И далее в регламенте определялись три первых и обязательных тоста в кают-компании, которые должен был произносить командир корабля, а в его отсутствие старший офицер. Все три тоста пить должны стоя. Первый – за здравие Государя с «Виватом» Флоту Российскому. Второй – «за благородных дам» (если «оные в кают-кумпании пребывают, то оным всякое обхождение галантное оказывается»). Третий тост – «за путешествующих мореплавателей» (то есть «за тех, кто в море»). Петр I был убежден, «что господа офицеры… общением кают-кумпанским могущество Флота Российского утверждают».

Петр I внедрял на флоте и такую традицию: перед обедом командир корабля и флагман должны были пропустить по рюмочке водки. Вот как описывает Пушкин А.С. этот церемониал. Петр на шняве

«Екатерина» шел после взятия Юрьева брать и Нарву (1704). Приближалось время обеда. Вдруг звонко пробили склянки. Тотчас на баке шнявы громыхнула пушка, затрепетали паруса, приятно потянуло пороховым дымом. На мостик взбежал командир шнявы капитан Неплюев, придерживая короткую саблю, кинул два пальца к треуху: «Господин бомбардир, адмиральский час, извольте принять чарку…» За Неплюевым поднялся повар, подал на луженом подносе серебряную чарку и крендель с маком. Петр по-матросски, истово вытянул крепчайшую водку с сивушным духом, откусил крендель и сказал:

«Да, пора обедать!»

Во время застолий и пиршеств Петр I любил сам произносить тосты и заставлял это делать других. Тосты были всегда разные, но обязательно был за здоровье флота. Этот тост он никогда не забывал.

25 января 1717 года Петр I подписал «Регламент кают – кумпанский на кораблях Флота Российского». Согласно этому регламенту «господам офицерам… надлежит в кумпании каюстической вести себя достойно, не токмо яствами и питием занимаясь, но и беседою застольною и приятно общаясь. Винопитием в кают-кумпании надлежит заниматься господам офицерам застольно, блюдя при семь регламент оный, дабы обычное пьянство отвратить».

«Петр I пьет за здоровье шведов, побежденных в Полтавской битве». Художник Лебедев К.В. (1852–1916)

Отказ от пития воспринимался в те времена на флоте с презрением. Но не стоит полагать, что флот беспробудно пьянствовал. Такой подход имел объяснения. Петр I создавал российский флот, во всех вопросах и нюансах ориентируясь на передовые страны Европы. Именно оттуда была перенята традиция – выдавать матросам спиртные напитки. В то время британские моряки пили ром, голландцы – пиво и джин, а испанцы – вино с лимонным соком. Эти напитки стали бы для бюджета Российского государства большим расточительством, поэтому Петр заменил их на «хлебное вино», т.е. водку, и ввел в рацион. Нижним чинам флота в неделю полагалось 4 чарки «хлебного вина», а также около 3 литров пива ежедневно.

Кстати, чаркой тогда называли меру, равную 1/100 ведра, или 123 мл жидкости, и ее должны были выдавать, разделив на две порции: часть в обед, а остаток вечером. Для этого были специальные мерки, т.н. получарки.

Получая небольшие порции водки и слабоалкогольного пива, матросы чувствовали себя бодрее и меньше болели. Так им было проще переживать тяжелые условия труда на палубе парусного корабля и плавания по штормовой Балтике. Алкоголь пришелся морякам по вкусу, а у офицеров появился новый способ стимулировать подчиненных. За небольшие провинности матроса лишали водки, а за какие-то заслуги давали дополнительную чарку. После тяжелых учений, чтобы похвалить всю команду, а также в плаваниях зимой капитан мог назначить всем внеочередное «угощение». Кстати, эта традиция (выдавать спиртные напитки военным морякам) сохранилась на флоте надолго и псле Петра Великого и сохраняется до сих пор.

Прием спиртного нижними чинами российского миноносца, начало ХХ века

(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)

Но при Петре I на флотской службе за пьянство и строго взыскивалось. Хотя делать это было не просто. Во-первых, потому что именно на кораблях чаще всего и проходили официальные пирушки с участием русского монарха. Во-вторых, пример разгульного пьянства показывали старшие морские начальники. Поэтому младшие офицеры и нижние чины вели себя еще более грубо.

