Czytaj książkę: «Шепот осени», strona 3

– И что? – пожал плечами Гена. – Тебе не любопытно, чего хочет Катя Иванова?

– Вот именно! Она чего-то хочет от вас. Я-то её не видел. Что, если она разозлится, увидев меня на обряде?

– Тоже верно, – кивнул Артём. – Лучше не рисковать.

Следующие пару минут за столом царила тишина. Ребята молча ели кашу, морщась и жмурясь. Лишь Стас, как всегда, наслаждался едой. Доедая, они принялись громко хлебать чай, соревнуясь, кто громче втянет жидкость и смачно выдохнет «Ааа!».

Диме это надоело, и он решился задать давно волновавший вопрос:

– Ребята, а как вы попали в приют?

– Через входную дверь, – хохотнул Артём, но, не услышав смеха, быстро умолк.

– Многие дети не любят об этом говорить, – начал Гена. – Боятся, что их история окажется самой трагичной. Но я никогда не молчал. Отца у меня не было… ну, он был, но я его не видел. И он меня, похоже, тоже. Мама умерла два года назад от болезни лёгких. Тогда меня и привезли сюда. У меня был младший брат, но он умер ещё младенцем.

– А мои родители – алкоголики, – продолжил Артём. – Их лишили родительских прав. Год назад я попал сюда. Мама тогда была беременна. Наверное, у меня теперь есть брат или сестра. Не знаю, кто именно – ни мама, ни отец ни разу не навестили. Даже если мой младший родственник появится здесь через пару лет, мы не узнаем друг друга.

– Мой папа убил маму за то, что она плохо готовила, – сказал Петька, опустив взгляд в пустую кружку. – Он всегда ругался на еду, когда напивался. Видимо, в тот день её стряпня была хуже некуда.

Никто бы не засмеялся, если бы Петя сам не хохотнул.

– На самом деле их тоже лишили прав из-за пьянства, – признался он. – Но моя выдуманная история мне нравится больше. Она нравилась и Игорю Владимировичу. Он просил рассказывать её инвестёрам. Пока я не переборщил с фантазией.

– Кому просил рассказывать? – переспросил Дима.

– Инвестёрам. Богатым дядькам, которые иногда приезжают. Часто они говорят на непонятном языке, с переводчиками. Видел бы ты их лица, когда они слушают мои байки!

– А зачем их обманывать?

– Ты что! Чем больше врёшь, тем больше они дают денег. Правду дорого не продашь.

– А ты, Стас?

– Меня отдали в приют, потому что родственников нет, а мама работает за границей, – ответил Стас. – Она скрывается от полиции, которая хочет вернуть её в Россию. Мама не вернётся, пока не заработает кучу денег и не купит дом. Тогда она приедет и заберёт меня.

– А когда поймёт, что не прокормит тебя, вернёт в приют и снова уедет, – с обидой и завистью добавил Артём. Похоже, ребята завидовали Стасу – он был одним из немногих, у кого оставалась надежда вернуться в семью.

Саша, девятилетний мальчик, не успел поделиться своей историей. Работники приюта начали торопить детей, напоминая, что скоро начнётся первый урок. Диме показалось, что Саша был рад избежать откровений о своей жизни до приюта.

13.

Первым уроком была математика. Дима учился неплохо, но с математикой часто возникали трудности. Стоило упустить что-то в начале – и всё, дальше только хуже. К счастью, третий класс он закончил с одной лишь четвёркой – как раз по математике. В мае он обещал родителям подтянуть этот предмет и в четвёртом классе стать круглым отличником. Теперь, без мамы и папы, некому следить за его успехами, но Дима поклялся себе не забрасывать учёбу и стать одним из лучших по математике.

Как оказалось, волновался он зря. В школе при приюте проходили умножение и деление – материал, который Дима освоил ещё в начале прошлого года. Учительница задала простую задачу, с которой, как ни странно, справились не все. Дима решил её первым. Что сложного в том, чтобы посчитать хвосты, уши и лапы пяти кроликов? Пять, десять, двадцать – вот и всё. Только чернила тратить да тетрадь пачкать. Он ждал задач на умножение трёхзначных чисел, а тут – такое.

Сначала Дима подумал, что ошибся классом и попал к третьеклашкам. Но рядом сидел Петя, а за ними – Гена и Стас. Они-то не могли ошибиться.

Дима поднял руку и сказал учительнице, что уже проходил эту программу.

