Czytaj książkę: «Герои нашей юности»

Czcionka:

50-летию создания литературной студии «Зелёная лампа» при журнале «Юность» посвящается эта книга

Встречи под «Зелёной лампой» замечательно запечатлел фотограф Максим Земное… Происходило прощание с юностью, прощание с милой нашему сердцу «Юностью» той поры.
Андрей Яхонтов

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей

В гроб сходя, благослови…

Старинное здание напротив памятника Маяковскому, на другой стороне улицы Горького (то есть поблизости, а возможно, и в перекрестье этих литературных имён), фасад – витринный – ресторана «София», на задворках этого гастрономического очага (если обогнуть его справа, потянуть казённого вида не антикварную – скорее фанерную дверь) обнаружится редакция журнала «Юность».

Фото М. Земнова

По затёртым ступеням темноватой лестницы на второй этаж, опять простенькая, не раритетная дверь, попадаешь из городского грохота в тишину гостеприимной коммунальной квартиры (метафора правомерна, ибо рос я в дружно сплочённой коммуналке), та же коммунальная конфигурация: коридоры, большие и малые комнаты, крохотные клетушки – изолированные, смежные, распашонки, с незахлопывающимися (потому что намеренно не закрывают) створками, секретов нет, присаживайся, располагайся, тебе рады, – слева от входа, в импровизированной просторной (по сравнению с остальными помещениями) прихожей сутулится за столиком вежливый старичок-вахтёр, никогда не спрашивает, к кому и зачем, за его спиной – отдел поэзии (заведует Натан Злотников, помощником – Николай Новиков), пять шагов вперёд – и справа, после проёма-перешейка-устья – отсеки главного редактора Бориса Николаевича Полевого (золотая звезда Героя на лацкане, ярчайшее достижение советской классики: «Повесть о настоящем человеке» изучают в школах, при этом создатель легендарной эпопеи пользуется муниципальным транспортом, пренебрегая персональной приданной ему чёрной «Волгой» секретаря Союза писателей СССР) и его зама Андрея Дмитриевича Дементьева (песня «Лебединая верность» и прочие любимые народом шлягеры), в приёмной – неизменная многолетняя сподвижница Полевого Лидия Кузьминична, прямо по коридорчику – актовый зал, здесь проходили занятия знаменитой студии «Зелёная лампа», по правую руку от него – отдел юмора (единственный сотрудник, но какой! – Виктор Славкин), слева – отдел прозы (во главе – дипломатичнейшая Мэри Лазаревна Озерова (ах, как она умела сказать, ничего не сказав!) и три ассистирующие грации: Татьяна Бобрынина, Елена Зотова, Ирина Хургина), отдел писем, отдел иллюстраций (и его колоритнейший, общительнейший, неумолчный завсегдатай Иосиф Офенгенден, каламбур напрашивается: офигенный Офенгенден, разница в возрасте огромная, но сразу предлагает на «ты» и экспромтом, единым росчерком создаёт дивный рисунок к моей новелле), далее – вотчина ответственного секретаря Леопольда Абрамовича Железнова и его соратника Эммануила Борисовича Вишнякова, отдел публицистики (руководит Юрий Зерчанинов, муж артистки Клары Новиковой)… По стенам – картины молодых живописцев, среди них скромно – под стать обладателю – тулится полотно Пикассо, подаренное автором-гением Борису Полевому: лишнее доказательство, что коммунальная обитель воспринимается главредом не побочным, не второстепенным, а подлинно родным кровом, если БэНу (Борису Николаевичу) шутя говорили: «Украдут Пикассо, охраны никакой!» – он флегматично отзывался: «В России Пикассо не возьмут, скорее шапку слямзят». Его реплики стоят отдельного разбора. Когда вызывали в ЦК КПСС на разнос за идеологически не выдержанную линию не умевшего стоять по стойке «смирно» вольнолюбивого ежемесячника, он хмыкал: «Запихну в штаны шахматную доску с фигурами, пущай хлещут, грохоту много, а ягодиц не достанут!» Словечки, разумеется, использовал похлеще приведённых «слямзят» и «ягодиц», изъяснялся доходчиво. Тех, кто его подвёл, отечески корил: «Ну вы насрали… Больше лошади…»

Посчастливилось получать сердечные письма от Бориса Полевого (ко мне, мальчишке, он обращался без котурн, как к равному!), дружить с Натаном Злотниковым (на улице, ещё когда не были знакомы, он подобрал упавшего старика, отвёз в 1-ю Градскую, оказалось, что это мой восьмидесятипятилетний дедушка), повезло публиковаться в отделах юмора и прозы (как-никак четыре повести, среди них много передряг хлебнувшие «Ловцы троллейбусов»), слушать поразительные воспоминания Леопольда Железнова.

Сопоставляя «Юность» с параллельными ей периодическими изданиями клёклой брежневской эпохи (я наведывался и в выцветшее, казённо пыльное «Знамя» Вадима Кожевникова, и в тусклую «Москву» Михаила Алексеева, и в «Новый мир» постыдного послетвардовского упадка, редакции этих скулосводяще скучнейших департаментов подавляли цепенящей официалыциной), нельзя не вознести хвалу незарегламентированной сабантуйской «коммуналке» и обосновавшимся здесь нонконформизму, весёлой непринуждённости, доброжелательности, экспериментальности. Именно в этой купели хрущёвской оттепели, где громкими новорождёнными криками заявили о себе Евтушенко, Вознесенский, Аксёнов, Гладилин, Горенштейн, Горин, Арканов, должна была уютно примоститься и затеплиться, принимая эстафету завещанного декабристами, Пушкиным, Дельвигом немеркнущего светильника, маяка с зелёным абажуром, студия «Зелёная лампа» – пушкинский лицей, в аудиториях которого многоопытные мэтры могли передать творческий навык и демократические воззрения слетающейся на приветливый огонёк литературной поросли. Эпиграфом подразумевались камертонные, аксиомные строки Евгения Винокурова: «Художник, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться!»

Помню вдохновенную лекцию Юрия Карякина (актовый зал битком), тончайшее выступление Владимира Турбина, семинарские занятия под дирижированием Виктора Славкина: Виктор Иосифович раздавал школярам наклеенные на библиотечные карточки вырезки из газет – о курьёзных эпизодах, необъяснимых происшествиях, чудаках и их чудачествах, невообразимых глупостях и головотяпствах (эти «блёстки» он коллекционировал в течение всей своей жизни), требовал стремительно сочинить рассказ-вариацию доставшегося чаще всего сюрреалистического сюжета. Скрипевший рядом со мной пёрышком (за письменным столом? нет, партой) Саша Портер блестяще справился с поставленным условием, я не сдюжил.

Darmowy fragment się skończył.