И тем не менее Петр I одновременно со спиртным ввел и строгое наказание за злоупотребление им. Так, виновного офицера лишали месячного жалования, а матросов пороли линьками. Напившегося караульного отправляли на галеры, а за пьянство во время боя и вовсе полагалась смертная казнь.

Петр боролся с пьянством в стране разными методами. Для особо отличившихся алкоголиков он велел изготовить чугунный орден «За пьянство» весом около 7 кг без учета цепи. Его вешали на шею пьяницам в полицейском участке и крепили цепями так, чтобы нельзя было снять, заставляя ходить в таком виде неделю.

(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)

Вот таким тяжелым пороком страдал всю жизнь Петр. Князь Щербатов М.М. по этому поводу заметил: «Никто Петра Великого в неумеренной склонности к пьянству не обвиняет. Но находят в нем достойно хуления, как оно действительно и есть, что он иногда на торжествах, нисходя в равенство к подданным своим, сам излишне пивал и других спаивал. Первое показывает невоздержанность, а другое хулительное самовластие». Пожалуй, с этим можно согласиться…

Главная жертва Петра Великого.

Сколько детей имел Петр от своих двух официальных жен, никто с уверенностью сказать не может. Но большинство из них умерли в детстве. А единственным выжившим сыном был царевич Алексей от Евдокии Лопухиной, которому по наследству полагалось передать царский трон. Судьба его сложилась, однако, необычайно трагично…

Алексей родился 18 февраля 1690 года, когда Петру самому еще не было 18 лет и когда он еще разделял царский трон со сводным братом Иваном. Браку его с Евдокией в это время шел всего первый год, но отношения между молодым отцом и матерью Алексея были уже сложными и натянутыми.

Когда Алексею исполнилось 8 лет, он навсегда был отдален от своей матери, которая ненавидела все, что нравилось Петру, и с тех пор воспитывался любимой сестрой Петра – Натальей. Отлучение от матери глубоко повлияло на всю трагическую жизнь Алексея.

Царица Наталья Кирилловна очень любила внука. В 6 лет его начали учить грамоте. С учетом собственного плохого обучения в детстве Петр решил в 1699 году послать ребенка в Германию для получения образования. Однако начавшаяся Северная война и поражение под Нарвой отложили посылку сына за границу на несколько лет.

Но обучением Алексея все-таки занимались два немецких наставника, которые занимались с ним обширным курсом языков, географии, математики, военных упражнений и других предметов. Царевич, однако, даже в этом раннем возрасте находил занятия такого рода «весьма неподходящими». Раннее дурное влияние матери, очень ограниченные контакты со своим отцом, собственные вкусы и симпатии, не совпадавшие с петровскими, сделали Алексея полностью равнодушным к амбициям отца. Его глубоко привлекали церковь и традиционные обряды. С детства он был усерден в отправлении церковной службы и в соблюдении постов.

Все это вызвало с самого начала конфликт между вспыльчивым и требовательным отцом и слабым, но упрямым сыном. Этот конфликт преднамеренно в собственных интересах обостряли многие из окружающих Петра, в том числе и Меншиков, который формально следил за условиями жизни царевича Алексея. Временами всесильный фаворит царя обращался с Алексеем с заметным недостатком уважения к нему. Тот был даже «таскаем за волосы по полу».

В итоге царевич Алексей еще в детстве стал робким и неуверенным в себе. Зато с помощью отца и его друзей Алексея буквально с детства приучили к спиртному, и он уже в юные годы стал склонным к чрезмерному пьянству.

Он все более боялся, даже ненавидел и своего ужасного отца, и требования, которые тот к нему предъявлял. И все чаще он окружал себя теми, кто выступал против Петра во всех его начинаниях и видел в восхождении на престол Алексея благословенный возврат России к обычной системе старых ценностей и традиционной политике (и таких людей было достаточно много).

Романов Алексей Петрович (1690–1718) – наследник российского престола, старший сын Петра I и его жены Евдокии Лопухиной. Автор портрета Иоганн Готфрид Таннауэр

Но царь по-своему любил царевича Алексея, он даже твердо считал его своим наследником царской власти и был уверен, что его сын должен играть активную роль в большой работе по переменам и модернизации, которую отец задумал и проводил в России. Поэтому он неоднократно пытался приобщить сына к своим начинаниям, в том числе и к морским делам.