– Ничего страшного, Дмитрий, – ответила она, глядя поверх очков. – Закрепишь знания.

То же самое повторилось на русском языке и природоведении. Всё это Дима уже изучал. Учёба в приюте оказалась слишком лёгкой. Ему даже стало неловко, что он постоянно тянул руку, зная ответы на все вопросы. К обеду ребята смотрели на него с восхищением или завистью.

– Да ты Ломоносов! – похвалил Петька за обедом.

– Нет, Эйнштейн! – подхватил Гена.

– Да я просто эту программу уже проходил, вот и всё, – отмахнулся Дима.

– Парни, не забыли, что отдаёте мне гречку с котлетами? – сменил тему Стас, потянувшись к тарелке Пети. Его собственная уже была пуста. – АЙ! – взвизгнул он, отдёрнув руку после звонкого шлепка.

– Никакой гречки с котлетой! – отрезал Пётр.

– Драться зачем? – надулся Стас. – Мог бы просто сказать.

– На, жуй это. – Пётр сунул руку за пазуху и протянул Стасу зелёное яблоко.

– Откуда оно?

– У тёти Маши одолжил.

Стас с радостью взял яблоко, но, прежде чем откусить, замер, будто заподозрив подвох.

– Погоди, нам же сегодня молоко дают, – вспомнил Стас.

– Вот именно! – ухмыльнулся Петя.

– Тогда не буду, – заупрямился Стас.

– Не капризничай, – подхватил Гена. – Так быстрее выйдет. И нам не придётся больше делиться обедами.

Стас с надеждой посмотрел на Артёма и Диму, но те лишь пожали плечами. Не найдя поддержки, он нехотя надкусил «отравленное» яблоко.

– Я вам это припомню, – буркнул Стас, хрустя фруктом.

– Главное, молоком запивай, Хранитель ключей, – поддел рыжий мальчишка.

Обед ещё не закончился, когда в столовую вошла Тамара Григорьевна и заговорила с одним из работников. Если до её появления зал наполняли гомон и стук вилок, то с её приходом шум утих втрое. Дима был не единственным, кто боялся замдиректора – это молчание говорило само за себя. Когда она ушла, голоса вернулись, но ненадолго. Мужчина, беседовавший с ней, вышел в центр и громко хлопнул в ладоши.

– Дети, после обеда – все в библиотеку! Явка обязательна!

– Собрание, – уныло протянул Гена.

– Какое собрание? – спросил Дима.

– Да кто их знает? Ничего интересного точно не скажут.

Убрав тарелки, ребята нехотя поплелись в библиотеку. Там уже ждали Игорь Владимирович, Тамара Григорьевна и ещё трое сотрудников. Директор, скрестив руки, внимательно оглядел каждого вошедшего и кивнул Тамаре Григорьевне, чтобы та начала.

– Игорь Владимирович сделает важное объявление, – начала она сурово. – Я хочу, чтобы во время его речи не было ни звука. Кто ослушается, останется без ужина и проведёт два часа в чулане. Всем ясно?

– Да, – вразнобой пробормотали дети.

– Не слышу! Всем понятно?!

– Да, Тамара Григорьевна! – хором отозвались воспитанники.

Замдиректора кивнула директору. Игорь Владимирович стряхнул с пиджака невидимую пыль и шагнул вперёд.

– Дети, через пару дней к нам приедут гости. Очень важные гости! – подчеркнул он. – Я хочу, чтобы мы встретили их по высшему разряду. Эти люди приехали издалека, и…

Громкое урчание живота прервало его. Директор скривился, не поняв, чей желудок посмел вмешаться. Откашлявшись, он продолжил:

– Эти гости приехали издалека, и я хочу, чтобы мы приняли их как можно лу…

Снова громкое бурчание, а за ним – звонкий детский смех. Но он стих, как только Тамара Григорьевна рявкнула:

– Молчать! Требую тишину! – Её испепеляющий взгляд обжёг первые ряды, и, не встретив сопротивления, она вернулась за спину директора.

– Господи, собрание же после обеда, а не до! Откуда в приюте голодные дети? – риторически вопросил Игорь Владимирович. Один из работников попытался ответить, но директор остановил его взмахом руки. – Эти гости захотят познакомиться с вами и вашим бытом. Я хочу, чтобы вы произвели на них хорошее…

Снова урчание, на этот раз громкое и протяжное.

– Хватит! – вспылил Игорь Владимирович. – Кто это? Выйди вперёд!

