мой это пейзаж.
Я люблю, люблю Светлану,
Но мне этого мало…
Просто! Просто любить!
Знал бы, что и я любим. Я смог бы здесь, жить.
Да! Да, да. Лето, я все жил,
Но увидев ее…. Взорвался мой пыл!
Не могу я, рядом быть с ней!
Я уезжаю, уезжаю теперь.
– Племяш, но почему…. Все – таки, так…
– Но я! Так, же и рад!
Что все – таки я, в нее влюблен.
Не хочу врываться в тот сон!
Я уеду. Уеду, и не будет больше следа
Буд – то и не был. Улечу, стрелой «омега».
– И ты, хоче