В 6-летнем возрасте Алексей увидел отца в форме морского капитана, возвращавшегося с триумфом с победой с Азова. Эти приятные минуты остались надолго в памяти мальчика. Он интуитивно уловил тогда и потом всегда понимал особое величие и значимость своего отца.

В 1702 году царь взял с собой в Архангельск 12-летнего царевича Алексея, чтобы вовлечь его в свою невероятную акцию по переброске морских судов на Ладожское озеро. В ноябре 1703 года царевич с отцом участвует во взятии шведской крепости Ниеншанц. Это был его первый боевой поход в звании солдата бомбардирской роты.

В марте 1704 года Алексей впервые прибыл из Москвы в Петербург. Оттуда он убыл под Нарву и находился там во время ее осады. Но все это было для него сплошной мукой и пыткой.

После взятия Нарвы Петр высказал серьезные претензии сыну. Он заявил царевичу: «Для того я взял тебя в поход, чтобы ты видел, что я не боюсь ни труда, ни опасностей. Понеже я, как смертный человек, сегодня или завтра могу умереть, то должен убедиться, что мало радости получить, если не будешь следовать моему примеру. Ты должен, при твоих летах, любить все, что содействует благу и чести отечества, верных советников и слуг.… Если ты, как я надеюсь, последуешь отеческому совету и примешь правилом жизни страх Божий, справедливость и добродетель, над тобою всегда будет благословение Божие. Но если мои советы разнесет ветер, и ты не захочешь делать то, что я желаю, я не признаю тебя своим сыном: я буду молить Бога, чтобы он наказал тебя, в сей и в будущей жизни». Царевич со слезами на глазах схватил руки отца, целовал их и с горестью говорил: «Я еще слишком молод и делаю, что могу. Но уверяю, Ваше Величество, что я, как покорный сын, буду всеми силами стараться подражать вашим деяниям и примеру…»

Ему было 14 лет. Но почти все оставшиеся еще 14 лет его жизни стали годами борьбы с отцом и, которая закончилась победой отца и трагической смертью сына, царевича Алексея. Однако это была трагедия и самого Петра, которая рубцом глубоко обожгла и сократила его жизнь.

Когда царевич достиг 17 лет, он, оставаясь практически без надзора, окружил себя монахами и ярыми противниками политики Петра I. В их кругу он все более ненавидел то, что делал его отец. Особенно влиял на негативные настроения царевича Кикин Александр Васильевич (1670–1718), некогда любимый денщик Петра I, а потом адмиралтеец в Санкт-Петербурге, человек умный и очень бойкий. Он представлял дела Петра I в ненавистном для Алексея виде.

Но Петр все еще пытался сохранить в царевиче Алексее своего преемника на престоле. В начале 1707 года он вновь доверил сыну важную работу – заготавливать в Смоленске провиант и проводить сбор рекрутов для армии и флота. Здесь Алексей пробыл около пяти месяцев, но с задачей не справился.

В октябре 1707 года, вернувшись в Москву и имея повеление царя, царевич Алексей надзирал за укреплением Кремля на случай похода шведов на Москву. Одновременно он продолжил учебу, начал изучать немецкий язык, историю и географию, потом и французский язык.

В январе 1709 года царевич повел из Москвы в Украину 5 собранных им полков до 5 тыс. человек и представил их отцу в Сумах. На пути туда он сильно простудился и впал в жестокую лихорадку. Болезнь его была так сильна, что Петр несколько дней не решался покинуть Сумы. Только 30 января царь уехал в Воронеж. Царевич, оправившись от болезни, в половине февраля тоже отправился к отцу в Воронеж, где присутствовал при спуске кораблей «Ласка» и «Орел». Затем уехал в Москву, где продолжил учебу, преимущественно фортификации, надзирал по-прежнему за укреплением Кремля и собирал рекрутов.

В Полтавской битве царевич Алексей не участвовал. Но после Полтавы он приехал к отцу в Киев. Здесь Петр снова решил отправить его учиться в Германию. Но вначале он определил его в корпус Меншикова, двинутый в Польшу для изгнания оттуда Станислава Лещинского. А потом уже Алексей должен был ехать учиться в Дрезден.