После недолгой паузы Стас, пересилив себя, шагнул из ряда.

– Простите, Игорь Владимирович, я не хотел, честное слово. Это сильнее меня. Можно в туалет? Иначе… иначе я…

– Иди! Быстро!

Стас выбежал из библиотеки, прикрывая зад ладонью. Тишина держалась, пока его шаги не сменились скрипом двери.

– Продолжим, – уже спокойнее сказал директор. Петя, Гена, Артём и Дима незаметно обменялись «пятюнями». – Вы скажете, что такие встречи бывали и раньше, но эта – особенная. Гости из Японии, и я хочу показать им не только условия приюта, но и наш русский колорит. Поэтому с сегодняшнего дня вы будете усердно заниматься с учителем музыки. – Учитель, стоявший слева, слегка кивнул. – Выучите патриотическую или народную песню и исполните её перед гостями. Этот визит важен не для меня или работников, а для вас, дети. Это всё.

На этом собрание закончилось – для директора, его зама и тех, кому повезло не иметь музыкального слуха. Саша оказался среди «везунчиков». У Димы тоже был неплохой голос, но, поскольку уроков музыки он ещё не посещал, учитель Степан Никодимович его отсеял без прослушивания. Дима обрадовался: ему не терпелось покинуть библиотеку и узнать, удалось ли Стасу добыть ключ.

14.

Операция «Туалетный ключ», как окрестил её Петя, удалась. Стас остался «Хранителем ключа» – никто другой не захотел к нему прикасаться. В спальне Гена вырвал лист из тетради и нарисовал на нём буквы, цифры, а также слова «ДА» и «НЕТ». В самом центре он нарисовал кривоватую пентаграмму. Дима проверил булавку – она лежала в шкафчике, где он её оставил.

– Отлично, – сказал Гена. – Теперь надо добыть свечи из кладовой. Пойдут двое, чтобы не привлекать внимания. Один берёт свечи, другой – на стрёме. Кто доброволец?

– Может, монетку кинем? – предложил Дима.

– У тебя есть монетка?

– Нет.

– Тогда тянем соломинки. Сделаем из бумаги.

Короткие «соломинки» достались Диме и Артёму. Оба хотели стоять на стрёме, лишь бы не брать ключ. Пришлось тянуть ещё раз. Диме не повезло.

– Держи, – Стас протянул ключ. – Не боись, я его с мылом отмыл.

Дима скривился, но деваться было некуда. Он кончиками пальцев взял ключ и сунул в карман. Не теряя времени, они с Артёмом отправились на дело.

Кладовая находилась в конце узкого коридора, куда свет едва пробивался, и дверь тонула в полумраке. Артём остановился на углу и махнул Диме, чтобы тот поторопился.

У кладовой Дима, сморщив нос, достал ключ и минуту возился, пытаясь нащупать замочную скважину. Наконец, открыв дверь, он столкнулся с новой задачей – найти выключатель. Без света в кладовой ничего не разглядеть. С этим он справился быстро.

– Скорей! – прошипел Артём.

– Кто-то идёт? – встрепенулся Дима.

– Нет, но шевелись!

Кладовая была завалена коробками, рабочим инвентарём, пледами, банками консервов и кучей вещей. В этом хаосе найти свечи казалось нереальным.

– Прячься! Идут! – снова зашипел Артём.

Дима запаниковал, заметавшись из стороны в сторону. В отчаянии он заперся в кладовой на ключ и выключил свет.

В темноте Дима слышал лишь своё тяжёлое дыхание и стук сердца. Он упёрся спиной во что-то твёрдое и холодное, а щекой прижался к колючей ткани. Замерев, он вслушивался в звуки за дверью.

– Как такое возможно?! – донёсся голос Тамары Григорьевны.

– Понятия не имею, – ответила тётя Маша. – Только сегодня заметила пропажу.

– А вы точно не… Что ты тут делаешь?! – рявкнула замдиректора.

– Я… – дрожащим голосом начал Артём. – Я просто…

– Тааак, – угрожающе протянула Тамара Григорьевна. – Похоже, мы нашли вора! Признавайся, зачем украли ключ от кладовой!

– Я не виноват, Тамара Григорьевна! – заныл Артём, видимо, под её крепкой хваткой. – Я ни в чём не виноват!

– А кто тогда?! Там кто-то в кладовой, да?! Признавайся!