В Дрездене царевич проучился около года. В апреле 1711 года его познакомили с будущей женой, немкой и протестанткой принцессой Шарлоттой Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Для Алексея это было еще одной нежелательной обязанностью, которую на него силой возложил отец. Будущая жена ему не понравилась. Тем не менее с апреля и по октябрь 1711 года царевич был с Шарлоттой. А 14 октября в саксонском городе Торгау с участием Петра состоялась свадьба.

«Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская». Портрет из коллекции Радищевского музея в Саратове, по всей видимости, написан одним из придворных художников Августа Сильного. Это самый ранний известный живописный портрет Шарлотты Кристины Софии. Вполне возможно, что он был написан в связи с готовящейся свадьбой в 1711 году.

На четвертый день после свадьбы Петр дал указание и инструкцию царевичу – убыть в Торунь (Польша) на 6 месяцев для сбора провианта и продовольствия для 30-тысячного русского войска с приготовлением плотов и судов для сплава провианта при первом же вскрытии воды ото льда к Штеттину. Царевич вместе с молодой женой жили там полгода, пока Меншиков А. не привез ему повеление отца ехать в Померанию для участия в военных действиях русских войск.

Весну и лето 1712 года царевич провел под Штеттином в корпусе Меншикова А., осень и зиму в Мекленбурге, а уже в конце года отправился в Петербург. Весной 1713 года царевич Алексей вместе с отцом пошел на галерном флоте в Финляндию, к Або. Петр тогда командовал авангардной частью этого флота. А для Алексея это был первый и последний раз, когда он выходил в море на боевых кораблях.

Через месяц царевич вернулся из этого похода в Петербург, где его ждала прибывшая туда жена. Но по приказу отца он тут же отправился в Старую Руссу и Ладогу для сбора леса и строительства скампавей. Это было последнее усилие Петра, которое также потерпело неудачу. После этого Алексею не давали уже никаких официальных постов и ему было позволено жить частной жизнью в Санкт- Петербурге с женой.

В 1714 году царевич долго болел чахоткой. Врачи посоветовали ему ехать на воды в Карлсбад, куда он убыл через Берлин. Его супруга уже была на восьмом месяце беременности. 12 июля, в отсутствие мужа, она родила в Петербурге дочь (Наталью). Царевич вернулся из-за границы в конце декабря 1714 года.

Вскоре Шарлотта опять забеременела. Но у Алексея тогда уже была любовница, с которой он демонстративно проводил почти все свое время (крепостная девка учителя Алексея Никифора Вяземского – Евфросинья Федорова). 12 октября 1715 года Шарлотта родила сына – Петра (будущего императора России Петра II). А 22 октября она скончалась. Петр I , несмотря на то что сам в эти дни мучился приступом каменной болезни, на похоронах Шарлотты был вместе с Алексеем.

После болезни царь пишет длинное письмо сыну, где пытается еще раз объясниться с наследником трона и делает ему последнее предупреждение, если тот не измениться к лучшему, он его «лишит престолонаследия».

Алексей на это письмо ответил согласием отказаться от своего права престолонаследия. Но сам по себе этот ответ не мог успокоить Петра. Царь считал, что Алексей в этом случае должен отказаться от мира и уйти в монастырь. Летом 1716 года это требование отец излагает сыну письменно, как ультиматум. Но в январе 1716 года Петр I отправился за границу. За два дня до отъезда он был у сына, но тот оказался в постели притворно больным. Разговора не получилось.

И вот тут у царевича появилась мысль бежать за границу. Под видом того, что он решил ехать к отцу в Копенгаген, Алексей 26 сентября 1716 года бежал из Петербурга в Вену. Разгневанный царь пытается срочно вернуть сбежавшего сына, так как во враждебных руках царевич мог стать опасным оружием против России. Уже имелись сообщения, что Алексей в Вене якобы попросил у австрийского императора отряды для того, чтобы использовать их против своего отца в надежде на британскую поддержку. Петр понимал, что бегством сына и его личный престиж, и всей России серьезно подорван.

После этого отношения Петра и царевича Алексея окончательно осложнились. Здоровье царя ухудшилось, это стало заметно, он чаще болел. В связи с этим положение наследника трона Алексея, как символа сопротивления царю и его политике, связывалось с растущими надеждами тех, кто ненавидел действия царя – реформатора.

В ноябре 1715 года Петр I очень сильно заболел. Положение было так опасно, что несколько дней все министры и сенаторы ночевали в царских покоях. До самого Рождества он не выходил из своей комнаты. В эти дни царевич посетил больного отца только один раз.

В ноябре 1716 года царевич Алексей объяснял свой побег так: «Я не виноват перед отцом; я всегда был ему предан; ни во что не вмешивался; я ослабел духом от гонений и смертельного пьянства. Впрочем, отец был ко мне добр, но с тех пор, как пошли у жены моей дети, все сделалось хуже, особенно когда появилась новая царица и сама родила сына. Она и Меншиков постоянно вооружали против меня отца; оба они исполнены злости, не знают ни Бога, ни совести». Царевич объяснял, что отец его окружен злыми людьми, а сам Петр «до крайности жестокосерд и кровожаден… много пролил невинной крови, к тому же неимоверно гневен и мстителен». Царевич считал, что вернуться ему в Россию, это все равно, что лишить его жизни, так как даже если его пощадит отец, то все равно мачеха и Меншиков «до тех пор не успокоятся, пока не запоят или не отравят его». Поэтому он просил австрийского императора не выдавать его отцу.

Руины замка Эренберг (Австрия), в котором прятался царевич Алексей

(Взято из личного архива Э.М.Чухраева)

В конце мая 1717 года царевич Алексей оказался в Неаполе, который в ходе войны за испанское наследство в 1707 году был уступлен австрийскому дому и который находился в его управлении до 1735 года.

Но Петр I ведет трудные переговоры с Веной о возвращении сына в Россию. Он отправил в Вену как тайного советника графа Толстого с письмом к Алексею и с задачей: во что бы то ни стало вернуть сына домой. Царевичу он обещал, что будет прощен и что ему позволят жить спокойно в поместьях и не разлучат с любовницей, которая сопровождала его в бегстве и была уже от него беременна. После долгих дней обсуждения и интриг Алексей в октябре 1717 года решил возвращаться в Россию. В этом его убедила Евфросинья. Хотя перед этим он даже хотел уехать к папе Римскому. О своем решении возвратиться Алексей сообщил отцу в письме, которое подписал: «Всенижайший и непотребный раб и недостойный называться сыном Алексей».

14 октября 1717 года царевич отправился из Неаполя в Россию через Рим, Венецию и Вену. 31 января 1718 года он уже был в Москве, пробыв в бегах почти полтора года…

А через три дня после возвращения, 3 февраля, начался первый допрос царевича. Алексей упал к ногам разгневанного отца и полностью признал себя виновным во всем. Со слезами он просил прощения и помилования. На Библии он присягнул отказаться от своих прав на престол. Петр обещал сыну милость, но не только через отказ от наследства, а если он откроет всех участников его бегства. Царевич на все согласился.

Его сводный брат Петр Петрович, двухлетний младенец – сын Петра I от Екатерины, был объявлен наследником трона (но он умер в 1719 году). Однако монарх остался неудовлетворенным. Он был теперь убежден, пока Алексей будет в живых, всегда будет сохраняться угроза продолжению собственной его политики, даже если сын станет монахом.

Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе, 1871 г.

Художник Николай Николаевич Ге

Царь жаждал мести и сыну, и тем, кто его поддерживал. Снова начались допросы и пытки. 18 марта 1718 года он убыл из Москвы в Петербург, приказав привезти туда и царевича. С участием Петра Алексей прошел семь допросов, давая устные и письменные ответы. В мае начался допрос царевича, который продолжался весь месяц. В июне он давал показания перед Сенатом.

Официально Петр I издал манифест, где Алексей обвинялся в попытке захвата трона и свержения царя. За четыре дня до своей смерти царевич сделал признание в этом в письменной форме. Но сделал это только под пыткой. Отец твердо решил представить сына перед специальным судом, который будет рассматривать вопрос о его жизни.

Этот суд (126 человек) 24 июня 1718 года «единогласно и без всякого прекословия» приговорил царевича Алексея к смерти за то (как сказано в приговоре), что тот вел себя на следствии «неправдиво» и что он «не хотел получить наследства по кончине отца прямою и от бога определенной дорогой, а нмерен был овладеть престолом через бунтовщиков, через чужестранную… помощь и иноземные вой- ска с разорением всего государства…»

А 26 июня 1718 года в возрасте 28 лет царевич Алексей умер. О смерти его сохранились разные толкования: что он был задушен по царской воле

26 июня (Бутурлиным, Толстым, Ушаковым и Румянцевым); была молва даже, что Петр I сам отрубил царевичу голову, а потом она была искусно приложена к трупу; есть версия, что он был отравлен. О смерти царевича есть 9 свидетельств, большей частью одно с другим не согласных. Точная причина смерти никогда не была установлена. Скорей всего, он все-таки скончался сам по себе, не выдержав всех этих потрясений, допросов и пыток (последний раз его пытали утром 26 июня).