Дима сильнее вжался в стену, мечтая провалиться куда угодно – хоть в Нарнию. Белая Королева и говорящие звери были бы лучше встречей, чем Тамара Григорьевна с Игорем Владимировичем. Дверная ручка задергалась, дверь затряслась. Дима задрожал, невольно зажмурился и закрыл уши ладонями, словно это могло сделать его невидимым.

– Кто там?! – кричала замдиректора. – Открывай, или хуже будет! Слышишь?! Кто спрятался?! – Она повернулась к Артёму. – Говори! Ты и так влип, но можешь смягчить наказание, если сдашь сообщника!

Тамара Григорьевна замолчала, давая Артёму шанс выдать всё. Тот молчал. Но Диме легче не стало – их всё равно поймают и накажут. Если не всю компанию, то ему с Артёмом точно влетит по полной.

– Пойдёшь со мной! – отрезала она. – А вы, Марья Петровна, стерегите дверь. Я им покажу! Думаете, у нас нет запасных ключей? Погодите!

Дима с трудом подавил стон отчаяния и, в надежде найти укрытие, бросился в другой угол кладовой. Спасения там не оказалось, но его рука, смяв верх коробки, наткнулась на гладкие тонкие трубочки, похожие на сухое мыло – свечи. Даже если их поймают, Дима хотел показать друзьям, что операция не совсем провалилась. Он схватил рулон, вытащил две длинные свечи, разломил их и засунул в карманы брюк.

– Эй, мальчик, не бойся, – раздался шёпот тёти Маши у двери. – Вылезай, пока Григорьевна не вернулась. Я тебя не обижу.

Дима заподозрил подвох – вдруг это уловка, чтобы выманить его, а запасных ключей нет? Но за два дня он понял, что тётя Маша – одна из самых добрых в приюте. Если не доверять ей, то кому? Решившись, он не стал искать скважину в темноте – ключ остался в замке. Дима повернул его и снова забился в угол. Дверь тихо открылась, и в тусклом свете коридорных ламп показалась фигура поварихи.

– Ну, вылезай, чего смотришь? – Она протянула руку.

Дима, поколебавшись, доверился. Выйдя, он увидел, как тётя Маша заперла дверь и повернулась к нему.

– Беги. А о причинах вашего поступка поговорим позже.

Дима, ощутив свободу, бросился прочь. Он радовался, что избежал наказания и добыл свечи, совсем забыв про Артёма, которому повезло куда меньше.

15.

Дима влетел в спальню, где его ждали Пётр, Гена и Стас.

– Где Артём? – спросил Петя, отводя Диму к окну, чтобы не маячить в центре комнаты.

– Его забрала Тамара Григорьевна, – выдохнул Дима.

– Ох, плохо дело, – встревожился Стас. – Она вытрясет из него всё, и тогда нам…

– Помолчи! – шикнул Гена. – А свечи?

Дима вытащил из кармана две надломленные свечи.

– Вот. Добыл, но какой теперь толк?

– Как какой? – возмутился Гена. – Проведём обряд, поговорим с призраком.

– Очнись! – Петя ткнул его пальцем в грудь. – Нас накажут! Полночи в углу или в чулане, а утром – без завтрака!

– И что? – пожал плечами Гена. – Сделаем обряд в другой день. В чём проблема?

В комнату вошла Тамара Григорьевна, волоча за шиворот Артёма. Мальчишки замолчали и выстроились в ряд, словно по команде. Лицо замдиректора пылало от гнева.

«Удивительно, что из ушей пар не валит», – подумал Дима. Не будь он так напуган, точно бы хмыкнул.

– Я поймала этого негодника у кладовой! – прогремела она. – И хочу знать, кто был с ним!

– Тамара Григорьевна, тётя Маша же сказала, что ошиблась насчёт ключей, – заныл Артём, пытаясь вывернуться из её хватки.

– Молчать! – рявкнула она. – Ну, кто ещё? Отвечайте!

Эдик шагнул вперёд, и Диме захотелось наброситься на него с кулаками.

– Он же дружок этих четверых, – кивнул Эдик на Диму и компанию. – С них и спрашивайте.

Пылающий взгляд замдиректора обрушился на Диму, Петю, Гену и Стаса.

– Чего молчите? Шастали в кладовой?!

– Да что вы, Тамара Григорьевна! – с мастерским удивлением воскликнул Петя. – Зачем нам кладовая? Мест для игр мало, что ли?

– Нет, Тамара Григорьевна, – серьёзно подхватил Гена. – Это недоразумение. Мы понятия не имеем, о чём речь. Мы были здесь, в комнате. Все подтвердят.

– Кроме новенького, – вставил Эдик.

Гнев замдиректора, сравнимый с библейскими карами, сосредоточился на Диме.

– Где ты был?!

– Я… в туалете, – выдавил Дима.

– Точно, – подхватил Стас. – Сначала у меня живот прихватило, а потом у Димки то же самое. Видать, съели что-то не то.

– В нашем приюте нет некачественных продуктов! – возмутилась Тамара Григорьевна, но, осознав, что сама оправдывается, решила свернуть допрос. – Все готовьтесь к ужину. И не дай бог узнать, что вы мне солгали!

Она развернулась и вышла, уводя Артёма за шиворот. Тот бросил на друзей взгляд, полный надежды, и поплёлся следом.

В комнате возобновились обычные разговоры. Дима, Петя, Гена и Стас переглянулись. Гена с облегчением выдохнул:

– Мы были на волоске. Хорошо, что Тамара Григорьевна не притащила Игоря Владимировича. Он бы вспомнил нашу вылазку в столовую и раскусил ложь. А так мы обвели вокруг пальца грозную тётю Тамару, и это значит…

– Артём нас не сдал, – с уважением сказал Стас.

– Верно, но я про то, что обряд можно провести сегодня, – уточнил Гена.

– После всего, что было, ты всё ещё за это?! – возмутился Пётр.

– А почему нет?

– А если Артём не сможет пойти? – спросил Дима.

– Он поймёт, – отмахнулся Гена. – Любой из нас понял бы на его месте.

Уверенность Гены была такой заразительной, что возразить никто не смог. Всё для обряда у них было: свечи, булавка, лист с буквами. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Дима вспомнил любимую поговорку мамы.

– Ладно, – кивнул Петя, озвучивая общее решение. – Делаем сегодня. Но сначала…

Он поманил всех за собой. Они направились к Эдику, который травил своим «липучкам» заезженный анекдот.

– Надо поговорить, – серьёзно сказал Пётр.

Эдик выпрямился, демонстрируя, что он выше всех в комнате, и шагнул навстречу.

– Чего тебе надо? Думаешь, я вас всех не одолею? – выпалил Эдик.

– Думаю, нет, – спокойно и твёрдо ответил Петя. – Я не хочу драки, но нам надо объясниться. Ты нарываешься, а мы можем устроить тебе неприятности.

– Ой, напугал! – заголосил Эдик, стараясь сохранить браваду, но его голос дрогнул. – Я вам всем наваляю одной левой! Назови только место и время!

– Завтра у стены, где тутовник, – не растерялся Петя.

Осознав, что его не пугают, а всерьёз вызывают на разборки перед всей комнатой, Эдик побледнел. В глазах заблестели слёзы.

– Вы за всё ответите! – всхлипнул он. Угроза со слезами выглядела комично и жалко. – Я вам отомщу! Я… – вдруг его осенило. – Думаете, я не знаю, что вы затеваете? Я подслушал! Вы сегодня ночью что-то задумали. Стоит мне рассказать Игорю Владимировичу или Тамаре Григорьевне, и вам несдобровать!

Мальчишки опешили, загнанные в угол. Испуганный враг оказался опаснее, чем они думали. Увидев, что перехватил инициативу, Эдик приосанился и даже толкнул Петю в грудь – правда, несильно, на большее смелости не хватило.

– Чего ты хочешь? – спросил Гена.

– Хочу с вами, что бы вы там ни задумали.

Дима возмутился. Эдик на место Артёма? Да ни за что! Но он оказался в меньшинстве. Гена и Стас кивнули.

– Ладно, ты с нами, – сказал Петя.

Эдик хотел ещё отменить завтрашнюю драку, но решил, что это и так подразумевается. Одержав верх, он расплылся в улыбке, сверкнув всеми зубами.

16.

К вечеру ветер снова усилился. Тучи сгустили сумерки раньше обычного, и в столовой зажгли лампы. Окна были закрыты, но шум деревьев пробивался сквозь гомон сотни детских голосов.

За их столом сидел Саша. Артёма не было ни за столом, ни в столовой. Дима понимал, что ждать его бессмысленно. Скорее всего, он отбывал наказание в углу кабинета замдиректора или в том самом знаменитом чулане, в компании пауков и тараканов.

Но даже если бы Артём был здесь, Эдик всё равно стал бы участником их ночного обряда. Ведь взяли его не потому, что место освободилось, а потому, что он мог настучать Игорю Владимировичу, и тогда им не видать ни призраков, ни завтрака.