Но никто из современников не сомневался, что, по сути, ответственность за смерть сына лежит на самом Петре. Он же воспринял смерть своего сына как облегчение. На следующий день состоялось празднование очередной годовщины Полтавской битвы. А затем были отпразднованы именины Петра I, запомнившиеся большим застольем, фейерверками и спуском на воду новых военных кораблей…

А сын царевича Алексея вскоре ненадолго стал императором России (1727–1730).

Женщины великого моряка.

Также заметим, что «любил его величество женский пол». Всю жизнь он был «весьма охоч до женщин». Он вовсе не считал себя обязанным хранить супружескую верность и имел многочисленных любовниц, всегда был окружен «небольшим гаремом» из «метресс» – девиц легкого поведения и фавориток. В отношении к женщине у царственного моряка Петра было жесткое правило: «забывать службу ради женщины непростительно». Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне: «у неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны».

В личной жизни Петра преследовали неудачи. Семейная его жизнь «не заладилась» сразу. Он в юности (в неполных 17 лет) был «оженен» своей матерью, но неудачно, поэтому вскоре расстался с первой женой. Кроме нее у него были еще две женщины, которые занимали большое место в его личной жизни. Но и они обе, и даже вторая жена, предали его. Не побоялись этого «жестокого великана» и деспота и запросто изменяли ему с другими мужчинами. Конечно, этим мужчинам не повезло: двоих Петр казнил, третий умер сам. А вот всех трех изменниц простил…

Между тем ему были знакомы и доступны глубокие и искренние чувства.

По-настоящему вблизи него было всего 5 женщин. Трех из них вспомним немного, а о двух других поговорим подробнее, потому что в жизни этого человека они были главными женщинами.

Наталья Кирилловна Нарышкина – мать Петра, вторая жена царя Алексея Михайловича, двадцатью годами моложе своего мужа, воспитанница друга царя Артамона Матвеева, управляющего Посольским приказом (на сегодняшнем языке – министр иностранных дел). Она родила сына (Петра I) и двух дочерей, одна из которых умерла в младенчестве. Царевна Софья (дочь царя от первой жены) была моложе Натальи Нарышкиной всего на 6 лет. Молодая царица имела во всем поддержку царя Алексея Михайловича. Но через 5 лет после женитьбы царь умер. Во время мятежа стрельцов (1682) был убит приемный отец Натальи – Матвеев Артамон. Чтобы спасти свою жизнь и жизнь Петра, она отказалась от всех притязаний на власть и влияние в Кремле. Вместе с детьми она была выслана (хотя Петр I уже совместно с братом Иваном был объявлен царем России) в село Преображенское.

Петр был горячо привязан к своей матери. В 1689 году, когда он сместил свою единородную сестру Софью и сам в 17 лет стал во главе государства, Наталья Нарышкина вернулась к нормальной жизни и даже пыталась снова влиять на политическую жизнь Кремля, тем более что Петр до 1695 года по большому счету управлением государства сам не занимался. Наталья очень любила своего единственного сына и пыталась всячески уберечь его от разгульной жизни, которая так засасывала юного царя. Между прочим, Наталья Кирилловна была всегда против того, чтобы ее сын увлекался «водными потехами» и усиленно пыталась оградить его от этого увлечения. Но в 1694 году, сорока двух лет от роду, царица Наталья Кирилловна Нарышкина скончалась.

Выбор невесты (Натальи Нарышкиной) царем Алексеем Михайловичем. Артамон Матвеев смог передать свою радость преклонением колен перед сюзереном (правителем). Хромолитография Абрамова А., 1882 г.

Софья Алексеевна – дочь царя Алексея Михайловича от брака с Марией Милославской. Молодая и развитая царевна («соправительница» при несовершеннолетних царях Петре I и Иване V) с честолюбивыми запросами и богатым воображением. По характеру она напоминала своего единокровного брата Петра I. В годы своего правления Софья открыто жила с любовником князем Василием Голицыным. Они встретились, когда Софье было 24 года, а ему 39 лет.

В конце 80-х годов между Софьей и Петром вспыхнула борьба за власть, победителем оказался брат. Полузабытый сестрой, он вырос и в 1689 году показал, что стал сильнее ее. Но победа ему далась нелегко. Софью сослали в монастырь. Через 10 лет она сделала попытку вернуть власть, однако неудачно.

Петр испытывал к Софье уважение и восхищение, но всегда опасался ее в борьбе за власть. В 1704 году Софья умерла в полном забвении.

Евдокия Федоровна Лопухина – дворянская дочь, первая супруга Петра. Она была хороша собой, но интеллектуально неразвита, была отсталой, набожной и обладала всеми мыслимыми старомодными добродетелями и при этом была упряма. А самое главное – она была далека от мира, в котором жил ее муж. Это был мир кораблей, полевых учений, грандиозных дел.

Петр никогда не любил Евдокию, он не встретил у нее понимания и не обрел подругу жизни. После смерти матери в 1694 году, еще как-то сдерживающей сына, он окончательно решил расстаться с женой. Во время поездки в Европу он не написал ей ни одного письма за 18 месяцев. Возвратившись в 1698 году, он потребовал, чтобы Евдокия приняла постриг (ушла в монастырь). Она отказалась. Несколько дней спустя, у нее отобрали сына царевича Алексея, а саму отправили в монастырь, где и постригли. Здесь у нее внезапно проснулась энергия, она начала выражать неприятие реформ и идей Петра I. Оппозиционеры видели в ней и в царевиче Алексее гарантов старой Руси. Но в 1718 году царь раскрыл заговор. Жизнь Евдокии он пощадил.

«Петр и Евдокия Лопухина». Рисунок, размещенный в начале

«Книги любви знак в честен брак» Истомина Кариона, преподнесенной в 1689 году в качестве свадебного подарка Петру I

После 18-летней изоляции в монастыре Евдокия влюбилась в некоего капитана Степана Глебова. Узнав об этом, Петр приказал казнить капитана. А Евдокию снова пощадил. Когда умер Петр Великий, Екатерина I заточила Евдокию в Шлиссельбургскую крепость. Но внук Евдокии император Петр II освободил ее и вернул в Москву. Однако она пожелала снова вернуться в монастырь, где и окончила свои дни в 1731 году.

Первой большой любовью молодого Петра была Анна Монс. В 1692 году по случаю своего двадцатилетия Петр собрал на Плещеевом озере под Москвой весь царский двор. Здесь он демонстрировал маневры судов своей «потешной» флотилии. Среди судов, участвующих в маневрах, была парусная лодка с именем «Анна». Это имя на борту лодки появилось не случайно. Анна Монс – так звали женщину из простолюдинов, которую любил Петр с 16 лет, еще до того как Евдокия стала его женой (по другим данным, это произошло на год позже). Но этой любви не суждено было найти свое официальное место в личной биографии царя. Анне досталось в этой биографии всего лишь место его любовницы, несмотря на то что их любовь длилась более 10 лет.

Петр встретил Анну, когда он жил в летней царской резиденции в селе Преображенском и начал увлекаться морскими делами. Рядом с Преображенским располагалась Немецкая слобода. Здесь, в доме виноторговца Монса, он получил и свои первые интимные впечатления. Это случилось с дочерью Монса, юной красавицей Анной. Франц Лефорт был поверенным Петра в сердечных делах с Анной.

«Портрет неизвестной» художника Эбби Алстона.

В некоторых источниках его приписывают Анне Монс.

И, несмотря на то что у Петра появилась законная жена, Монс надолго стала его любовницей. Один современник считал, что эта «девица была изрядная умная», а другой, напротив, находил, что она была «посредственного разума». Как бы то ни было, но веселая, любвеобильная, находчивая, всегда готовая пошутить, потанцевать и поддержать светский разговор Анна Монс была полной противоположностью супруге царя Евдокии Лопухиной – красавице, наводившей тоску рабской покорностью и слепой приверженностью старине. Петр отдавал предпочтение Анне и все свободное время проводил в ее обществе. Когда в 1698 году он вернулся после почти полуторалетнего пребывания за границей в Москву, он тут же посетил свою фаворитку Анну Монс. А вот с супругой видеться не пожелал…