Саша, как обычно, обрадовался, увидев друзей, но помрачнел, когда Эдик плюхнулся на стул Артёма.

– Это не твоё место! – возмутился Саша, глядя исподлобья.

– Сегодня – моё, – ухмыльнулся Эдик. – Верно, парни?

Саша вопросительно уставился на Петю. Тот промолчал. Остальные тоже не проронили ни слова.

– А где Артём? – продолжал Саша, пытаясь разобраться.

– Артёмка допрыгался, – хохотнул Эдик. – Его ждёт голодная ночь.

– Заткнись! – рявкнул Дима. – Иначе…

– Иначе что? – ощетинился Эдик. – Ничего ты мне не сделаешь. Никто из вас. Предупреждаю: задумаете что-то против меня – всё расскажу директору. Не хотите ведь, чтобы ваша ночная затея накрылась? Кстати, что за планы?

– Хотим вызвать дух Кати Ивановой, – почти шёпотом сказал Гена. В тот же миг стёкла загудели от резкого порыва ветра. Мальчишки обернулись к окну, за которым вихрь кружил жёлтые листья.

– Вызвать дух? – скривился Эдик. – Детские шалости.

– Струсил – так и скажи, – не упустил случая поддеть Дима.

– Ха! Дело не в страхе, а в том, что это чушь. Никаких духов нет, как и ведьм, вампиров или бабаек, – Эдик откинулся на стуле, довольный собой. – Но даже если они есть, думаете, их так просто вызвать? Нужны особые предметы…

– У нас всё есть, – перебил Гена. – До приюта я участвовал в таких ритуалах. Старшие парни научили. Мы подготовились.

– И что, получилось? – хмыкнул Эдик.

– При мне – нет, – честно признался Гена. – Надо было открыть форточку, чтобы духу легче войти. Парни потом повторили, и у них вышло, но я уже не был с ними.

– Ну, раз всё готово, я в деле, – снисходительно бросил Эдик, добавив с сарказмом: – Охотники за привидениями, блин.

– Ребята, а можно мне с вами? – внезапно попросился Саша.

– Ты же не хотел, – напомнил Гена.

– И не веришь в призрак Кати, – добавил Пётр.

Саша опустил голову и тихо сказал:

– Я соврал. Я её тоже видел… или мне кажется, что видел. Хочу участвовать. Если ничего не выйдет, мне станет легче. А сейчас я боюсь.

– Погоди, – вскинул руку Эдик. – Вы все видели её призрак? – Молчаливое согласие. – Все? Даже ты, новенький?! – Снова кивки. – Да вы психи! Вам в психушку пора!

– Он не может участвовать, раз не видел её! – ухватился Дима за последний шанс отстранить Эдика. – Призрак обидится и не явится.

– Эй! Я участвую, и точка! – отрезал Эдик.

– Отлично, – подытожил Гена, принимаясь за остывающий ужин. – Нас шестеро. Ритуал вызова Кати Ивановой – сегодня в полночь, в ванной. Главное – не уснуть.

17.

Дима не мог уснуть. Если вчера это его тяготило, то сегодня он был рад бессоннице. Этой ночью им предстояло связаться с настоящим призраком. Такого опыта у него не было, и ожидание будоражило – но пугало не меньше. В фильмах призраки редко бывали добрыми, кроме разве что Каспера или Лизуна. Но то комедии. В ужастиках дружелюбных духов не встретишь. А к какому жанру отнести его жизнь? Судя по гибели родителей – к ужастикам. Значит, от обряда ничего хорошего ждать не стоит. Но жизнь – не кино, и, возможно, их затея просто провалится. Они полчаса повозятся с ритуалом, ничего не добьются и разойдутся по кроватям.

Как бы всё ни кончилось, Дима хотел этого обряда. Глубоко внутри он надеялся, что они поговорят с Катиным призраком, а потом – без Эдика – повторят ритуал. Тогда он попросит вызвать его родителей. Ему нужно было знать: как они там, скучают ли, следят ли за ним с небес?

Эта мысль манила, вызывая холодок между лопаток и тепло в груди.

Время тянулось: секунды складывались в минуты, минуты – в часы. Ветер за окном крепчал, посвистывая, а порой завывая, словно стон или крик. Дима вздрагивал, глядя в окно. Под брюхом туч вспыхивали молнии, гром доносился глухо, а иногда и вовсе пропадал. Деревья шелестели, сбрасывая листья, и качали верхушками, будто укоряя.

С каждой минутой Диме всё меньше хотелось покидать тёплую постель. Страх и волнение давили, прижимая к матрасу. На грудь словно ложились камни, мешая дышать. Вдруг над кроватью Пети поднялась тень. Она откинула одеяло и встала. За ней появились другие тени. Дима не знал, сколько времени, но сомневался, что полночь уже наступила. Когда все участники обряда поднялись, страх отпустил. Дима сбросил одеяло, тихо, чтобы не разбудить спящих, надел носки, взял из шкафчика булавку с ниткой и шагнул вперёд.

Эдик, к сожалению, тоже был на ногах. Дима до последнего надеялся, что тот проспит их вылазку. Гена прижал палец к губам, призывая к тишине, и поманил всех за собой.

Дверь скрипнула, но шум ветра за стенами приюта заглушил звук. На цыпочках ребята вышли из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Коридор был пуст и тих. Горела лишь одна лампочка у зала для развлечений – овального помещения, где дети с работниками смотрели телевизор. Иногда показывали мультики или старые советские фильмы, но чаще включали каналы с «Пусть говорят» или «Давай поженимся» – передачи, что нравились взрослым.

Гена, шедший впереди, заглянул за угол и шепнул:

– Чисто. Идём.

– Погодите, надо забрать Сашу, – напомнил Дима.

– Вот и иди за ним, – буркнул Эдик.

Дима проглотил колкость, решив, что сейчас не время для споров. Он поспешил к спальне Саши и осторожно приоткрыл дверь. К счастью, будить мальчика не пришлось – тот уже встал, натянул майку с шортами и подошёл к Диме. Взявшись за руки, они вышли, тихо закрыв дверь. Остальные ждали в коридоре, не уходя вперёд. За это Дима был благодарен.

Бесшумно они добрались до ванной комнаты. Угловатая, с белой плиткой, она напоминала процедурную в психбольнице. Слабые вспышки молний отражались на стенах, добавляя мрачности.

– Располагайтесь на полу, – сказал Гена, закрывая дверь.

– Форточку открыть? – спросил Стас.

– Хочешь простудиться? – одёрнул Петя. – Ещё сквозняк всех на первом этаже разбудит.

– А вдруг призрак не войдёт без форточки?

– Зачем ей входить? Катя умерла не на улице, а в приюте.

Стас, взвесив доводы, согласился с Петей.

– Зажгите свечи, темно же! – потребовал Эдик.

– Не абы как, – остановил Гена, забирая свечи у Стаса. Он расставил их кругом, опалив кончики, чтобы прилепить к полу. Из двух длинных свечей получилось шесть коротких. – Торопитесь. Надо закончить, пока не погасли.

Пётр положил в центр круга лист с пентаграммой. Дима привязал нитку к «ушку» булавки и вручил маятник Гене – главному «специалисту» по духам.

– Булавка даже лучше иголки, – сказал Гена. – Раскроем её, и кончик будет указывать, как стрелка часов. Встаньте в круг, возьмитесь за руки.

– Как я возьму тебя за руку, если ты держишь маятник? – буркнул Стас.

– Положи ладонь на плечо. Тоже мне проблема.

Дима встал рядом с Петей – за два дня в приюте он сблизился с ним больше, чем с другими. Остальные заняли места. Круг замкнулся. Обряд начался.

– Мы вызываем дух Кати, – низким голосом произнёс Гена, держа нитку за край. – Дух Кати, приди!

С каждой минутой Диме становилось страшнее. Волосы на затылке встали дыбом. Булавка не шевелилась, но ему казалось, что в ванной их стало больше на одного.

– Чего молчите? Повторяйте! – скомандовал Гена, и робкий хор подхватил: – Дух Кати, приди!

От свечей зарябило в глазах. Дима заморгал и взглянул в дальний угол. В сгустке теней мелькнуло что-то – фигура маленькой девочки? Холод пробежал по спине, в горле пересохло. Он хотел спросить, видят ли другие то же, но Петя вдруг воскликнул:

– Глядите! Она шевелится!

Острый кончик булавки начал слабо качаться.

– Ты её двигаешь! – возмутился Эдик. – Хватит!

– Это не я! – отрезал Гена. – И не будь таким недоверчивым. Духи не любят скептиков, могут обидеться и не выйти.

– А я не люблю, когда меня дурачат! – огрызнулся Эдик.

– Тихо оба! – шикнул Петя. – Хотите, чтобы нас услышали?

Дима снова посмотрел в угол. Там колыхались лишь тени ветвей. Или было что-то ещё? Может, свечи сбили с толку?

– Опять движется, – прошептал Саша, дрожа от страха.

Булавка закачалась быстрее, указывая то на «ДА», то на «НЕТ». Тишина затягивалась. Гена решился на вопрос:

– Здесь кто-то есть?

Булавка замерла.

«ДА».

Дима едва сдержался, чтобы не вскочить и не броситься в спальню, где можно спрятаться под одеялом. Но он остался, сжимая влажную ладонь Стаса справа и руку Пети слева, сидя на холодном полу.

Саша же попытался сбежать. Он вскочил, глядя на дверь, но Петя и Гена крепко держали его.

– Пустите! – пропищал Саша. – Я не хочу!

– Нет, ты останешься! – рявкнул Гена, встряхнув его. – Поздно бежать. Круг разорвём только после обряда, иначе призрак будет преследовать нас до смерти. Хочешь этого?

Саша, дрожа, подчинился и сел, шепча молитву. Когда в ванной воцарилась тишина, Гена, откашлявшись, продолжил:

– Дух Кати, спасибо, что откликнулась.

Булавка замерла. Ветер за окном протяжно завыл и стих, но вскоре напомнил о себе.

– Мы хотим задать вопросы. Ответишь?

Булавка минуту не двигалась, затем медленно качнулась.

«ДА».

– Ребята, хватит, – взмолился Стас. Не получив ответа, он заёрзал и затих.

– Как ты умерла? – спросил Гена.

– От шоковой аллергии, – ответил Дима за призрака.

– Это правда? – уточнил Гена у духа.

Булавка сдвинулась.

– «НЕТ», – прочёл Эдик. – Откуда ты взял эту болезнь?

– Неофит Михаил рассказал. Я говорил Саше.

Саша, раскачиваясь и бормоча молитву, ничего не слышал.

– Спроси, кем мы станем, когда вырастем, – попросил Стас.

– Ей-то откуда знать? – возразил Эдик, но уже без скептицизма. – Надо что-то попроще.

– Призраки всё знают, – возразил Дима, и Гена кивнул.

– Катя Иванова, будем ли мы богатыми, когда вырастем?

Булавка тут же указала на «НЕТ».

– Эх, а я мечтал о доме у океана, – вздохнул Петька.

– Катя, у кого-то из нас будет свой дом?

Снова «НЕТ».

– Ну, я так не играю! – надулся Стас. – Не собираюсь торчать в приюте вечно!

– Не волнуйся, – сказал Гена. – Нас выгонят из приюта, как только стукнет восемнадцать. Но где жить, если домов не будет?

– Может, не дома, а квартиры, – предположил Эдик.

– Или с родителями будущих жён, – добавил Пётр.

– Дух Кати Ивановой, мы будем жить с родителями жён?

«НЕТ».

– Да что она заладила: нет да нет! – вспылил Эдик. – Издевается, что ли? Призраки могут шутить?

– Надо задать вопрос, на который знаем ответ, – предложил Дима.

– Голова! – неожиданно похвалил Эдик. Дима даже растерялся – впервые за два дня в приюте Эдик сказал ему что-то доброе.

– Твоего брата зовут Антон? – спросил Гена, уверенный в ответе «ДА».

«НЕТ».

– Она точно издевается! – насупился Стас.

– Или дело в другом, – хрипло выдавил Гена, впервые за обряд выглядя испуганным. – Ты не Катя Иванова?

Булавка качнулась.

«ДА».

– Ребята, я поддержу Сашу, – Стас округлил глаза от страха. – Пора заканчивать.

– И что, что это не Катя? – пожал плечами Петька. – Ничего не меняется. Как договаривались, продолжаем, пока свечи горят. А им недолго осталось.

Ответом был лишь свист ветра в дверных щелях и шорох листвы. Дима кивнул первым, за ним Гена, Эдик и Стас. Саша, бормоча молитву, не реагировал.

Дима согласился, потому что в голове мелькнула мысль: а вдруг это его родители? Что, если они хотят передать ему что-то важное? Упустить такой шанс?

– Что спрашивать? – повернулся Гена.

– Как его зовут, – сказал Дима.

– Дух, как твоё имя?

Булавка качнулась к букве «С» и замерла.

– Ты девочка или мальчик? – уточнил Гена.